Забавно: когда ты маленький, ты веришь, что можешь стать кем угодно, кем захочешь. Твои мечты не знают границ. Ты веришь в волшебство, веришь в сказки и сказочные возможности. Но стоит тебе повзрослеть, и эта детская вера рассеивается как дым, а вместо неё ты начинаешь видеть перед собой жизненные реалии и с ужасом понимаешь, что ты не можешь осуществить все свои мечты. И тогда ты становишься скромнее, просишь у жизни меньшего или вообще прекращаешь мечтать.
Сесилия Ахерн «Не верю. Не надеюсь. Люблю».
Утро следующего дня прошло в ожидании, появится ли незнакомка в доме Шерлока вновь. По неизвестной ему причине он проснулся раньше, чем когда-либо до этого, то ли азарт в нём взыграл, то ли простое любопытство. Но уже с шести утра он бродил по своей комнате, зная, что экономка проснется ближе к семи, чтобы в восемь уже порадовать его горячим завтраком. Землю окутал туман, а неприкаянный мужчина вновь и вновь перебирал листы с нотами только для того, чтобы отложить их после обратно. Лучи солнца забрезжили на горизонте, обозначая начало нового дня, хоть как-то скрашивая достаточно холодное в этом году лето. И аристократа мало это волновало, потому что всем прогулкам он предпочитал время в лаборатории, где можно разобрать вещества на микроэлементы, вырисовывая причудливые формулы мелом на грифельной доске. Когда до начала рабочего дня прислуги оставалось десять минут, из-за деревьев показалась уже знакомая хрупкая фигура, что спешила в поместье. Всё та же накидка, то же платье и собранные в пучок на затылке светлые волосы. Казалось бы, совершенно ничего не изменилось, только походка выглядела немного странной, будто бы что-то мешало девушке. А может, так только казалось, потому что та была еще достаточно далеко от дома и той просто мешала трава, что в поле доходила до колен. Ровно в назначенное время Софи была у двери, а Маргарет встречала её своей светлой и доброй улыбкой, которую дарила всем своим близким и дорогим людям. Возможно, та была всё же не просто знакомой для женщины, а кем-то большим, но она предпочла утаить это от Холмса по каким-то своим личным причинам. Достаточно быстро девушка избавилась от ткани темно-зеленого цвета, что прикрывала её тонкие плечи. Она не просила даже попить с дороги, сразу направляясь на кухню за экономкой. Такое трудолюбие заслуживает похвалы. Ещё час мужчина пытался заняться музыкой или одним из дел, чтобы домработница не заметила интерес, проснувшийся к новому человеку в доме. Так бывало часто раньше, в детстве мужчины, когда он ещё жил с родителями. Тот стремился узнать всё о тех, кто был вхож в их обитель, сопоставлял с их внешностью, поведением и привычками, после подмечая всё это и в других. Постепенно это вошло в привычку, а считывание чужой жизни без единого слова стало чем-то вроде незамысловатой игры. Он любил эти копания в закоулках разума, любил высказывать свои предположения и, конечно же, любил оказываться прав насчёт всего, что успел заприметить в стоящем напротив незнакомце. В последующем именно эта привычка помогла раскрывать дела с особой успешностью и получать регулярно оплату за эту нехитрую работу. Поначалу казалось странным брать за такое деньги, но постепенно он свыкся, понимая, что обеспеченные важные особы так попросту говорят спасибо. Когда же в его дверь тихонько поскреблись, будто острым коготком, чтобы не привлечь излишнего внимания и уж точно не помешать возможным важным делам, аристократ сразу выпрямился, усаживаясь в своем кресле как можно представительнее. Взятая наспех книга была открыта где-то на середине, а брови сведены к переносице, как если бы Холмс был в раздумьях. — Войдите, — сказано было твёрдо и достаточно громко, чтобы за дубовой толстой дверью его было хорошо слышно. Дверь тихонько скрипнула, а в помещение вошла та, которую так хотелось разгадать