Княжество Северного Моря

      Спускаясь вниз по холму рядом с Никласом, Ярна чувствовала себя непривычно маленькой. Она привыкла быть с мужчинами почти одного роста, ему же она едва доставала до пояса.       — Никлас, а ты правда мог бы довезти меня куда-то? — спросила она скорее из любопытства.       Он кивнул. Её это неожиданно вывело из едва вернувшегося внутреннего равновесия.       — Сделай одолжение, отвечай хоть что-то. Я не могу всегда смотреть на тебя.       — Как скажете, княжна.       Она впервые обратила внимание на то, как он произносил некоторые звуки, отчего они казались немного мягче, чем должны были.       — Откуда ты родом? И не называй меня «княжной», когда тебя никто не слышит. «Ярна» будет достаточно.       — С юга. Ярна.       Имя прозвучало забавно, скорее как «Йарна», и это заставило её улыбнуться.       — Не разделяй звуки, — посоветовала она. — Он там один. Я. Ярна.       — Угу. — И больше Никлас ничего не сказал.       — Ты со всеми такой разговорчивый, или это мне повезло? — Она отчего-то почувствовала себя уязвлённой.       Никлас неопределенно пожал плечами.       — До вас никто и не просил с ним разговаривать.       — А что просили? Какую работу ты выполнял прежде?       — Какую прикажут.       Судя по голосу Ярне показалось, что этот вопрос вызвал у него недоумение. Она сама же начинала терять терпение в попытках понять, действительно ли Никлас не понимал, какого ответа она ожидает, или просто дразнил её, проверяя, где находится предел её человеколюбию.       — К примеру?       — Вспахивал землю, строил дома, перевозил людей, товары.       — Видимо, плохо, раз били.       — Видимо, — не стал спорить Никлас.       Он снова надрывно закашлялся. Ярна, не слишком удобно повернув руку, коснулась его живота, вспомнив, что при жаре тело становится горячим. Всё осложнялось тем, что она понятия не имела, что должна была почувствовать.       — Тебе не холодно? — спросила она, вспомнив, как чувствуют себя во время болезни.       Так и не дождавшись ответа, Ярна обернулась. Никлас удивленно взглянул на неё и покачал головой.       «Отдам его в распоряжение тётушки Гедды. — Она мысленно махнула рукой. — Полежать в тёплом углу и выпить какой-нибудь отвар из травы хэйлагрот ещё никому не повредило».       Аника всё ещё терпеливо дожидалась её внизу. Едва увидев Никласа, она побелела, и какое-то время хватала ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба, прежде чем спросить:       — Что, во имя Одина, это такое?..       — Кто, — без особой радости поправила Ярна. — Никлас. Бьёрн «пошутил». Понятия не имею, что мне с ним делать. Одеть бы для начала, иначе, боюсь, до осени не дотянет. У тебя, кажется, ещё остались какие-то вещи Рагнара?       Аника смущенно отвела глаза, и, потирая левую руку большим пальцем правой, ответила:       — Да, но… Ингрид, я… ничего личного, но… не уверена, что уже готова отдать их кому-то другому. Извини.       Ярна скользнула взглядом по Никласу, обдумывая, у кого ещё могла бы попросить одежду для него.       «Ничего, я заставлю Бьёрна с этим разобраться. Каждый сам кузнец своего, в его случае, несчастья. Я не просила такого подарка».       — Мне не нужна одежда. Оставь сестре то, что осталось от её мужа, — сказал Никлас, явно делая над собой усилие.       — Тебе жить надоело? Хочешь от холода умереть? — сварливо поинтересовалась Ярна. — Мне отправить Хара рыть могилу?       — Надоело, — легко подтвердил Никлас.       Она бросила на него суровый взгляд, так и не поняв, говорил ли он это всерьёз. Подходя к дому, Аника неожиданно передумала:       — Знаешь, пожалуй, кое-что я могу отдать. Нужно сказать тётушке Гедде, она принесет.       — Спасибо, Аника. Думаю, Рагнар бы не возражал.       — Да нет, — вздохнула она. — Конечно, нет.       Они вошли в полутёмный прохладный дом. Напротив них был виден вход в большой зал, в котором уже жарко топили камин к завтраку: лето в их краях не бывало слишком тёплым. Женская половина дома, спрятанная в его глубине, находилась справа от зала. Левая же часть принадлежала мужчинам и располагалась гораздо ближе к двери. Говорят, так строили, чтобы в случае угрозы у женщин было больше времени, чтобы спрятать детей и присоединиться к мужчинам в битве.       Тётушка Гедда появилась, как обычно, словно из пустоты, испытующим взглядом окинула Никласа, а после посмотрела на Ярну.       — Бьёрн, — только и смогла ответить она, надеясь, что ей не придется рассказывать всю историю о выходке брата от начала и до конца.       — Вот как, — протянула тётушка Гедда. — А я-то всё думаю, про что он вчера языком молол…       — Вот так, — вздыхая, согласилась Ярна, виновато пожав плечами.       На лице Никласа ей на миг померещилась усмешка, которая тут же бесследно исчезла, стоило Ярне на него посмотреть. Он предпочёл закашляться, слишком старательно делая вид, что и не думал смеяться.       — Тётушка, — она в который раз за это утро потерла виски, мысленно пожелав брату встретить тролля под ближайшим мостом, — вы не принесёте ему что-то из старых рубашек Рагнара? Заболел, кажется. И покормить бы его, голодный, наверное.       — И что ж он ест? — Тётушка Гедда взглянула на него со смесью подозрения и любопытства.       Ярна и Аника переглянулись, пожали плечами, и дружно посмотрели на Никласа.       — Всё, — коротко ответил он.       — Ну, всё так всё. — Тётушка Гедда удовлетворенно кивнула и, подслеповато щурясь, посмотрела на него повнимательнее: — Это ж он где такое нашел-то?       — Где-то на юге, — припомнила Ярна, поняв, что и в самом деле не знает, где именно. — Никлас, — окликнула она, — как называется это место?       Он задумался, от чего его лоб прорезала глубокая морщина.       — Кажется, на местном наречии его зовут землёй Эгира, но я не уверен.       Тётушка Гедда зацокала языком и закачала головой.       — Это ж сколько по морю плыть?       Никлас пожал плечами.       — Месяца три. Это не первый мой… город.       — Сколько? — спросила тётушка Гедда, внимательно смотря на него.       К удивлению Ярны он понял, что она хотела узнать.       — Две или три зимы, трудно сказать.       — И где ты был?       Никлас закашлялся. Ярне показалось, что сделал он это нарочно, не желая отвечать на вопрос, но говорить об этом не стала. Должно быть, тётушка Гедда подумала так же. Она ни о чём больше не спрашивала, лишь кивнула на стенку, отделявшую комнату от жарко натопленного большого зала, бросив короткое «отдохни».       Ярна и Аника, вспомнив, что их уже ждут, отправились в зал, служивший и столовой и гостиной в их доме. За длинным дубовым столом, ломившимся от еды, на резных скамьях расположились князь и его советники. Проходя мимо копченного мяса, жаренных морских раковин, кувшинов, до краев заполненных медовухой и молоком, Ярна села рядом с отцом, Аника заняла место поодаль. Место Бьёрна, после смерти Рагнара находившееся по правую руку от князя, пустовало.       Тот был уже стар и сед, как сам Один, и носил точно такую же повязку, закрывавшую потерянный в бою глаз. Ближе всего к нему расположился Бьёрн Угрюмый, отец Ярдара, глубокий старик, закалённый боями, чьё лицо и руки были покрыты белёсыми ужасающими шрамами. Увидев Ярну, он кивнул ей, и продолжил негромкую шелестящую речь, явно давно заготовленную для такого случая.       — … мы должны думать, прежде всего, об усилении положения княжества. Ваша дочь ещё молода, она не может принимать такие решения сама. Этот брак — лучшее решение, которое мы можем принять сейчас.       — Позвольте не согласиться. — Астрид, молодая вёльва, совсем недавно получившая своё место в совете, открыла холщовый мешочек и одну за другой вытащила на стол перед своим кубком с медовухой несколько вырезанных на костях рун. — Вот, смотрите же, норны говорят, что этот брак не будет удачен. Взгляните же! — От усердия она встряхнула огненной головой и ткнула в одну из рун. — Ряд завершает Хагалаз, руна Хель! Княжна может умереть в родах, если этот брак заключат!       — Ну-ну, не торопись, — благодушно прогудел скальд Торфрид, оглаживая порыжевшую с возрастом бороду. Он сидел в середине стола, напротив князя, на почтительном расстоянии от Астрид. — Я, к примеру, вижу Эйваз. Княжна защищена от всяких угроз богами. А хорошая песня, прославляющая их брак, которую я непременно сложу, может прославить и нас.       Сидевший ближе к краю стола Хальвар Богатый, в чьих руках находилась власть над всеми торговцами в княжестве, тут же поспешил добавить:       — А ещё мы можем получить возможность напрямую торговать с югом, а не через мелких купцов, вроде тех, кто привезли для княжны коня. Это открывает такие горизонты, о которых мы и мечтать не могли. Шёлк, специи, украшения для наших женщин.       — Да что уж там, дешёвые слуги, — поддержал Торфрид. — Должен же кто-то заниматься бытом, пока я слагаю свои песни во славу богов и князя?       — Женись, — хором посоветовали ему Хальвар и Астрид.       — А что же ты молчишь, Сигрид? — обратился князь к невысокой худощавой женщине, казавшейся серой и невидимой по сравнению с пышущей жаром здоровья Астрид. — Что ты узнала, пока была в южных землях?       — Человек, о котором вы меня спрашиваете, мой князь, перессорился со всей своей семьёй. — Сигрид сделала большой глоток из своего кубка. — Я бы не доверила ему свою дочь.       Князь кивнул, принимая ответ, а после повернулся к Астрид.       — Ты же вёльва, вот и спроси у рун: как они посоветуют искать правильного мужа для моей дочери?       Астрид склонила голову, смела со стола руны, и, встряхнув мешочек, вытащила новые.       Ярна, слегка привстав, бросила взгляд на новый ряд рун, и поняла ответ ещё до того, как услышала: «То, что ищешь, тебе необходимо искать в дороге».       — Они предлагают отправиться в путешествие, князь. Пусть она проедет по ближайшим княжествам, посмотрит, как живут люди и что говорят, а после вернётся с решением, кому станет женой.       — Что ж, так тому и быть. — Князь опустил руку на стол. — Утром Ингрид отправится в дорогу, и вы будете её сопровождать.       — Я стар, мой князь, — сказал Бьёрн Угрюмый. — Позволь отправить вместо меня сына.       — Позволяю. Ярдар служит мне так же верно, как и ты. Ингрид, кого ещё ты хочешь взять с собой в путь? — Князь перевёл взгляд на Ярну.       — Никласа. Коня, — поспешила уточнить она, подозревая, что иначе её не поймут. — Так мы сможем взять с собой всё, что потребуется в дальней дороге.       — Здраво мыслите, княжна, — похвалил Хальвар. — Такой дорогой подарок не должен стоять без работы.       Астрид вытащила руны, посмотрела на них, поцокала, и смела обратно.       — Что там? — спросил Торфрид, заглядывая ей через плечо.       — Да так, подумалось… Не важно.       — Я видел дагаз, — не унимался он. — О ком ты спрашивала?       «Райдо. Дагаз. Гебо. — Ярна сама не поняла, как именно смогла рассмотреть все три руны. — О ком бы ни спросила Астрид, его ждёт большое будущее. Это она о Бьёрне?»       — О чужаке, который пришел сегодня.       — Ну, ну, ласточка, — расплылся в улыбке Торфрид, — твои руны, должно быть, ошиблись. Никаких новых людей в городе сегодня не появлялось. Купцы, разве что, но они здесь уже неделю.       — Людей — нет. Но чужак и не человек.       — Мой солнечный свет, твои слова меня ранят в самое сердце. — Торфрид наигранно схватился за грудь.       — Он же раб, — поддержал Хальвар. — Какое у него может быть будущее, кроме служения княжне?       Астрид, бросив на обоих презрительный взгляд, вытащила ещё одну руну, которую показала всем. Кеназ.       — Колдун? Он? — с недоверием протянул Торфрид.       — У них там есть магия? — в тон ему спросил Хальвар.       — Есть, — веско ответила Сигрид, единственная, кроме Аники, не отказавшаяся от завтрака.       — Ну… — протянул Торфрид. — Ну и что, в конце концов? Твои руны никогда не ошибались?       Астрид бросила на него ещё один взгляд, полный такого сильного презрения, что Ярне показалось, в нём скрыто что-то куда более личное, чем недоверие к её знаниям.       Князь, услышав всё, что хотел, жестом велел продолжать завтрак. Ярна без особенного удовольствия съела ячменную кашу с ягодами земляники и уже отламывала себе хлеб, когда кто-то, — кажется, Хальвар, — спросил:       — Так вы довольны своим подарком, княжна?       — Как снегом в месяц бога Браги.       По столу прокатились сдержанные смешки.       — Всё-таки не умеет разговаривать? — почти сочувствующе поинтересовался Торфрид. — Я так и думал. Дикари, что с них взять?       — Умеет. — Ярна неопределенно пожала плечами.       «Если «да», «нет» и «не знаю» можно считать умением».       — К слову о коне. — Бьёрн Угрюмый повертел в руках свой кубок, и, дождавшись, пока все взгляды будут обращены к нему, продолжил: — Было бы недурно, если бы княжна приехала на обряд посвящения на нём сегодня. Пусть народ знает, как велика власть вашей семьи, князь, раз вы смогли приручить такое существо.       Ярну передёрнуло от мысли, что ей придётся подняться на добрую сотню фотов над землей на, по большому счету незнакомом жеребце, и проехать так через весь город на Хейрстед, где старейшины проведут ритуал.       — Может, я возьму свою кобылу? Она уже давно объезжена.       Дожидаясь ответа от отца, Ярна попеременно взывала то к Тюру, то к Локи, надеясь, что тот ниспошлёт ей какой-то хитрый трюк, способный переубедить отца, и, в конце концов, к самому Одину. Но её молитв не услышали.       — Не бойтесь, княжна. Зато какая будет баллада! Вот, послушайте-ка.       Торфрид примерился, словно держал в руках гусли:       — Княжна на коне, как заря в небесах,       Въезжает в поля, где цветёт её страх.       Магический конь, дар далеких земель,       На спине пронесет её к славе сквозь тень.       Ярна едва удержалась от смешка. Астрид, даже не пытаясь скрыть этого, презрительно фыркнула, отламывая себе хлеб. Хальвар бросил на неё укоряющий взгляд, как бы говоря «ты и так не сумеешь», но она лишь пожала плечами, продолжив завтрак.       — Неплохо, — сдержанно похвалил князь. — Но строчку про страх я бы выкинул. Она же княжна Эрлинг, Эрлинги ничего не боятся.       — Как скажете, — огорченно вздохнул Торфрид и ещё раз тронул невидимые гусли, прежде чем обратить внимание на стоявшую перед ним оленину.       Когда завтрак был окончен, Ярна поспешила к себе, собираясь сложить в вещмешок то, что наверняка понадобится в дороге. Аника же отправилась на прогулку в сопровождении Астрид, обещавшей погадать ей по полету птиц: будет ли ещё не рождённое дитя великим воином, или достойной матерью большой семьи.       О существовании Никласа Ярна вспомнила только когда вошла в свою комнату. Он, уже одетый в длинную шерстяную рубашку, не слишком удобно лежал на боку, прислонившись к стене. На красной ткани хорошо были видны чёрные Хугин и Мунин, словно сидевшие на плечах нового хозяина. Никласу рубашка Рагнара была слегка велика.       