Путь к сердцу мужчины

– Что ты себе позволяешь? – зашипела она, и на минуту я ощутила себя Таней Гроттер , стоящей перед разъяренной Медузией, у которой на голове вместо рыжих косиц сейчас находится дюжина разозленных змей. – Он же старше тебя чуть ли не в два раза! – Герхард тоже когда-то был старше меня вдвое, и ничего, – безмятежно ответила я. Ну да, когда мне было два… – Но было нормально, когда твои родители знакомились с Г.! – Ну и с ним тоже будет нормально! Тем более их пока незачем знакомить. – Вот именно, что ПОКА! Да он тебе в отцы годится! – У нас разница в четырнадцать лет! – Самому молодому отцу в мире тринадцать! А вдруг он захочет тебя изнасиловать? – Уже пытался! – в запале ответила я и тут же прикусила язык. Но было уже поздно. – Чего??? – Ничего не было! – спешно открестилась я. – И хватит мне читать мораль! Кого в школе чаще всего за несоответствие форме наказывали? – Дура ты, Нора, – внезапно понизив тон, сказала Рыжик. – Одно дело кофточка с вырезом или юбка… – Короче некуда, – ввернула я. – … а другое отношения с парнем, точнее даже мужчиной! – Им всем нужно только одно, – пожала я плечами, – поэтому я выберу того, кто мне нравится. У них толпы фанаток, гораздо более искушенных, чем я, а он выбрал меня! Есть, чем гордиться! – Ты просто подвернулась ему! И не ври, что ты не надевала к ним домой короткие юбки! Он хоть раз говорил, что любит тебя? – Нет, но ты же знаешь, что те сволочи, с которыми я встречалась раньше, говорили это постоянно. – Они обманывали тебя, – согласилась Рыжик, от «а» до «я» знающая истории всех моих прошлых влюбленностей, и обняла меня. – Но отсутствие нежных слов и замена их поступками не означает, что этого не делает и он. – Если никому не доверять, зачем тогда жить? – я стала гнуть свою привычную линию поведения. Рыжуха постучала меня пальцем по лбу. – Решать тебе, но если что не так, ко мне потом плакаться не приходи. Я посмотрела ей в глаза. Она впервые произнесла эту фразу. – Девчонки, как насчет зайти в кафе и выпить кофе? – крикнул нам Г. Мы вернулись к основной массе нашей случайной компании. – Я за, – ослепительно зевнула Рыжик. – Я тоже, – кивнула я, чувствуя, как желание спать выворачивает челюсти и мне. В почти пустом круглосуточном кафе я села между Г. и Сенсеем и все время, что мы там провели, старалась не встречаться взглядом со Слипом. Отсутствие поддержки лучшей подруги, словно отсутствие опоры, грозило мне полной невесомостью и беспомощностью. Как мы добрались домой, я помню смутно. В памяти укрепилось лишь пронзительное мяуканье оставшегося в одиночестве в нетипичное время Лопеза да неприятное ощущение, возникающее, когда спишь в одежде, в частности, в джинсах. Ни с того ни с сего проснувшись раньше солнца, когда все остальные мирно сопели в подушку, я ощутила себя хуже некуда. От одежды затекли сначала одна, а затем и вторая рука, затем напомнили о себе перетянутые рукавами запястья, на которых отпечатались пуговицы, и зажатый джинсами живот. Голова трещала – не скажу, что будто с похмелья, так как мне незнакомо это ощущение – но совсем как цикада на ветке цветущей сакуры (поэтическое сравнение пришло мне в голову как-то спонтанно, благодаря висящему около моей кровати изображению Аясе ), видимо, из-за принятого в полночь кофе. Приняв душ и наконец переодевшись, я почувствовала себя немного лучше. Решив поискать телефон и выяснить, сколько вообще сейчас времени, я пришла на кухню. Там, около подоконника всегда включен зарядник, может, моя привычка каждый вечер подзаряжать телефон, уже дошла до автоматизма? «Доброе утро, милая =* Как вы после вчера? Slip =P» Я, как говорится, «зависла». Что это, от кого это и кому адресовано? И почему с чужого номера? Через некоторое время в голове прояснилось. Палец заметался над сенсорной клавиатурой. Набирать