поскорее, чтобы уже успокоить свой интерес, да заняться всеми самыми обычными делами, что и до этого. Поднос блеснул от солнца, проникшего в комнату, а на нём был свежезаваренный чай, от которого шел лёгкий пар, по комнате распространялся запах шиповника и каких-то других ягод. Ароматная булочка, что наверняка была из мягчайшего теста, лежала на тарелочке с золотой каймой. Варенье в креманочке и масло позволяли сделать выбор, с чем же захочется вкусить свежую выпечку сегодня. И движения были всё такими же легкими и аккуратными, что и вчера, неужели и правда подвело наблюдение? Глаз своих не поднимает, хотя мужчина сканирует её своими голубыми, примечая маленькое алое пятнышко на крае рукава платья, которое другой бы и не заметил. Неужели вареньем измаралась? Так не похоже, что могла бы. — Доброго вам утра, милорд, и приятного аппетита. — Реверанс, что закончил пожелание от прислуги, и та уже спешит покинуть комнату, оставив Шерлока наедине со своими думами. Тянется к ручке двери чуть резковато, от чего другой рукой хватается за запястье, но ни слова не произносит и звука не издает. Всё так же тихо продолжает оборванное на середине действие и уже окончательно покидает кабинет. Не обмануло всё же чутье, что-то не так было с Софи, вот только молчит она о произошедшем. Неужели случилось что вчера, когда домой та добиралась? Так вполне можно было предупредить Маргарет и остаться дома на один день, это бы точно не сделало погоды в решении о её приеме на работу. Не то чтобы мужчина был большим эмпатом, но предпочитал всё же избегать неприятностей во всех смыслах и сферах своей жизни. Мало ли, внешность окажется обманчива, и девушка скажет, что обидели её в этом доме. Никто не рождается плохим человеком с запасом нелицеприятных деяний, все к этому идут какое-то время, прежде чем совершить первый проступок. Да и по опыту Холмс знал, что преступники часто бывают внешне притягательны, отчего жертва доверяется им. Но и напрямую требовать объяснений было бы странно, всё же они не были достаточно знакомы для подобных действий. Именно поэтому решение узнать всё через домработницу показалось ему самым логичным и простым. Да и девушки более охотно делятся своими невзгодами с собеседниками своего пола, нежели с мужчинами. Потому, завершив завтрак, аристократ был рад больше обычного видеть женщину, что возвратилась вместо своей помощницы за подносом с посудой. — Тебе не показалось, что она немного странная сегодня? — ловит взгляд Маргарет, замечает лукавую улыбку и спешит развеять домыслы прислуги. — Просто мне показалось, что она не совсем здорова, под дождь вчера всё же попала, не хотелось бы, чтобы заразила нас с тобой, да и походка больно развалистая, будто упадет сейчас. Этого было более чем достаточно, чтобы его комментарий восприняли как очередную уже обыденную придирку к любому, кто был не экономкой. Часто он отмечал плохое обслуживание слуг где-либо, высказывая всё это женщине. Всё же то, что он рос в условиях достатка, сказалось на нём, его избалованность давала о себе знать в некоторые моменты. Потому собеседница махнула рукой на слова мужчины, проворчав, что разузнает о самочувствии Софи, дабы тот не переживал за своё здоровье. — Про меня только не говори, а то напридумывает себе невесть что, совсем молодая девчонка же. — Бросает вслед, надеясь, что адресат будет только один и за дверью никто не ожидает вердикта за вынос завтрака для Милорда. Взгляд не улавливает лишнего движения в открывшейся щелочки двери, и тот успокаивается, возвращаясь к чтению схваченной до этого впопыхах книги. Та оказалась не совсем его чтивом, походила на какой-то классический роман, будто бы оставленный кем-то чужим в его доме. Если Энола вновь рылась в его кабинете, выискивая что-то полезное для себя, и оставила эту чушь, он обязательно надерёт