За медленно приближавшимся к берегу драккаром, чьи паруса украшало мировое древо, с нетерпением и трепетом наблюдал весь город. Ярна чувствовала, как её тело отказывается подчиняться, а пальцы всё крепче и крепче сжимают красную расшитую ткань. Она много часов просидела, думая о брате, пока работа, наконец, не была закончена.       И вот он ступил на берег. Рагнар всегда был очень высок, она, ростом чуть больше фамна была вынуждена встать на пальцы, чтобы он смог сгрести её в медвежьи объятья. Ярна ещё долго вдыхала запах моря, костра и смолы, искренне жалея, что её не брали в походы.       — Я сделала это для тебя, — наконец, опустившись на землю, сказала она, протягивая брату рубашку. — Пусть вороны Одина помогут тебе всегда возвращаться домой невредимым.       «Они ему не помогли».       Никласом уже заинтересовались племянницы Ярны, которых привела с собой тётушка Гедда, перебиравшая какие-то травы на выступе узкого высокого окна. Младшая, белокурая голубоглазая Хельга, так забавно выглядевшая с большим янтарным ожерельем на шее, носилась по комнате, переваливаясь как медвежонок. Устав, она возвращалась к Никласу, чтобы, не глядя, упасть на него, и, полежав, продолжить игру. Он внимательно следил за ней, и каждый раз, когда Хельга готовилась падать, как мог, подворачивал ноги, чтобы та не поранилась о копыта.       Старшая рядом с ней казалась совсем взрослой, хотя этой зимой ей исполнялось всего лишь пять. Внешностью она скорее напоминала Бьёрна, унаследовав от отца лишь приметную родинку на щеке и полноту матери. Её же, не то в силу возраста, не то природного любопытства, интересовала страна, откуда Никлас был родом. Усевшись подальше от сестры, Эйдис заваливала его вопросами:       — В каких богов там верят?       — Их очень много, не хватит пальцев пересчитать. Есть Дионисий, бог вина, есть Артемида, богиня охоты. Самый главный из них — Зевс, бог грома.       — Ты видел богов?       — Хотел бы. Мне есть о чём у них спросить.       — А праздники? — Любопытство Эйдис было неутолимо. — Какие и когда отмечают?       — Много какие, в основном летом и осенью, когда собирают урожай.       — А снег зимой падает? Когда празднуют мой день рождения, всегда много снега.       — У нас совсем не бывает снега. Он быстро растает.       — Помочь? — одними губами предложила Ярна.       — Справлюсь, — так же ответил Никлас.       — Не слишком ли сурово, оставлять его один на один с нашими волчатами? — тихо спросила Ярна, подходя к тётушке Гедде.       Возле неё ярко пахло сушеными травами, которые она раскладывала по небольшим мешочкам. Большая их часть Ярне была хорошо известна. Кальдауф, ярко-зеленые листья, отдававшие в отваре зимним холодом, спасала от головной боли. Фридскамитль, белые высокие цветы, которыми лечили впечатлительных женщин от лишних волнений. Вэрмскьол, кустарник с красивыми розовато-фиолетовыми цветами, укреплявший здоровье в холода. Эльдаблоум, и в самом деле напоминавший огонь, заживлял раны.       — Если ты хочешь, чтобы я его лечила, кому-то придётся за ними присмотреть вместо меня. — Тётушка Гедда положила в следующий мешочек горсть гюльтна льоума, который большинство жителей города называли просто «липовым цветом» и заваривали от бессонницы. — Мха у меня не оказалось, новый за день не просохнет. Смотрю вот, что есть. А ты помогла бы лучше старухе, чем на чужака глаза таращить, — сварливо добавила она, когда Ярна, засмотревшись на происходящее у стены, так и замерла с протянутой к травам рукой.       Ярна смутилась, почувствовав себя заигравшимся ребенком, которого взрослые поймали на баловстве.       — Нужен он мне сильно, смотреть на него. — Она быстро собрала красные ягоды рипатхир в один из мешочков и протянула тётушке Гедде.       — И то правда. Мужик-то, конечно, видный, да только что ж тебе делать с ним? Детей от такого не родишь, да и просто покувыркаться не выйдет. Ездить только если, как на лошади, да разве ж даст?       — Выбора у него нет. Отец хочет, чтобы Никлас привёз меня на Хейрстед и, сдаётся мне, будет очень зол, если мы не сделаем, как он хочет. — Соульскиниблоум, яркие жёлтые цветы, по словам тётушки Гедды, улучавшие настроение, последовали за ягодами.       — Ну, — та неопределённо пожала плечами, собирая незнакомые Ярне веточки, украшенные шапками белых цветов. — Он перед тобой. Договаривайся. Эйдис просилась, не разрешил, я не вмешивалась.       Тётушка Гедда удивительно проворно схватила мешочек с ягодами и почти исчезла в воздухе, забрав с собой расстроенно захныкавших детей. Ярна кивнула на место, ещё недавно занятое племянницей, и спросила:       — Можно?       — Да.       Она села на пол, тут же почувствовав спиной горячий конский бок. Начинать разговор было непросто. Почему-то Ярна не сомневалась, обратись она к Никласу с такой просьбой, будь он свободен, об ответе вроде «ты слишком многого хочешь» ей оставалось бы только мечтать. И всё же, спросить пришлось.       — Можешь отвезти меня на ритуальный холм сегодня вечером? Отец велел. — Она бросила на него короткий взгляд, прежде чем отвернуться к стене.       — Если покажешь дорогу. — Никлас показался ей ещё более мрачным и напряжённым, чем был до завтрака, и Ярна не могла его в этом винить.       — Мне бы тоже не понравилось кого-то таскать на спине. Я бы не просила, но… понимаешь…       — Понимаю. У нас тоже есть князь.       — О, правда? — встрепенулась Ярна. — И ты его видел? Часто?       — Не слишком. Поводов не было.       Какое-то время они сидели в тишине, прислушиваясь к обрывкам разговора за стеной. Наконец она, устав от тяготившего молчания, спросила:       — Как с тобой это случилось?       — По глупости.       И снова повисло молчание.       — Не расскажешь?       — А вы очень хотите услышать?       Ярна кивнула. Никлас тяжело вздохнул, прикрыл глаза, и как будто постарался стать единым целым со стеной.       — Охотники выследили общину. Я решил, что смогу их увести от детей и женщин, а потом уйти тайными тропами, но они чего-то подобного ждали. На дороге был круг из крови дракона, ни одно волшебное существо не покинет его без воли мага, создавшего заклинание. Дальше я помню плохо, на шею накинули странный амулет, обрызгали водой, прочитали неизвестные мне молитвы и дали новое имя. Потом корабль, изумрудные острова…       Он замолчал. Ярне было совестно спрашивать об этом, и всё же, предупреждение Ярдара о дурном характере Никласа не оставляло её в покое.       — Откуда у тебя следы на плечах?       — Пытался сбежать. Трижды. Изумрудные острова, ворота Драконьего Моря, княжество Грозовых Скал… Нога плохо зажила, больше не пытался. Хотел бы.       Никлас закашлялся. Ярна вздохнула, снедаемая муками совести, прижала к его лбу ладонь, а после коротко провела по волосам. В её жалости он явно не нуждался, и всё-таки его было жаль.       — После того, как вернёмся домой, можешь уйти, если захочешь, — пообещала она и рассказала о желании отца отправить её в путешествие.       — Уйду, раз отпускаете, — кивнул он, не открывая глаз. — Лучше умереть где-то по дороге свободным, чем здесь слугой.       — Я бы тебя не забирала, если бы была уверена, что без меня ты выживешь. Надеюсь, тебе здесь не слишком плохо.       — Во многих местах было куда хуже, — согласился Никлас. — Разрешения оседлать уж точно никто не спрашивал.       — Извини меня за это. Догадываюсь, что возить кого-то не слишком… радостно.       Никлас приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на неё с горькой усмешкой.       — Да меня бы дома прокляли и изгнали, если бы это кто-то увидел. Нет ничего более унизительного, чем позволить использовать себя как обыкновенную лошадь.       — Извини, я… не знала. Но я, правда, не могу повлиять на желание отца…       — Я и не просил. Сказал же, отвезу.       — Дай-ка поправлю.       Она, не зная как, и не желая продолжать предыдущий разговор, потянулась расправить украшенный оберегами ворот рубашки. Было странно видеть в ней кого-то, кроме брата. Никлас взглядом проследил за её рукой и мягко отвел пальцы Ярны прежде, чем она коснулась его шеи.       — Я сам. Скажите, как.       — Ты одежды никогда не носил?       От того, что её помощь отвергли, ей вдруг стало обидно. Никлас покачал головой, наощупь пытаясь понять, что именно следует делать с воротником.       — На юге тепло, да и мы выносливы.       — Но Княжество Грозовых Скал же находится на севере, так? — не без труда припомнила Ярна.       Ответом ей стал очередной молчаливый кивок.       — Неужели там никто не дал тебе даже рубашки?       — Мало кто готов давать слуге то, в чём он не нуждается, чтобы выжить. Я не поверил сначала, что тётушка Гедда такая же, как я.       Ярна кивнула.       — Её привезли с островов на краю света в страну верхних готов после очередной войны, когда она была ещё девчонкой. Моя мать была оттуда. И, кстати, Аника тоже.       — Буду знать.       Ярна вздохнула, переводя взгляд на стену. Разговор даже о самых простых вещах рассыпался, и это её огорчало.       Ярна знала, что брат плавал в земли верхних готов, чтобы забрать невесту, о которой их отец договорился на тинге ещё в прошлом году. Тогда князь, чьё имя она не запомнила, искал в дальних землях мужей для пяти своих дочерей, чтобы укрепить торговые и военные связи.       День уже клонился к закату и солнце окрашивало бордовым море, когда к пристани подплыл драккар, чьи паруса украшал Фенрир, родовой знак княжеского дома Эрлингов. Первым на берег сошёл Рагнар, облачённый в свою лучшую одежду. На его груди слабо блеснул красный глаз волка на фибуле плаща.       Следом за ним на причал, неуверенно, робко, будто боясь новой земли, шагнула невеста. Она была невысока ростом, пышна телом и бела волосами, как и сама Ярна. Её одежда была слишком яркой и тонкой для этих краев, да и множество блестящих украшений выдавали в ней чужестранку. Уже после она узнала, что ту звали Аникой. Она ей не слишком понравилась, как не понравилась бы любая, с кем Ярне пришлось бы делить внимание брата.       Первым к новобрачным подошёл князь, протянув Рагнару олений рог, до краёв наполненный медовухой. Отпив половину, он передал его Анике, символически деля с ней радости и горести жизни.       — Пусть будет ваш союз благословлён девятью детьми.       Князь взял с поднесённой слугой тарелки яблоко и вручил Анике. Следом ему подали пояс Фрейи, украшенный рунами беркана, йера и ингуз, которые все вместе благословляли невесту поскорее стать матерью.       — Да будут ваши сундуки полны золотом, а амбары зерном.       С этими словами Рагнару в раскрытую ладонь была положена золотая монета.       — Да будет ваш очаг всегда тёплым, а дом светлым.       После этих слов князь подал Анике зажжённый факел, который она, по традиции, пронесла до самого дома, где разожгла им камин в большом зале, символически признавая себя его хозяйкой.       — Никлас, а как у тебя дома отмечают свадьбу? — Ярна повернулась к нему.       — Да почти что никак, — ответил он, не открывая глаз. — Просто пара плетёт вместе красивые венки и в присутствии общины объявляет себя супругами перед лицом родных и богов.       — И всё? — удивилась Ярна.       Никлас кивнул.       — Да. Во времена моего прадеда и вовсе достаточно было просто взять женщину, чтобы считаться её мужем, но так не поступают уже давно.       — Дикие люди…       — Дикие, — привычно легко согласился он и закашлялся. — Ваши обычаи для нас не менее странные. У вас зачем-то дарят яблоки.       