𝐚𝐝𝐝𝐢𝐜𝐭𝐞𝐝

Сине-красные всполохи полицейских сирен отражаются на бесстрастном лице, скользят по острой линии подбородка, тонут в тенях воротника черного пальто. Один резкий равнодушный жест руки — и молодой человек натягивает на лицо капюшон. Прячется от надоедливых снежинок, оседающих на колючих прядях его чёлки. Бледное лицо невозмутимо, взгляд флегматично-серьезный скользит по силуэтам пробегающих мимо пожарных взгляд. На дне синих глаз отражается пламя горящего напротив здания.  Крупные хлопья пепла в вихре танца с белыми снежинками липнут к дорогому драпу. Смахнув их небрежно, Мегуми Фушигуро прячет холодные руки в карманах и уходит с места преступления. Твоего преступления. ~~~~ Отрицание чувств — ни что иное, как защитный механизм? Мегуми Фушигуро, колючий и флегматично-саркастичный, постиг в этом деле мастерство. Словами как катаной отсекал из своей жизни лишнее — слова, действия, людей, эмоции и чувства. Не любил болтать не по делу, даже двигался лениво, не сжигая силы попусту. Для чего себя хранил? Неизвестно. Без тени сомнений и лишних колебаний он и тебя вычеркнул из своей жизни.   Ты была ему не по нутру. Раздражал Фушигуро капкан твоего режущего взгляда. Язык свой дерзкий, что острее ножа, не держала за зубами, лезла со своим непрошеным мнением, язвила и была ты ему гадюкой. Подлой, коварной и ядовитой. Нрав свой кусачий не могла усмирить, шипела, многое себе позволяла и самомнение твоё было заоблачным.  Он тебя терпеть не мог.  Присутствие твоё Мегуми раздражало до головной боли. Касаний случайных тебе не позволял и одергивал руку, будто была ты прокаженной. Шлейф твоих терпких духов преследовал Мегуми в толпе серийным маньяком и душил; заразительный смех его откровенно злил. Как и прищур твоих хитрых глаз.  Ты была ему не по зубам. Переступая уже навсегда порог магического техникума, он добровольно отказался от желания видеть тебя когда-либо ещё. И успокоился. Сизым дымом рассеялась горькая как желчь неприязнь к тебе, и твоё место в жизни мага опустело. Источник раздражения пропал, не было больше нужды хмурить брови и ядовито молчать.  Но в ту пятницу ливень бил нещадно по лицу, своим напором загоняя Мегуми в подземелья метрополитена. Не знал ещё тогда, что хитросплетения веток токийского метро ведут его к тебе. Ты не ждала встречи тоже.  Мегуми Фушигуро для тебя ничто иное, как глупость, скомканный и выброшенный в корзину лист той ещё чистой твоей жизни. Твои новые страницы были исписаны — ещё в техникуме ты предрекла себе путь отступника. Гуманизмом от тебя не пахло, девиантная в своих взглядах и принципах, ты захотела потакать своим темным порывам. Нравоучения вызывали тошноту, а позже и раздражение — ты не выбирала, какой рождаться, почему все так стремились подогнать тебя под систему и под нужды социума? Обрезала ножницами полотно законопослушной жизни и ушла, не желая становиться винтиком. Ты мечтала вершить, но пока ещё не знала как.  У тебя были свои люди, такие же потерянные отступники. Кривая дорожка всегда скользкая — грабежи, поджоги и разбои стали любимой привычкой. И в этот твой быт втесался Мегуми Фушигуро. И в тот день стояла там, под тусклой лампой, промокшая как котенок.  Ты обернулась и сверкнула глазами и Мегуми посмотрел на тебя новыми глазами. Ты была слишком яркой для обычного буднего дня, с густо подведенными глазами и вульгарно ярко накрашенными губами. Мокрые пряди липли к груди как вьюнок, с плаща стекала вода. Одежда под накидкой прицепилась влажно к телу, выделяя каждый изгиб. И эти твои, вызывающее у Мегуми отвращение, колготки в сетку.  