ей уши, чтобы более не нарушала его порядок. А пока стало немного интересно, что же ответит Граф на новости о скором замужестве его возлюбленной? Да и возлюбленная ли она, было непонятно, потому что поток его мыслей был чересчур сумбурен и непонятен детективу, который привык к сухим фактам, подкрепленным доказательствами. До чего странные эти книжонки для дам, которые коротают с ними вечера, пока мужья обсуждают свои дела в курительных комнатах. Проходит ещё несколько часов, прежде чем Маргарет входит в его кабинет с приглашением на обед, который состоится в столовой по случаю прибытия его старшего брата. Аристократ даже вздрагивает, понимая, что слишком увлёкся бульварным по его меркам чтивом, откладывает его в сторону и даже забывает попросить экономку в следующий раз постучаться, прежде чем так пугать своего хозяина. Всё же его тоже можно застать врасплох, если он совершенно не ожидает никого увидеть на пороге своего личного пространства. — Софи сказала, что просто упала вчера в овраг, не стоило тебе так уж остро реагировать на её поведение. — Холмс уже успел забыть, что просил разузнать причину странностей, но благодарно кивнул прислуге. — Я, конечно, уверила её что это не из-за недовольного её работой одного джентльмена, но она теперь немного волнуется, что ты решил отказать ей в работе и ищешь повод для этого. — Да полно тебе, Маргарет, ты ведь знаешь, что я не такой уж и сноб, чтобы так себя вести. — Я-то знаю, а вот девушка пока нет, поэтому не обращай пока внимание на мелкие недочеты, дай ей привыкнуть к тебе и твоему обществу. — Мягко берёт за лацканы выглаженного пиджака, поправляя и так идеально лежащую ткань. — А теперь наберись терпения, Майкрофт, с очередными доводами о том, что вашей младшей сестре пора выйти замуж и оставить свою ребячливость где-то позади. Разговор будет долгим и трудным. Мужчина закатывает глаза, вздыхает и ерошит свои кудри, чтобы после женщина поправляла и их. Знает, как того нервирует поведение и беседы старшего о положении женщин в обществе, но вынужден поддерживать все эти разговоры, дабы не портить ещё больше настроение ни себе, ни кому-либо еще. И так понятно, что брата не убедишь в обратном, а чтобы тот от обиды вставлял палки в колёса обыденной жизни Шерлока, тоже не хотелось. Приборы блестели, натёртые полотном после тщательной мойки, стекло бокалов переливалось в освещении ламп и свечей, а двое братьев были напряжены и достаточно мрачны, чтобы это заметила новая прислуга. Она будто бы старалась быть ещё меньше, чем обычно, скрывалась в тени, вовремя заменяя приборы и блюда. Всё шло к очередной беседе возле камина со стаканом виски и нотациями нудным голосом о будущем. В такие мгновения казалось, будто Майкрофт пытается через своих младших добиться того, что для него недоступно по тем или иным причинам. Как часто это делают родители, вспоминая о своих мечтаниях в юности и навязывая детям то, что мало им интересно. Обычно такие вещи ломают их отпрысков, они совершают глупые поступки и часто лишаются своего благородного статуса, проживая жизнь подле отца и матери, но уже без шансов на какое-то светлое будущее в виде удачной партии или карьеры. Дым от курительной трубки заполнил пространство вокруг двух мужчин, что вели не самый любезный разговор, иногда даже не сдерживаясь в выражениях. — Ты хоть понимаешь, что у неё уже появляется репутация взбалмошной невоспитанной девки?! — Не хватало только картинно разлетающихся в разные стороны капелек слюны, дабы показать, насколько сильно в бешенстве старший из братьев. — Она не сможет так найти себе мужа и будет обузой для нас двоих! Энола должна отречься от своего образа жизни и отправиться в пансион, я уже договорился, её готовы вновь принять в свои стены. Будь это не его брат, Шерлок, возможно, уже просто встряхнул хорошенько мужчину