лети на все стороны

Он не знает, как смотреть ей в глаза. Это почти веселит — после пяти секунд от поражения его волнует не сияющий взгляд Данковского, не разозленно-горький — Аглаи, а то, как бесстрастно-печально отворачивается Капелла. Собор тонет в переговорах Марии, Полководца и Данковского, когда она тянет его за рукав. — Пойдем, Артемий, пожалуйста, пойдем, — зовет она, а извинения — вязкие, пластилиновые — тают на языке. Вот и все. Он дважды не спас отца. Он дважды отвратительный сын и сомнительный Служитель. Жертва принесена, да только кому она теперь понадобится. Детвора, прослышавшая про Совет, глядит из-за улочек — с любопытством, с опасением, и Артемия так тошнит от этих взглядов. Или не от них. Капелла коротко приказывает собирать вещи. Они оба не смотрят детям вслед. — Простите, Виктория, — шелестит он. Так неправильно, так глупо, так бессмысленно. Целый город — люди, их память, их сердца — в обмен на что? На одну человеческую прихоть? От осознания хочется удавиться. Капелла его не обвиняет — они оба догадывались, что бороться с Блоком, тоже относящимся к местному населению с изрядной долей скепсиса, бесполезно, но оба — позволили себе поверить. Оружие последнего шанса. Пустая оболочка для борьбы. — Вы нужны своим людям, а я — своим, — вздыхает Капелла. «Из зараженных кварталов все еще никого не выпускают — и как они намерены спасать тех, кто уже заражен?» — думает Бурах, даже если не хочется. Это все еще его люди. Его и Капеллы, пускай скоро их глаза зажгутся тем же безумием, что сочилось сквозь кожу Нины Каиной. — Я все еще к вашим услугам, Виктория. И вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны, — заверяет он, стараясь не думать о том, что помощь-то его как-то бесполезна. Не предаваться отчаянию и не слушать чужую тьму, одергивает он себя. За эти двенадцать дней спасено достаточно, чтобы было на что опереться. — Спасибо, мастер Бурах, — слабо улыбается она — будущая пленница нового бытия. Мария не потерпит в своей партии иных, но и поставить шах Виктории не сможет: есть вещи, неподвластные даже Хозяйкам. — Возможно, этот город действительно будет лучше. Возможно, нам там даже понравится. Он наблюдает, как за ней захлопывается дверь — ее ждут тонны работы: собрать и эвакуировать взрослых — совсем не то, что собрать и эвакуировать детей. У Марии из рычагов только брат — и тот не слишком послушен и популярен в определенных кругах. Степняки по одному его слову устремляются в Многогранник, почтительно склоняя головы — на этом фронте Артемий не ощущает себя победителем. Последним обходит Термитник и Бойни, убеждаясь, что остались лишь накрытые саваном мертвецы, которых не успели предать земле. Сожалеть поздно. Исправлять — тем более. Еще одна ошибка в его длинный список. За полчаса до артобстрела он закапывает удург в землю.