Как Заставить Идиота Ждать

      — Всё норм. Всё будет хорошо, — пыталась убедить себя Шпинель, подходя к списку актёров на случай, если ей дали какую-то роль. — Всё просто… славненько.       Вот только всё не было славненько.       Несмотря ни на что, Шпинель надеялась, что её примут. Она случайно вообразила, каково будет попасть в труппу, и осознала, что в восторге от мысли снова оказаться на сцене. Даже думать не хотелось, как она будет чувствовать себя, если её не возьмут. Но теперь думалось!       «Хватит, — сказала она себе, — ты ещё даже списка не видела».       Она вспомнила, что ей сказала Гранат.       — Шпинель, всякий раз, когда мыслей становится слишком много, попробуй вот что. Это дыхательное упражнение. Старайся дышать глубоко, и вообрази мысли как объекты. Например, я представляю свои как бабочки. Я отпускаю их и позволяю им разлететься.       — Ладно. Но вдруг мои бабочки вернутся?       — Тогда просто отпусти их снова. Помни, это всего лишь мысли. Они тебя не тронут. Они лишь побуждают тебя на те или иные действия. А твоя задача — объективно оценивать их и решать, от каких из них ты будешь отталкиваться.       У нормальных людей бабочки в животе, но она ощущала, как они трепыхают крылышками в голове. Она глубоко задышала, подходя к объявлению на доске. «Всего лишь бабочки, — повторяла она про себя, — они тебя не тронут».       Шпинель наконец увидела список, и… её приняли! Она не могла поверить своему счастью. Её приняли!       "Это наверняка лишь потому что…" — возникла циничная бабочка в голове Шпинель. Но она глубоко вдохнула, как учила Гранат, и представила, как та просто улетает.       Первая репетиция по сути была знакомством актёров и работников сцены друг с другом. Стивен тоже оказался принят в труппу, и его подруга, которую, как поняла Шпинель, звали Конни. Шпинель старалась держаться от них подальше.       На второй репетиции ставили основные сцены с главными ролями, но, поскольку Шпинель была в составе массовки, и в тот день особо заняться было нечем.       Настоящее веселье началось на репетиции три. Пьеса включала в себя сцену сражения, и Шпинель ликовала. Один из учителей английского в качестве хобби занимался фехтованием (скорее всего, когда-то она участвовала в соревнованиях) и согласился научить актёров держать в руках бутафорские мечи.       Жемчуг Мэйр — так звали учительницу. Она была высокой женщиной кавказской внешности с короткой стрижкой, которая действительно хорошо умела держать внимание толпы, пока объясняла основы, за что Шпинель её зауважала. Хотя при их первом столкновении она вела себя слегка странно.       До демонстраций мисс Мэйр, едва Шпинель зашла в здание театра, она ощутила на себе чьи-то глаза. Она обернулась и увидела, как узнала позднее, мисс Мэйр в дверях, прожигающую её странным взглядом.       Шпинель посмотрела в ответ с прищуром. Мисс Мэйр смущённо помахала ей, пойманная с поличным, и поспешила на разговор к мистеру Кордеро.       "Да как она смеет глазеть на меня, как на какую-то уро… — снова заладили бабочки Шпинель, но вмешалась пара бабочек, жутко напоминающих по звучанию Гранат: — Мы не знаем, почему она смотрела на нас. Может, она увидела наши необычные волосы, или перепутала нас с кем-то. Да блин, может она вообще пялилась в никуда и не осознавала, что на нас смотрит."       Раньше Шпинель почувствовала бы угрозу, но с глубоким вдохом она решила последовать совету Гранат и позволила плохим мыслям разлететься.       Мисс Мэйр начала мастер-класс с правил пользования бутафорскими мечами. Они всё ещё были металлическими и могли кому-то навредить, если не будете осторожны, и так далее и тому подобное… стандартный набор наставлений, чтобы кучка придурковатых подростков не поубивала друг друга.       Затем она подозвала Конни, которая, очевидно, какое-то время занималась фехтованием у мисс Мэйр. Они продемонстрировали несколько техник. Шпинель сканировала их движения точно соколиным глазом, обращая внимание на движения ног, положение рук и локтей, направление взгляда. Будь это обычным фехтованием, ей бы даром это не было нужно, но то был театр. Может, она и второстепенный персонаж, но она хотела стать настолько хорошим второстепенным персонажем, насколько сможет.       Шпинель взяла меч в руки и быстро наловчилась делать все фехтовальные движения: выпад, парирование, ответная атака — и даже расщедрилась на советы и критику тем, в паре с кем сражалась.       Её быстрые успехи не остались незамеченными. Мисс Мэйр отвела её в сторону, чтобы они вступили в спарринг друг с другом и чтобы ещё больше улучшить её навыки.       Она также попросила прощения за то, что пялилась:       — Извини, просто розовый цвет твоих волос напомнил мне кое-кого.       