Так кончается звук и так начинается свет

      Мелодично звякнул невидимый звоночек, и двери лифта распахнулись, выпуская меня в обширный атриум Сектора Исследований. Это был мой третий Сектор за сегодняшний день; я продвигалась с невероятной скоростью. Я вышла в атриум, и вслед за мной вылетела огромная, литров на тридцать, канистра, которую при наличии фантазии, можно принять за лейку. Я нашла ее в Секторе Обслуживания, и она показалась мне чрезвычайно удобной для поливки цветов. Налила в нее воды в ближайшем сортире и начала обходить Отделы.       Делать мне это было совершенно необязательно, я могла просто назначить приказом ответственного за цветы, но я хотела сделать это сама. Мне приятно было позаботиться о цветах и растениях, и к тому же, я поставила перед собой цель просто пройтись по Старейшему Дому и посмотреть на него изнутри, так сказать, взглянуть в лица простых сотрудников. С Обслуживания я и начала. Люди, конечно, смотрели на меня и мне вослед, но меня уже это меньше трогало, чем раньше. Я ходила по помещениям, которых оказалось больше, чем я обнаруживала, когда бродила здесь в прошлый раз. Указатели, всё дело в указателях, которые не находила раньше. Оказывается, в этом Секторе есть несколько душевых, вездесущих сортиров, комнаты отдыха, раздевалки, такие, со старомодными широкими шкафчиками с запирающимися дверцами, которые, кажется, я видела еще в фильмах про школу восьмидесятых годов. Старейший Дом — или Тренч — позаботились о личном пространстве работающих здесь людей. Это было хорошо, мне уже не придется это исправлять. Я ходила везде и всё осматривала, таская за собой телекинезом эту лейку, и поливала цветы, которые находила. Они здесь были, хотя и в меньшем количестве, чем в других Секторах. В рабочей зоне, возле Охладителей и Энергопреобразователей царил хорошо организованный хаос. Множество людей в форме технического персонала было занято своими делами. На складских тележках возили огромные части приборов и энергетические кубы, на месте поломок велись уже работы по замене, искрила сварка и вдалеке слышалась крепкая матерная речь. Проверяли показания приборов, записывали данные на бумагу, закрепленную на картонном планшете, вносили в приборы данные с бумаги, кто-то с помощью подсоединенных приборов проверял состояние установленных устройств. Одни люди возились с бумагами, другие раздавали указания. Я в своем чистеньком офисном костюме и с лейкой, плывущей за мной, смотрелась здесь немного неуместно.       Со спины на меня почти наехала тележка, и послышалась невнятная речь, что-то типа «кудапрешьневидишькурванапочинкуедет». Я развернулась и вежливо улыбнулась громадному мужику, раза в два шире меня и на полторы головы выше, заросшего бородой по самые глаза. Проход с такими габаритами я действительно загораживала, и поэтому я вежливо посторонилась, пропуская его, взлетев над его головой, благо высота потолков позволяла. Мужик выпучил на меня глаза, пробормотал «ебжешьхерь» и проехал мимо. Я приземлилась и пошла дальше искать цветы.       После я направилась в Сектор Расследований. Здесь уже чувствовалась уверенная рука и твердый характер Кирклунда. После нашего с ним рейда и снятия изоляции его вотчина оказалась вне Просеки, он быстро привел в порядок свой Сектор руками своих собственных работников. Теперь офисные кабинеты раздались в объеме, став на современный лад, несколькими большими помещениями с рабочими столами, разделенных на несколько рабочих групп. Ясно выделились сектора отдыха с примечательными Аркадными Играми, несколько закрытых небольших офисов, явно для конференций и для так называемых «капсульных» офисов, для работы с засекреченными делами. Технические помещения сгладились и уменьшились, становясь небольшими вспомогательными помещениями, как и должно быть. Стены, страдающие любовью к кубизму и выпячиванию, стали обычными стенами. Мне всё больше начинал нравиться этот парень. Уильям любил свое дело, а еще больше он ценил людей, с которыми он здесь работал, и заботился о их комфорте — это было очевидно. Здесь было цветов побольше, но все они располагались либо в этих офисах, либо в зоне, ведущей к реконструкциям АМС. Он сделал всё оперативно, но мое появление его не обрадовало. Лично он мне ничего не сказал, но я буквально чувствовала его тяжелый взгляд на себе через камеры наблюдения под потолком. Люди и здесь были заняты делом. Крепкие мальчики и девочки либо работали с бумагами, подшивая в толстенные картонные папки на кольцах улики и фотографии, либо собирались группками и обсуждали текущие дела. При моем приближении они затихали, но стоило им рассмотреть мое лицо, так сразу же они неосознанно серьезнели и почтительно здоровались. Я так же вежливо им отвечала. Тут я нашла то, что искала — для расследований им не хватало информации и, собственно, интернета. Им всем было не больше тридцати пяти, все они вне этих стен привыкли иметь доступ в мировую сеть для поиска нужной информации.       И после этого я отправилась в Сектор Исследований. Спустившись вниз, к сортирам, я наполнила лейку заново и стала обходить атриум, поливая цветы и любуясь снова причудливой геометрией здания. Я всё-таки была предельно честна с парапсихологом, когда охарактеризовала, называла вслух свои чувства к Старейшему Дому. Мне он нравился, без дураков, все его милые и не очень фокусы, его строгие геометрические линии и бесконечное пространство, широкими каплями разбавленное бесконечными растениями, цветами и деревьями, и маленькими офисами и письменными столами, что навевали на меня некоторую унылость и рутинность, — но это не важно. Я полюбила это место, пусть даже странное местами и неожиданное, как нечто родное, к чему наконец-таки возвращаешься спустя много лет. Я спорила сама с собой — нелепо и глупо любить здание, дом, помещение, но Старейший Дом был не таким, как все прочие строения. Это было что-то больше, сильнее и бесконечное чувствительное место. Я ощущала этот отклик, когда раз за разом очищала Точки Контроля от назойливого шума, и Дом в ответ расправлял плечи и помещения, облегченно вздыхал, как освобожденный от токсичного груза человек. Мне нравится это само чувство, когда я освобождала его, это невыразимое чувство чего-то светлого и правильного. Я ощущала что-то похожее, когда работала с огнеметом на огромной высоте и не боялась упасть. И Старейший Дом тоже имел чувства, по крайней мере, он имел самосознание и мог определять к себе отношение. Я ходила по коридорам, поливала цветы и смотрела на людей, а также я смотрела на стены, которые меня окружают. Первый раз я