Mirjahaal

Комната, казалось, замерла. Рука Люка, которая потянулась схватить шампур хлури, упала на стол, когда ребенок уставился на темную фигуру перед ним.   Мозг Пиетта остановился.   Его сын...   В комнате повисла долгая пауза. Глаза мальчика казались огромными на его худом лице.   — Люк. — Это был самый нежный тон, который Пиетт когда-либо слышал из этого вокодера, и он совершенно не знал, что с этим делать. Кроме того, теперь он знал, что у лорда Вейдера был сын. Собирались ли от него избавиться?   У лорда Вейдера был сын.   — Я полагаю, ты знаешь, что такое Сила? Оби-Ван научил тебя ей? — спросил его командир у мальчика.   Люк кивнул: — Да. Я... я в этом пока не очень хорош...   Пиетт поднял бровь. Не очень хорош в?..   Ребенок протянул руку к блюду с едой, и шампур хлури рывками подплыл к его руке.   Ну, карк.   Конечно, подумал Пиетт про себя мгновение спустя. Если он был ребенком лорда Вейдера, то, конечно, эта его Сила присутствовала.   — Очень хорошо, сын мой, — сказал Вейдер. — Но дело не только в этом. Дотянись до моего присутствия. Я хочу, чтобы ты сам убедился, что то, что я говорю, — правда.   Пиетт с завороженным любопытством наблюдал, как мальчик закрыл глаза и слегка нахмурился. Затем он плотно сжал губы, как будто решая какую-то проблему. Внезапно с легким вздохом он открыл глаза.   — Ты… ты такой... темный.   — Да. Но говорю ли я тебе правду?   Мальчик серьезно посмотрел на него. — Да-а-а... но... — Он остановился, и Пиетт увидел, что Люк не уверен, что делать с этой информацией, — он может заплакать. Капитан встал позади мальчика и положил руку ему на плечо.   Люк, казалось, почерпнул немного сил из этого жеста и перевел дыхание. — Бен всегда говорил... Он говорил, что моим отцом был Анакин Скайуокер. Почему... почему он мне солгал?   Анакин Скайуокер. Пиетт ломал голову, пытаясь определить, почему это имя показалось ему знакомым.   Внезапно лорд Вейдер пересек комнату и встал к ним спиной, лицом к иллюминаторам.   — Он не лгал. По крайней мере, не об этом. Анакин Скайуокер был твоим отцом.   Люк взглянул на Пиетта, у которого не было ответов, и слегка приподнял брови. — Я не понимаю, — сказал ребенок.   Но Пиетт уже начал это делать.   Повисла тишина, которая, казалось, длилась целую вечность, хотя Пиетт знал, что прошло всего несколько минут.   — Было время, когда меня звали Анакин Скайуокер. Этой части меня больше нет.   Рыцарь-джедай и генерал в Войнах клонов. Считался мертвым почти десять лет. Лорд ситхов, стоящий в этой комнате, был...   Мальчик склонил голову набок. — Как это может быть? Ты совсем рядом! Я почувствовал это! Ты сказал, что ты — мой отец, и я это почувствовал, так что ты все еще... — Это имя больше не имеет для меня никакого значения, Люк. — Вейдер повернулся к ним лицом. — И, капитан, если вам дорога ваша жизнь, вы никому об этом не расскажете.   — Да, милорд. Добавь это к списку вещей, которые будут стоить ему жизни. За последние несколько дней тот стал значительно длиннее.   Ребенок поднялся, хмуро глядя на своего темного отца. — Если оно не имеет никакого значения, тогда почему меня зовут Люк Скайуокер? Ты собираешься заставить меня сменить имя?   Что ж. Действительно, дитя своего отца. Люк, конечно, знал, как добраться до сути.   — Оно... имело смысл. Так что нет, ты можешь сохранить свое имя. И, Люк, мне нужно сказать тебе кое-что еще, и я не хочу вдаваться в подробности этого вопроса. Ты не можешь оставаться на борту моего корабля — это будет для тебя небезопасно.   — Потому что я смогу сразиться с императором, — со знанием дела сказал Люк, уперев руки в бока. И каким-то образом Пиетт был уверен, что, сумей он заглянуть под маску, лорд Вейдер улыбался бы. Что-то в наклоне его шлема…   — Да, что-то в этом роде, молодой человек. Я не хочу, чтобы он знал о твоем существовании.   И теперь они действительно заходили в очень глубокие воды.   — Капитан. — Вейдер повернулся к нему, и Пиетт попытался встать прямее, чем уже стоял. У него начинало возникать то сюрреалистическое ощущение, что разум отделяется от тела. Крифф, он так устал. — Вы проделали очень похвальную работу, защищая Люка. Я хочу, чтобы в будущем вы взяли на себя в этом главную роль. Как вы уже поняли, император не должен о нем узнать. Можете ли вы поклясться, что снова оправдаете мое доверие?   Пиетт моргнул. Он перешел от выполнения секретных поручений лорда Вейдера к открытому разговору об... измене. И, естественно, командир-ситх почувствовал его колебания.   — Я знаю, о чем вы думаете, капитан. Вы правы. Я желаю, чтобы ваша верность мне и моей семье была превыше верности императору.   Пиетт находился в присутствии его величества только один раз в жизни во время масштабного смотра флота на Корусканте. Он вспомнил, как издали наблюдал за этой высохшей фигурой, когда она двигалась вдоль ряда офицеров и солдат. Один человек. Один человек, которому галактика отдала дань уважения.   Пиетт присоединился к имперскому флоту, чтобы изменить положение вещей в галактике. Это сулило надежду — порядок и мир.   Однако это не принесло результата. Поэтому Пиетт сделал все возможное, чтобы быть справедливым по отношению к своим людям. Подавать пример другим. Изменить ситуацию к лучшему своим собственным маленьким способом. Была ли это возможность изменить ситуацию к лучшему?   — Милорд. — Пиетт остановился и задумался. Но он был уверен, что Вейдер ценил честность, даже если та не всегда ему нравилась. И капитан почувствовал, что находится на важном перепутье. Он посмотрел в голубые глаза полного надежд ребенка Скайуокера и понял, что решит.   — Вы получите его, милорд. Вейдер царственно кивнул. — Очень хорошо, Пиетт. Теперь же... Чтобы защитить тебя, Люк, ты будешь жить с семьей и притворяться, что она — твоя.   Ребенок нахмурился. — Я жил со своей настоящей семьей! Почему я не мог остаться там?   — Потому что, Люк, в конце концов, они нашли бы тебя. Как нашли Оби-Вана.   Голубые глаза наполнились слезами, а губы задрожали. — Бен? Они... неужели они?.. Он, что?..   — Оби-Ван мертв, — ответил лорд Вейдер, и хотя Пиетт мог сказать, что его тон был намного мягче, чем он когда-либо использовал, Люк этого не услышал. Слезы потекли по его щекам, и Пиетт не мог стоять в стороне и смотреть на это. Он опустился на колени, и мальчик повернулся, чтобы обнять капитана и зарыдать у него на плече.   — Это... трудно для тебя, Люк, и мне жаль, что у нас нет времени... — Вейдер сделал паузу, и Пиетт почти мог поклясться, что его командир был в растерянности. Пиетт похлопал ребенка по спине, и Люк икнул в его униформу.   Его светлость нашел способ остановить поток, сбросив еще одну бомбу.   — У тебя есть сестра. Снова ошеломленное молчание.   Пиетт задавался вопросом, как много может выдержать его реальность. Как Анакин Скайуокер, ныне Дарт Вейдер, потерял не одного, а двух детей?   — Она — твой близнец. Что ж. Вот оно что.   Люк поднял голову с плеча Пиетта, и тот попытался не думать о состоянии своей униформы, которая определенно была покрыта соплями и слезами.   — Ты останешься на Альдераане с сенатором Органа и королевой Брехой. Это они заботились о твоей сестре.   Пиетт понял, что, должно быть, просто оцепенел от ошеломляющей информации.   — Капитан. Вы доставите Люка к ним. Я буду полагаться на то, что вы будете регулярно совершать поездки, чтобы проведать моих детей и передавать новости туда и обратно. Люк будет изображать из себя сына сестры Брехи...   — Как ее зовут? — прервал его тихий голос. Они оба посмотрели на Люка, который слегка отстранился от Пиетта, чтобы посмотреть на Вейдера.   — Я не уверен в фамилии Брехи...   — Нет. Мою сестру.   Вейдер сделал паузу, глядя на маленькое заплаканное личико.   — Ее… ее зовут Лея. Ваша... мать назвала вас обоих.   — Кто же тогда моя мать? — спросил Люк, и в комнате внезапно стало холодно.   