Как Заставить Идиота Ждать

      — ЗнаюВамнавернякадоламочкинояпростонезнаючтомнеделатьия-я-я…       — Шпинель.       — Мнеобязательнонадовоттаквыставлятьсебядуройнупочемуятакаядура?!       — Шпинель, посмотри на меня, — более жёстко приказала Гранат. Девочка постаралась проморгать слёзы, хотя это потребовало немало волевых усилий. Она уже безумно устала, и дыхание было бешеным.       — Мне нужно, чтобы ты назвала пять вещей, которые видишь. Можешь сделать это для меня?       Шпинель не понимала, к чему ведёт психолог, но истерика была слишком сильной, чтобы возражать.       — В-Вас, э… очки Ваши, стол, м-мою сумку, и стену.       — Хорошо. Теперь назови четыре вещи, к которым можешь прикоснуться.       — Ээ… м-мои штаны, — Шпинель пришлось сделать паузу, чтобы сглотнуть комок в горле, — стол, стул и-и мою футболку.       — Ты отлично справляешься. Можешь назвать три вещи, которые слышишь?       — Вас, себя… и кондиционер.       — Две вещи, которые чуешь на запах.       — Дерево, из которого стол, и чернила от ручки.       — И одну вещь, которую ощущаешь на вкус.       Шпинель задумалась; она ничего в тот день не ела: слишком нервничала из-за этой встречи.       — Слюна считается?       — Вполне, — тепло улыбнулась Гранат. — Итак, можешь повторить с начала?       — Я ненавижу себя, — побеждённо и вымученно сказала Шпинель.       — Ты знаешь, почему?       — Я разочарование, — она равно вдохнула, — я ничего не могу сделать правильно. Только злюсь, и ничего лучше не становится. Всю мою жизнь все и вся вокруг меня меняются, но только я меняюсь всё в худшую сторону.       — Как ты менялась в худшую сторону?       Шпинель кисло улыбнулась.       — Я была озорным ребёнком. Я всех веселила, даже мамочку… Но в итоге всё оказалось ложью, — её голос сломался, — оказалось, что я ей даром была не нужна, и наверняка я вообще никому в этом мире даром не нужна.       Гранат встала и отошла стол, затем встала на колени перед Шпинель.       — Можно тебя обнять?       Шпинель кивнула и уткнулась в плечо Гранат. Та пробормотала ей на ухо:       — Ну, ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты была здесь, и я рада, что ты решила прийти ко мне. Это было очень смело, я так тобой горжусь.       Какое-то время они оставались в объятьях, и Шпинель плакала ей в плечо, пока слёз не осталось. Как только Гранат почувствовала, что хватка ослабла, психолог поднялась и вернулась на свою сторону стола. Однако когда она села, кажется, она слегка наклонилась к Шпинель, как бы пытаясь сократить расстояние между ними.       — Порой мне просто хочется убежать, — зачем-то вдруг сказала девушка.       Гранат не смутила смена темы, и она просто поддержала её.       — И куда пойти?       — Я не знаю.       — Полагаю, уходить от привычного и пробовать новое может быть хорошим способом найти себя. Однако мне не нравится мысль, что ты останешься одна без какой-либо поддержки. Уверена, ты уже полагала, что я искала компромисс, когда предлагала найти работу. К слову, это помогло?       Шпинель пожала плечами.       — Ну да. Мне нравится. Здорово бывать вне дома и не пересекаться с приёмной мамой.       — Кажется, будто она тебе неприятна.       — Не кажется. Она вечно треплется, как все могут жить в гармонии и всё будет чики-пуки если все перестанут постоянно быть такими злюками.       Гранат хмыкнула.       — Я согласна, что за гнев держаться не стоит. Хотя кое-что в её идеологии не сходится. Нельзя просто взять и волшебным образом отпустить гнев. Если он продолжительный, как в твоём случае, придётся работать над его первопричиной.       — Первопричина моего гнева в том, что все, кто мне не безразличен, никогда не остаются рядом надолго, — как отрезала Шпинель.       Гранат кивнула.       — Ни я, ни ты не смогли бы заставить тех людей вернуться. Но жизнь такова, что вне зависимости от того, кто приходит или уходит, ты никуда не денешься сама от себя. Почему бы нам не попробовать поработать над уверенностью в себе на наших встречах?       Шпинель неуютно поёрзала в кресле.       — Неожиданный поворот, конечно, но давайте, наверное.       — Когда ты больше всего в мире с самой собой?       Шпинель подумала.       — Мне очень нравится гимнастика, и выступать, — пожала она плечами.       — Разве ты не упоминала, что скоро начнётся прослушивание на осенний спектакль?       Шпинель посмотрела на Гранат.       — Намёк понят. Но не думаю, что это сработает. Я буду среди кучи детского народу. А что, если опять выйду из себя? — розововолосая девушка обнаружила, что её действительно беспокоит эта мысль.       — Я заметила, что одним из механизмов борьбы со злостью выступает твой амулет-кулон; я много слышала, что ты его трогаешь. Откуда я предположу, что всё это время он лежал в кармане твоей толстовки.       Шпинель стыдливо вынула его из кармана.       — И в последний раз, когда ты по-настоящему сорвалась, разве был не из-за того, что ты искала его? — Шпинель кивнула, и Гранат продолжила. — В таком случае, хоть я обязательно научу тебя некоторым приёмам, давай положимся ещё и на него.       Гранат открыла ящик, вынула ленточку и протянула Шпинель. Девушка продела её через отверстие в кулоне и завязала на шее. Вновь почувствовать знакомый вес на груди было так здорово.       Над головами затрещал звонок, и Гранат улыбнулась Шпинель.       — Можем обговорить позже, но я правда думаю, что в качестве жеста уверенности в своих силах тебе стоит подать заявку на эту постановку, если думаешь, что это сделает тебя счастливее.       — Я под… — Шпинель остановилась. Только что она хотела сказать, что подумает об этом, но заранее знала, что случится, если она так скажет. Почти наверняка она весь оставшийся день будет убеждать себя, что не справится и подавать заявку сто процентов нельзя. Почти смешно, как легко она может предугадать собственное поведение. Она и вправду ходила кругами, раз за разом. Но если она хотела измениться, ей придётся в себе что-то изменить. Так что Шпинель слабо улыбнулась Гранат и сказала:       — Я подам.