В тусклом свете из окна Ярне показалось, что на его щеках блестит лихорадочный румянец. Она мысленно поторопила куда-то подевавшуюся тётушку Гедду.       — Ты не замерз? Могу принести одеяло, — предложила Ярна, в этот раз не став к нему прикасаться.       Никлас кивнул.       — Было бы славно. Кажется, и вправду стало холоднее.       — Как вы лечитесь дома?       Ярна встала. С кровати она сняла одеяло, украшенное по краям сложным переплетающимся узором, символизирующим бесконечность и соединение миров. В самой середине синего полотна могучий бог Тор, с поднятым Мьёльниром, бился с гигантским змеем Ёрмунгандом. Ей никогда, даже если бы она попыталась, не удалось повторить этот рисунок: единственным рукоделием, которым вышло овладеть, стала вышивка.       Фибула Рагнара упала на пол. Ярна, подняв, приколола её к платью.       — Травами. Хотя обычно мы не болеем.       Никлас на удивление легко позволил накрыть себя одеялом. Оно, как Ярна и ожидала, оказалось слишком коротким, закрывая его лишь от плеч до конских ребер.       Тётушка Гедда вновь появилась незаметно, держа в руке полную до краёв чашку.       — Ингрид, возьми-ка, я с ней не согнусь, — велела она.       Ярна послушно забрала у неё отвар, сразу же почувствовав сильный пряный запах. Кажется, это был вэрмскьол. Она осторожно вложила чашку в руки Никласа. Он с любопытством посмотрел на тётушку Гедду.       — А меня научите? Я тоже хочу уметь отводить глаза.       — Тебе б сейчас свои открытыми держать, учиться он вздумал, — покачала головой она.       — Так вы умеете становиться невидимой? А я всё думала, как вы появляетесь из пустоты…       Тётушка Гедда фыркнула.       — А ты думала, старушка тебе все сказки островов края света рассказывает? Я и не такое могу.       — Что вы за это отдали? — Никлас сделал большой глоток из чашки.       — Будешь много спрашивать — можешь узнать то, что тебе не по возрасту, — нахмурилась тётушка Гедда.       — Мне уже ничего не страшно.       Она по-особому пристально взглянула на него своими чёрными угольками и мягко сказала:       — Мальчик мой, ты жизнь повидал, заставили. Да только и меня не просто так «щукой» прозвали. А теперь допивай и спи. Проснёшься, станет легче.       Никлас больше ни о чём не спрашивал.       Едва прислонившись к стене, он забылся беспокойным тревожным сном. Тётушка Гедда положила сухую ладонь ему на глаза, и спустя пару мгновений изменилась в лице. Оно стало каменным, а огонёк в бездонных чёрных глазах разгорелся, взметаясь ввысь, точно погребальный костер.       — Гооух ахлаах ангах, гооок суун каахах, — забормотала тётушка Гедда. Голос её неожиданно стал низким, грудным. — Туунг амалак, туан раахалак.       Ярне показалось, что от этого странного заклинания, напоминавшего не то шум ветра над морем, не то карканье воронов Одина, к ним из углов поползли тени, окружая, но не подступая ближе. Некоторые из них словно обретали форму, становясь то животными, то птицами, то людьми.       «Тётушка Гедда говорила, что её дед был колдуном и мог говорить с духами», — вспомнила Ярна, чувствуя бьющую её крупную дрожь, подтянула к животу ноги и посильнее прижалась к Никласу.       Чёрный ворон раскинул над ними крылья, беззвучно каркнул и исчез. Следом за ним рассыпались оставшиеся тени.       — Ч-что это было? — заикаясь, спросила она, смотря на тётушку Гедду.       — Духи. Кого видела?       — Ворона.       — А… Это Кутух, создатель мира. Он безобидный. — Тётушка Гедда стряхнула с рук невидимую воду и взглянула на Никласа. — Или как мышь сиди, или со мной пойдём. Если не будить, глядишь, проспит до заката. Духи забрали болезнь, но вернуть ему силы не могут.       Ярна кивнула и, забрав мешочек с рукоделием, последовала за тётушкой Геддой на улицу.