ходила ими сразу после отставки Тренча — полутемные коридоры, тупиковые двери, запутанные пути, хаотичные нагромождения бесполезных блоков. Это было его сознание и сущность в последние годы и даже дни. Были то Ииссы, или старик сдал окончательно, то ли он так и не смог пережить смерть дочери и уход жены, сейчас у меня не было желания и возможности копаться в его мыслях и играть с ним в психолога. Сейчас же коридоры стали ровнее, просторнее и светлее, перестали вести в никуда. Такие помещения и такой Дом мне нравился куда больше прежнего. Дом менялся, неосозновательно и неторопливо, но изменения эти можно было наблюдать уже сейчас. Изменились те же самые коридоры, освещение стало менее резким и не таким приглушенным — всё это мне продолжало в нем нравиться. И даже общая атмосфера, которую можно было уловить в лицах людей и в тоне их голосов, стала менее напряженной и нервозной, как была при Тренче. Ее я чувствовала, бродя по пустым коридорам и кабинетам, читая брошенные в спешке при эвакуации документы. Тренч был не только сам отравлен чужим резонансом, он и сам распространял негативное влияние в Старейшем Доме, отравляя общую атмосферу работы и стены.       Продолжая думать об этом, я обошла по лестнице весь атриум и уже заканчивала заливать водой цветы, на самом верху, возле кабинета Дарлинга. Дальше мне снова нужно было полнить запасы воды и продвигаться внутрь Сектора, как мои планы нарушили. Из своего кабинета выглянул Каспер, видимо, на звук моего голоса — я никогда не считала для себя зазорным поговорить с растениями или милыми безделушками. — Директор, как я рад вас видеть! — искренне обрадовался он. — А я как раз собирался посылать за вами. — Зачем? — тут же насторожилась я. Его взбудораженный вид ничем хорошим для меня не грозил. — Как же, Джесси! Вы же обещали мне пройти тесты, — заявил он. — Давайте займемся ими сейчас, вы же ничем особенным не заняты? — У меня как раз есть, чем заняться, — заявила я, качнув головой в сторону пустой канистры. Осматривать собственное Бюро, выявлять жалобы и поливать растения — это всё-таки очень важно. Но, с другой стороны. — «Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим», — озвучила я собственные мысли.       Дарлинг радостно кивнул и взял меня под локоть. — Сегодня у нас есть определённый, уже готовый план исследований, — объяснил он, спускаясь со мной вниз по лестнице. — Для начала — медицинское исследование, включающее взятие у вас анализа крови и полное сканирование тела. Затем несколько простых тестов для определения границ ваших способностей. Видите, ничего страшного, — утешил он. — Говоришь со мной так, как будто на самом деле хочешь препарировать меня, — пробурчала я.       Каспер нахмурился, обдумываю мои слова, но потом до него дошло, и он засмеялся. — Здесь мы не занимаемся препарированием, скорее, эмпирическими исследованиями, — мы дошли до Отдела Парапсихологии и пошли дальше, мимо этого зала. Меня несколько напрягали все эти постаменты с креслами на возвышении и головными штуками, как будто бы это были своеобразные электрические стулья. Всегда относилась к этим всяким психологическим вещам и любителям покопаться в чужих мозгах с определённой долей недоверия и опасения. К счастью, мы прошли мимо них, на второй этаж, в сторону лаборатории Гипноза. Название не сулило ничего хорошего, однако я здесь уже была. Пересекли просторный зал и зашли в отдельный кабинет, который был разделён на две части. — Для прохождения сканирования МРТ нужно будет вам переодеться, — он указал на отгороженную ширмой часть. — Белье и Табельное Оружие нужно будет оставить, — заявил он и скрылся в смежной части лаборатории. Кажется, он даже смутился.       Я зашла за ширму и уставилась на оставленные для меня одежду, больше похожую на ночную пижаму — просторная рубашка и короткие штаны на завязочках. Я скептически усмехнулась, но всё-таки быстро переоделась, на всякий случай спрятав трусики в карман брюк, а лифчик спрятав в блузку. В новой одежде я смотрелась совершенно по-идиотски. Вздохнув, я собралась выходить, но моё внимание привлёк мягкий перестук. — Ты не хочешь здесь оставаться? — спросила я Табельное Оружие. — Или ты хочешь пойти со мной?       Особой разницы, правда, не было. Взяв в руки кобуру, в которой покоилось Оружие, за ремни, я вышла из-за ширмы. Я всё ещё нервничала, из-за большого аппарата МРТ, который стоял в другой части комнаты. Магнитно-Резонансный Томограф имел ещё такую проблему, потому что был Резонансным.       Мы уже были в таком месте, напомнила я, глубоко дыша. Ты помнишь? Полярис немо отозвалась, и в её движении я почувствовала некоторое раздражение. Я машинально ухватилась левой ладонью за правое плечо и повела им назад. Этой привычке было много лет, с тех самых пор, когда я повредила плечо и мне делали сканирование на такой машине. Тогда Полярис, ещё мало что способная сделать, едва перенесла эту процедуру и едва не разнесла медицинское оборудование. Сейчас же… я даже и не берусь предположить, что будет. — Джесси? — ко мне выглянул Каспер. — Что-то не так? — Дай мне минуту, — попросила я. Каспер скрылся обратно. Я пару минут просто стояла и глубоко дышала, успокаиваясь. Пожалуйста, не ломай тут всё и дай этой машине сработать, тогда нам не придётся проходить это заново. Полярис недоверчиво шевельнулась. И я прочитаю тебе что-нибудь приятное, например, про путешествия и про другие страны. Она согласно сверкнула.       Придя к такому компромиссу, я зацепила ремень на вешалку рядом с Томографом и легла на выдвинутую кушетку. Собранные в хвост волосы мешались, и я их распустила и надела резинку на запястье. Машина загудела, заработав, и Полярис кольнула меня. Я мысленно погладила её, как маленького ребёнка, посылая ей волны утешения. Она затихла, и я прикрыла глаза, просто дожидаясь окончания процедуры. Как я помнила, машина начала гудеть, неприятно так, как будто бы песня со слишком высоким, режущим слух вокалом. Терпимо, но неприятно, мне хотелось встать и уйти, но я силой воли заставляла себя лежать на месте. Сканирование проходило медленно, казалось, целую вечность, Полярис недовольно ворочалась, так, что мне приходилось держать её едва ли не силой.       