и одарил парой крепких ударов за такие слова о его сестре. Да что уж там говорить, он и сейчас был готов, потому что такое несправедливое отношение к ней было надуманным и беспричинным. Неужели только он заметил, как виконт Тьюксбери глазеет на девушку, не хватало только платочка, чтобы подтереть тому слюнки, до того тот увлекался моментами. — Может, уже будешь тише, а то орешь, как взбешенный старый козел, не стоит ли дать ей еще времени на создание своего агентства? — выпуская очередные колечки дыма, вытягивает ноги. Кудряшки спадают на лоб, а огонь в камине рисует тенями на аристократичном, выточенном словно из мрамора лице. Желваки напряжены, но тот всем своим видом старается излучать спокойствие, уповая только на то, что это сработает, и Майкрофт замолчит, пусть и будет раздувать ноздри от злости на такое обращение. Но тот лишь вспыхивает, вскакивая и намереваясь уйти. — Мой дорогой братец, ты совершенно не понимаешь, что девушки не нуждаются в таких глупостях, они просто должны выходить замуж и рожать. — Расправляет полы пиджака резким движением. — Даже твоя прислуга замужем, а в качестве работы выбрала себе уборку и готовку в доме влиятельного господина. Уверен, она и дома успевает всё сделать, а спит не больше пары часов, в то время как наша сестра позорит наше имя, разгуливая непонятно в чём и непонятно где. Разворот на триста шестьдесят градусов, за которым уже не наблюдает младший, но инстинктивно вздрагивает, когда слышит звон подноса и разбитой посуды. Та, о которой только что было сказано в хвалебной манере, что не свойственно старшему, сидела на полу, судорожно стараясь убрать беспорядок, который возник по неосторожности одного из Холмсов. Виски неумолимо впитывалось в ворс ковра, где теперь наверняка останется некрасивое пятно, а впрочем, не столь это и важно. — Да что же ты какая нерасторопная неумеха! — гнев Майкрофта теперь обращен на ссутулившуюся фигуру. — Неужто совсем не видишь, куда идешь! Еще и недели тут не пробыла, а уже разливаешь дорогие напитки по полу, как воду! — Майкрофт, — строгость мужчины была направлена вовсе не на Софи. — Ты сам вскочил, и это из-за тебя разбился графин. Я сам разберусь со своей прислугой, твоя помощь в этом мне не нужна. Одарив брата усмешкой, мужчина перешагнул через осколки и устремился прочь из поместья, оставляя после себя тишину и напряжение в гостиной. На удивление, Маргарет не примчалась, как только произошел инцидент, будто затаилась где-то, подглядывая из полумрака. Дрожащие руки пытались уложить всё на серебряный поднос, а тонкие пальчики всё больше и больше ранились об острые углы. Закушенная губа, дабы не выдать её дрожание от желания расплакаться из страха, что теперь ту и правда могут выгнать за такой проступок. Девушка даже не поднимала глаз, не замечая, как аристократ опустился рядом с ней, останавливая легким касанием хрупкого запястья. В ту же секунду Софи отпрянула, восстанавливая дистанцию между ними и выглядя напуганной еще больше. Подняв руки перед собой, Шерлок кивнул, отстраняясь ещё больше и поднимаясь. Такая реакция говорила о том, что девушка явно против такого близкого контакта с незнакомым мужчиной. Да ещё и тот факт, что они в комнате совершенно одни, будь здесь больше слуг, слухи бы пошли мгновенно, даже если бы эти двое никак не взаимодействовали. Подхватив поднос со следами происшествия, светловолосая поспешила покинуть комнату, которая теперь казалась слишком маленькой для того, чтобы в ней находились сразу два человека. — Шерлок, что здесь произошло? Почему графин превратился в груду стекла, а Софи бледна, словно мел? — экономка возникла из ниоткуда, вся всполошенная и такая энергичная, что было ярким контрастом между двумя служанками. — Повздорили с Майкрофтом опять? До чего же вы неугомонные мальчишки, вечно что-то ломаете и кричите, побереги мои нервы, сынок, я же скоро не смогу за вами присматривать! Причитания женщины заставили нахмуриться, ведь она была права, эта война между братьями началась ещё в детстве. Старший всегда отбирал у него игрушки и ломал, будто пытался наказать за что-то или научить чему-то, только одному ему известному. Неужели они никогда не смогут поладить? Неужели так и будут всю жизнь собачиться и встретят старость все в той же злобе? Маленькому Шерлоку всегда лишь хотелось, чтобы старший брат гордился им и любил его, а не давал тумаков за мелкие шалости.***