Пиетт поднялся на ноги и увидел, как руки его командира сжались по бокам.   — Это... обсудим в другой раз, Люк, — наконец, произнес Вейдер. — Я тебе расскажу. Но сейчас самое время обеспечить вашу безопасность. Пиетт. У вас есть пять часов, чтобы восстановить силы. Я отправлю вам ваши приказы. Как только вы выполните это задание, мы обсудим более масштабный план на будущее.   — Да, милорд, — ответил Пиетт одеревеневшими губами. Люк посмотрел на него, и впервые на лице ребенка отразился неприкрытый страх.   — Вы уходите?   — Да, Люк. Но, как ты слышал, я скоро снова тебя увижу.   Мальчик снова посмотрел на Вейдера: — А как насчет меня?   — Ты останешься здесь. Я приготовил для тебя комнату.   Неловкая пауза.   — Я ненавижу все это, — тихо произнес Люк, и Пиетту стало жаль ребенка. Из вокодера донесся странный звук.   Вздох?   — Я бы хотел, чтобы все было по-другому, малыш. Мы постараемся сделать все... лучше. Но я не могу отрицать, что вначале это будет трудно. Тебе следует поесть еще немного. Капитан, вы свободны.   Пиетт поклонился. — Милорд.   *********   Вирс мерил шагами скромную каюту капитана. Тот вернулся на борт несколько часов назад, но Вирс до сих пор не слышал ни слова. Все, что мог сказать ему начальник ангара, это то, что лямбда была возвращена в личный ангар лорда Вейдера. Чем бы ни занимался капитан, это было строго засекречено.   Генерал даже проверил списки лазарета, но Пиетта там не было. Вирсу оставалось на это надеяться. Зев спал в их каюте, и генерал, наконец, решил пойти проверить каюту Пиетта после того, как убедился, что его сын крепко спит.   Он был здесь уже час, и до сих пор не было никаких признаков присутствия маленького офицера с Аксилы.   Пожалуйста, Сила, не дай ему умереть на полу каюты Вейдера.    Но, наконец, звук, на который надеялся Вирс, достиг его ушей, и усталый капитан с трудом вошел в свою каюту.   — Фирмус. Пиетт даже не вздрогнул. Он поднял глаза на Вирса и некоторое время смотрел на него.   — Макс. Ты... в порядке? — Я?.. Карк, Пиетт. Ты уже давно вернулся на «Опустошитель», но с тех пор никто тебя не видел и не слышал. Я...   — Я в’прядке. Вирс. Просто... очень устал.   И Вирс мог видеть, что без посторонней помощи его друг не мог продвинуться дальше в комнату. Он подошел к капитану и помог ему добраться до дивана.   — Нет... — выдавил Пиетт, — в спальню. Нужно отдохнуть. Вернусь к этому через пять часов. — Пять часов. Фирмус, ты уверен, что не можешь мне сказать? Пиетт выпрямился, это заявление что-то вызвало.   — НЕТ, Макс. Ради твоего и моего блага. Я поклялся ему...   — Ладно, хорошо, просто... Я беспокоюсь за тебя, друг мой. Он помог Пиетту сесть на кровать и опустился на колени, чтобы стянуть с него сапоги. Походные сапоги, отметил Вирс, а не корабельные. На ковер высыпалось немного песка. Интересно. Пиетт медленно расстегивал китель, а Вирс осторожно двигал руками, чтобы эффективно сделать все остальное и помочь капитану от него избавиться.   — Могу я заказать тебе еду или?..   — Нет, спасибо, — вздохнул Пиетт, вытягиваясь на одеяле.   — По крайней мере, выпей воды.   — Знаешь... для «Железного генерала» ты поразительно похож на наседку...   Вирс фыркнул, направляясь к двери на маленький камбуз, где щедро наполнил стакан и вернулся, чтобы вручить его Пиетту.   — Для интеллигентного в остальном человека твое определение суеты нелепо, если я — наседка, когда слежу за тем, чтобы ты обеспечивал элементарную заботу о себе, такую как еда и питье.   — Где Зев? — пробормотал Пиетт поверх края стакана.   — Крепко спит. И так же, как и я, был обеспокоен тем, куда подевался дядя Фирмус после того, как внезапно стал атташе Вейдера.   Капитан поставил стакан и посмотрел на Вирса сильно затуманенными глазами. Однако, несмотря на то, что он явно был измотан, отсутствовало напряжение, которое Пиетт испытывал, когда уходил.   — Я... в странной ситуации, Макс. Но я могу, по крайней мере, пообещать тебе, что я весьма готов выполнять эти задания.   