Через некоторое время гудение прекратилось, и кушетка выдвинулась обратно. Я села, попридержав голову, в которой еще слышалось эхо от этого шума. Другую руку в это время ужалила игла, и я недоуменно посмотрела туда. Мою руку держала Эмили и улыбалась. Рядом с ней на небольшом столике стоял поднос с большим шприцом, полным крови. Всё так же улыбаясь, Поуп заклеила мне прокол кусочком пластыря. — С этой частью исследований мы закончили, — заявила она. — Как самочувствие? — Голова гудит, — честно ответила я. — Тошнит немного. Этот Томограф, что, специально сделали вариантом машины для блевания? — Могу заверить, это самый обычный Томограф, — она засмеялась. — Теперь нам нужно провести небольшой опрос, — она потянула меня в сторону двери. — Нет, — я встала самостоятельно, и вроде бы как гудение проходило. — Я не выйду отсюда в штанах на завязочках. Дай мне две минуты, Эмили, — твердо заявила я.       Подхватив за кобуру Табельное Оружие, я скрылась за ширмой. Как и обещала, уложилась в две минуты, после чего предстала перед ней в своем директорском костюме, оправляя пиджак и поправляя кобуру на бедре. Эта часть моей рабочей одежды становилась моей неизменной частью. Маленький железный столик исчез. Вместе с ней мы вышли из этого кабинета в зал с широким столом, на котором находился диктофон доинтернетной эпохи, такой плёночный и с двумя большими дисками. Рядом с ним стояла уже включенная камера, тоже громадных размеров. Цифра здесь не работала, конечно же. Я села за стол, лицом к этой камере. Их я тоже не любила, как и сплетни, но не стала сосредотачивать на этом свое внимание. Эмили села напротив меня, положив свой планшет на стол. — Итак, начнём, — жизнерадостно заявила она. — Джесси, скажи, какие Предметы Силы ты привязывала к себе? — я посмотрела на неё долгим взглядом, и она поспешила добавить: — Это нужно для того, чтобы следующий этап тестов был наиболее продуктивен. — Табельное Оружие и Бакелитовый Телефон, — начала говорить я. — Потом Дискету, Карусельную Лошадку и Телевизор Беникофф. Диапроектор, — я мягко повела рукой, — Ещё и Лайтбокс и Сейф, хотя я хотела бы от них избавиться. — Почему? — Сейф отлично защищает от пуль и снарядов, но мне неудобно его использовать в бою, — просто объяснила я. — Мне удобнее быстрее сократить дистанцию или взлететь, чем держать оборону. А Лайтбокс… скажем так, мне неприятно, если рядом со мной человек, насильно удерживаемый чужой волей. — Хорошо, — кивнула Эмили, записывая, — А можно задать ещё несколько вопросов? — Конечно. — Насчёт Дискеты. Какой составляет самый большой вес, который ты можешь поднять телекинезом? — У меня не было с собой весов, — я пожала плечами, — но если подумать, то в Транзитной Зоне есть большой тягач, мне удалось его запустить в воздух, когда я отбивалась от Ииссов. Сейчас он там перевернутый лежит. — А самое лёгкое? — Не знаю, бумагу, наверное. Я не занималась исследованиями, у меня другие дела были, — сухо сказала я. — Единственное, что могу сказать, что максимально далеко я могла метнуть — это на длину Ритуального Зала. — Хорошо, — она черкнула на планшете ещё пару строк. — Дальше. Карусельная Лошадка. — Рывок на два метра в том направлении, куда смотрю, за один вздох, — заметила я. — Не больше десяти раз подряд, когда нужно было вырваться из окружения Ииссов. — Телевизор? — Единственная сложность при левитации — это контроль дыхания и эмоций. Не всегда получалось сохранить спокойствие, особенно во время боя, — я промолчала, вспоминая, как я взлетала и с воздуха расстреливала врагов. Правая рука моя непроизвольно дернулась, сжимаясь в кулак, и согнулся указательный палец. Я накрыла её левой рукой. Табельное Оружие на бедре отозвалось утешающим перестуком. — Максимально получалось взлететь на метров пять. Когда дыхание у меня сбивалось, я начинала падать. — Тебе хватало на всё это энергии? Чувствовала ли ты упадок сил? — Не особо, — я снова пожала плечами. — Рассиживаться на месте мне не особо хотелось, даже голода не чувствовала. — Очень хорошо, — Эмили захлопнула планшет. — Я узнала всё, что нужно было. Теперь время для практических заданий. — Чувствую подопытной крысой в гостях на уроках биологии, — пробурчала я, скорее, для проформы.       Эмили провела меня в соседнее помещение, в Отдел Паракинезилогии. В отличии от прошлого раза, когда весь зал был раскурочен, приборы разбросаны по залу, а в воздухе летали Ииссы, здесь было тихо и спокойно. Вдоль левой стены, которая была отделана частично Чёрным Камнем, стояло штук десять больших кубов из него же, а камеры наблюдения за Предметами напротив были пусты. Зато здесь теперь было многолюдно. Человек десять сотрудников в белых лабораторных халатах, все с планшетами для записи и взбудоражено что-то обсуждающие. А ещё в этом помещении стояло несколько офисных столов, на которых вместо привычных офисных бумаг лежали детские игрушки. Детские кубики, машинки на колёсах, пирамида в виде колец разного диаметра, надевающихся на ось, резиновые мячики разных размеров и цветов, несколько пакетов с крупными конструкторами Лего, и никаких резиновых уточек — они здесь были запрещены. — И что мне нужно делать? — на всякий случай переспросила я, потому что мне как бы не по возрасту были такие игрушки. — Считай это упражнениями для развития мелкой моторики, — пояснила Поуп. — Никаких рук, только телекинез. — Звучит уже интереснее, — кивнула я. — Начну с этих, ты не против? — я указала на большие «кубики» у стены. В углах я увидела треноги с уже включёнными камерами. — Делай, что угодно, используя параспасобности, — разрешила она. — Оценивать и анализировать мы будем позже. — Хорошо, — согласилась я и развернулась к кубам. Они были навалены как ни попадя, и на первый взгляд работа была совсем неподъемной. Но в последние время для меня это понятие стало менее категоричным. Раньше, например, я думала, что маленькие резиновые уточки не могут преследовать людей и доводить их до сердечного приступа. Для меня уже не было ничего невозможного.       Учёные потихоньку перешли мне за спину, чтобы по ним ничего случайно не попало, и продолжили смотреть и записывать. Внутренне собравшись, я подняла левую руку и плавно отвела ее назад, с растопыренными пальцами, и вслед за движением руки все кубы покатились в сторону, не потеряв при этом ни кусочка. Лёгкими взмахами рук я расставила кубы ровно, с равными промежутками, и на них я поставила ещё ряд кубов, так же ровно. Для третьего ряда мне пришлось взлететь и дышать очень ровно и спокойно, пока я расставляла самый верхний ряд. Последний, не поместившийся в ряды куб, я не стала втискивать с силой и просто примостила с башней до потолка. Закончив с этой работой, я приземлились, привычно размяла правое плечо и огляделась. Белые халаты столпились у пустых камер и живо что-то обсуждали на непонятном языке, вероятно, на каком-то инопланетном варианте английского.       