Маленькая пушистая проблема Люпина

Ремус до ночи просидел в старом заброшенном классе. Слезы давно высохли, ногти оказались содраны, а губы искусаны в кровь. Хотелось остаться здесь навечно, чтобы никому не показываться на глаза, не объяснять ничего, не слушать нападок бывших друзей, да и всего Хогвартса. Ведь наверняка ребята захотят поделиться такой сенсацией с остальными, если уже не сделали это. Большую часть мыслей Ремуса занимали переживания по поводу того, что он теперь скажет Дамблдору и Макгонагалл. Он ведь пообещал директору, что будет предельно осторожным, что постарается сделать так, чтобы никто не узнал о его болезни. А в итоге он не сдержал слово и предал доверие. Да и Ремус слабо представлял, как вообще он подойдёт к преподавателям и скажет об этом. Было до чертиков стыдно и страшно. Спать не хотелось, возвращаться в спальню — тоже. Поэтому парень ничего лучше не придумал, кроме как взобраться на широкий подоконник и, прислонившись к холодному стеклу, уставиться на звёзды и кривой блин Луны. Он всегда боялся на неё смотреть, ведь именно она была виновата в том, что он не мог себе найти друзей и жить как обычный мальчик. Сейчас же этот страх будто притупился, освобождая место новому, более сильному. Теперь о его болезни узнает весь Хогвартс, Люпин совсем не представлял, как он вынесет насмешки, а возможно и побои от своих одноклассников, с которыми хорошо общался, и особенно от своих соседей по комнате. Ремус на своей памяти ещё никогда так долго ни с кем не дружил. После потери нескольких приятелей детства, он пообещал себе ни к кому не привязываться. И сам же это обещание нарушил, как только Джеймс с присущей только ему настоящей искренностью протянул ладонь и предложил дружбу, как только Сириус затеял с ним каждый вечер играть в шахматы, и как только робкий Питер в первый раз угостил его горстью его любимых конфет. По щекам вновь поползли горькие слезы. Посильнее уткнувшись лбом в стекло, мальчик даже не стал их смахивать. Ремус прекрасно понимал, что эти ребята заняли слишком много места в его сердце и прогнать их оттуда он никогда не сможет. Он всегда будет о них помнить только самое лучшее, что происходило между ними за эти полтора года. Да, это теперь вспоминается с болью, но как же приятно осознавать, что этот период в жизни был. И Ремус себе пообещал, что никогда-никогда их теперь не забудет, даже если учесть, что они больше не увидятся после его исключения. Ведь он им безумно благодарен за то, что они подарили ему множество счастливых моментов. Жаль только, что все они теперь в прошлом… За такими депрессивными мыслями он не заметил как уснул. Сколько он проспал в скрученной позе сидя на подоконнике было неизвестно, но проснулся он оттого, что кто-то звал его по имени и слегка тряс за плечо. Разлепив глаза, Ремус в полумраке только зарождающегося рассвета разглядел фигуру Сириуса, и сон как рукой сняло. — Ну наконец-то нашёлся, — проворчал Блэк. — Мы тебя чуть ли не сутки ищем. Что ты вообще здесь делаешь? Ремус захлопал глазами и сглотнул. Тело напряглось в ожидании криков и даже ударов, которые пока почему-то задерживались. — Зачем? — хрипло смог выдать он, когда молчание затянулось. — В каком смысле «зачем», Люпин? — нахмурился Блэк и цокнул. — Ладно, закрыли тему. Ремус, все ещё с опаской поглядывающий на своего соседа по комнате, тоже нахмурился, не понимая, что происходит. Зачем Сириус вообще к нему пришёл? Он наверняка начнёт сейчас