аберрация

      Она поняла, что с Сигизией что-то не так где-то в начале марта. Или конце февраля.       Они никогда особо не общались, были просто друг для друга что-то вроде коллегами-которые-иногда-становятся-подругами. Но Мелани знала, что у Сиги нет друзей, поэтому, поддавшись своему периодически неконтролируемому синдрому спасателя, решила для неё стать хотя бы хорошей знакомой. Так чисто скрасить время ненужной болтовней, парочкой прогулок и, возможно, задушевных разговоров, чтобы помочь девушке выйти из собственного хитинового кокона.              Да уж, идиотская потребность Мелани в том, чтобы быть для окружающих людей полезной и капельку самоудовлетворяться за счет мудрых советов, всегда играла с ней плохую шутку. И с таким лучше не поступать на психолога, пусть даже заочно.              Ох, каким же красноречивым был взгляд её мамы – миссис Картер, когда она узнала о том, куда спустя несколько лет сомнений подала её дочь документы. Матушка Мэл не сказала ни слова, но ей ничего и не нужно было говорить, ведь её глаза всё сказали за неё.       «Тебе бы сначала самой подлечиться, а потом уже идти по моим стопам».       Мелани тогда пожала плечами и ушла. Конечно, она об этом знает.       Она просто хочет быть полезной. И помочь сама себе. Пусть даже таким идиотским способом.       Но это всё лирика.              Дружба с Сигизией Уайт.       Блять, каким же это было плохим решением.       Пробовали разговаривать со стеной или стучать в закрытую дверь? Бессмысленное занятие, которое после себя оставит лишь привкус горечи и собственного сумасшествия. Как и разговор с Сигизией Уайт. Сиги часто молчала, редко слушала и много думала. А много думать всегда вредно – рано или поздно ты просто придумаешь то, чего на самом деле не существует.       Но Мелани не опускала руки. Она вытаскивала её на прогулки, задавала много вопросов, снова и снова натыкаясь на прозрачную, но неприступную стену, и еще больше болтала, пытаясь отвлечь. Напущенная легкомысленность и бессмысленная болтовня всегда были её оружием.       А Сигизии становилось с каждым днём хуже. Цвет лица со здорового превратился в мертвенно-бледный, её блеклый взгляд всё чаще либо замирал вне пространства и времени, либо бегал от предмета к предмету, словно пытаясь найти, за что зацепиться. Она заметно схуднула, щеки потеряли легкий румянец, а беспорядок в квартире увеличивался в геометрической прогрессии. На любые вопросы она отвечала «Я просто много работаю», и она действительно работала больше всех. Только вот именно в марте это стало для неё проблемой. Когда Мэл приходила к ней домой, то часто замечала либо алкоголь, либо сумасшедшее количество сладкого, бардак и тело девушки, которая отказывалась вставать, если только ей не нужно было на работу или в туалет. Тогда Мелани думала, что, наверное, стоит уже опустить руки и трусливо сбежать подальше от Уайт, однако явно атрофировавшаяся, но всё ещё существующая совесть шептала «останься».       И она оставалась.       Как-то Мелани не выдержала и бессовестно напоила её. Потому что то, что у трезвого на уме – у пьяного на языке. Тогда Сиги призналась, что ей снятся кошмары.       Кошмары, где она снова и снова, повинуясь непонятному, но горячему и дикому желанию, убивает людей, получая удовольствие и безжалостно вырывая сердца из их тел. В тот вечер Сигизия впервые плакала. Любые попытки Картер разобраться в причине кошмаров натыкались на «Я не знаю, они просто начались».              А потом всё изменилось.       Недодепрессия улетучилась, забрав с собой бардак. Сиги Сегиз стала чаще шутить, больше гулять и разговаривать. Она начала слушать и слышать, сама вытаскивала Мелани на прогулки, навела безупречный порядок в квартире, выбросила кучу нужных или не совсем вещей. Зачем-то накупила атласы по медицине, кажется, найдя в этом какую-то отдушину или хобби, изменила стиль и привычки.       И это даже слегка напрягало. Мелани вспомнила старый жанр «исекай» и начала думать, что Сигизию кто-то подменил. Но потом это стало как-то неважно.       Мэл лениво пролистывает уведомления, по диагонали читая сообщения от приятелей и знакомых – никого из них попросту язык не повернется назвать другом. Мэл для них, да, возможно, друг. Но у настоящей Мелани Картер и друзей почти никогда не было. Просто знакомые, с которыми прикольно провести время, выпить, поиграть в видеоигры или поговорить о чём-нибудь высоком.       Приятели, которых выгоднее держать на расстоянии, чем подпускать к сердцу.              