Следующий час, или даже полтора, я занималась откровенной ерундой — как маленький ребёнок забавлялась с детскими игрушками. Под пристальными взглядами камер и лаборантов я исключительно телекинезом занималась дуракавалянием — собирала башни из кубиков, катала по всему залу машинки, раскидывала и снова собирала пирамиды на оси — принципиально острием вниз. Это требовало исключительной сосредоточенности, и даже немалого пота. Пришлось однажды даже прерваться, чтобы пройтись, размять шею и плечи. В этот перерыв я услышала тихие переговоры лаборантов. Не глядя, я сделала пальцами движение, приноровившись уже к работе с мелкими предметами. Диктофон размером в две мои ладони послушно прилетел мне в руки, и я его перехватила в воздухе. — Согласно Директиве доктора Эша, ещё никем не отмененной, я запрещаю использовать обозначение «П7» в отношении меня. Ещё одно такое нарушение, и я лично телекинезом доставлю нарушителя на ресепшен и выкину за двери, — надиктовала я на плёнку. — То же самое относится к моему брату.       Я отлеветировала диктофон обратно, всё ещё оставаясь спиной к лаборантам. Я думаю, это было идеальным примером контроля способностей. Ещё немного отдохнув, я вернулась к развлечению. Короткий отдых почти ничего не дал, но я с немалым упрямством, с которым пробиралась сквозь нестройные ряды Ииссов, продолжила заниматься. По просьбе халатоносцев я запускала кубики с ускорением в стену, позже чуть мне принесли дартс, и я метала дротики на точность. С этим у меня получалось хуже, да так всегда было. Что телекинезом, что кулаками, лучше всего я попадала в центр рожи, чем в мелкие и далекие цели. Игры закончились, когда пришёл достаточно встревоженный Дарлинг с ворохом бумаг. — Директор… Джесси, можно тебя на несколько слов.       Я встала с места и оглядела зал, с разбросанными игрушками, и даже частично впечатанными в стену кубиками. Хватит, на сегодня, я думаю. — Конечно, — мы поднялись на второй этаж и зашли в один из пустующих кабинетов. Каспер тут же вывалил на стол бумаги и стал лихорадочно в них копаться. Я оперлась задницей о стол. — Что-то случилось? — Да, да, — рассеянно отозвался он и достал из бумаг распечатку, на которой был изображен человеческий скелет, во множестве мест исчерканный красной ручкой. Я было встревожилась, но, увидев заглавие, — мои результаты от той адской резонирующей машинки — я успокоилась и вернула Касперу. — Здесь всё верно указанно, — как можно равнодушнее заявила я. — Но, Джесси, — Каспер в волнении поправил очки, — но это означает, что у тебя есть сейчас множество сломанных костей. Каждая такая пометка, — он потряс листом, — это твоя деформированная кость! Сломанная или треснутая! Я даже представить не могу, как ты можешь ходить и не кричать от боли!       Я прикрыла глаза на секунду. Было время, и я кричала. — Когда мне было семь, я подралась неудачно, и у меня получилась трещина в кости ноги, — проговорила я. — Месяц в школу не ходила. В двадцать два я неудачно упала на плечо — вывих и надкол кости. Полтора месяца гипса и полгода физиопроцедур — отсюда, кстати, моя привычка плечо разминать, — заметила я.       Каспер смотрел на меня и внимательным же образом слушал. — Остальное, — я пальцем чиркнула по волосам, имитируя пролетевшую пулю, — Ииссы, — я ткнула себя в ключицу, — Ииссы, — несколько тычков по ребрам, — Ииссы, — я приложила кулак к животу, — осколочный взрыв, устроенный Ииссами.       Он ощутимо взбледнул с лица. Сдернув очки, он стал ковырять ногтями дужку, явно пытаясь ее сломать. — Меня подлечивала Полярис, — продолжила я. — Часто после боя я отсиживалась в пустующих кабинетах и ждала, пока она затянет мне плоть и кости. Потом я вставала и шла дальше. — Это, наверное, было очень больно, — хрипло проговорил он. — Да, — не стала я отрицать, — Но если это плата за то, что я смогла выпнуть их отсюда, то я бы прошла через это еще раз. — Всё это очень ужасно, — он неверяще округлил глаза. — Но если остались следы, видимые через томограф, — он надел очки обратно, — то процесс заращивания костей еще не завершен.       Я обратила немой вопрос вглубь себя, к Полярис. С некоторой задержкой — видимо, она подыскивала ответ — она вернула мне мое же собственное воспоминание. Когда я с трещиной в ноге сидела дома и рисовала, а нога под гипсом немилосердно чесалась. Томительное ожидание и медленный процесс выздоровления. — На это требуется некоторое время. Кости заживут полностью, — заявила я вслух. — Какое именно время? — тут же спросил он. Не дожидаясь моего вопроса, Полярис сверкнула, и я вспомнила о иной боли, совершенно точно мне знакомой. — Месяц, может больше немного, — я пожала плечами. — Ты сейчас с ней общалась? — он заговорил знакомым мне тоном фанатика-ученого. — С Полярис? — Да. Если хочешь, я подготовлю отчет о нашем общении в деталях. — Было бы неплохо, Джесси, — закивал Каспер, приобретя несколько успокоенный вид. — В любом случае, в связи с этими травмами, я бы… порекомендовал тебе в течении этого времени ограничить физические нагрузки. Маршалл, я знаю, хочет погнать тебя на полосу испытаний, но я бы не советовал этого делать. — Что хочет со мной сделать Маршалл? — переспросила я. Эта несколько жестковатая женщина мне была симпатична, как человек и как специалист в деле человекоубивания. В американской разведке нет слабаков или проявляющих милосердие, а Хелена в свое время была очень хорошим агентом ЦРУ. Дарлинг несколько стушевался. — Ходят такие слухи, да, — он поправил очки. — Ладно, в любом случае, я не таскаю в руках ничего тяжелее Табельного Оружия. Остальное, — я мотнула головой в сторону построенных у стены кубов, — занимаюсь тонкой практикой.       Он посмотрел в указанную сторону и задумался. — Возможно, с этим я тоже бы посоветовал вам повременить. Дело в том, что расход Резонанса… — Хорошо, — кивнула я, — как скажешь. Буду больше отдыхать и закапываться в бумаги. Может, на этом закончим сегодня? — Да, да, конечно, Джесси, — интенсивно закивал Каспер. — Нам надо еще обработать и проанализировать полученные данные.       Я кивнула ему и пошла вниз, чтобы забрать пиджак, который скинула в процессе развлечения. Помахала Эмили и белым халатам, прежде чем из Отдела Парапсихологии выйти в атриум и добраться до лифта.       Мысленно я уже была в своей комнате, но, прежде чем дойти до дверей, я остановилась у стола Барбары в приемной. Мне в голову пришла интересная и очень полезная в своей своевременности мысль. При моем появлении она отложила книгу, одетую в непрозрачную обложку. — Что-то случилось, Директор? — встревожилась она, машинально беря в руки ручку.       