Шпинель кивнула. «Вот видите? — сказала она своим бабочкам. — Я была права, что она не осуждала нас. Мне правда пора прекратить параноить». Однако чувство нервного напряжения не ушло полностью. Наверняка это было игрой воображения, но ей казалось, будто в глазах мисс Мэйр всё ещё плясал тусклый огонёк распознания. Будто учитель пыталась понять, где видела Шпинель раньше, но не могла поймать мысль за хвост. Шпинель отогнала эту мысль и продолжила работать над движениями.       На перерыв все вышли в фойе. Шпинель всё ещё ни с кем особо не ладила, и пока что не была готова попробовать (надо бы поговорить с Гранат на эту тему в следующий раз), так что отошла к стене и пила воду. Наверное, она слегка затерялась в мыслях, потому что не заметила, как к ней подошла девочка.       — Привет? Ты же Шпинель, да?       Подпрыгнув, Шпинель чуть не выронила бутылку.       — Че…?! Т-ты как подошла?! Давно ты тут стоишь?!       Девочка, которой вроде оказалась Конни, улыбнулась:       — Прости, не хотела напугать. Я Конни. Мы ещё встречались в Веселяндии, — Шпинель кивнула, узнав её.       — Ну ладно? Будем знакомы.       Конни отчего-то занервничала.       — Я, ээ. А помнишь нашу встречу до этого? — вопрос слегка смутил Шпинель.       — Эээ, возможно? В смысле, ты выглядишь знакомо. Где-то в школе, может, пересекались?       — Нет, ещё до школы.       — Ээээм, — Шпинель хорошенько покопалась в памяти. Конни правда казалась знакомой, но припомнить её не получалось. — Слушай, знаешь меня — просто скажи. Я игры люблю, но сейчас не особо хочу в такую играть, если ты даже подсказку не дашь.       Конни помотала головой.       — Ты права, прости. Я скажу прямо. Ты была моей приёмной сестрой.       Шпинель впала в ступор, хотя полагала, что так удивляться не должна была. Она дома меняла как перчатки, мир тесен, в конце концов. Конечно в какой-то момент она натолкнется на кого-нибудь.       Теперь, когда Конни признала вслух, её лицо навеяло воспоминания. Шпинель точно видела Конни помладше, помнила семью Махешваран. Они были милы.       Мать могла быть чересчур серьёзной и не любила играть, но все равно была хорошей. Отец был озорником и поощрял обучение девочек разным вещам.       Так, а почему ещё раз она от них ушла? А. Точно. Шпинель неосознанно подняла руку к шрамам; в голове носились стаями неприятные воспоминания.       «Отпусти их, — мысленно повторяла про себя Шпинель, — отпусти их».       За эти наверняка всего несколько секунд будто прошла вечность. Шпинель вспомнила, что Конни всё ещё ждёт ответа.       — А… эм… да. Помню. Как жизнь? — спросила она слишком натянуто, чтобы не заметить.       Конни понимающе кивнула:       — Знаю, неловко. Просто я подумала, что видела тебя где-то, когда мы встретились в Веселяндии, а потом посмотрела наше старое домашнее видео. Помнишь их?       Пришло приятное воспоминание, и Шпинель улыбнулась:       — О да. Помню, как твой папа их снимал. Он научился-таки с той камерой работать?       — Нууууу, умеет включать, но выключить — отдельное приключение.       — Учится, неплохо, — ухмыльнулась Шпинель, — когда-то прям помешан был на этих видео. Помнишь, мы записывали, как готовили печеньки с шоколадными чипсами? Я почти стащила чипсики, но не смогла. Из-за записи видео он меня поймал.       — Да, кстати, это то самое видео, которое я смотрела. Жалко, что улов сорвался.       — Да ну, не волнуйся. Все равно преступная жизнь не по мне.       Они продолжили вспоминать, как Шпинель научила Конни делать колесо, как они вместе играли и многое другое. Воспоминаний было совсем мало, поскольку Шпинель не пробыла с их семьёй долго. Однако вопреки её ожиданиям Конни так и не спросила её, почему её вдруг забрали или отчего появились шрамы на щеках.       От прошлого тема перешла к репетиции. Конни похвалила успехи Шпинель; юная фехтовальщица училась у мисс Мэйр (а называла просто по имени — Жемчуг) уже довольно давно, и уже видела талант у Шпинель. «Ой, ну лан те», — покраснела та.       — Осторожнее парируй, я заметила, как ты выпячиваешь локоть. Так можно случайно навредить себе или партнеру, если промахнешься.       — Да брось, я и мухи не обижу.       Конни подняла бровь и жестом указала в сторону Стивена, который стоял к ним спиной. Шпинель смутилась и приняла искренне виноватый вид.       Осуждение в глазах Конни смягчилось:       — Слушай, я не знаю, как на самом деле было, да и это не моё дело, но я думаю, что тебе стоит перед ним извиниться.       Шпинель провела ладонями по лицу:       — Игнорировать проблему было бы гораздо проще.       — И когда в человеческой истории это вообще сработало? — спросила Конни. Девушка вздохнула.       — Никогда, небось.       — Знаешь, я знакома с одним хорошим психологом, её зовут Гранат Магма. Уверена, она могла бы помочь.       — А, да. Я уже к ней хожу.       — Тогда, может, попросишь у неё совета в следующий раз? — предложила Конни.       — Мож… Окей, спрошу.

