Моё сердце (не) остановилось

      Ника проснулась от резкого запаха специй и хруста под боком. Что за?.. Она соскочила с дивана. Почему она лежала на чипсах?! Хотела ведь подольше не спать, но матрас оказался божественно мягким, комната убаюкала своей чистотой и тишиной. И поплатилась, перенеслась сюда. Лежавший на животе Хольт, приоткрыв один глаз, наблюдал за тем, как она отряхивалась.       — Ты меня съесть собирался?       — По камерам проверить. Если ты хрустнула до того, как шевелиться. Значит, тебя подкинули. Если нет… значит, ты… материализовалась как часть этого пространства.       Ника побрезговала вникать в его мыслительный процесс или хотя бы пытаться понять, имел ли он место. Хочет утопать в жалости к себе и нести бред для привлечения внимания — пускай. Она его гарантированной аудиторией быть не нанималась.       — Спи дальше.       — Ни за что, — свесил руку с дивана Хольт. — Ты по всяким помойкам шляешься, не хочу посреди них просыпаться.       А Нике не улыбалось опять бросать команду и тормозить их на то время, что она будет до них добираться. С ними могло произойти что угодно. И по словам Джонни, даже получив заверения, что с Никой всё в порядке, они на ушах стояли, подумывая отказаться от задания и переключиться на изучение работы телепортации. Как предлагаете идти в бой с товарищем, который может в любой момент пропасть на полдня со всех радаров?       Поэтому, хотел Хольт того или нет, он заснёт первым, решила Ника, обойдя диван. Отключка от пинка засчитается за сон? Вот где материал для эксперимента.       — Держи дистанцию. — Словно услышав её мысли, Хольт угрожающе выставил перед собой палец. — Я устал, но заряд есть.       — А я всего лишь хотела предложить кофе, — наклонилась к нему Ника. В глаза смотрел, не ниже. Правда устал. — Тебе с сахаром?       — Мне без мышьяка.       — Со слабительным так со слабительным.       Уголки его губ дёрнулись вверх. А говорил, ничего не чувствует.       По дороге на кухню Ника «заблудилась», очутившись в ванной комнате. Насколько она помнила, в зеркальном шкафчике над раковиной держали аптечку. Обезбол, обезбол, антидот, обезбол, жаропонижающее, антисептик, обезбол, успокоительное… Положим, на безрыбье и успокоительное сойдёт. Хоть не фуфломицин типа Аморфобазола? Нет, похоже на настоящие таблетки.       — Договорились встретиться в пункте назначения, — сообщил Джонни. — Там обсудим, как работать дальше.       — Сильно они тебя ругали за то, что ты молчал?       — Лотта сказала, что если я и дальше не буду пользоваться языком, она мне его отстрелит.       Можно сказать, хорошо приняли. Ника подумывала налить успокоительное в апельсиновый сок, но стоило открыть холодильник — и в неё врезалась волна вони. Жухлые овощи и травы, стухшее охлаждённое мясо, стеклянные бутылки молока с подозрительными жёлтыми манжетами внутри… Почему никто не следил за едой?       — Угощайся, — крикнул Хольт, то ли учуявший запах, то ли услышавший скрип дверцы.       — Холодильник сломан! — ответила Ника, осторожно потрогав вспотевшие упаковки. Работала, судя по всему, только лампочка.       — Один раз пнул, один!       Чем же он питался? Ника получила ответ, споткнувшись о картонную коробку из-под вока. Боже, а в раковине плесень закрыла собой узоры на тарелках. Некому было их переложить в посудомойку?       — Я думала, у тебя полно прислуги, — крикнула через плечо Ника.       — Была. Ха-ха. Уволены. Я всех уволил.       — Почему? — выглянула в дверной проём Ника.       — Вдруг они с тобой заодно.       — И ты не нанял новых?       — Зачем? Как видишь, без них предателей хватает.       Ника ещё раз взглянула на холодильник, на жужжавшую под потолком муху. Снаружи дорогой лоск, внутри — гниль и разложение. Звучит как жизнь Хольта в целом. Что ж, он сам её выбрал. Родись Ника в богатой семье, она бы всё сделала по-другому. Она бы…       Взявшись за стоявший в шкафчике стакан, Ника замерла. А собственно, чем бы она занималась? Братство решило за неё, кто она, что умеет, что будет делать дальше. И цирк она не выбирала. Дельта решил за неё, что она должна работать на МАК. Если бы не они… где бы она очутилась, в роли кого? И кем был бы Хольт, будь у него её детство? Пересеклись бы они? Выросли бы оба счастливее?       Ника представила себя хозяйкой особняка Хольта. С утра сделала разминку на террасе, ей поднесли старательно приготовленный завтрак с фруктами и ягодами, которые для неё находят свежие круглый год, собралась в офис, делать… всякие офисные штуки. Или осталась дома. Хочет — раздаёт весь хлам прислуге, хочет — переделывает интерьер под египетский храм, хочет — устраивает балы. Но чем бы она занималась изо дня в день? Она зажмурилась, представив себя в оранжевом деловом костюме посреди гостиной. Куда она идёт, что делать? Почему вокруг неё пусто? Так же пусто, как вокруг Хольта.       