***
Округу накрыл вечер, на смену которому спешила ночь. Ещё не стемнело, но небо поблекло и слабые солнечные лучи пронзали серо-голубую полоску. Возможно, пойдет дождь. Со двора перестали слышаться голоса и разные звуки. Внизу, на первом этаже, наоборот, затеяли что-то, сродни празднику. Гремела музыка, и о тишине не могло быть и речи. Горячая ванна пусть и помогла ненадолго смыть все печали, но не принесла душевного спокойствия. Мираджейн легла в постель, но, как назло, не могла уснуть, несмотря на усталость. Стёганое одеяло было каким-то колючим. Или ей так казалось из-за того, что в голову лезли мрачные тревоги и сомнений. Снова одолевали воспоминания о тех, кто приходил в её особняк с намерением убить суккуба ради забавы. Здесь тоже было много мужчин... Но ее дверь закрыта. Мираджейн вздохнула. Никогда не получалось рано заснуть, когда это так необходимо. Мираджейн лежала на постели, вспоминая страх, который она испытывала, когда осознала, что её брат и сестра навсегда останутся заточенными в статуях, и как её жизнь изменилась после проклятия. Как она могла стать таким монстром? Весь привычный мир Штраус перевернулся, и ей надо было учиться жить заново. Ощущение одиночества в комнате усиливало ее нервозное состояние. Мира не могла справиться с этим, и её беспокойство росло. Она слишком много думала, когда находилась в четырех стенах, и это удручало. Мираджейн не представляла, как ей справиться с этими переживаниями... А впереди целая ночь... Да, ещё есть в запасе несколько часов. Она размышляла над этим, так и не решаясь подойти к двери... Собравшись с духом, Мираджейн встала с постели и дернула за ручку, та быстро поддалась и даже не заскрипела. Она тихо проскользнула наружу и направилась к двери, ведущей в комнату Лаксуса. Мира постучала, не уверенная, что он вообще услышит её. Стук был тихим, почти не ощутимым. Особенно на фоне шума, доносящегося с первого этажа постоялого двора. Будто Мира едва касалась поверхности двери ладонью. На мгновение она подумала, что Лаксус, возможно, уже спал... Но все равно не ушла назад. Ждала, пока он спросит, что ей нужно. Но Дреяр ничего не говорил. — Лаксус, — позвала его Штраус, немного приоткрыв дверь, — Я могу войти? Лаксус не спал. Чтобы немного успокоиться после произошедшего, он вновь занялся чисткой своего оружия. Заточил ножи, после чего стал в очередной раз изучать карту. Столь монотонные занятия навевали скуку, и когда он лег на кровать, то почти задремал. Ему казалось, что кто-то стучал. Но звук был едва различимым, что он решил, ему послышалось или пришли в другую комнату. Потом донёсся голос Миры. Лаксус приподнялся на кровати и заметил, что дверь слегка приоткрыта. Действительно, он же не запер ее. Он быстро встал с кровати и направился туда. После чего распахнул дверь и увидел Мираджейн. Значит, ему не показалась. Сейчас она выглядела какой-то хрупкой и слишком обеспокоенной. Он заметил, что Штраус не смотрела на него и обхватила себя руками, словно пыталась спастись от холода. — Мира, что случилось? — спросил Лаксус, заметив её взволнованное состояние. — Ты... — Я не могу заснуть, — ответила она, не дав ему договорить. — Я всё думаю о том, что произошло. Не только сегодня, а вообще. Мне не хочется сейчас оставаться одной. Лаксус вздохнул и, не колеблясь, открыл дверь шире. Он увидел, как она терзалась сомнениями, но явно нуждалась в том, чтобы побыть с кем-то. Хотя бы немного. Тем более ночь ещё не наступила, и опасений на этот счет не возникало. Он аккуратно потянул Миру за собой в комнату. — Давай, заходи сюда, — не ожидая от себя такой мягкости, сказал охотник и указал на небольшое кресло. — Располагайся. Мне не трудно посидеть с тобой, пока тебе не станет легче. Но я неудачный собеседник, как ты заметила ещё в лесу, поэтому долгих разговоров не жди... Мираджейн, поблагодарив его, села в кресло, а Лаксус устроился рядом. Сначала Мираджейн молчала, просто смотрела на него, а потом рассказала, что с ней происходило. Про все мысли, что лезли в голову. Лаксус внимательно выслушал её, позволив ей выразить все свои страхи и переживания. Видимо, ей от этого становилось легче. Мира явно не привыкла к одиночеству и его присутствие оказалось для неё тем самым успокаивающим фактором, который был так необходим. Он не перебивал ее, позволяя договорить до конца. — Ты права, случается много ужасного и непредсказуемого, — сказал Лаксус, стараясь выбрать подходящие слова. — Мы сталкиваемся с проявлениями жестокости, но все плохое рано или поздно заканчивается. Ты же сама мне об этом говорила, помнишь? Мираджейн кивнула, её дыхание стало ровнее. Лаксус был рядом, и это уже приносило ей чувство облегчения. В тишине вечера они продолжали беседовать, и, хоть тревожное состояние продолжало одолевать Штраус, ей было хорошо находиться с Лаксусом. Он не возражал, когда она подошла к его кровати и села на краю. Лаксус снял свои кожаные доспехи. Рубашка Эльфмана ему всё-таки подошла. Они молчали. Слова больше не шли, казались ненужными. Мира все никак не могла отвести взгляд в сторону. Лаксус тоже смотрел на нее. Этот взаимный интерес вызывал настоящую бурю эмоций. Мираджейн слишком долго была одна, ей так хотелось почувствовать тепло. Она не