***

      — И та девочка по имени Конни сказала, что мне стоит извиниться перед Стивеном, но я не уверена. Он наверняка меня ненавидит, так какой смысл? Что Вы думаете? Вы ж с ним вродь живёте?       Гранат кивнула.       — Да, и если я что-то знаю о нём, то это то, что он предпочтёт быть друзьями, нежели врагами. Очень сомневаюсь, что он будет вечно держать на тебя обиду. К тому же, ни я, ни ты не знаем, ненавидит ли он тебя на данный момент.       — Он точно меня ненавидит.       — Почему это?       — А с какой стати нет? Я ему треснула, и он ходил с фонарём будь здоров. Подумаешь, из-за кулона! — Шпинель слегка вспыхнула, осознав, насколько жалко это звучало сейчас и насколько серьёзно она восприняла это тогда.       — То ожерелье было очень важно для тебя. Твои действия в момент времени казались оправданными, просто теперь ты понимаешь, что не были. — спокойно аргументировала Гранат.       — И? — Шпинель не была уверена, к чему та ведёт.       — И это значит, что ты становиться лучше. Дай самой себе шанс. Всё хорошо, пока ты стараешься меняться в лучшую сторону. И ты сама имеешь право решать, когда готова извиниться.       Шпинель буркнула.       — Я думала это вопрос с однозначным ответом. Можно Вы просто скажете, когда мне это сделать?       Гранат улыбнулась.       — Прости, но это должна решить ты.