Так и прошли следующие три дня в обучениях, наблюдениях, размышлениях и выводах о том, что всё так же и осталось подернуто загадочной дымкой поведение девушки. Постепенно интерес сходил на нет, хоть и оставался внутри тянущим желанием получить нужные ответы. Мужчина понимал, что не стоит лезть в чужую жизнь, особенно если кто-то этого очень не хочет, а реакция Софи на вопросы от Маргарет показывала именно то, что она совершенно не желает вмешательств. И это мог быть очередной день наедине с самим собой, если бы не в единственный выходной день для прислуги Шерлоку не потребовалось бы в город за некоторыми составами для своих экспериментов. Именно проходя по улочкам Лондона в вполне приподнятом настроении, мужчина заприметил свою младшую сестру, что в очередной раз прогуливалась с Виконтом. Это заставило улыбнуться аристократа, который обычно держит свои эмоции под контролем, не показывая окружающим, что же он чувствует на самом деле. Благодаря своему отвлечению, мужчина не замечает, что навстречу ему идёт девушка с полной корзиной продуктов, несмотря на то, что рядом с ней идёт кавалер, который вполне способен помочь той. Именно поэтому их столкновение было неизбежно, а падение ярко-красных яблок было словно в замедленном действии. Казалось, пока это происходило, можно было успеть поймать каждый фрукт, да ещё и аккуратно уложить в корзинку, вот только на деле всё это было невозможно. То ли судьба у этой девушки, то ли это братья Холмс работают, как сшибающая с ног сила, но служанка аристократа теперь неловко пыталась поймать укатывающиеся алые плоды. Мужчина, что сопровождал её, даже не дёрнулся, чтобы помочь, лишь стоял и свысока смотрел на сие действие, в то время как Шерлок поспешил помочь, чувствуя себя виновником небольшой катастрофы и потери некоторых продовольственных товаров. — Не стоит, милорд. Я справлюсь, — Софи пытается собирать быстрее, дабы этот момент поскорее закончился, а позор больше не жёг щеки так сильно. Корзинка в руках её работодателя, а сама она поднимается, отряхивая юбку парой движений и забирая свою ношу. Скомканное извинение и прощание, и вот уже мужчина остаётся позади пары, в которой джентльмен даже не удосужился поздороваться с незнакомцем, несмотря на то, что было видно, что тот не просто так мимо проходил, а был полноценным спутником молодой особы. Это было странно и непонятно, а новые вопросы заполняли голову сыщика снова и снова. Если это её муж, то он должен был хотя бы поинтересоваться, что за мужчина вдруг решил помочь незнакомой ему девушке. Далее из вежливости познакомиться с нанимателем своей жены, а после уже разойтись с тем в разные стороны, так диктуют правила этикета, не то что даже простая человеческая мораль. Любопытство берёт верх, и Шерлок следует за парой, которая тихо и спешно идет вниз по улочке, пока не заворачивает в переулок. Аристократ выжидает пару минут, прежде чем подойти максимально близко, насколько это возможно, чтобы остаться незамеченным. Поначалу всё выглядит вполне нормально, двое беседуют, а корзинка стоит на лавке возле них. Сыщик уже собирается уходить, когда мужчина замахивается и наотмашь бьет служанку по лицу. Та, конечно же, не удерживается на ногах от такого удара, падает наземь, как тряпичная