Я стукнула пару раз ногтем по краю ее стола. Звук получился, на удивление, звонким. — Я хочу собрать всех руководителей Отделов, — заявила я. Она тут же стала записывать. — Завтра, примерно в это же время. — Можно на четыре дня? Все успеют пообедать, но не успеют устать, — предложила она. — Вполне, — я кивнула. — Буду рада выслушать их отчеты о проделанной работе и обсудить некоторые новые проекты. — Главы Секторов тоже приглашены? — Да, разумеется. — Я сегодня же разошлю уведомления, — произнесла Барбара.       Я просто кивнула и прошла в свой кабинет. Только скрывшись за плотными двойными дверями, я позволила себе расслабиться. Я привыкала к этому образу бесстрашного и сильного Директора, но эта роль для меня была всё-таки чужой. Тяжело было поддерживать такой образ в глазах подчиненных. Возможно, есть такие специальные учебные заведения, где учат будущих руководителей руководить, но я заканчивала другие институты. Школу выживания на улице, где каждый первый хочет меня наебнуть, а каждый третий — выебать. Мне хотелось двигаться, немного потанцевать под что-то потяжелее, чтобы сбросить психологическое напряжение и общую скованность мышц после тестов, но нельзя было сейчас. Нужно было пожалеть немного мои покоцанные косточки, чтобы эти дорогие мне косточки зажили нормально. Ничего страшного, если так посудить, бывала я в передрягах и похуже простой рекомендации не нагружаться и отдыхать.       Оставшееся время я провела с пользой и в мелких хлопотах. Еще раз прошлась по полкам с книгами, выбрав на первое время три штуки развлекательного чтива и пять — образовательного. Протерла сами полки и стол от несуществующей пыли, просто так, чтобы занять руки. Полила стоящий в углу цветок и поговорила с ним о жизни и вообще. Его цветочек во время разговора раскрылся и повернулся ко мне, явно внимательно слушая. Оказывается, Бенджамину очень нравилось, когда с ним разговаривали. Я так же рассказала ему, что хочу сходить к брату, навестить его, но боюсь почему-то. Сама не могла разобраться в причинах. То ли жива память была о виде и о голосе, когда он поддался захватчикам, то ли вид его сейчас, когда он лежит такой почти неживой. Я помнила тогда свой дикий, животный ужас, когда Дилан заговорил о том, что он добровольно отдался Ииссам, и я не хотела испытать его вновь. Я не в первый раз об этом думала, и не в первый раз так малодушно избегаю его общества. Надо бы, и в самое ближайшее время надо выбраться к нему.       Захватив книжки, я отправилась в свою комнату, чтобы спокойно почитать их. На подступах к постели на полу уже было разбросано некоторое количество, к которому я прибавила сегодня еще. Так, с книгой в руках, я и заснула.

***

      Мне продолжали сниться сны про Астральный План, про бесконечное белоснежное нигде. В этом сне я позволила себе расслабиться и отдохнуть, сбросить все свои дневные переживания и тяжелые мысли, очиститься, так сказать, от наносных дурных резонансов. Я впервые задумалась над тем, что это пространство, находящееся в нигде, между мирами и временем, оно обнажает истинную суть человека. Убирает злость, ярость, желание убивать — поэтому, кстати, может исчезать здесь обычное оружие — то так же уничтожает радость, веселье, вдохновение. Убирает самые поверхностные, эмоциональные порывы, оставляя и обнажая глубинное и самое правильное в человеке. За это мне и нравилось это место — за его беспринципную, обнажающую честность. Ну и за то, что здесь меня достать не могли вездесущие сотрудники, которые могли прервать мой отдых в самый неподходящий момент. Интересно, можно ли сюда протащить книги? Я бы с большим удовольствием здесь почитала. Хотя можно отдохнуть и так. Здесь даже плечо меня не беспокоило.       Через некоторое время я проснулась в своей же постели и осторожно потянулась. Неведомым образом появившиеся здесь часы в деревянном корпусе, явно из Зоны Соприкосновения, молча показывали несусветную рань, самое время для трудоголиков, рыцарей бумаг и отчетов приниматься за дело. Приведя себя в порядок, я занялась именно этим делом. Разобрала и прочитала оставшиеся на моем рабочем столе бумаги, остатки почты Тренча, последние отчёты, толстенная папка из Логистики, которую я всё-таки дочитала. Подписала принесенные мне на подпись бумаги, ознакомилась с личными делами — одним словом, разобрала мелкие, накапливающиеся дела.       Перед выходом я дошла до зеркала и оглядела себя, поправляя одежду и пристально вглядываясь в детали. Стоячий воротник блузки, острые линии жёстких лацканов пиджака, на котором была приколота маленькая золотая брошь в виде перевернутого треугольника. Худая моя фигура была затянута в строгий, дорогой на вид костюм. Волосы были уложены в высокий пучок на затылке, так было удобно, и они открывали мои жёсткие линии лица и длинную шею. Я предпочитала оставлять несколько прядей по обе стороны лица, чтобы смягчить черты, которые были далеко от идеала, но сейчас мне не нужно было обольщать, скорее, наоборот. Да к тому же, я ещё не приняла одно важное решение. Не нужно было с этим затягивать.       Убедившись, что с внешнем видом всё в порядке, я вернулась в кабинет и взяла со стола ежедневник и ручку. Теперь мой стол не напоминал кошмар нерасторопного секретаря, с горой не прочитанных отчётов и не рассортированной почтой. Такой вид мне больше нравился. Оглядев свой кабинет ещё раз, я развернулась и направилась к выходу. В приёмной было мало людей, Барбары не было на месте, только слышался стук печатной машинки в секретарской. Следуя за причудливыми изгибами коридора, прошла мимо поста охраны и свернула направо.       Я была поглощена своими мыслями насчёт собрания руководителей, поэтому не сразу поняла, что не так. А подняв глаза, и вовсе онемела от изумления. Я попала в зал, который я раньше никогда не видела. Это был второй этаж огромного атриума, дальним от меня концом оканчивающимся тремя двойными дверями на улицу. Над самим постом ресепшена висел герб Бюро, но совсем другим видом, чем то, какое я привыкла: без орла и с распахнутым глазом. И над этим всем раскинулось дерево, огромное, страшное и без единого листочка. И абсолютно безлюдное, так, что мои шаги отдавались эхом в огромном помещении. Громадные безлюдные помещения с некоторых пор вызывали у меня сильные чувства разного рода. И самое главное, на что мне следовало обратить внимание в первую очередь. Здесь был другой резонанс. — Ты чего, епта, — от неожиданности я перешла на язык улиц, на котором я говорила ещё совсем недавно. — Ты мне берега попутал, я не поняла, — ласково спросила я. В свое время таким тоном я запугивала особо борзых особей.       