В отблесках огня

Она смотрит на тиару в своих руках: тонкая работа, достойная цвергов Брокка и Эйтри, что когда-то сковали золотое кольцо Драупнир для Одина и молот Мьелльнир для Тора; золото и камни - два драккара можно снарядить за такой подарок, украшение достойное короля или конунга, да когда-то оно и принадлежало королю, а позже долгие годы хранилось за высокими стенами монастыря, где обрели покой его кости, щедрый последний дар христианскому богу.  Иварр отдал её небрежно - держи, Поцелованная волком, на тебе оно будет смотреться лучше, чем на мраморной статуе надгробия - богатая добыча скрывалась за стенами монастыря, и он щедро делит добро между своими людьми, никто не скажет, что сын Рагнара трясётся над золотом; будет ещё много добычи. Но всё же это слишком щедрый подарок. Эйвор это не нравится. Все вокруг думают, что она женщина Иварра; она сама думает, что она женщина Иварра. В шуме пирующих за столами дренгов, стуке сапог, сладком звоне добытых монет, музыке скальдов - затихает сага об Эйвор, Поцелованной волком, а сагу о женщине Иварра Рагнарсона никто не сложит. Тока садится рядом с ней, косится виновато, но Эйвор не хочет с ней говорить, видит Всеотец, ей хватает своих переживаний, тяжкие думы тянут в трясину печали. - Дядя спрашивал ищет ли он жену, - Синриксдоттер не выдерживает, говорит торопливо, спешит облегчить свою совесть. Эйвор вспыхивает раздражением - зачем ты говоришь мне об этом, оставила бы свои мысли себе, пусть они мучили бы только тебя. - Он сказал, что слишком стар, чтобы иметь двух жён, ему бы с одной справиться. - Я ему не жена. - Думаю, он скоро зашлёт сватов, - Тока ободряюще кладёт руку ей на плечо, неправильно поняв отчего столь мрачна Эйвор во время пира. Кивает на проклятую побрякушку. - Такие подарки о многом говорят, ты захватила его сердце. Каково это?  - Каково что? Быть с мужчиной? - Быть с таким мужчиной. Он же… - Тока замолкает, не найдя нужных слов, и Эйвор понимает её; поносить сына Рагнара, что согласился помочь в тяжёлой войне с Карлом бесчестно, но и слепец бы увидел, что Иварр неуправляем. По правде сказать, у неё самой нет нужных слов, хотя раньше она считала себя испившей мёда поэзии. Много она о себе думала раньше; везде ошибалась. Молчит долго. - Представь, - с трудом подбирая неловкие слова, Эйвор наконец-то ответила. - Представь, что ты стоишь посреди объятого пожаром дома. Пламя уничтожает всё вокруг - жрёт лавки, лижет стены, от жара лопается утварь. Но огонь не трогает тебя, он нежен и ласков, нет ни ожогов, ни боли.  - Это захватывает, - Тока мечтательно улыбается. - Пожар, который не причинит тебе вреда, но уничтожит всё вокруг. Разве это не воодушевляет? Эйвор смотрит на неё снисходительно, слишком молода Тока, не знала большой боли и большой беды. - Ты не знаешь, почему пламя не трогает тебя. Не знаешь, когда это чудо прекратится, когда весь жар, до этого промыслом богов не касавшийся тебя, вспенит пузырями твою кожу и испепелит кости. - Ох, тогда бы я сбежала из этого дома. Подальше от такого волшебства, - поняв, пусть не мыслями, но женским чутким нутром, Тока смотрит теперь с жалостью, и от этого становится лишь более тошно. Раньше Эйвор не отступала перед опасностью, но всё случается в первый раз?