отчего-то было больно, и лишь нажав «Отправить», я вспомнила, почему. «Верни телефон Петру. Мы ОК». Времени, кстати, было уже далеко за одиннадцать, смс прождало меня около двух часов. Мари явно переоценил наш опыт гуляния по ночам и способности обходиться несколькими часами сна. – Привет, есть что поесть? – каким-то чрезмерно бодрым голосом осведомился Г., появляясь на кухне. Я открыла холодильник. Он был абсолютно пуст. Судя по всему, кто-то из нас четверых (быть может, даже я, просто не помню) устраивал ночью набег на съестное. – Буди девчонок, – сказала я, широко зевнув. Г. быстро отложил мой телефон. На лице его гуляла «милая» улыбка нашкодившего кота. Раз уж мы все равно собирались целый день гулять по Невскому и вообще по центру Петербурга, я решила сначала накормить друзей в Галерее, а затем уже отправиться гулять. Появление в поле зрения вокзала, с которого я – неужели? – еще вчера днем забирала прибывших в Санкт-Петербург друзей, девчонки восприняли неоднозначно. – Ты решила отправить нас обратно? – хмуро спросила Сенсей, пребывающая по причине недосыпа в состоянии, близком к мизантропическому. – Вряд ли она оставит наши вещи себе, – ответила ей Рыжик. – И все-таки, куда мы идем? – Завтракать, – пояснила я, с трудом сохраняя челюсти в предписанном им анатомией положении. Почему-то у меня ужасно сильно развит стадный инстинкт: стоит кому-то зевнуть, я тут же начинаю делать то же самое. В школе это принесло мне немало проблем. Г., за два года жизни в Москве привыкший не спать ночи напролет, бодро шагал далеко впереди нас в указанном мной направлении. – Может, ты все-таки объяснишь, что случилось между тобой и Слипом вчера? – вкрадчиво поинтересовалась Сенсей, не сводя с братца глаз. – Ну вчера так вчера, – согласилась я. – А у вас что-то было до этого? – мигом сделала стойку моя проницательная подруга. Я хотела было выкрутиться, упомянув поцелуй, невольными свидетелями которого они стали с помощью сети Skype, но не успела. – Он пытался ее… того! – Рыжик! – Ну а что? Мне же ты рассказала. – Самое время сказать: «Я обиделась!», однако сейчас не тот случай, – укорила нас обеих моя самая рассудительная подруга. Я вздохнула и принялась каяться. Стараясь не упустить ни малейшей детали, я рассказала все, что происходило между мной и участниками Отто Дикс, начиная с объявления в газете и разговора по телефону и заканчивая моим швырянием книг в стенку комнаты Слипа и тем, что этому способствовало. Мой рассказ длился всю оставшуюся дорогу до Галереи, все то время, что мы стояли в очереди (Г. ушел к витрине другого кафе, за что я была ему очень признательна), и еще около десяти минут, пока они ели. Больше всего им понравился момент, когда Петр застал меня в ванной застирывающей футболку. Они даже заставили меня повторить эту часть. – И значит, он… Ой, не могу, – смеялась Рыжик, изо всех сил сжимая в кулаке несчастную пластиковую вилку. – Хотелось бы на это посмотреть, – поддакнула Сенсей, и они обе некоторое время просто содрогались от хохота. Изобразив на лице маску безразличия (если я хоть что-то понимаю в интернетовской речи, это называется Poker Face), я поднесла ко рту стакан с кофе. Я люблю этот напиток, однако сегодня даже его запах показался мне отвратительным. – А где Г.? – спросила Рыжик, на секунду перестав смеяться. – Опять сбежал? – сразу стала серьезной Сенсей. Я повертела головой в разные стороны. – Он вон там, – сказала я, кивнув в сторону указателя бутиков. – Разговаривает с кем-то. В следующий же миг этот кто-то обернулся. Я помахала ему рукой, улыбнувшись, как анимешник, приметивший брата по разуму. Мари. Что он здесь делает? Герхард что-то сказал ему, и они снова заговорили только друг с другом, не обращая внимания на нас. Я же наконец принялась за завтрак, краем глаза следя за братом