***

      Неохотно, но Шпинель признавала: она обожала ощущение выступления на сцене. Тепло от софитов, суета приходящих и уходящих людей, отработка реплик. Она наконец-то чувствовала себя в своей стихии.       До премьеры оставалась неделя, и театр кипел от работы. Уже настроен свет, заучены роли и сшиты костюмы. Шпинель это было по душе, особенно потому что гораздо меньше проводила времени дома, выслушивая болтовню своей глупой приёмной матери. Единственным подводным камнем оказалось то, что чем ближе был день Х, тем длиннее становились репетиции. Эта тоже, видимо, будет долгой, поэтому Шпинель собиралась поступить как ответственный приёмный ребёнок: позвонить домой и предупредить, что вернётся поздно.       Она вышла в фойе и встретила никого иного как самого Стивена Юниверса. Он пил воду и чуть не поперхнулся, увидев её.       — Ш-Шп-Шпинель!       — Ээээ. Дарова, — Шпинель быстро прошагала к билетной кассе, где был доступный телефон. Но не успела она взять ручку двери, как Стивен выдал:       — Ты же знаешь, что я не злюсь, правда?       Шпинель вздохнула и обернулась.       — А должен. Ты слишком легко прощаешь, в курсе? Однажды тебе это наверняка боком выйдет.       — Мне часто такое говорят.       Шпинель посмотрела на него скептично.       — Знаешь, не понимаю я тебя, Стивен Юниверс, — он сжался под её пристальным взглядом.       — В смысле?       — Я на тебя недобро смотрю — ты хочешь делать со мной проект. Я тебе грублю, ты приглашаешь к себе домой в гости. Я буквально из тебя дурь выбиваю, а теперь ты говоришь, что не злишься! — напряглась Шпинель.       — Ну, если обрисовать это так, то…       — А тебе стоит меня ненавидеть!       — Слушай, прости, если я…       — НЕТ! — осознав, что прикрикнула, Шпинель тут же понизила голос. — То есть… э, нет. Ты прости, что делала поспешные выводы, что грубила, и что переборщила и заехала по лицу. Лады? Ты не должен извиняться, не на одном тебе мир во всём мире держится, в конце концов.       Стивен будто хотел что-то сказать, но не мог найти правильных слов. Шпинель лишь выдохнула и снова повернулась к двери, но та оказалась закрыта.       — Ну конечно, — пробормотала она. — Я пойду, Стивен, мне надо позвонить с телефона в классе.       Стивен оживился, учуяв возможность кому-то помочь.       — Тебе нужен телефон? Хочешь, можешь позвонить с моего.       Шпинель смотрела на Стивена как на что-то невероятное.       — Ты серьёзно меня не ненавидишь?       Стивен покраснел и потёр шею у затылка.       — Ну, наверное, я мог бы обидеться, но понял, что вряд ли кому-то это будет полезно.       Шпинель вспыхнула, хоть и понимала, что Стивен не говорил о ней конкретно.       — Плюс, ты только что извинилась, и явно стараешься, так почему бы не простить?       — Ну типа, но… не знаю. Я использую школьный телефон. Ты, э… хорошего дня и, эм, прости ещё раз, — Шпинель поспешила уйти.

***

      В ту ночь Стивен, ложась спать, все ещё думал о Шпинель. Он хотел снова дружить. С ней было весело, да и никаких непоправимых бед она не учинила.       Ему приснился странный сон, будто девочка лет шести с розовыми волосами стояла на руках и крутила колёса на пляже, а они с папой смотрели и смеялись с её маленького милого представления.

***

      Закончилась последняя сцена осеннего спектакля. Актёры в костюмах вышли в фойе получать поздравления и цветы от членов своей семьи.       Шпинель крутила головой, ведь на спектакль должна была прийти её приёмная мама. Женщина так и не появилась, но это особо её не удивило. Её удивило то, что было немного обидно, как все разговаривают с друзьями и родными, а она стоит одна.       Шпинель вздохнула и была готова отправиться в гримерку, но кто-то тронул её плечо. Это была Гранат.       — Привет, — поздоровалась психолог.       — Эм, здрасьте. Не ожидала тут Вас увидеть.       Гранат ухмыльнулась.       — И пропустить спектакль? Ни за миллионы световых лет. К слову, ты была молодчина.       И затем Гранат протянула ей то, на что Шпинель до сих пор не обращала внимания. Это был маленький букет, не слишком большой и скромный.       При виде подарка Шпинель покраснела и позволила Гранат ей его вручить. Золотые астры, голубые гортензии, белые лютики. Она не очень понимала, почему, но такая палитра подарила странное чувство счастья.       — Спасибо, — сказала она Гранат, всё ещё улыбаясь и глядя на цветы, — он идеален.