Вирс знал друга достаточно хорошо, чтобы понимать, когда тот искажает правду, и Пиетт вел себя честно.   — Хорошо. Но как только вернешься, дай нам с Зевом знать, ладно?   Пиетт улыбнулся, его глаза уже были полузакрыты. — Спасибо, Макс.   Довольный тем, что его друг просто устал, а не заболел и не пытается залечить рану, Вирс оставил его, чтобы немного поспать, и вернулся в каюту, которую он делил со своим маленьким сыном.   Это было недавнее событие — Зев появился на борту год назад, когда стало очевидно, что его бабушка и дедушка не в состоянии присматривать за мальчиком. Конечно, это было не идеально, но лучше, чем криффовски ужасная школа-интернат, и Вирс прошел многочисленные собеседования и заполнил смехотворное количество анкет, чтобы этого добиться.   И так было лучше для них обоих. Смерть Майры, произошедшая всего два года назад, была все еще достаточно свежа, чтобы определенные запахи или звуки могли заставить Макса обернуться, ожидая увидеть эти зеленые глаза, сияющие ему.   Их там никогда не было.   Зев не был счастлив, живя с родителями матери, а поскольку те были довольно пожилыми, ситуация быстро превратилась в невыносимую.   — Пожалуйста, папа, — умолял Зев в его последний отпуск со слезами на глазах, хотя ребенок мужественно старался не плакать, — пожалуйста, можно мне побыть с тобой? Плохие сны не прекращаются, а дедушка просто говорит, что мне нужно рассказать им и снова лечь спать. Но… Я не могу. Зев боролся с повторяющимися снами о потере не только своей матери, но и отца. А довольно негибкие родители Майры, хотя и по-своему любили Зева, были не очень понимающими.   Вирс крепко прижал к себе мальчика. — Мы разберемся с этим, сынок, — тихо сказал он, и Зев уткнулся лицом в плечо отца, чтобы заплакать от облегчения.   И хотя Вирс был обеспокоен многими вещами, когда Зев оказался на звездолете, все прошло на удивление хорошо. Зев занимался с протокольным дройдом, а сам Вирс четыре раза в неделю занимался с ним физической подготовкой в офицерском спортзале.   Было несколько... инцидентов, когда Зев решил разобраться самостоятельно и получил строгий выговор от своего отца. Единственный раз, когда могли произойти более ужасные последствия, привел к тому, что Вирс познакомился с неким флотским капитаном.   Вирс вошел в свою каюту и остановился, как вкопанный. Зев сидел на диване рядом с худощавым мужчиной, которого генерал не узнал. Оба встали, когда он вошел, и капитан, как заметил Вирс, энергично отдал честь.   — Генерал Вирс. Приношу извинения за вторжение в вашу каюту, сэр, но я чувствовал, что должен лично доставить сюда юного Зевулона в целости и сохранности, а также все объяснить.   Вирс сжал губы и снял кепи, прежде чем взглянуть на виноватое лицо Зева.   — В самом деле, капитан?..   — Пиетт, сэр. Фирмус Пиетт. Меня перевели сюда несколько месяцев назад в отдел связи и...   — Меня больше интересует, почему вы здесь с моим сыном, капитан, — холодно перебил Вирс. Он не интересовался работой флотских переводов.   Пиетт слегка наклонил голову в знак согласия. — Да, сэр. Я помогал с тренировочными маневрами между эскадрильями флота и связи в отсеках, когда заметил, что Зевулон проявляет довольно пристальный интерес к тому истребителю мятежников, который мы нашли.   — Зев... — пробормотал его сын с непокорным видом. Бровь Пиетта слегка приподнялась, но он вежливо продолжил:   — Хорошо, Зев. Спасибо. Я, конечно, могу оценить интерес к судну, но чувствовал, что должен привести его...   — Да, конечно, — сказал Вирс, свирепо глядя на своего ребенка. — Это правда, Зев? Ты возился в крестокрыле? Даже несмотря на то, что я специально сказал этого не делать?   — Да, сэр, — угрюмо ответил Зев.   Вирс действительно ценил это в своем сыне. Тот мог ослушаться и вызвать проблемы другими способами, но Зев не лгал и принимал последствия своих действий.   — Понятно. Что ж. Спасибо вам, капитан Пиетт. Я приношу извинения за то, что это нарушило ваш график.   — Вовсе нет, — Пиетт махнул рукой в перчатке. — Рад помочь. Было приятно познакомиться с тобой, Зев.   Он доброжелательно улыбнулся мальчику, и Зев, даже в своем отвратительном настроении, слегка улыбнулся ему в ответ.   — Да, ммм, — он взглянул на своего отца, который поднял брови и наклонил голову в сторону капитана.   — Спасибо, что привели меня домой.   Инцидент был улажен, и Вирс больше не думал об офицере, который вернул Зева, пока несколько месяцев спустя его не вызвали для расследования инцидента в седьмом ангаре между флотом и армией.   Он наблюдал за тренировками в одном ангаре со своим «Стадом» и бросился бежать, когда услышал панику в голосе начальника ангара. Отношения между «вакоголовыми» и «топтунами грязи» были более напряженными, чем обычно, после недавнего провального столкновения с мятежниками. Адмирал Уоллес открыто обвинил армию и даже зашел так далеко, что высказал свои взгляды во время встречи с Вейдером, не меньше.   Капитан Исла сжал губы и бросил на Вирса быстрый взгляд. Капитан «Опустошителя» был порядочным человеком, но ненавидел конфронтации и никогда не собирался открыто спорить перед лордом Вейдером.   Этот черный шлем на мгновение склонился в его сторону, но Вирс не был дураком и не собирался попадаться на приманку Уоллеса.   — Я ожидаю лучшего, — произнес их темный командир и приступил к изложению своих планов. Уоллес все еще бросал на Вирса свирепые взгляды, и генерал убедился, что сохраняет свое «железное» лицо.   Драка в ангарном отсеке разгорелась два дня спустя.   Вирс немедленно приказал Эллери привести еще солдат. Было задействовано, по меньшей мере, пятьдесят человек, а перепуганные техники и обслуживающий персонал искали убежища по краям чрезвычайно жестокого конфликта. На палубе лежали неподвижные тела, и Вирс надеялся, что у начальника отсека хватит ума вызвать сюда медиков.   Совершенно неожиданно генерал узнал одну из фигур в этой драке. Во имя галактик, почему офицер ввязался в подобное?   Пиетт держался довольно хорошо для человека такого хрупкого телосложения, хотя и получил некоторые повреждения, судя по крови, стекавшей с виска, и внушительному синяку на левой щеке.   — Отставить! — взревел Вирс, но шум стоял невероятный. Однако Пиетт услышал его, оглянувшись, и в этот момент его остановили двое флотских. Его собственные люди.    Один обхватил капитана за шею и заломил правую руку Пиетта за спину, в то время как другой с огромной силой замахнулся гаечным ключом… крифф… прямо в его грудную клетку. Пиетт дернулся в захвате своего пленителя, и Вирс мгновенно изменил свою политику невмешательства.   — Вы, криффовы ублюдки! — прорычал он, схватив за воротник того, кто держал капитана, и швырнув его на палубу. Затем он развернулся на каблуках, чтобы ударить кулаком в лицо каркеру, державшему гаечный ключ, и получил удовлетворение от того, что нос мужчины разбился о его руку.   Он подхватил Пиетта под мышки и потащил его прочь от драки, но тот уже пытался подняться на ноги.   Вирс помог ему подняться, и Пиетт схватился одной рукой за ребра, но в его карих глазах горел огонь решимости.   — Сэр... оружейный шкафчик там... — он кивнул на ближайший, и Вирс побежал к нему, оценив мыслительный процесс капитана. Его кодовый цилиндр открыл шкафчик за считанные секунды, и он быстро вернулся, вручая Пиетту бластер и заряжая бластерную винтовку, прежде чем прицелиться в светильник над головой.   — Немедленно прекратите! — крикнул он еще раз и выстрелил. Характерный звук оружия, не говоря уже о дожде из стекла, заставил более половины мужчин остановиться, чтобы прикрыть головы. Это дало Вирсу время восхититься капитаном, который стрелял с большой точностью по ногам тех, кто все еще сражался, и его бластер не был настроен на оглушение.   Крифф.   