Сборник по Моросентябрю 2

      Сколько себя помнит Виктор, уголок для своей жены он обставлял долго. Вернее, он до сих пор не может понять, как лучше бы его обставить. Это не должно выглядеть слишком помпезно, иначе выйдет безвкусно, а о простоте и речи быть не может: разве Нина была простой? Вот и получается, что даже после смерти она, его любимая и желанная женщина, создала задачу, спустя годы которую один из умнейших людей в Городе не способен решить. И себя он за это дополнительно ругал.       Этот островок памяти сначала занимал половину, а то и более их супружеской спальни. На комоде Нины без вмешательств стояли её любимые статуэтки: золотая львица и гранитные песочные часы со стеклянной вставкой. Там же она оставила своё серебряное зеркало с узорчатой ручкой и рубином на венце, свою шкатулку с дорогими кольцами и бусами. Единственное, что было добавлено мужем в маленький женский мир, так это ваза с одной алой розой. И только стоит этому цветку подустать от тяжести своей срезанной жизни, его меняли на новый, прекраснее прежнего.       Было ещё одно зеркало у Нины, во весь рост, напротив постели. Как только она вставала, то излюбливала недолго рассмотреть себя и прихорошиться перед тем, как выйти перед служанками. Виктор всегда очаровывался этим недолгим ритуалом, и в шутку говорил жене, что ей даже не нужно причёсываться и пудриться - свою молодость она будто запечатала навсегда. Увы, сейчас такого не сказать. И любимое зеркало, в котором отражалась Нина, треснуло на следующий день после её смерти. «Не хотела умирать, обозлилась» - думал про себя Виктор.       Виктор был рад, что, имея привычку спать на спине и не ворочаться, он не потревожил бы половину постели своей жены, и, возможно, таким образом она бы изредка могла прилечь, когда ей это будет нужным. «Даже не все души после смерти обретают покой» – так он объяснял Марии. Та, в свою очередь, понимая в глубине души своего отца и едва ли его жалея, всё же вскипала на его буквальность и противилась осознанию нездорового отношения к смерти матери. Он слишком её любил. И стоял на грани между человеком, глубоко скорбящим, и человеком, теряющим рассудок. Эта трещина стала отправной между Марией и Виктором, ибо больше не было скрепляющего звена в виде необычайно сильной Нины. Семья Каиных, без того прохладная, надламывалась.       Но островок продолжал меняться. Все нетронутые статуэтки переместились на резной тувалет. Виктор неумело создал маленький беспорядок, какой создаёт женщина перед выходов в свет. Открытая пудреница, хаотично лежащие на столике камни и браслеты, флакон духов, которые будто забыли закрыть. Он заправил часть кровати жены, чуть-чуть придавив в центре подушку, словно она недавно проснулась и оставила после себя вмятину. Оставил на пуфике одно линёвое платье и приоткрытую дверцу шкафа тоже оставил.       Одним словом, уголком стала спальня, где до сих пор для Виктора жила Нина.