Сенсея и музыкантом ОД. Кажется, они спорили. Страсти накалялись. Оба заговорили на повышенных тонах, мне даже показалось, что я слышу обрывки их фраз, долетающих до нашего столика. Не имея ни малейшего желания позже разбираться, кто из них, за что и каким образом убил, и решать, что делать с трупом второго, я торопливо проглотила последний кусочек, встала и направилась к ним, нетерпеливым кивком попросив подруг оставаться на месте. Я была просто на миллион процентов уверена, что они спорят из-за меня. Ни тот, ни другой спорщик даже не заметили меня. На всякий случай я остановилась неподалеку от них и стала слушать, о чем они говорят. – Она еще ребенок! Вы могли бы и постыдиться! – Не думаю, что ты в ее возрасте считал себя ребенком! – Она глупая! «Эй!» – хотелось возмутиться мне, но я благоразумно осталась в тени большого рекламного щита. – Достаточно умна, чтобы любить! – Она, может, и любит, а Вы? Слип помедлил. Я затаила дыхание, боясь выдать себя стуком сердца. – Люблю, – наконец сказал он. – Докажите! – Тебе? – усмехнулся Мари, очевидно, почувствовав, что он вроде бы контролирует ситуацию. Но то, что произошло дальше, явно не входило в его планы. Г. достал из рюкзака, висевшего на его плече, короткий кинжал или что-то вроде того (я раньше никогда не видела этот экземпляр, похоже, безграничного арсенала Герхарда). Слава богу, он не напал. Однако внимание все же привлек. – На этом месте и в этот час, – проникновенно и громко сказал Г., отчего на него уставилось несколько семей и компаний, находившихся в этот момент там же, где и мы, – я клянусь вечно защищать Нору от когтистых лап проклятого трехглавого дракона Отто Дикс! Кто-то зааплодировал. «Сумасшедший!» – подумала я то ли об этом человеке, то ли о Герхарде. Несколько девушек, поглощавших то, что англичане называют junk food, по принципу: «мне большой бургер, три картошки стандартных и зеленый чай без сахара – я худею», сладострастно вздохнули, глядя на него. Слов нет, сейчас он был прекрасен, настоящий рыцарь, Ромео в черных джинсах, et cetera, но я смотрела вовсе не на него. Я мысленно просила помощи у Рыжика, однако она сама беспомощно развела руками, кивнув куда-то в сторону. Я перевела взгляд. Самоотверженно спасая меня, Мари и Г. от взглядов одного крайне неприятного нам всем человека, Сенсей, оставив Рыжуху за столиком совершенно одну, о чем-то весело разговаривала… с Ленкой, в неурочный час тоже решившей позавтракать в Галерее. Я мгновенно присела на корточки, спрятавшись за огромным изображением улыбающейся девушки, сообщающей о грандиозных скидках в отделе спорттоваров. Слип тут же оказался рядом со мной в той же позе, а Г. пришлось еще некоторое время потянуть за штанину, чтобы он опустился к нам. – Что мы делаем? – свистящим шепотом, совсем чуть-чуть тише своего обычного голоса спросил Герхард. – Я с ним еще не разобрался! – Остынь! – по-кошачьи зашипела на него я. Надо переставать общаться только с Лопезом, и так уже часто мяукаю вместо разговоров. Отвратительно непослушная свежевымытая челка упала мне на глаза. Быть может, лишь это спасло Г. от мгновенного обращения в пепел, настолько ужасно обозленной я себя сейчас чувствовала. – Что случилось-то? – спросил Мари. Поскольку к нему я никаких особых претензий – за исключением вопроса, как он нас нашел – не имела, я относительно спокойно ответила: – Там мой злейший враг, я не хочу видеться с ней. Тем более, когда в зоне видимости находишься ты. – Ленка что ль? – Она что-то о нас знает? – спросили Г. и Слип одновременно. Я нетерпеливо кивнула и осторожно выглянула из-за билборда. Сенсей и Рыжик с выражением вдохновенных лгунов на лицах восторженно что-то заливали Ленке, указывая в направлении, в котором мы трое ни разу не были. Пользуясь тем, что мое наказание не смотрит в нашу сторону, я, как