Пиетт оставлял дымящиеся дыры в обшивке палубы, но никого не задевал, просто нацеливая свои выстрелы в нескольких дюймах от сапог драчунов.   Вирс перевел взгляд на лицо Пиетта. Оно было холодным и неподвижным, когда он встал в однорукую стойку и методично довел бой до панической остановки.   — ОТ... СТА... ВИТЬ! — прогремел Вирс в последовавшем за этим ошеломленном молчании. В этот момент Эллери и его люди с грохотом ворвались в ангар, и Вирс позволил ему взять дерущихся под стражу, а сам обратил свое внимание на худощавого мужчину рядом с ним.   — Вам нужна медицинская помощь, капитан. Пиетт провел рукой по вьющимся каштановым волосам и вздохнул. — Да, я полагаю. Но сначала мне нужно передать свой отчет. Некоторые из них, если хотите, «обычные» скандалисты. Но меня послали разобраться с этим, и они напали на офицера, так что...   Вирс в гневе сжал челюсти. — Вы можете их опознать? Потому что, уверяю вас, я буду счастлив сделать это для мужчин, у которых я вас отбил. Кроме того, почему в галактике ваши собственные люди напали на вас?   Пиетт слегка пожал плечами и поморщился. — Я... не слишком популярен на мостике. Имеются какие-то обиды. Я бы предположил, что они воспользовались представившейся возможностью. Кстати, спасибо вам, генерал.   Больше он ничего не сказал.   Однако теперь Вирсу было любопытно узнать о нем, хотя бы для того, чтобы узнать, где мужчина научился так стрелять. Итак, он нашел лазарет, в который отправили Пиетта, и пригласил изумленного капитана поужинать в своей каюте.   Зев был рад компании и очарован тем кровавым интересом, который восьмилетние дети проявляли к вещам, связанным с дракой. Пиетт двигался осторожно. Ему сделали инъекцию костного регенератора, но три ребра были сломаны, и он категорически отказался от погружения в бакту, поэтому его синяки все еще были заметны.   Он, казалось, был благодарен за приглашение, а также вовлек Зева в их разговор, задавая деликатные вопросы. Вирс узнал, что Пиетт был родом с Аксилы и был завербован в антипиратские силы. Полное отсутствие живой семьи. Явное нежелание обсуждать это подробно, и Вирс мог это понять.   Он также обладал острым умом, и после того, как Зев отправился спать, они вдвоем оживленно обсудили тактику, устав и политику. Они обнаружили, что у них имеется много общего, а также, что они, возможно, могли бы способствовать более эффективным способам совместной работы флота и армии.   Эти ужины стали еженедельными. Пиетт предложил помочь Зеву с домашним заданием по биологии и каким-то образом сумел убедить командира СИДов показать его сыну внутреннее устройство истребителя.   — Спасибо за это, Фирмус, теперь мой сын никогда не пойдет в армию.   Легкая складка в уголке рта Пиетта. — Я ничего не могу поделать с тем, что корабли более привлекательны, Макс.   Вирса никогда не описывали как человека, который легко заводит друзей. Мало кто пытался разглядеть человека за фигурой генерала. А после смерти Майры таких связей не существовало.   Но прошел год, и не было другого способа описать Пиетта, кроме как друга. Капитан сам был очень сдержан, но для Вирса было иначе. Всякий раз, когда капитан общался с Зевом, генерал чувствовал, что сдержанность не была естественным состоянием Пиетта. Этот теплый дух был очень заметен, и капитан явно наслаждался энтузиазмом, который сын Вирса проявлял к кораблям и истории, являвшимися собственными интересами Пиетта.   Но он был... осторожным, это было самое подходящее слово, предположил Вирс. У Пиетта всегда был мягкий вид удивленной благодарности, когда генерал передавал приглашение на ужин, и у Вирса возникло неприятное впечатление, словно капитан ждал, когда это закончится — что ему скажут, что он больше не нужен.   В какой-то момент Вирс собирался обсудить это, но сейчас он скорее покажет Пиетту, чем попытается сказать, что он не из тех людей, которые бросают друга. Никогда.   Он надеялся, что Пиетт проживет достаточно долго, чтобы сообщение до него дошло.