Княжество Северного Моря

      — Тётушка, — окликнула Ярна, садясь на стоявшую во дворе скамейку рядом с тётушкой Геддой.       — Ну? — Из мешочка та вытащила костяную иглу и смотанную в клубок нить.       В отличие от неё, Ярна вязать не умела и не любила. Её варежки больше напоминали носки, а те — ножны для кинжала. Тётушка Гедда же ловко, без видимого труда, справлялась с иголкой. С каждым движением узловатых пальцев рождались новые петли, сплетающиеся в плотное полотно. После, она продевала нить в уже готовые ряды, складывая и расправляя в нужных местах.       Завороженная зрелищем, Ярна не сразу вспомнила, о чём собиралась спросить.       — Тётушка, а вы все болезни можете вылечить?       — Не все, но многие. — Она обернула нить вокруг пальцев, ловко пропустила через петли несколько раз так, чтобы на полотне появился узор. — Ты прямо говори. Я много чего могу, разве что мысли не читаю. Я читать, знаешь ли, вообще не умею.       — Почему вы не смогли вылечить своих детей? А мою мать?       — Хайди сына больше жизни хотела. У неё после Рагнара постоянно не было сил, крови в родах потеряла много. Я говорила ей «не делай этого, ещё один тебя выпьет до дна, не спасу». Не послушала. Удалось выторговать у богов лишь немного времени, чтобы ты успела родиться. У этого тоже мать родами померла. — Тётушка Гедда кивнула в сторону дома. — Не мудрено, впрочем.       — Откуда вы знаете?       — Да вот она, стоит перед входом. Внутрь попасть не может, я альгиз над дверью начертила, когда дом построили.       Ярна оглянулась, но, как и ожидала, никого не увидела.       — Тётушка, а как вы научились видеть призраков?       — У духов дар выменяла, когда по первому сыну от горя с ума сходила. Три дня прожил, не спасла. С сердцем что-то было. А потом оказалось, что не все тут остаются, большинство уходят.       Обе вздохнули и замолчали. Ярна вытащила из мешка нитки и полотно, на котором уже можно было разобрать очертания драккара, и принялась за работу. Вышивание в последнее время стало для неё своего рода молитвой, возможностью побыть в тишине и подумать о тревогах и волнениях последних дней. Впрочем, долго наслаждаться этим ей не пришлось.       — Нет, ну что ты стучишься? — сварливо поинтересовалась тётушка Гедда у невидимой гостьи, отложив вязание на колени. — Покажи, чего хочешь? Дитя? — она сложила руки, будто держала младенца. — А… сын твой… Знаю, знаю, поняла уже. Это как же ты с его папашей сошлась, горемычная? Своих мужиков не хватало? Ну, что уж теперь поделаешь? Иди-иди с миром, здесь тебе не место. Никто твоё дитя не тронет, — сказала тётушка Гедда, взмахом руки отгоняя невидимого призрака от двери. — Любить, как своего, не обещаю, это уж как вести себя будет, но и не обижу. Эта тоже ребенка больше жизни хотела, видимо.       — И почему я не родилась колдуньей, как моя прапрабабка? — вздохнула Ярна, вытаскивая синие нитки, чтобы вышить щиты на боку ладьи.       — Волчья кровь сильна, да не всесильна, — пожала плечами тётушка Гедда, возвращаясь к вязанию. — Сколько поколений родилось от брака с людьми с тех пор, как ушел к богам Эрлинг Волчья Голова? Не сосчитать. Да и зачем тебе?       — Я не хочу быть как все, — призналась Ярна.       — Да ты ж княжна, дурёха, ещё и из рода Фенрира, — усмехнулась тётушка Гедда.       Она вздохнула, но промолчала. Эту легенду об их семье любой ребёнок знал с пелёнок.       — В древние времена, когда наш мир был еще молод, а люди и боги рука об руку ходили по свету, — рассказывал им отец, когда они едва стали способны его понять, — бродил по лесам и горам могущественный волк Фенрир, сын Локи. Был он не только яростен, но и велик. Однажды он встретил прекрасную женщину, чья смелость и мудрость пленили его сердце. И родились от их брака дети, ставшие княжить по всей большой земле. Старшим из них был Эрлинг Волчья Голова, который владел магией природы, понимал звериные языки и способен был обращаться в волка. И пошел от него славный род князей Эрлинг…       Никлас появился на улице, сонно потирая глаза, когда пара щитов была закончена, а первая рукавица связана наполовину. Выглядел он куда лучше. Должно быть, духи и в самом деле забрали с собой его болезнь.       