обвинять его в том, как он вообще посмел находиться с ними в одной комнате, да ещё и втиснуться в доверие и стать им другом. Боясь увидеть в вечно озорных глазах Блэка гнев, мальчик принялся разглядывать свои штаны. Находиться с ним вот так близко наедине вдруг стало очень-очень страшно. Сердце обещало в любой момент выпрыгнуть из груди. — Ремус, — тихо позвал Сириус и, дождавшись, пока друг на него посмотрит, продолжил: — Ты правда оборотень? Это явно было затишье перед бурей. Зачем же Блэк тянет момент? Ком в горле снова не дал ничего сказать, и Ремус опустил голову, понимая, что Сириус все равно успел увидеть, как по щеке скатилась крупная слеза. Вырвался всхлип. — Эй-эй-эй, только не реви. Придумаем что-нибудь. Мы же команда, помнишь? Сириус несильно стукнул Люпина по плечу. Тот дернулся и поднял на него растерянный взгляд. По щекам ручьём текли слезы. — Что? — Ремус! — начал терять терпение Сириус. — Да что с тобой происходит? Люпин закрыл руками красное и мокрое от слез лицо и помотал головой. — Да мерлиновы панталоны! — раздосадованно вздохнул Сириус и притянул друга к себе. Тот снова вздрогнул. — Чего ты шарахаешься? Тот что-то тихо пробормотал. — Я ничего не понял, — пробурчал ему над ухом Блэк и, вздохнув, сказал: — Слушай, прости меня за ту неудачную шутку про оборотня. Ляпнул не подумав. Я ведь не знал… Так твоя мама не болеет, да? Ремус помотал головой, находясь в каком-то трансе и ничего не понимая. — Врунишка! — беззлобно проворчал Блэк. Ремус начал громко вхлипывать. — Ну елки заколдованные! — выругался Сириус, уже не зная, как успокоить приятеля. — Люпин, хоть бы ты меня пожалел: я совсем без понятия, что нужно делать с рыдающими друзьями! Ремус замер и, ещё раз всхлипнув, отодвинул парня от себя. — Подожди… Что ты сейчас сказал? — У тебя осложнения от соплей на уши? Говорю, что не умею обращаться с ревущими друзьями. Что непонятного? — Так ты… Ты все ещё считаешь меня своим д-другом? Блэк нахмурился и уставился на него, как баран на новые ворота. Ремус смутился. — Еще и осложнения на голову, я понял, — нарочито озабоченно сказал Блэк. — Почему ты считаешь, что ты уже мне не друг? — Ты ведь узнал, что я оборотень. — И… что? — Я думал, ты…и-испугался и больше не захочешь со мной общаться. Сириус растерянно похлопал глазами и наконец выдавил: — Ты дурак? Ремус покраснел и опустил голову. — Так вы правда все ещё хотите быть моими друзьями? — неверяще пробормотал он и украдкой глянул на Сириуса. Тот резко спрыгнул с подоконника и, тетрально поставив руки перед лицом в защитном жесте, воскликнул: — Нет конечно! Что ты? Я испугался! Нет, не так… Я в ужасе! Фу, уйди от меня, противный оборотень! Я даже не хочу тебя видеть! Тем более общаться! Блэк, выглянув из-за своих пальцев, весело улыбнулся, а потом захохотал с растерянного выражения лица Люпина. — Это не смешно! — обиженно пробурчал Ремус, старательно пряча так и норовившую вылезти улыбку. Глядя на беззаботно веселящегося друга, он не удержался и всё-таки рассмеялся. Напряжение, грызущее его изнутри уже несколько часов, постепенно стало отступать. Казалось, даже дышать стало легче. — Ты действительно дурак, Люпин! — заявил ему Сириус, успокоившись. — Я же пообещал тебе ещё в прошлом году, что мы, несмотря ни на что, останемся друзьями, помнишь? — Помню. Джеймсу только не рассказывай об… этом, — попросил Ремус, одной рукой вытирая вновь выступившие слезы, а другой обводя в воздухе свое лицо. Он уже