𝐚𝐝𝐝𝐢𝐜𝐭𝐞𝐝

Тайное рано или поздно становится явным. Не удержать в каморках сознания и в оковах тюремных воспитания то тягучее между вами напряжение. Оно выбирается каждый раз, когда вы с Мегуми остаетесь наедине. Накаляет атмосферу, а ты, поджигательница, знаешь, что нужна лишь одна искра для взрыва. Но — парадокс — вы ещё держитесь. Кто-то из вас двоих крепче, и это явно не ты. Готова в любой момент щелкнуть пальцами и прошептать заветное «Бум», а Мегуми, твой персональный обломщик, будет наготове с огнетушителем. Он всегда был такой. Сдержанный, прямолинейный, грубоватый. Неизведанный и неизученный, как океан. Синева его глаз в дни его душевного шторма темнела, в другие дни покачивали тебя обманчиво спокойные волны. Глаза Мегуми Фушигуро — лабиринт без выхода, холод разреженных фьордов и густые непроходимые леса, где тебя за деревом поджидает твой ёкай. Невыносимый. Непонятный. Дурак. Ёжик. Фраза Мегуми о дружбе неприятно режет слух. Поджимаешь яркие губы, не зная, что сказать в ответ. Якобы стойкая матовая помада уже потрескалась и осыпалась, висит раздражающими ошметками. Ногтями сковыриваешь её, а на слова его реагировать не спешишь. Подумать. Нужно придумать, что сказать. Занимаешь тишину, покусывая иссохшие остатки помады на губах. Если честно, то до зубного скрежета раздражает эта ядовитая правда Фушигуро. Ты правда перебарщиваешь и нагло используешь порой Мегуми. Но он вроде бы не был против… Ладно, факт. Мегуми прав. Почему вообще он всегда прав?! — Ну и хорошо, я сейчас тогда и уйду! — вспылила как обычно, ничего нового. Фушигуро же как скала. Реакции — ноль. — Кофе хочу, — невпопад и упрямо повторяет Фушигуро. Улыбается одними глазами, и ты понимаешь — это же он, засранец, тебя испытывает. Знает, что темперамент у тебя взрывной, хватает лишь пары фраз, чтобы ты начинала вскипать как злой чайник. «Говнюк!» — мечется обидная и жгучая мысль. Тебе стоило трудов, чтобы не слететь с катушек и с орбит показного равнодушия. Твоё упрямое молчание в ответ так и сквозит пренебрежением. Может, принести ему кофе? Чтобы захлебнулся, ёж колючий. Фыркаешь и злостно утыкаешься в экран телефона. Щелканье буковок приятно оседает поверх твоей глубоко бурлящей обиды, поглаживает её, успокаивает. Свет дисплея выхватывает из полутьмы квартиры твоё лицо, и Мегуми внезапно подмечает потекшую тушь. Черные полосы застыли на щеках причудливыми узорами, завитками извивающихся змеек. Фушигуро скользит по ним взглядом, щурится и в груди его просыпается знакомое колючее чувство. Едкое, злое, оно будило в нём желание вершить некое правосудие. Пусть это случалось редко, но катализатором пробуждения была именно ты. Раз за разом ворошила палкой угли спящего чувства в мужской груди, не давала покоя. — Плакала? — коротко уточняет, приподнявшись на одном локте. В голосе напряженная подозрительность, взглядом прожигает так, что щеки твои краснеют помимо воли. Но обида твоя девичья шепчет лукаво не сдаваться, быть хладнокровной, отзеркалить его ледяной нрав. Показательно не отрываешься от телефона, даже не смотришь. Вдогонку ещё и фыркаешь насмешливо. Да, вот так вот эффектно. В самый раз. Но тебя хватает буквально на минуту. — Нет, это из-за дыма. В глаза попал, а тушь вот потекла сразу. Стоила дорого, кстати... Язык твой — враг твой, коришь себя за болтливость, замолкая мгновенно. Хотелось предстать Снежной Королевой, но разве она послушно плясала под дудку Кая, как ты перед Мегуми? Всё сегодня не так. Всё! С того самого момента, как ты переступила порог этой квартиры. И вроде была здесь сотни раз, но только сегодня в воздухе чувствуется вязкость странной новизны. Фушигуро мгновенно успокаивается. Уловив в твоем голосе знакомые отголоски редкой правды, снова мнёт диванные подушки. — Думал, снова надо будет приструнить твоих дружков. Фушигуро хмыкает, напоминая вновь о твоём унизительном промахе, а ты в очередной раз удивляешься тому, что забыла о такой стороне Мегуми. Каждый раз, когда у тебя проблемы, Фушигуро молча решает их. Степень сложности никогда не брался в расчет: Мегуми всегда действует оперативно, словно держит руку на пульсе и знает обо всём заранее. Есть на нём отпечаток многих тайн. Приоткрывать дверь в темную сторону Мегуми тебе и самой боязно, лишь дразнишься изредка и успеваешь вовремя увернуться, когда в его голосе начинает сквозить зимними ветрами прохладное равнодушие. ~~~~ В том году снег хрустел аппетитно под ногами, редкие прохожие бежали греться, город готовился к Новому Году, а ты, зареванная, примчалась к Мегуми. Заспанный и хмурый, он молча накинул на плечи черную куртку и вышел за тобой. Разговоров долгих не было — не в стиле Мегуми. Котятами