Тётушка Гедда внимательно посмотрела на Никласа.       — Ну, чего вскочил-то? Или сон дурной приснился?       — Да так, — неопределённо ответил он, ложась на траву возле ног тётушки Гедды. — Показалось, что стучал кто-то.       — Мать ведьмой была? Видишь много слишком. И слышишь тоже. — Она порылась в мешочке и вытащила оттуда гребень, который держала там, как и многое, на всякий случай. — Дай-ка волосы расчешу. Жалко, если такая красота окончательно запутается, придётся стричь.       — Что-то вроде. — Никлас наклонился, позволяя тётушке Гедде пройтись гребнем по его доходящим до плеч волосам. — Да и вижу я… случайно, не когда сам хочу.       — Ну, ты мальчик молодой, рано тебе уметь ещё. Лет через пять, глядишь, и сможешь, если будешь стараться. Не передумал ещё учиться-то?       Никлас неопределенно пожал плечами.       — Если вам нужен такой странный ученик…       — Ну, знаешь, странный или нет, дело уже десятое. За столько лет ты первый, кто понял, что я не только с духами болтать могу да травы собирать.       — Это было совсем не трудно. Я просто смотрел в вашу сторону.       — Эх, ты, ещё одно мое горе. Звать-то тебя как?       — Так Никлас же.       — Охота и дальше с чужим именем ходить?       — Да привык как-то…       Ярна, отложив вышивку, наблюдала за ними с нескрываемым любопытством. В тоже время, ей было немного обидно, что прикосновений тётушки Гедды, в отличие от её собственных, Никлас не пытался избежать.       «И чем я ему так не нравлюсь?» — задумалась она.       Из размышлений её выдернула тётушка Гедда. Закончив, она спрятала гребень обратно в мешочек и, подняв глаза на небо, посоветовала:       — Сходите-ка, посмотрите на Хейрстед, пока нет там никого. Занять мне вас всё равно нечем, буду вещи в дорогу собирать, и себе и вам.       — Вы разве не останетесь дома? — удивилась Ярна.       — Не отпущу же я вас с этим стадом баранов? Из них разве что Астрид небезнадёжна, а остальные… И наверняка утром окажется, что Бьёрн тоже идет.       «Боги, что я такого плохо сделала в жизни?» — закатила глаза Ярна, отчётливо представив все радости путешествия вместе с братом.       — Ну, что, пойдём? — неуверенно спросила она Никласа. — Дорогу покажу.       Он молча встал, так же беззвучно последовав за ней к тонкой тропинке, ведущей к лесу. Дворы, уходящие всё дальше и дальше к морю, отделялись друг от друга невысокими плетёными изгородями, за которыми кипела жизнь. Матери семейств, прятавшие волосы под расшитыми бисером платками, развешивали на верёвках только что выстиранную одежду. Их дочери то шли с корзинами, полными ягод, то следили за младшими детьми, так и норовившими стащить из-под носа матери простынь и накинуть на плечи на манер плаща. Мальчишки, из тех что постарше, но ещё не прошедшие первую инициацию, разделывали рыбу, мололи зерно, учились у отцов выделывать кожу и ковать мечи.       Ярна была ничуть не удивлена ни настороженным взглядам взрослых, ни любопытству детей, тут же окруживших Никласа со всех сторон, ни смущенным смешкам девушек, слишком громко шептавшихся, что ходи такой мужчина на двух ногах, по городку бы уже давно летали пух и перья. Мол, какая девица устоит перед соблазном сделать такого красивого и загадочного жениха, ещё и прибывшего издалека, своим? Здесь недалеко и до драки.       