стоял вместе с Сириусом возле окна. Солнце поднялось выше, золотым светом ласково поглаживая ребят по голове и груди. — Так и быть, не буду, — махнул рукой на друга Сириус. — Спасибо… Где он, кстати? — Ищет тебя в другом коридоре. Люпину ощутил пульсацию в щеках. — Вы что, из-за меня ночь не спали? — Получается, что так, — кивнул Блэк и ойкнул, когда Люпин резко обхватил его за шею. — Что за приступ телячьих нежностей? Ремус, ты меня сегодня всё продолжаешь ставить в неловкое положение. Я уже второй раз за утро не знаю, что с тобой делать. — Спасибо тебе, — прошептал Люпин. Сириус смутился. — Да пожалуйста-пожалуйста. Отцепляйся уже. Парень послушался и на шаг отошёл. Робко, но с невероятной радостью в глазах улыбнулся и на полном серьёзе спросил: — Не сильно видно, что у меня лицо красное? — Ну… Если Джеймс с тобой будет разговаривать в кладовке для метел, то думаю, он ничего не заметит. — Он меня засмеет. — Люпин, ты слишком плохого о нас мнения. Я думаю, он тебя скорее поколотит за то, что ты пропал аж на целую ночь непонятно куда. Пошли уже найдём его и отправимся наконец спать. Или ты уже выспался на подоконнике? Люпин смущённо улыбнулся. — Засранец! — буркнул Сириус и направился к выходу. Как только они в коридоре свернули к лестницам, то наткнулись на Поттера. Сзади него мельтешил Питер, что-то бормотав про сон. Завидев Люпина, Джеймс с радостными криками кинулся его обнимать. — Мерлин, Ремус! Это действительно ты? Где ты лазил вообще? Мы волновались за тебя! Уже даже хотели к Макгонагалл идти за помощью! — Ещё один любитель телячьих нежностей, — закатил глаза Сириус и кивнул Петтигрю. — Они нашли друг друга. Джеймс бросил на него уничтожающий взгляд и показал язык. Отлепившись от Люпина, он внимательно вгляделся в его лицо. — Ты что, плакал? Ремус отрицательно помотал головой и что-то промямлил. — Из-за чего?.. — Он думал, что, как только мы узнаем, что он оборотень, перестанем с ним общаться, — выдал его Сириус, видя, что друг говорить ничего не собирается. Джеймс вылупился сначала на Блэка, потом перевёл шокированный взгляд на Ремуса и возмущённо воскликнул: — Люпин, ты дурак! Как ты мог вообще такое придумать? Мы же пообещали друг другу, что будем всегда вместе. Ты думаешь, из-за какой-то маленькой пушистой проблемы мы отвергнем тебя? — Джеймс, — аккуратно остановил его Ремус, несмотря на то, что проникнулся такой речью. — Это не маленькая пушистая проблема, я действительно опасен для общества… — Для общества шмелей наверное, на одного из которых ты как-то случайно наступил, а потом нам весь день ныл, как тебе его жалко. — Я не весь день ныл, Сириус! — Ага, конечно! А потом ещё не дал мне убить жужжащую над ухом муху. — Потому что она тебе ничего плохого не сделала! Зачем её убивать? — Вот и втирай нам тут, какой ты опасный, — улыбнулся Джеймс. Ремус раздражённо выдохнул. — Я действительно могу причинить вред. Меня вообще нужно убрать подальше от нормальных людей. Разве вас в детстве не пугали оборотнями? — Ты значительно отличаешься от тех кровожадных тварей. По страшилкам ты бы уже сто раз утащил меня в свое логово, поиздевался и растерзал, а останки отослал родителям, — ухмыльнулся Джеймс, но видя, как позеленел Люпин, быстро сказал: — Ну посмотри на себя, какой из тебя кровожадный оборотень? Ты самый милый и безвредный их представитель. — Я правда очень опасен в полнолуния! — А к тебе никто в полнолуние и не лезет! — Я становлюсь очень раздражительным