жалкими на снегу под ногами Фушигуро лежали крепкие парни, а выражение вселенской усталости с его лица не сходило ни на секунду. — Хватит втягивать меня в свои проблемы, глупая, — раздраженно бросил он через плечо, а тебя тогда впервые кольнула толстой иглой совесть. Почему ты не воспринимаешь его всерьез? Сильный маг, сильный парень, а ты нос воротишь и норовишь натянуть его нервы, сыграть на этих тонких струнах издевательскую мелодию, ногтями яркими как смычком по ним провести. ~~~~ — Так кофе будет или нет? — Будет-будет. Бегу. Вместо сливок только плюну тебе в кружку. — Обмен слюной? Непрямой поцелуй? Чем я заслужил такую честь? Мегуми изгибает темную бровь издевательски — видно, как доволен своей шуткой. Пока ты в приступе омерзения закатываешь глаза, он довольно усмехается. Когда это вы успели с ним поменяться местами? Сегодня ты хоронишь нервные клетки, а Фушигуро откровенно веселится. Чертики на дне его глаз беснуются призывными искрами, линия губ манит своей аккуратностью. «И давно Мегуми красивый такой?» Мысль пронзает, заставляя густо покраснеть. Откуда она, шальная как пуля, взялась вообще? Медленно, совсем как сонный черный кот, Мегуми занимает сидячее положение. Смотрит на тебя — прямой зрительный контакт неприлично долгий. Почти как поцелуй. — Подойди. Скажу чего, — очень нахальным жестом ладони тебя манят к себе. Подтягивает штанину буднично, ерошит черные волосы. Ты застываешь на мгновение, недоверие сегодня — твоё второе имя. Но голос до мурашек хриплый и усталый сегодня не отдает безразличием, манит ядовитым нектаром. Кролик перед удавом — вот кто ты сейчас. Круто виляя бедрами, гулко ковер мягкий каблуками топча, всё же подходишь ближе. «Даже не переобулась, нахалка» Педантичный Мегуми не смог не подметить — оставляешь на криминально-белом ковре следы-улики из сажи. Ты вновь испытываешь его терпение. Но сегодня он промолчит, пусть и дернулся разок нервно его глаз. Ему давно хотелось перейти черту. На кончиках пальцев гудело электричеством жгучее желание коснуться твоих изгибов, расплавить металл между вами. Между его желанием коснуться тебя и желанием держаться как обычно была пропасть, а Фушигуро все эти годы балансировал на краю. Сейчас же он добровольно падает в бездну. — Хочешь повторить, что я злоупотребляю нашей дружбой? Начинай уже, — нахально заявляешь, делая вид, что тебя ни капли его слова не тронули. На самом деле обида неприятно осела горечью где-то в желудке. — Я не хочу больше дружить с тобой, — тебя без предупреждения атакуют фразой похлеще, тянут к себе за талию требовательной хваткой. Шепот обжигающий, тон его — цепкий капкан, что сжимает тебя за горло, сбивая дыхание. Почему слова его идут вразрез с действиями? Ты сбита с толку. Упиваясь внезапным молчанием, Мегуми невесомо пальцами крадется по холодной коже бедер. В ленивом движении цепляет пальцами сетку твоих колготок. Внезапный для него и для тебя жест — Мегуми ведь не тактилен, границы свои не нарушит, чужие же подавно брезгливо трогать не станет. Мгновение, грубая хватка, решительный напор — и нити тонкие лопаются грубо-шумно от натяжения. Тянет их, рвёт, скользит ладонями под остаток полуживых сплетений, грея холодные бедра. Ты чуть пошатнулась даже. — Что ты делаешь?! Мои колготки! — Новые куплю. От нервного заявления твоего отмахнулся. Он занят. Скользит обжигающими и неприличными касаниями под твою юбку, грубо сжимает ягодицу. Мурашки вдарили током вдоль позвоночника — Мегуми снизу вверх смотрит на тебя так, как никогда до этого не смотрел. Ты вспыхиваешь огнем, а холодный айсберг Мегуми не горит. Дальше всё как во сне. Отчетливо помнишь только то, как с тебя деловито срывают одежду. На пол белым флагом летит твоя черная одежда, гремят твои любимые цепи. Твою наготу любят и целуют, изучают каждую кромку, изгиб и сантиметр. Ты пахнешь порохом и гарью, пахнешь горячим огнем, революцией и непослушанием. Ты пахнешь теплом в холода, чувствуешься бурлящей жизнью в венах. Мягкость твоей кожи изучена им в неспешных поцелуях. Мегуми с тобой давно сам не свой — будоражит его сплетение ваших пальцев на простыне, сердце стучит по тебе слишком быстро. В кости вгрызается сладость и снисходящее напряжение. Город давно уже спит, а ваше молчание по душам прерывает только скрип кровати. С собой и с желаниями Мегуми больше не в силах совладать. Он тебя отпускать не хочет. Такую сумасбродную и категорически на него непохожую. Схлестнулись между собой в любви огонь и синий океан. Война в его голове из-за тебя наконец-то закончилась. Смазывая твою помаду, клеймя до неприличия глубокими поцелуями, Мегуми Фушигуро подтверждает, что больше вы не друзья. Вы нечто большее.