И всё-таки, такое пристальное внимание к её спутнику вызывало у Ярны жгучее раздражение и желание немедленно развернуться и отправиться в дом, помогать тётушке Гедде собирать вещи в путь. Никлас, впрочем, оставался как всегда ко всему равнодушен, интересуясь ими не больше, чем птицами, пролетавшими высоко над головой.       — Тебе это совсем не мешает? — спросила Ярна, чуть повернув голову в его сторону. — Что на тебя все смотрят.       — Почему же? Мешает. Но что я могу сделать? Не запретишь.       Ярна вздохнула, бросив косой взгляд в сторону очередной шепчущейся стайки, признаваясь себе: он был прав. Поглазеть на чужака — одно из немногих возможных развлечений в маленьком городке, особенно если он не совсем человек. И всё-таки, она злилась.       Теперь пришла очередь Никласа вздыхать.       — Что случилось? — устало спросил он, когда они оказались вдали от всех возле старого, давно заброшенного колодца неподалёку от леса.       — Не знаю, — призналась Ярна, посмотрев на оставшиеся позади дворы и дорогу. — Мне не нравится, когда на меня так смотрят. Как ты можешь оставаться таким спокойным?       — А кто сказал, что я остаюсь?       Ярна удивлённо взглянула на его невозмутимое лицо и с недоверием переспросила:       — Хочешь сказать, что сердишься? Сейчас?       — Угу. — Никлас привычно кивнул. — Ни к чему показывать злость. Многим она интереснее равнодушия.       Устав идти, Ярна ненадолго остановилась в тени ближайшего дерева и жестом пригласила Никласа присоединиться. Смотря на жителей городка, понесших весть о чужаке тем, кто его не видел, она спросила, не слишком-то надеясь получить ответ:       — С тобой так всегда происходит? Взгляды, смех, разговоры, помилуй Фрейя, о браке?       — Как сказать… Да, наверное…       Никлас тоже перевёл взгляд на город, явно задумываясь. Ярна не торопила, прислушиваясь к стуку молота в кузнице, шуму ветра и плеску моря.       — Не знаю. — Он, в конце концов, сдался. — Я стараюсь вспомнить, но не выходит. Всё сливается, все будто одинаковое. Разный язык, разные лица. Остальное похоже.       — Это нечестно, — сказала Ярна после долгого молчания.       Никлас взглянул на неё с заметным недоумением, но промолчал.       — Это нечестно, что боги отняли у тебя свободу, — пояснила она.       Он мрачно усмехнулся, но снова ничего не ответил. Она тяжело вздохнула и снова попросила, уже не так уверенно, как утром:       — Ты мог бы всё-таки отвечать хоть что-то?       Никлас виновато улыбнулся и пожал плечами.       — Хотя бы иногда, — снова вздохнула Ярна. — Мне очень трудно всё время догадываться, о чём ты думаешь. Я тебя не понимаю.       Он рассмеялся, тут же поспешив спрятать смех за кашлем. Она устало покачала головой и взмахом руки позвала его за собой в лес.       — Я не хочу, чтобы кто-то знал, о чём я думаю, — сказал Никлас, когда они оба оказались на достаточном расстоянии от кромки леса. — Мысли… как это объяснить? Мысли…       — Принадлежат только тебе? — предположила она.       — Да. И я не слишком хочу, чтобы меня «понимали».       — Почему?       В лесу было не слишком светло, и Ярна не была уверена, но, кажется, взгляд, которым её одарили, значил что-то вроде «ну что ты как маленькая?» Она с сомнением посмотрела на него, но предпочла не переспрашивать, не желая, и в самом деле, показаться глупой. Вскоре, устав от непривычного молчания, она окликнула:       — Никлас, и всё-таки, как тебя называли дома?       — Разве это важно?       — Хотя бы скажи, что это имя значит.       Никлас ненадолго задумался.       — Свет, если я ничего не путаю. Буква «н» в нём есть. Но больше я ничего не скажу.       «Бальдур. — Поискав в памяти, Ярна не без труда нашла в их языке имя с нужным значением. — В честь бога Бальдра».       — А как бы звучало моё? — спросила она, не желая идти в тишине.       — Ингрид?       — Ярна. Ингрид сегодня вечером исчезнет.       