Слов Старейший Дом не понимал, но зато отлично воспринимал тон и подтекст. И это был не тот Старейший Дом, который я своей кровью и потом спасла от гибели. Это было что-то совсем иное, сильное и строгое, слишком наполненное мужским тестостероном и давящим брутализмом, а не воздушное и красивое, как стало уже при мне. И резонанс у него тоже был другой, как будто фальшивые ноты в знакомой песне. Это место было больше похоже на Бюро, которое могло стать под руководством Нормунда, если бы он остался на своем посту до этого времени. Мне довелось уже побывать в параллельном мире, где на меня сквозь стекло смотрело мое же собственное лицо с неприятной и пугающей улыбкой и куда более неприятным сияющим красным цветом лица. Та сучка оказалась Джесси, которая приняла добровольно в себя резонанс Ииссов и стала их частью. Встречаться здесь со своей еще одной копией я не хотела, поэтому осторожно, стараясь не производить шума, я отступила назад, шагая спиной вперед и в случае малейшего шума или движения готовая стрелять. Добравшись до развилки, я стала к ней спиной. Пост охраны оказался слева от меня, и там кто-то был, но не стал показываться. — Не надо играть со мной в такие игры, — тихонько проговорила я, переходя на цивилизованный язык. — Мне было страшно и неприятно.       Старейший Дом внял и, когда я снова развернулась, коридор сворачивал налево, как и положено. Фальшивого резонанса я больше не ощущала. Дойти до нужного места у меня заняло несколько минут. По пути мне встретилось несколько сотрудников, но все нужные люди, скорее всего, были уже на месте. В холле возле конференц-зала, возле самой лестницы к нему находился Кирклунд и еще шестеро сотрудников, не считая знакомых мне Руди и Чарли. При моем приближении телохранители просто кивнули. Уильям развернулся ко мне. — Директор, как хорошо, что я успел перехватить вас перед собранием, — заявил он. — Неужели, — Полярис любопытно заворочалась внутри меня, и я перевела взгляд на стоящих людей. — Параулиты, так полагаю. — Да. Я хочу познакомить тебя с ними, — он помолчал, явно проглатывая неприятное: «с теми, кто остался».       Я подошла ближе и оглядела собравшихся. Четыре парня, две девушки, никого старше тридцати пяти. Девушка с тёмными волосами крайняя справа щеголяла свежим шрамом через всю щеку. Рядом с ней высокая русоволосая девушка при моем появлении встала по стойке «смирно». Двое из мужчин были похожи друг на друга общим изяществом накаченных мышц и спортивностью фигуры. Ещё один мужчина ничем особым не выделялся, за исключением вязи татуировки на шее. Последний парень больше был похож на подростка, с замысловатой причёской в виде длинной косы от лба через всю голову. Джинсы и мешковатая футболка дополняли образ. Полярис во мне заинтересованно зашевелилась, пытаясь через меня дотянуться до их Резонанса. — Хлоя Роуз, террагенез, — он кивнул на девушку со шрамом, — Кейтлин Райли, скользящая левитация, — русоволосая отдала мне честь, — Мириам Янг, металлогикинетик и Адам Тейлор, аудиокинез, — два похожих парня почти синхронно кивнули, — Эйден Миллер, аквакинез, — неприметный парень парень едва заметно кивнул, — И Роберт Чейз, усеченная телепортация, — подросток помахал рукой. — Очень приятно познакомиться, — я улыбнулась им всем. Полярис я сдерживать не стала, и она мягко накрыла всю компанию. Привычный к такому Руди никак не отреагировал. Зато Чейз вскинулся и пристально посмотрел на меня. Адам поежился, как от прорыва ветра, Кейтлин недоуменно оглянулась, Мириам сделал характерное движение рукой, как будто у него зазвонил телефон. Всё они имели свой собственный резонанс, друг на друга не похожий. Эти их резонансы напоминали разнообразные сладости, которые отличались оттенками вкуса, но тем не менее все были приятными. — Я тоже параулит, намного сильнее всех вас и связана со многими Предметами Силы, — заявила я. — Думаю, мы сработаемся, — пообещала я.       Широким шагом я вошла в конференц-зал, прошла мимо длинного стола, где уже собрались все руководители отделов, знакомые и незнакомые мне лица, и уселась во главе стола в дальнем конце зала. Кирклунд вошёл вслед за мной и сел рядом, по левую руку от меня. Его параулиты расположились за его спиной, у стены, оставаясь вне круга света. Маршалл вошла последней и заперла за собой двери и уселась на противоположном конце стола спиной к двери. — Добрый день всем присутствующим, — подала голос я, — Не будем затягивать, начнём. Расскажите о состоянии ваших Отделов и Секторов, что сделано уже и что планируется сделать. Кто пожелает быть первым? — строго произнесла я.       Сидевшие за столом сотрудники переглянулись. Первым быть никто не хотел. Чарли Браунсон втянул голову и принялся изучать собственный отчёт. Карла Вон сидела спокойно и невозмутимо, как будто бы это её не касалось. Дарлинг, сидевший по правую руку от меня, рассеянно крутил в руках какую-то конструкцию и молчал. Хелена смотрела прямо на меня, видимо, отслеживая мою реакцию. Остальные тоже не желали обращать на себя внимание. Себастьяна Беннет встала с места и заговорила первой. — Медицинский отдел находится в удовлетворительном состоянии. Оборудования и лекарств хватает с избытком, Плесень мне вывели и работать персоналу стало легче, — признала она. — Но есть дефицит кадров, весьма ощутимый. — Предложения по этому вопросу? — спросила я, внимательно её слушая и открывая ежедневник. Она подойдёт? Тренч пригласил в свою команду поддержки не только руководителей Секторов, но руководителей Отделов. В любом случае она мне нужна, как специалист, для Дилана и ну, для и меня тоже. Скорее всего, именно она делала моё медицинское освидетельствование. — У меня есть знакомые, в медицинском обществе, — произнесла она, — Я могу дать отделу кадров имена некоторых знакомых, с которыми хотела бы работать. — Хорошо, действуйте согласно протоколу, — одобрила я, рисуя в ежедневнике ровный круг. — Кто следующий?       Лэнгстон, глубоко вздохнув, встал с места. Несмотря на то, что он вызвался отчитываться сам, вид он имел школьника-двоечника, который готовился отвечать у доски. — Паноптикум находится в порядке, — объявил он. — В большинстве своём, благодаря вам, Директор. Если бы не ваша помощь по поимке некоторых опасных беглецов, в том числе Телевизора и Якоря, мы бы не справились, — заявил он. Конечно же, он тоже. Я пририсовала рядом треугольник. — Архивы тоже уже приведены в порядок.       