Моторчик сердечный глухо булькнул и бесповоротно увяз в омуте. Бороться с собой не имело больше смысла. Он сказал бы тебе всё, что угодно, но только не «прощай». Не в этот раз, когда видит тебя, такую сумасбродно-красивую как несбыточная мечта. ~~~~ Время — вода, восемь лет впали в океан жизни, и вот Мегуми Фушигуро уже взрослый маг на страже порядка. Его фотографии висят на доске почёта, его статистика бьет рекорды. Лучший в десятке магов Токио вершает судьбу проклятий. Ты всё так же находишь успокоение мятежной души в преступлениях, а Мегуми в тебе. Никто точно не помнит, кто из вас двоих тогда зарыл топор войны, но из-за тебя теперь маг балансирует на грани.  Законопослушный пример гражданина, он тебя, темное пятно на своей репутации, выводить из своей жизни не хотел. И никому о нем не рассказывал. ~~~~ Пустая квартира встречает Фушигуро сумеречными тенями. Пиджак на вешалку, вешалка в шкаф, ботинки аккуратно пятка к пятке — аскетичный и педантичный образ жизни Фушигуро тебя бесил своей безликостью, а его раздражало буйство красок и хаос в твоей маленькой квартире. Не включая свет, он идёт по длинному коридору вперед. Мягкий ковролин заглушает шаги, а в воздухе до першения в горле тянет твоими сладкими духами и ментоловыми сигаретами. Ты курить не умеешь, но так пафосно пытаешься себе придать важности этой нелепой привычкой.  «Дурочка» — думает Мегуми. — Ты можешь тут не курить? Сто раз тебя просил. — Фушигуро наконец вынырнул из тени коридора, со спины настиг твою ладонь, ведя её к блюдцу, что служила тебе пепельницей. Блюдце это черное Мегуми любил. Твои окурки со следами бордовой помады на нём — нет. — Еще чего. Я заслужила, отвянь. —крутишь запястьем как фокусница, лишь бы не отобрали еле тлеющую сигарету.  Мегуми молчит. Глухо опускается мужское тело на диван. Осколками острыми мысли в голову летят. Ты, пироманьчка, снова по чужому указу устроила поджог. Дай тебе волю, ты бы на пепелище и станцевала бы босиком, но какая-то крупица здравого ума у тебя ещё имелась.  — Заплатили много?  — А тебе какая разница?  И снова диалог не клеится. Он тебе слово. Ты ему десять. Он замолчит, ты начнешь петь. Попытается донести важную мысль — ты его перебьешь грубо. Каждый раз эти танцы вокруг тебя да около. — Мне интересно, стоил ли этот поджог своих денег. — О, ты сразу понял, что это я? Видишь ли, я пытаюсь выработать свой собственный стиль. Почерк, как говорят. Фишку. Визитную карточку. Хочется отличаться от… — Как же ты много говоришь. — Мегуми наконец-то подал тихий голос. В темноте не видно его лица, а голос подозрительно спокоен. — И что? Я люблю разговаривать. — пепел небрежно стряхиваешь на блюдце и морщишься. Поганый Фушигуро. Всё настроение испортил. — А есть способ тебя заткнуть, что ли? Хоть какой-то? — Только попробуй, я тебе горло вскрою, ёжик!  Мегуми разулыбался как дурак. Колоссальный, просто сизифов труд вести с тобой разговор, но вы ещё как-то выживаете в обществе друг друга. Фушигуро прикрывает глаза, ладони складывает на животе, вытягивает длинные ноги на подлокотник дивана. — Раз уж ты здесь, сделаешь нам кофе? Умираю с голоду. — вполне миролюбивое предложение, но ты, вполне ожидаемо для него, снова дерзишь. — Я тебе не секретарша, а гостья, вообще-то!  Фушигуро заскрипел зубами. Вот уж засранка. Гостья. Гости не вламываются пьяными в пять утра, не остаются на ночь, не приходят без спроса, не врываются в дом без ведома хозяина. Ты молчаливо и без спросу давно поселилась у Мегуми. Свободолюбивая кошка, приходила когда вздумается, разбрасывала свои вещи у него на кровати, заканчивала его шампуни, гели и запасы продуктов.  — Ты злоупотребляешь нашей дружбой. Слова звучат больно для него самого, но разговор этот он хотел завести ещё давно. Молчание внезапное обоюдное — затишье перед бурей.