Она стряхнула отвлекавшие её фантазии и набрала полный стакан воды. Пришла новая мысль: как бы сложилась их жизнь, коснись их проклятье в детстве? Ника заснула бы, трясясь от страха и боли, на гнилом соломенном матрасе, а проснулась в мягкой тёплой кровати, глядя в большие глаза незнакомого мальчишки. Перепугалась бы до смерти, про него говорить нечего. Но они бы поладили — у них выбора иного не было. Снова за неё кто-то выбрал бы, кем ей быть. И пошли бы они с Хольтом по одному пути. Держась за руки…       Успокоительного она накапала от души, чтоб развезло на совесть и отоспался нормально наконец. А то его уныние потихоньку передавалось Нике.       Когда она вернулась, Хольт сопел, хмурясь. Заснул? Бежать к ребятам? Не веря своему счастью, Ника дотронулась до его плеча кончиками пальцев и прошептала:       — Август?       Лежал как лежал. Превосходная возможность его скрутить, а сдавать некому и не за что. Да и он выглядел совершенно не способным причинить вред кому-либо, кроме себя самого. Не жалеть, не жалеть, из-за сестры ему грустно, из-за всех, кому он вред причинял, — нет.       «Останься» он сказал с таким надломом в голосе, отчаявшись найти другие слова…       Ладно. Чуточку пожалеет, решила Ника, легонько потрепав ему волосы. Совсем чуть-чуть пожалеет, пока он не видит. И довольно с него, пора бежать.       — Так и знал, что ты кофемашину не осилишь, — пробормотал ей в спину Хольт.       — Пей воду, — мстительно ответила Ника, сунув ему в свешенную руку стакан.       — Не хочу.       — Пей, ты выглядишь обезвоженным.       — Сама пей, ты же из пустыни.       Она чуть не облила его второй раз, как в самолёте, — остановило то, что он говорил без насмешки или грубости, словно объяснял, как пройти в библиотеку. Вот уйдёт она — он останется в той же позе мокрый валяться рядом с чипсами. Фу, он взял один и них и зажевал.       И Ника разозлилась.       — А ну хватит!       — Что хватит?       — Мне когда тяжело, я себя держу в руках!       — Да что ты понимаешь в тяжести.       — Значит так, Август, — перебила его нытьё Ника. — Ты не хочешь проснуться на помойке? Я тоже не хочу. Если ты до полуночи не приведёшь себя и дом в порядок, я буду спать раз в неделю, но ноги моей в твоём свинарнике больше не будет, понял?       — А ты и не узнаешь, грязно или нет, пока не проснёшься.       — Узнаю, ты сам сказал, у тебя весь дом в камерах. Мой человек уже их взломал.       — Время нужно, — задумчиво ответил Джонни. — К внешней сети они не подключены, а во внутренней…       — И ещё кое-что, — спохватилась Ника, сделав шага три к двери. — Тот, у кого просыпаются, обеспечивает транспорт.       — МАК мало платит, побираешься?       — Что говоришь? Я могу взять твой самолёт? Август, не стоило, — прижала ладонь к груди Ника, пятясь. — Но спасибо, заберу.       — Самолёт не трожь.       — Я буду очень нежной с ним.       Ника подмигнула Хольту, и он поморщился:       — Сажать ты его как собралась в пустыне?       — Выпрыгну, с прошлого я катапультировалась.       — Глупости, бери вертолёт.       — О. — Ника растерялась. — Хорошо. Спасибо?       — Не за спасибо, — сказал Хольт, закрыв глаза. — Жду от «твоего человека» оплату топлива, пилота и закусок на борту. За каждую царапину тоже будешь платить.       — Слава богу. А то я уж испугалась, что придётся о тебе лучше думать.       Хольт встрепенулся, рывком подняв голову. Но на полпути его силы иссякли, и голова упала обратно. Беззвучно поворчав, он отвернулся.       Спину открыл, отстранённо подумала Ника. И что? Нападать на него в этом состоянии — как пинать щенка. К тому же, он её ночью не тронул. По дороге к воротам на Нику навалилось осознание всего масштаба глупости идеи заночевать у Хольта дома по его приглашению. Он мог выкинуть что угодно. То, что он больше не винил её за травмы Мико, не означало, что он простил срыв операции «Рассвет».       «Останься».       Что если бы он подделал отчаяние в голосе? Ника бы выглядела полной дурой у него в плену.       — Вертолёт — хорошая идея, — сказал Джонни. — Надёжного пилота я найду.       — И второго найди на всякий случай в районе нашей миссии.       — Да, вам надо наладить ротацию. Мы подумаем, каким образом.       Ника обернулась, посмотрев на пустой особняк, посреди которого дремал в окружении камер и датчиков Хольт. И представила себя на его месте. Нет, она бы всё сделала иначе, её дорога не привела бы сюда. А куда бы она привела? Может, Ника бы охотилась на свою нынешнюю команду? Или, наоборот, наняла её?       Какие бы картины в воображении она ни перебирала, она всякий раз представала одна посреди прохладных комнат, отзывавшихся эхом на её шаги.       «Останься».