А Сегиз… Впервые в жизни Мелани Картер нашла человека, рядом с которым притворяться не хотелось. Человека, который обсуждал с ней какие-то сюрреалистичные вещи, поддерживал любую её авантюру и слышал её. Слышал то, как ей на самом деле одиноко, как она не уверена в себе, несмотря на напускную самоуверенность и легкий нарциссизм, который видел в ней не глупую девицу с незатыкающимся ртом или подушку для слёз, что даст отличный совет, а умную девушку с горящими глазами и твердым характером, которая тоже умеет быть слабой.       В это момент Мелани стало плевать. Может у Сегиз мозг перевернулся, может душа другая. А может это настоящая Сигизия Уайт без депрессивной фазы, которую ей удалось спасти.              Мэл быстро пишет Сегиз «я сегодня вне доступа» и кидает телефон на кровать, усаживаясь за стол с навороченным компьютером. Они обе знают, что это значит – иногда Мелани устраивает себе что-то вроде разгрузочных дней, во время которых толком никому не отвечает и просто сидит дома, залипая либо в очередную игрушку, либо пересматривая старые сериалы двадцатилетней давности.       — Твоя мама просила передать, чтобы ты не забыл сделать уроки, школьник опущенный, — шипит Мэл в микрофон наушников, агрессивно нажимая на кнопки несчастной клавиатуры.       В динамиках слышен явно не детский голос:       — О! Какая удача! Я свою мать с семи лет не видел!       — Надеюсь, её уже пидорасят где-то в канаве за то, что она не научила тебя вести себя по-человечески.       — Какие старые подколки, — отвечает собеседник странноватым голосом, словно слегка измененным, — ты точно после двадцатого года родилась, малышка?       Мэл, убив очередного врага, разозлённо рычит:       — Уж постарше тебя буду.       — Или ты хикка из начала двадцать первого без друзей? — продолжает другой, игнорируя девушку.       Выйти за угол, проверить на три часа, на всякий случай перезарядиться.       И упасть замертво.       «Вы были убиты dark_ningga06»       Громкий хохот её почти оглушает.       — Мэлис, ты что-то сегодня совсем не в себе, — через смех говорит её убийца, — такими темпами весь свой винрейт сольешь.       «Команда Красных побеждает! Лучший игрок – danKerous007»       Её правая рука почти до хруста сжимает мышку. Надпись насмешливо светится прямо перед её глазами.       — Закрой пасть. Реванш.       — С радостью, сейчас я только…       Парня резко перебивает карканье вороны.       — Блять, — шипит другой.       — Ой, прости, Мэлис, отыграешься в другой раз! Чмоки!       Мелани ошалело восклицает:       — Какого хрена, Ниндзя?       — Прости, любимая, но нам действительно пора, — спешит выйти из игры ещё один.       — Седьмой, я твою мать продам на органы.       — Сумма пополам, — бросает он и выходит из голосового чата.       Мэл остаётся одна.       И стыдливо прячет лицо в руках.       Какой позор… Только нашла нормальных тиммейтов спустя долгие месяцы одиночества и уже успела себя выставить какой-то истеричной стервой, не умеющей подбирать слова или остроумно парировать.       Она никогда не была тупой, нет. Просто так уж получилось, что язык за зубами в подобных ситуациях она совсем не держит.              А ещё так получилось, что её абсолютно не везёт с мужчинами… да и с женщинами тоже, что уж скрывать.       Прошлой своей команды Мелани лишилась, когда ушла с сервера её бывшего парня, с которым они познакомились в игре, гуляли в жизни, а потом он нашёл себе девочку помилее, что будет противно хихикать и пищать выдавленным голосом.       Её мама называет таких либо «пикми», либо «социоблядь». Мэл не уверена, что это значит – устаревший слэнг её не особо интересует, но вряд ли это можно считать за комплимент.              Похожие голоса парней снова отдаются в ушах.       Мелани тихо стонет, её лоб с характерным звуком ударяется о стол.       Какую же хрень она сказала… Сигизия куда остроумнее её.              Кстати, о ней.       Все-таки Мэл кое-что смущало.       Постоянный запах крови, идущий за Сегиз с того самого дня, как она ударилась головой.       Люди не чувствуют запаха крови, пока не ощутят её вкус на языке. Но Мелани его чувствовала с самых ранних лет. Чувствовала, как одноклассник сбил коленки под плотной тканью брюк, как её мама случайно порезала палец ножом и даже как у соседки по парте пошли первые месячные. Бесполезный и противный навык.              В квартире Сегиз кровью воняло. Конечно, потом Картер то ли привыкла, то ли он выветрился, а когда они узнали, что Сигизия теперь обладатель Эвола, связанного с гемокинезом, всё встало на свои места. Тогда Мэл начала принимать запах крови за само собой разумеющееся.              