кукла, безвольно принимая ярость от своего мужа. И вроде бы нужно уйти, не мешать чужим разбирательствам, да только ноги как онемели и не смели двигаться с места, пока нападающий не начал снова замахиваться, выкрикивая ругательства в адрес девушки. — Что это за хлыщ и почему ты с ним любезничала?! Совсем забыла, кто твой муж, девка?! — руку мужчины перехватывают, когда Софи уже сжимается, сидя на земле и готовясь к новой порции боли. — Ты ещё кто такой и что ты здесь забыл? — это было первое, что сказал мужчина, но, узнав недавнего виновника порчи покупок, чуть расслабился, показывая, что не видит никакого соперника в Холмсе. — Следил за нами, что ли? За шлюхой этой шел? Так забудь о ней, она моя жена, и я научу её быть скромной. Уже отворачивается от собеседника, когда его с силой разворачивают и вынуждают смотреть в сторону противника. Кулаки на автомате сжимаются, а лицо хмурится, приобретая недобрый оттенок. Аристократ уже готовится дать натренированный в прошлом боями удар, когда служанка второпях поднимается и подбегает к мужчинам, останавливая их. — Милорд, не нужно, мы во всём разберемся, просто идите своей дорогой, никому не нужны неприятности. — Лишь на мгновение касается лацкана пиджака сыщика, вскоре берясь за подол платья, комкая его и вновь отводя глаза. Холмс ничего не отвечает, лишь делает шаг назад, потом еще один и еще, пока не разворачивается, чтобы окончательно уйти. — Какой послушный пес, даром, что слушает уличную девку. — Выплюнутая в спину фраза и новый вскрик девушки, когда ту резко дёргают за руку, вынуждая скулить от боли. Это становится решающим моментом, а в самодовольную холеную физиономию прилетает меткий удар кулаком. Пока тот пытается понять, что всё же произошло только что, сыщик забирает корзинку Софи и одним только взглядом говорит, что лучше той пойти вместе с ним, если она не намерена посмотреть на продолжение сцены. Девушка покорно спешит за нанимателем, не произносит ни слова, то ли боится, то ли просто в шоке от увиденного. Кэб поймать на оживленных улочках нетрудно, потому они быстро оказываются внутри комфортной коляски и под мерное цоканье лошадей разглядывают улочки, что проплывают перед ними, как причудливая иллюзия. Видно, что девушка хочет что-то сказать, пару раз открывает рот, но так и застывает, поглощая свой разум думами и нервно кусая губы, пока не появляется первая капелька крови, которую она слизывает, чем привлекает ещё большее внимание джентльмена. — Говори. Теряется, когда к ней обращаются, ищет, за что зацепиться взглядом, примечает вытянувшуюся из ровной строчки нитку на занавеске окон кареты и думает, что нужно бы подшить свое платье, которое всё больше и больше болтается на исхудавшей, покрытой ссадинами и отметинами фигуре. — Теперь у вас будут проблемы из-за меня, милорд. — Впервые за всё время смотрит прямо в глаза, и он примечает, насколько они печальны и глубоки, напоминают тот серый туман, что окутывал утром после ливня поляну перед поместьем Холмса. — Не стоило вам заступаться за меня, он мой муж и не оставит это так. Вы не знаете, на что он способен. — И на что же? — прерывает речь служанки, опираясь локтями о колени и наклоняясь немного вперед. — На избиение беззащитных девушек? Или он ещё и на старушек с детьми нападает? Та жмется, комкает ткань юбки и теряется с ответом. Этого достаточно, чтобы погрузить кэб в тишину на всю оставшуюся часть пути. Никто не смел нарушать это молчание, один был в ярости на такую глупость молодой особы, а другая в страхе пыталась осознать, что же ждёт её за то, что она пошла за своим господином, а не осталась, как и ранее во всех ситуациях с Джофри. Одно было ясно точно, позор до конца жизни ей обеспечен, и той повезет, если эта жизнь будет короткой и тихой, потому что сил на новые впечатления у неё уже не осталось.