Никлас ненадолго задумался.       — Можно задать глупый вопрос?       Ярна кивнула.       — Зачем отказываться от имени, с которым родился?       — Оно должно отражать твою суть. «Прекрасная»? «Посвящённая богу плодородия»? Нет уж, благодарю. Не обо мне.       — А Ярна? Оно отражает лучше?       — Гораздо. «Прекрасных» много, «железных» — мало.       — Мне нравится имя «Ингрид».       Ярна фыркнула.       — Будет дочь, разрешаю так и назвать.       Никлас криво ухмыльнулся.       — Ну, если будет…       — Кстати, а ты женат? — спросила она, когда они поднимались на Хейрстед.       — Мне было маловато лет для этого. Наши мужчины не женятся до двадцати. Традиция.       Ярна остановилась, чтобы посмотреть на городок с высоты холма. Никлас встал рядом с ней.       Смотря на синеватую гладь моря, простиравшуюся до самого горизонта, она сказала:       — Знаешь, можно сказать, я никогда не покидала этого города. В прошлом году я на неделю уезжала к тётке, но это всего час пути. Я не представляю, как мы обойдём двадцать княжеств. Не знаю, что мы найдём там.       — Хотелось бы думать, то, что ищем.       — И что ты ищешь?       — Ещё не знаю. Наверное, пойму, когда найду.       — Я не хочу никуда идти, — помолчав, сказала Ярна. — Мне не нужен муж. Я не хочу его искать. Я хочу повернуть время вспять, хочу, чтобы вернулся брат, чтобы всё это оказалось просто дурным сном.       Вспомнив о фибуле на своём платье, Ярна сняла её и повертела в руках.       Как бы ни хотела она сказать, что чувствовала что-то, кроме привычного предвкушающего трепета от мысли о долгожданной встрече с братом, это было бы ложью. Драккар скользил по воде, миля за милей приближаясь к берегу.       Рядом с ней, затаив дыхание, стояла Аника, держа на руках Хельгу, едва начавшую что-то лепетать пару недель назад. Возле юбки тётушки Гедды вертелась Эйдис, постоянно спрашивавшая об отце.       Сердце Ярны рухнуло вниз, когда вместо Рагнара, первым на берег ступил Бьёрн. Поравнявшись, он, не говоря ни слова, вложил в её руку фибулу с красным камнем на месте волчьего глаза.       Мир стремительно растворялся в темноте и вязкой тишине. Она непременно упала бы на землю, если бы стоявший поодаль Ярдар не успел подхватить её.       — Я плохо умею говорить с женщинами, но… мне жаль, что это случилось с ним. Что бы именно ни произошло.       — Спасибо, Никлас.       Ярна, повертев фибулу в руках ещё немного, приколола её обратно к платью и жестом позвала его идти дальше.       На вершине холма стоял алтарь. Сделанный из неизвестного камня, он был весь изрезан защитными рунами, продолжавшимися на рунном камне. На нём, под раскинувшим крылья вороном, были вырезаны законы княжества Северного Моря:       Вор, пойманный на месте преступления, будет закован в цепи до суда.       Жители должны почитать богов и приносить им дары.       Проливший кровь не ради защиты будет изгнан.       Купцы должны платить дань княжеству за торговлю на нашей земле.       Любой, способный держать оружие, обязан защищать земли от врагов.       — О чём тут говорится? — спросил Никлас, подходя к камню ближе. — Не могу разобрать ни слова.       Ярна по памяти повторила их, смотря на величественный ясень, сердце холма, своей пышной кроной устремившийся в небеса. На его ветвях висели подношения — амулеты, ленты и даже украшения, оставленные жителями в надежде снискать благосклонность богов.       — Как думаешь, его здесь посадили, или холм выбрали, потому что оно тут росло? — Ярна обернулась к нему.       — Дерево выглядит старше всего остального, — повёл плечом Никлас. — Если я правильно помню, оно называется Иггдрасиль?       Ярна кивнула.       — Не это, разумеется, но да. Великий ясень. Смотрю, успел выучить северные легенды?       — В некотором роде, — мрачно отозвался Никлас, потирая плечо. — Красиво сделано.       Он кивнул на три высокие статуи в человеческий рост, вырезанные искусными мастерами. Первая изображала Одина в широкополой шляпе с длинным посохом, к ногам которого жались волки. Рядом с ним великолепием каменного лица сияла Фрейя, к которой ластились огромные кошки, готовые тянуть её колесницу. Третьим был бог Тор, занесший высоко над головой молот, чтобы сразиться со змеем, обвивавшим его ноги.       Перед статуями расположили огнище, сложенное из больших камней. Верили, что жертвы, брошенные в пламя священного костра, быстрее окажутся в мире богов. В стороне был возведён курган Эрлинга Волчьей Головы, огороженный от всего остального кругом камней, с вырезанными на них охранными рунами.       — Это могила? — спросил Никлас, останавливаясь на почтительном расстоянии от кургана.       — Первый князь Эрлинг. Сын Фенрира. По крайней мере, так говорят, — добавила она, подумав. — Во время праздников принято подходить, кланяться его погребению. На всякий случай. Раз тут похоронили, значит, кто-то важный…       — Наверное. Я мало что знаю о том, как здесь хоронят.       — Да по-всякому. Могут сжечь в каменном корабле, могут просто положить в землю, могут вот так, как Эрлинга. — Ярна кивнула на курган. — А у вас?       — В основном хоронят в могиле. Тела князей стараются отдать огню, но это трудно: кругом лес.       Какое-то время они простояли молча.       — Ну что, пойдём? — предложил Никлас. — Признаться, не очень хочется тут оставаться надолго.       Домой они вернулись тем же путём, и до наступления темноты помогали тётушке Гедде собирать в дорогу травы. Никлас оказался очень старательным учеником, прикладывая все возможные усилия, чтобы зазубрить сложные названия и обширные свойства. Белдерин, кровоостанавливающее растение с серебристо-зелёными листьями и мелкими ярко-белыми цветами. Изтерс, жгучая трава, использующаяся при женских кровотечениях и в мазях от боли в суставах. Ноктилина, сильнодействующее обезболивающее, смертельно опасное в неумелых руках. Её цветы маленькие, белые или светло-розовые, светятся в темноте, как звёздочки на ночном небе. И ещё много, много других.       Ярна сидела на полу рядом с Никласом, тоже стараясь запомнить, как что называлось и какие болезни лечило. Но у него получалось лучше, и, к тому времени, как им пора было собираться на Хейрстед, Никлас выучил больше половины трав, в то время как сама Ярна едва ли четверть.       Ехать никуда не хотелось. В тепле дома и в хорошей компании время пролетало легко и весело, и выходить в ночной холод больше не казалось такой уж захватывающей идеей. Пусть ради этого пришлось бы навсегда остаться Ингрид.       — Даже не хочется уходить, — вздохнула Ярна, нехотя вставая.       Тётушка Гедда молча протянула ей плащ, возвращаясь обратно к травам.       — Да, хороший был вечер, — согласился Никлас, поднимаясь следом. — Без седла ездила когда-нибудь?Удержишься? — спросил он, когда они оказались под тёмным ночным небом.       Вдалеке уже пылал огнями костра и факелов Хейрстед.       — Приходилось. Правда, обычно меня подсаживал Бьёрн, мне не хватает роста.       О том, как сильно Рагнар ругал их за это, она промолчала. Ярна огляделась в поисках кого-то или чего-то, что бы помогло ей взобраться на Никласа. Он, видимо пребывая в хорошем расположении духа, помог ей сам, ложась перед ней. Набросив поверх его спины плащ, Ярна села, крепко сжав его коленями, боясь потерять равновесие, и зажмурилась. На то мгновение, которое Никлас поднимался с земли, её сердце замерло.       — Идём? — спросил он, чуть повернувшись к ней.       — Идём, — кивнула она, почувствовав себя немного увереннее.       