Даже спустя пару дней она попросила показать Сегиз, как она управляет своими силами. Тогда Мелани зачарованно наблюдала за тем, как густые и податливые кровавые щупальца плавают в воздухе и ощущала её запах так сильно, что у неё начала кружиться голова.       — Вау… А моей управлять можешь? — спросила она тогда.       — Не уверена, я чувствую только свою.       — Интересно…       Возможно, Мелани бы тоже хотелось стать эвольвером. Почёт же и всё такое. На какой-нибудь государственной работе эвольверов с руками отрывают – можно было бы точно не переживать по поводу дальнейшей жизни. А уж какие эвольверам на гос должностях выплачивают пенсии… С ума сойти можно.       И, да, ей определенно было завидно. Но есть у нее Эвол или нет – зависит далеко не от неё самой, так что молча проглатываем и идём дальше. Смысла никакого нет страдать по тому, чего ей в жизни не видать.       И вообще у нее приоритеты другие. Книжку там написать, на психолога крутого выучиться, а не это всё.       Так что Мелани сглатывает, сдерживая легкую тошноту, и будто случайно, идёт открывать окно.              Вот только свежая кровь всегда чувствуется особенно хорошо. Кому как не Мелани, что с самого детства отчетливо слышала стальной запах крови, знать об этом.       А ещё она не дура. И ясно видела краем глаза многочисленные порезы, которые Сегиз так рьяно скрывает, даже когда ей до безумия жарко.       Но это не её дело. Как бы сильно не хотелось вмешаться.              ***              Мэл раздраженно сдувает выпавшую прядь из челки и заново перечитывает абзац, который так и не смог уложиться в её голове. В доме Картеров сегодня чересчур шумно – драгоценная младшая сестра Мелани Эдит (или как привыкла говорить старшая Картер «раздолбайка») решила устроить что-то типа мини-вечеринки, позвав своих таких же пустоголовых подружек к себе домой. Мэл, не терпящая шум, была вынуждена сбежать в своё укрытие – в квартиру тихой и спокойной Сегиз, которая тоже решила поучиться, втыкая в какие-то статьи по медицине.       Бросив попытки понять, девушка встаёт с дивана, чтобы заварить в тесноватой однушке Сигизии зелёного чая.       — Ты будешь? — интересуется она чисто из вежливости, заранее зная, что Сегиз скорее всего ответит «да».       Со стороны кровати слышен негромкий «угум». Картер достаёт из морозильника форму со льдом, чтобы добавить его в чай подруги.       — Я давно хотела спросить, — мысли, что терзали её не одну неделю, сами собой срываются с губ, — почему ты так резко начала увлекаться медициной?       За спиной – протяжное молчание. Мэл оборачивается, ожидая, что увлечённая чтением Сегиз попросту не услышала её вопрос, но та смотрит куда-то сквозь экран в своих руках.       — Я… — нерешительно начинает она, что явно не скрывается от внимательных глаз Мелани, — я просто вдруг поняла, что мне это очень интересно.       Мэл хмыкает. Как-то неубедительно.       — Разве у тебя не так было?       — Не-а, — протягивает Мелани, добавляя кубики льда в чай, отчего они громко хрустят из-за перепада температур. — Я думала об этом всю свою жизнь, но не набралась смелости, чтобы сразу подать документы, поэтому маман предложила пока поработать. Всё-таки совершеннолетний спиногрыз, сутками сидящий дома, ей не нужен.       — О. Ясно.       Картер берет две кружки с чаем – одну с горячим для себя и знатно остывшим для Сегиз.       — Просто в один момент решила и всё? — не отступает Мелани, протягивая подруге её чай.       — Спасибо. Да.       — Поступать планируешь на очное?       — Я… наверное?       Мелани хочется фыркнуть, но она сдерживается. Не признаваться же, что она случайно увидела сообщение в телефоне Сегиз, которого видеть явно не должна была.       Ну и ладно. Хочет поубивать людей – пусть. Мэл не Мать Тереза, чтобы отговаривать её от такого безрассудного поступка. Мелани – эгоистка до мозга костей и она это признаёт, усаживаясь обратно на диван и открывая файл с методичкой по экспериментальной психологии.       Она выбрасывает всё из головы, концентрируясь на учебе, но сообщение Сигизии всё всплывает и всплывает на периферии.       «Я готова купить диплом».              Все сомнения по поводу улетучиваются сами собой спустя буквально пару дней.       