Он сел, достал платок и вытер вспотевшее лицо. — Иного и не ожидала, — кивнула я. — Раз выступают от Сектора Содержания, то продолжим с ним. Мистер Браунсон? — С отделом Логистики всё в порядке. Финансирование поступает, но на порядок меньше, чем раньше, — пролепетал он. Он? Вряд ли. Не могу доверять человеку, который меня боится и станет бояться ещё больше. — Это связано с прекращение экспорта Чёрного Камня. — С этим есть проблема? — поинтересовалась я. — Возникали устные претензии, когда приезжали машины за ним, — признался он. — Но сделать ничего не смогли, когда им объяснили, что это ваше распоряжение. — Это распоряжение остаётся в силе, до его отмены. Дальше. Сектор Обслуживания?       С места поднялся мужчина лет тридцати, в рабочем комбинезоне и с неприветливым лицом. — Джонатан Амберс, мэм. Проблем нет, всё работает, оборудование не сбоит, запасных частей хватает, — низким голосом отчитался он. — Это место, оно словно само хочет, чтобы всё работало гладко, так сказать, а мы ему только помогаем. — Вы правильно поняли, мистер Амберс. Я ценю вашу работу. Эриш? — У нас мало людей, — он поднялся с места, — их хватает только на обеспечение безопасности сотрудников в здании. Продвижение в Зоны Соприкосновения мы не проводим пока. — Отдел Кадров, есть ответ от аналитиков по данному вопросу? — я посмотрела на Сару Сэвидж. — Есть, Директор, — она встала, скрипнув стулом по полу. — К вам направлены списки учреждений и списки предполагаемых кандидатов в сотрудники. Там около трёхсот человек. — Я обязательно ознакомлюсь, — заметила я. — Хорошая работа, миссис Сэвидж, — она села на место. — Кирклунд, состояние вашего Сектора я уже оценила, скажите только, сколько дел вы закрыли с вашего возвращения. — Три дела полностью, связанные с Измененными Предметами, — подал голос Уильям. — В процессе находится еще восемь, не считая трех реконструкций.       Я кивнула, рисуя квадрат. Он тоже, конечно же. — Доктор Дарлинг, твоя очередь. У тебя на лице написано, что ты хочешь что-то показать. — Да-да, конечно, — он встал и рассеянно пошарил по карманам. Стоящая сзади него Эмили взяла прямоугольный предмет из находящегося на полу чёрного контейнера и вложила ему в руки. — В результате совместной работы Отделов Защиты, Паракинезилогии, Ритуалов, а также посильном участи Отдела Удачи и Вероятности был переработан и улучшен прибор Резонансного Усилителя Гедрона, — он поднял на уровень головы прямоугольный предмет размерами и толщиной не больше смартфона. — Представляю вам всем, дамы и господа, РУП — Резонансный Усилитель Полярис.       Услышав свое имя, я подняла удивленный взгляд на него и на прибор в его руках. И тут же выпустила свой резонанс, на который чёрная коробочка послушно откликнулась эхом, да ещё достаточно сильным, чтобы почувствовать его через несколько стен. Каспер бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнула. Он, конечно же, войдёт в список. В ежедневнике появился шестиугольник. — Простите, Усилитель чего? — переспросила Маршалл. Мисс Вон всё так же оставалась бесстрастна лицом. Эмили взяла контейнер и прошлась по залу, раздавая приборы каждому из них. — Информация засекречена, — оповестил он торжественно. Хелена едва не зарычала от ярости. — Стоит только знать, резонанс этот настолько силен, что перекроет не только теоретический резонанс Ииссов, но и другие подобные ему. Более того, этот РУП способен работать как маячок, который способна обнаружить Директор даже при сдвигах внутри Дома и при глубоких рейдах в Зоны Соприкосновения. — Они протестированы? — поинтересовалась Маршалл, недоверчиво крутя в руках прибор. Эту стоило включить в команду только для того, чтобы она меня не пристрелила. Жирная прямая черта. — На практике он не проверен, однако он сконструирован точно по образцу РУГ, которые, как известно, работали, — заявил он. — В ближайшее время этим прибором будут оснащены все сотрудники в здании и будет сделан значительный запас, — подала голос я, прекращая их спор. — Дальше, если не возражаете, вопросы буду задавать я. Параулиты Бюро, — заявила я, сверяясь с ежедневником. — Девять человек слишком мало для полноценной защиты и реагирования. Лэнгстон, — тот дернулся, как от удара, — подготовьте список Измененных Предметов, которые можно связать и в то же время которые не разнесут Старейший Дом по кирпичику. — Конечно, мэм, — вяло откликнулся он. — Кирклунд, Маршалл, Эриш — с вас список ваших сотрудников, которые могут стать вязальщиками, — они все трое вразнобой кивнули. — Более того, если найдутся желающие в других Отделах, то пусть пройдут тесты и протокольные проверки. Отдел Парапсихологии и Защиты, озаботьтесь, — Вон и незнакомый мне неприметный мужчина средних лет кивнули. — Хорошо, дальше, — я перелистнула сразу несколько страниц. — Мисс Стелтон, вам я поручаю проанализировать и вывести, что потребуется для того, чтобы оснастить Старейший Дом выходом в Интернет через оптоволоконную связь. Специалисты, оборудование, время. Отдел Логистики — сколько это будет стоить в долларах. Даю две недели на выполнение. — Здесь цифровое оборудование не работает, Директор, — несколько насмешливо заявила Хелена, смотря прямо на меня. В ответ я вытащила предмет из внутреннего кармана пиджака и вскользь пустила его в центр стола. Все присутствующие поглядели на обычный современный смартфон как на восьмое чудо света. Так, как обычные люди будут реагировать на выкрутасы Измененного Предмета. — Времена меняются, — заявила я. — Мой телефон оставался в кармане куртки всё то время, пока я бегала по Бюро, я попросту о нем забыла. Потом он лежал в ящике стола, опять же, без всяких происшествий. Будем начинать эксперименты по внедрению «цифры», медленно, печально и осторожно. — Печально — это обязательно? — только и уточнила Элаииза. Ее я точно не возьму — с нее станется еще мне приказывать. — Нет, не обязательно, — разрешила я. — Дальше. В ближайшее неопределенное время в Старейшем Доме будут ликвидированы следующие области. В Секторе Содержания Закрытая Зона Соприкосновения, Программа Подготовки Идеального Кандидата, АМС Ординариума и Свалка Ординариума. Сектор Исследований — Камера Хранения Гедрона и Активная Зона Соприкосновения. Каспер, выделите доктору Андерхилл лабораторию, и пусть она там развлекается. Если на указанных территориях останутся личные вещи или рабочие материалы, то они исчезнут вместе, с, собственно, кабинетами и залами.       В конференц-зале поднялся неясный гул. — Спасибо за предоставленные отчёты, — заявила я. — Вы все хорошо поработали, я вам всем благодарна за приложенные усилия. Жду от вас в дальнейшем не меньших усилий для Бюро. Все свободны, кроме Кирклунда, Дарлинга, Беннет, Лэнгстона, Маршалл и Эриша.       