Видеть вместо конской шеи человеческую спину было очень странно, будто перед ней едет ещё кто-то. Никлас собрал волосы в высокий хвост, как здесь делали только дети, но ему это удивительно шло. В слабом свете Луны Ярна заметила под волосами несколько длинных тонких полос.       — Здесь — тоже? — Она сама не была уверена, что именно пыталась спросить. — Шрамы, — подумав, добавила Ярна.       Никлас коснулся пальцами шеи и молча кивнул.       Из домов им навстречу уже высыпала толпа самого разного возраста и внешнего вида. Большинство из них держали факелы. Многие шептались о странном, и, наверняка, опасном чужаке: раз он не выглядит как человек, кто знает, человеческий ли у него разум? Или он подобен зверю?       Ярне вдруг стало обидно за Никласа.       «В чём-то даже более человеческий, чем ваш, — сердито подумала она, борясь с детским желанием показать всем язык. «Звериный» разум едва ли способен рассуждать об именах».       — Никлас, — позвала она, когда они немного обогнали толпу, — а тебе правда нравится моё имя?       — Красивое. И тебе идёт, — кивнул он.       Ярна тяжело вздохнула, смотря в далекое тёмное небо. Ещё бы она понимала хоть что-то в созвездиях!       Впервые за последние шесть лет она колебалась, какое имя ей следует предпочесть.       — Рагнар, а ты будешь менять своё имя? — Ингрид, насколько позволяло платье, спешила за братом на Хейрстед.       Жители города уже собрались на холме, в этот прохладный зимний день, шестой в месяце бога Вали, не ожидалось ничего особенного. Для своих двенадцати Ингрид была совсем мала ростом (ниже разве что только тётушка Гедда), ещё выглядела как ребёнок, и едва доставала брату до плеча.       — Зачем? Мне оно нравится, — ответил он, замедляя шаг, чтобы ей было легче идти рядом.       — А я не знаю, нравится мне моё, или нет, — вздохнула Ингрид. — Наверное, я хочу другое. Как думаешь, какое мне подойдёт?       Рагнар окинул её внимательным взглядом и сказал:       — «Ярна», когда ты немного подрастёшь. Железо любит тебя.       — Это имя выбрал мой брат, — сказала она, сама не зная, какого ответа ждёт. — Ты ведь знаешь, как он был для меня важен.       — Знаю. И уже говорил, что мне жаль.       — Дело не в этом, — покачала головой она, смотря на приближающиеся огни Хейрстеда. — Он хотел видеть меня Ярной, так?       — Наверное.       — И я не представляю себя снова Ингрид.       — Никто не запрещает тебе быть Ярной. Имя ничего не меняет.       — Я просто… не понимаю, знаю ли сама, чего именно хочу. Имя — серьёзный выбор. Оно на всю жизнь. Я… боюсь ошибиться с выбором.       — Можем идти помедленнее, подумаешь ещё немного.       — Не уверена, что мне хватит времени.       — Может, отложить это до того, как ты вернёшься из путешествия? — предложил Никлас, когда они подошли к кругу света от костра и факелов.       — Если бы это было возможно… Надеюсь, боги пошлют мне правильное решение. Пожелай удачи, — попросила она, спрыгивая на землю.       — Пусть она всегда будет на твоей стороне.       Оставив его за краем круга, она шагнула вперёд. Возле священного костра, взметающегося высоко к лицам богов, Ярну встретил старейшина. Его седые волосы были сплетены в косы, украшенные железными кольцами. Прежде ярко-голубые глаза выцвели, а некогда сильное тело давно начало слабеть.       Он подал Ярне кость, на которой была вырезана неразличимая руна, и велел:       — Бросай.       Она послушно кинула её в огонь, едва не коснувшийся ее руки.       Следом за старейшиной она девять раз обошла вокруг дерева, девять раз вознося молитвы: три о благополучии себя, три о благополучии рода, три о благополучии княжества.       Сняв с волос одну из лент и подвязав её на ветвь дерева, она отправилась к кургану Эрлинга.       — Назови своё имя пред лицом князя князей, — потребовал старейшина.       «Судьбу не обойти, норн не обмануть».       — Ярна.       Она поклонилась кургану.