Они снова вышли на смену вместе, чему Мелани как всегда радуется – работать с Сигизией одно удовольствие. Кроме тех моментов, когда она ловит свои непонятные тревожки, прячась в туалете и оставляя за собой ощутимый флер свежей крови. Но зато это не красноволосая Клэр, снова и снова флиртующая с посетителями.       Обслужить один столик, другой, бросить взгляд полный презрения в сторону Дерека, который опять переписывается со своей трехдневной пассией, уговорить поваров сделать карбонару на обед, быстро выпить кофе, чтобы взбодриться после ночной игры в компьютер.       И растеряться, услышав резкий вскрик:       — Вызовите скорую! Тут человеку плохо!       — Что с ней? Что случилось? — доносится до ушей приросшей к полу Мэл. Она хлопает по карманам в поисках телефона и чуть не падает на пол после толчка в плечо от Сегиз.       Уайт двигается решительно и быстро, словно делает это не первый раз: она присаживается рядом со совсем молодой рыжей девчушкой, держащейся за горло, прикладывая пальцы к её шее.       — Разойдитесь! — звучно приказывает она. — Ей нужно больше воздуха! Дерек, помоги уложить её на диване и подними ее ноги вверх!       Вставшие с мест посетители послушно делают несколько шагов назад, но Мелани не может даже дернуть пальцем. Кровь в её ушах гудит, руки трясутся, а глаза бегают по задыхающейся девушке, отмечая всё больше и больше деталей. Она видит сыпь на её бледной словно мел коже, слышит хрипы и не может двинуться с места.       — Мэл, вызывай скорую! — громко говорит Сигизия, не отвлекаясь от девушки.       Но Картер даже не моргает, застыв, словно ледяная статуя.       — Мелани, блять!       Крик подруги выводит её из транса: покрываясь холодным потом, девушка набирает номер.       — Девять-один-один. Что у вас случилось? — раздается из динамика приятный женский голос.       Движения Сегиз четкие и выверенные – она переворачивает девушку на спину, повернув голову в сторону, снова перепроверяет пульс. Потом расстегивает рубашку на её груди, приговаривая:       — Все будет хорошо, не паникуйте, — и тут же громко добавляет: — Разойдитесь все!       — Что у вас случилось? — снова повторяет диспетчер.       — Я… — голос Мелани хрипит, — у нас тут девушка задыхается…       — Блять, дай сюда.       Сегиз выхватывает телефон из её холодных и влажных рук, быстро называя адрес.       — Девушка около двадцати лет, анафилаксия предположительно на фоне пищевой аллергии, — четко говорит она, глазами бегая по пострадавшей и заказанному ей салату. Мэл вспоминает, что в его составе есть грецкие орехи. — Эпинефрин отсутствует, но ей оказана вся возможная первая помощь.       — Бригада будет через две минуты, — слышит Мелани диспетчера сквозь шум в ушах.              Картер полностью приходит в себя только когда посетительницу грузят в скорую. Сигизия быстро и ясно описывает все приехавшим фельдшерам, потом глубоко вдыхает и, словно бы ничего не произошло, спокойно возвращается к своей работе.       Мелани сжимает руки в кулаки, пытаясь унять дрожь, и напряженно улыбается, рассаживая клиентов. Успокаивается она только к вечеру, наконец всё понимая.              Кусочки паззла словно по волшебству складываются в её голове, отвечая на все вопросы, которые до этого возникали на периферии, которые она так долго игнорировала и отбрасывала в сторону, пытаясь найти только логичное объяснение.              Вот только ничего логичного в этом и не может быть.       Но вслух сказать этого она так и не решается.              — Ты в порядке?       Горячая рука Сегиз касается ее предплечья. Мелани вздрагивает и растягивает губы в как ей кажется искренней улыбке.       — Да. Да, я в норме.       Картер зачем-то кивает, словно бы подтверждая свои слова, но она видит недоверчивые глаза подруги и слегка тушуется, отводя взгляд в сторону.       И как ей, блять, теперь с ней разговаривать?       В тот момент, когда Сегиз уже хочет что-то сказать, рядом с ними удачно возникает знакомая девушка.       — Привет, девочки, — с теплой улыбкой говорит Мариэль, — я слышала, что у вас тут инцидент неприятный произошел. Вы как?       Мягкая и уютная Мари заставляет Мелани расслабленно улыбнуться в ответ, поддерживая разговор. Она усаживает охотницу за один из самых лучших столиков, краем глаза замечая, как Сигизия почти неощутимо, но напрягается. Это странно, ведь испытывать негативные эмоции по отношению к Мариэль это то же самое, что ненавидеть котёнка, который ластится к твоим рукам.       Сейчас Мэл относит заказ на капуччино Дереку, но она всё равно всё узнает.       Что она там думала? Ей всё равно?       Как бы не так. Она докопается до правды.       Потом.