была на корточках, потихоньку стала продвигаться в сторону выхода из торгового центра. Может быть, кто-нибудь из внезапно появившихся поклонников Герхарда продолжал смотреть на нас, однако мне было все равно. Мнение о моем сумасшествии нескольких незнакомых людей не могло сравниться по серьезности с возможными неприятностями, сопряженными с возобновлением чересчур тесного общения с Ленкой. Добравшись до конца ряда билбордов и кустов, я была вынуждена встать. Я зажмурилась и одними губами прошептала: «Пожалуйста!», мысленно добавив: «…пусть она не заметит!». В тот же момент Г. надел на мою бестолковую беспамятную голову капюшон толстовки, о котором я начисто позабыла. – Увидимся внизу, – шепнул он, наклонившись ко мне близко-близко, ближе, чем когда-либо, затем резко выпрямился и вышел из укрытия. Продвигаясь таким вот образом, крадучись, словно воры, я и Мари скоро очутились у эскалатора и отправились вниз. Впрочем, прежде чем встать на движущиеся ступеньки, я обернулась. Ленка повисла на шее Герхарда так, что ему пришлось ее обнять, иначе бы она притянула его к полу и сильно разбила бы его греческий нос. Вид этой парочки почему-то вызвал у меня неприятное чувство. Но эскалатор уже бежал вниз. Вскоре из Галереи вышли и остальные. Поспешив скрыться, мы нырнули в ближайший двор-колодец. – Что вы ей сказали? – спросила я, еле переводя дух. Неужели сбежали? – Что мы здесь на три дня, чтобы посетить сходку андерграундных художников, – гордо возвестила Сенсей. «Она смотрит на тебя, как на…» – почему-то вспомнилось мне. – А такая есть? – спросил Г. – В Питере возможно все, – вздохнул Мари. – Главное, что она поверила, – сказала Рыжик, брезгливо оглядев скамейку и не решившись сесть. – А с вами она не напросилась? – поинтересовалась я. – Мы соврали, что билеты надо было бронировать за месяц. – А почему только на три дня? – не словил мышей Герхард. – Потому что если придется общаться с ней дольше, свихнешься, – раздраженно пояснила я. – А сколько с ней общалась ты? – подколол меня Г., извлекая откуда-то рекламную газетенку и расстилая ее на скамейке. Я проигнорировала его вопрос. – А кстати, кто это вообще был? – наконец решил прояснить для себя ситуацию Слип. Угнездившиеся на лавочке девчонки принялись наперебой рассказывать ему о моем проклятии во плоти, не давая мне возможности обнаружить свой обширный русский матерный лексикон, проявляющийся, когда мне приходилось говорить о подобных людях – прилипалах или прочих крайне неприятных индивидах. Я же, особо не переживая по этому поводу, смотрела то на Герхарда, то на Мари, чувствуя, как молнии электрического разряда неприязни между ними становятся практически осязаемыми. – Вы не спалили ей, что Нора в Петербурге? – спросил Слип, уяснив, кто такой мой черт. – Боюсь, это спалила ей я, – потупилась я. – По крайней мере, она не знает твой адрес. Так же, как и я, – захихикал Г. – Кстати, как ты нас нашел? – МТС радар. – У меня Билайн, – сказала я, постаравшись говорить без особенной интонации. Г. почему-то закашлялся. Я заметила это, но снова сделала каменное лицо. Повисшее молчание прервал звонок мобильного в кармане Слипа. «Я-а-а-а-а Орфей, а ты моя Эвридика…», – громко заявил телефон. Мигом покрасневший Мари сбросил звонок. – Это Петр, – объяснил он, чем вызвал у нас четверых приступ безумного смеха. – А телефон Драу! – А что с твоим? – спросила я. – Сломался, – обтекаемо ответил он. Понятно, сапожник без сапог, палач без головы… Распрощавшись (он хотел поцеловать меня, но я позволила лишь в щечку), мы расстались. Столь долгожданная прогулка по Невскому была испорчена неприятным началом и наконец-таки назревшим дождем, поэтому мы недолго оставались на улице. Добежав до «Буквоеда», мы скрылись от непогоды и Ленки, мало любившей читать, между его многочисленных стеллажей.