перед полнолунием. — Значит тебя лучше именно в это время втягивать в розыгрыши слизеринцев. — Нет, это значит, что я могу на вас накричать, а может, не дай Мерлин, и ударить. — Жуть конечно, — театрально передернулся Сириус. — Я уже боюсь. Джеймс, а ты? — Трясусь аж! Пит, а ты что думаешь? — Это и вправду довольно…пугающе… Блэк и Поттер недовольно на него уставились, а Ремус с тщательно скрываемой горечью воскликнул: — Вот видите! Питер боится. Это совершенно нормальная реакция. — Вот видишь, а мы с Джеймсом — нет. И это тоже нормальная реакция. — Да, Ремус. Если я буду тебя шарахаться, кто же со мной поделится моим любимым шоколадом? — А кто со мной вечером будет в шахматы играть? Поттер что ли? — подключился Сириус и получил от Джеймса недовольный взгляд. — Он же все время ноет, что это невероятно скучно! А Питер вообще не умеет играть, все время остаётся в дураках, а потом сопли распускает. У Ремуса, кажется, заканчивались доводы. — Да при чем тут шоколад и шахматы… Я вам про другое… — Про другое нам расскажут на уроках, — отшутился Джеймс, но видя, что Люпин все ещё пытается подобрать какие-то веские аргументы, вздохнул и сказал: — Чего ты добиваешься? Ну, допустим, я согласился, что ты опасен. Что-то поменялось? По-моему нет. Так что предлагаю тебе положить на свое мнение по поводу твоей маленькой пушистой проблемы огромный х… Ой, доброе утро, профессор Макгонагалл! Ребята за разговором и не заметили, как к ним бесшумно подошла разноцветная кошка. Превратившись в человека, она строго уставилась на Джеймса. — Поттер! Я на этот раз так и быть не буду снимать баллы за ваш «интеллигентный» язык. Но если ещё хоть раз я услышу от вас подобные выражения, то для вас обязательно наступят неприятные последствия. Это понятно? — Конечно, понятно, профессор! — невинно улыбнулся Джеймс. — Не знаю, конечно, что вы такого неприличного подумали, ведь я всего лишь хотел сказать «хобот». Сириус хрюкнул, Ремус опустил голову, стараясь не засмеяться, но плечи его заметно подрагивали. Питер же боязливо ждал реплики декана. — Предположим, я поверила, — выдала неожиданно Макгонагалл. — Теперь другой вопрос. Почему вы находитесь на рассвете в другой части замка от башни Гриффиндора? — Лунатизм, профессор, — хором воскликнули Джеймс и Сириус. — У остальных тоже? — Нет, остальных мы случайно прихватили с собой. — Они сопротивлялись. — Правда, профессор. Ремус украдкой взглянул на Макгонагалл, и ему почудилось, что она старательно прячет улыбку. — Ну раз так, — сказала она. — Тогда я надеюсь, что вы их сейчас снова прихватите с собой и максимально быстро вернётесь в башню Гриффиндора. Потому что если через тридцать секунд вы все ещё будете в моём поле зрения, то я начну снимать баллы. — Бежи-и-и-и-им! — закричали вместе Джеймс и Сириус, схватили друзей за руки и ринулись к лестницам. — Нас здесь не было, профессор! — улыбаясь, напоследок заверил Макгонагалл Джеймс. Ремус в какой-то момент оглянулся на своего декана и смог бы точно поклясться, что видел на её губах адресованную ему тёплую улыбку. Именно в этот миг он осознал, какой невероятный подарок предоставила ему жизнь полтора года назад, когда в его дом пришёл Дамблдор. С тех пор у Ремуса был самый добрый директор, самый понимающий декан и, конечно же, самые верные друзья, о которых он мечтал все свое детство. В это утро он почувствовал себя самым счастливым человеком на планете, ведь его заветным мечтам суждено было сбыться.