Сотрудники начали вставать со своих мест, начав негромко переговариваться. Я тоже встала со своего места и пошла вслед за параулитами. Фредерик тоже хотел уйти, вместе со всеми, то ли по рассеянности, то ли попросту решив под шумок слинять, но Дарлинг перехватил его за руку и заставил остаться на месте, что-то негромко ему сказав. Дождавшись, пока последний из неназванных сотрудников выйдет, я закрыла двери конференц-зала и поискала глазами нужное. Оно нашлось чуть в стороне от дверей — четыре треугольных отверстия, три из них вокруг центрального, прямо в стене сбоку от дверей. Я достала Табельное Оружие и привычным жестом провернула его в руке, делая из него ключ, и потом с усилием вставила в этот разъем. В толщине стены что-то глухо щелкнуло, и двери в конференц-зал перестали существовать.       Я вернулась на место под пристальным взглядом Хелены и вопросительным — Уильяма. Оглядев всех, кто остался, я еще раз честно спросила себя, хочу ли я и могу ли им доверять. Сомнений у меня не возникло. Лэнгстон продолжал потеть и волноваться, и я попросту накрыла его резонансом Полярис — раз он любит возиться с Измененными Предметами, значит, ему комфортно находиться в поле резонанса. Он вроде бы успокоился. — Поздравляю, — буднично заявила я. — Тренч называл эту компанию Управленческой Командой, но мне не нравится это название. Так что просто назначаю вас моими заместителями в ваших областях.       Дарлинг никак не отреагировал, как и Кирклунд. Фредерик шумно и облегченно выдохнул. Маршалл продолжала смотреть прямо на меня. Эриш недоверчиво усмехнулся. — Мэм, простите? — переспросила Беннет. — Вы все здесь, потому что я вам доверяю, и потому что вы хорошие специалисты в своих областях. С этого момента категории допуска для вас не существует, потому что у вас теперь есть допуск ко всем делам и тайнам Бюро. Сегодня же в отдел кадров я передам приказ. Я доверяю и полагаюсь на вас — и ожидаю, что вы все так же будете доверять моим решениям и приказам. — Кажется, я здесь лишний, — предположил Фредерик. — Кандидатура каждого из вас была рассмотрена мной самым пристальным и тщательным образом. Ты поймешь это чуть позже, — заверила я. — Если у нас есть доступ ко всей информации, то можно прояснить несколько вопросов, которые меня беспокоят, — обманчиво-расслаблено проговорила Маршалл. — Каким чудом гражданская девчонка смогла пройти весь Старейший Дом, при этом отстреливая Ииссов, с которыми не справились мои рейнджеры? И что такое, черт возьми, это Полярис? — У меня те же вопросы, — согласился с ней Уильям. — Каспер, расскажи им, пожалуйста, про Полярис, — попросила я, кончиками пальцев потерев лоб, предчувствуя неприятности. — У тебя это получится лучше.       Он выглядел как человек, обдумывающий очень важную и увлекательную задачу. Кажется, он занимался этим всё совещание. Он обвел всех ясным взглядом только проснувшегося человека и как мог коротко, без выражения восторгов, преувеличений и забавных звуков, рассказал про случившееся со мной в Ординариуме, про политические разногласия между Ииссами и Полярис. Про то, как был разрушен Гедрон, и как персональные усилители стали работать от резонанса Полярис. Беннет слушала его и кивала, как будто он отвечал ей на незаданные вслух вопросы. Они у нее были — и по результатам моего медицинского обследования и по моим действиям, когда я помогала ей в Медицинском Отделе. — То есть это существо, — медленно проговорила Хелена, — было в тебе все эти годы и находится в тебе прямо сейчас?       Я коротко кивнула. Ее следующего движения я не успела разглядеть, но успела среагировать на него — и в следующую секунду мы обе вскочили на ноги и нацелили друг на друга оружие. Ее твердая рука держала нацеленный мне в лоб личный пистолет, а я удерживала ее на прицеле через Табельное Оружие. — Мне не нужен второй Дилан Фейден в Бюро, — процедила она. — Мне не нужен такой риск для сотрудников. — Спокойнее, Хелена, — предупреждающе проговорил Уильям. — Она не ее брат — я видел результаты ее психологического освидетельствования. — Между прочим, Директор спасла Бюро и всех нас, — встрял Каспер. — Потратив при этом собственное здоровье, — добавила Себ. — Эта… Полярис не является враждебной нам формой жизни, — неожиданно для всех произнёс Лэнгстон. — То есть, появившись в Старейшем Доме вместе с Директором, она могла превратить в бифштексы сотрудников более изобретательно и эффективно, чем это сделали Ииссы, — под пристальным взглядом Маршалл он стушевался. — То есть я могу предложить такое развитие событий на основании анализа наблюдения за Предметами Силы.       Пистолет ее вздрогнул. — Маршалл, если тебе не нравится правда, я могу подписать твоё заявление об увольнении, — заявила я, — но мне бы не хотелось этого делать. Мне в будущем очень сильно понадобится твоя помощь.       Еще одну бесконечно долгую секунду она еще держала меня на прицеле и потом всё-таки опустила пистолет. Я так же опустила Оружие. — Если тебе хочется, просто считай меня сильным параулитом, — пожала плечами я. — Я буду считать тебя той, кто ты есть, — тут же агрессивно отозвалась Хелена. — Глупой, вздорной девчонкой, по воле идиотского случая ставшая Директором! — Не буду этого отрицать, — проговорила я с улыбкой. Искренней улыбкой — я ожидала, что она действительно пристрелит меня. — Мы еще поговорим об этом, — заявила она, больше для острастки, чем серьезно. — Раз ты тут такая способная, я сделаю из тебя боевика. — Жду с нетерпением, — откликнулась я. Кирклунд продолжал на меня пристально смотреть, но стрелять, кажется, не собирался. — Если вопросов больше нет, я закончу собрание. Думаю, напоминать не надо, что вся информация, касаемо меня, является для всех остальных максимально засекреченной.       Никто возражать не стал. Я прошла вдоль стола, скользнув пальцами по его краю и коротким движением пальцев подманив к себе телекинезом телефон. Дойдя до стены, где раньше были двери, я повторила процедуру с ключом и замком. Мои заместители новоявленные вышли из зала, только Уильям задержался немного. — Я, — он замаялся, подбирая слова. Сложно разговаривать с девушкой без мата, когда таким самым неласковым матерком подгоняешь нерадивых подчиненных. Мне понятны были его душевные метания. — Я безмерно удивлен всем происходящим, — сформулировал он наконец. Такой пиет со стороны мужчины едва ли не вдвое старше меня, да с немалым полевым опытом, выглядел немного странно, но приятно. — От вас всех и от этого места я еще в большем ахере, — участливо заметила я, давая ему пройти. Шедшая впереди Маршалл слышала наш разговор и от души расхохоталась.