успела толком запомнить их поцелуи, когда Лаксус вторгся в особняк. И сейчас, с приближением ночи, в ней будто появилась потребность снова почувствовать его губы на своих... И это был порыв, не только продиктованный силой суккуба, что медленно просыпалась в ней. Мира и сама хотела этого. Когда Мираджейн поддалась своим желаниям, и её губы медленно потянулись навстречу к нему, Лаксус был ошеломлён. Первое прикосновение было столь невесомым, и они, будто, вдвоем нуждались в нем. Словно оно дарило исцеление. Мираджейн целовала его, ее пальцы легли к нему на плечи, будто она старалась удержаться от падения в пропасть. Порыв, который она испытала, был настолько силен, что Лаксус сам не смог сдержать ответного поцелуя, заправляя пряди непослушных волос ей за уши. Он целовал ее, проталкиваясь языком в рот, и срывая со сладких и запретных губ стон, чувствовал, как ее грудь прижималась к нему. Одна из его ладоней проскользнула по спине и опустилась на девичью талию, приближая ближе, другая — поглаживала сквозь ткань платья бедро. Лаксус не мог оторваться от ее губ и с каждым касанием появлялось желание изучить каждый сантиметр ее манящей кожи. Становилось тяжело сохранять спокойствие и хладнокровие. Мираджейн нравилось, как Лаксус ее целовал. Как поначалу нежные прикосновение становились более неистовыми и разжигали в ней пламя, постепенно пробуждая ее демоническую часть. Мираджейн понимала, что должна отстраниться, но не могла. Все плыло перед глазами, растворялось в неге, когда она чувствовала его ладони на своем теле. Ей бы очень хотелось, чтобы ее любили... По-настоящему. Хотя бы раз. Колдун сказал, что она никогда этого не испытает, но сейчас, теряясь в объятьях охотника, эти слова казались ложью... Мира застонала, когда Лаксус стал целовать ее шею, а его рука смяла грудь. Лаксус был почти на грани. Остатки здравого смысла бунтовали против плотских желаний. Надо было не позволять Мире заходить сюда... Однако он хотел помочь ей, не представляя, что все обернется тем, что они окажутся вдвоем на кровати и будут целовать друг друга. Происходящее сейчас мало напоминало то, что происходило в особняке. Дреяр понимал, что Мираджейн не подчиняла его волю. Он шел, скорее, на поводу собственных желаний. Поддался порочному соблазну взять то, что она так охотно предлагала. Свою неистовую ласку. Это было запретно. Столь томительно и опьяняющие прекрасно. Как и сама Мираджейн, такая податливая, с румянцем на щеках и приоткрытыми губами. Поэтому, когда страсть и похоть окончательно начали овладевать им, он внезапно отстранил её, изо всех сил пытаясь взять контроль над всем. Ощущение вины и внутреннего конфликта было настолько сильным, что он ударил себя по руке, пытаясь избавиться от нахлынувших чувств. Ложных или не совсем... Он не знал и не разбирался в этом... Мираджейн, будто проснулась от хорошего сна. Когда Лаксус перестал прикасаться к ней, она резко почувствовала холод и пустоту, и ещё зов жажды... Если бы охотник не нашел в себе сил остановиться, то она бы не сдержалась. Она все испортила, пошла всё-таки на поводу у своих желаний. Она испытывала некое презрение к себе. Такая слабая и никчемная. Ее попытка сблизиться, чтобы избавиться от гнетущего одиночества, наверняка выглядела как уловка. Поэтому и вызвала отторжение у охотника. Мира тяжело вздохнула. А что, если это правда было не по-настоящему? Просто она пробудила жажду раньше времени? Глупая! Мираджейн заплакала, запутавшись в нахлынувших на нее чувствах и сомнениях. — Мира... — позвал ее Лаксус, но она не слышала его. Она не могла справиться с эмоциями и стыдом, которые наполняли её. Дреяр видел, что в её глазах читалось плохо скрываемое отчаяние, но не понимал, как ее можно успокоить. Слезы продолжали стекать по щекам, которых он только недавно касался пальцами. — Мира, успокойся. Ничего не произошло, — наконец произнес он, но Мираджейн не дождалась завершения фразы, она вскочила с кровати и бросилась обратно в свою комнату. Лаксус отправился следом за ней, но дверь уже оказалась плотно заперта. Он постучал, но Мираджейн так и не ответила. Лаксус остался в коридоре, борясь с собственными чувствами и виной. Он понимал, что её стремление к близости было вызвано не только силой проклятья, но и желанием найти утешение. Охотник знал это ещё, когда она сидела в кресле... Почему Лаксус позволил этим поцелуям случится? Потому что она смотрела на него, не отрывая взгляда? Дреяр хотел успокоить Миру. Ее внутренний конфликт и боль были ему понятны. Но вместе с этим внутри просыпалось что-то иное. То, чего Лаксус привык сторониться. Лишние привязанности гарантировали новые потери. Что она, черт возьми, с ним делала? Лаксус не злился на Штраус, скорее, на себя. И это усиливало чувство вины. Он не утешил ее, а сделал только хуже своим опрометчивым поведением. Лаксус вернулся в свою комнату, закрыв дверь. Он остался один, пытаясь успокоиться и осознать, как быть дальше. Ему надо сосредоточиться на выполнении заказа, а не на личном помутнении рассудка и уж тем более не на том, что с ним начинало происходить из-за Мираджейн. В это время Мираджейн сидела на кровати, позволив слезам говорить за неё. Ей казалось, что она все испортила... Выстроенное доверие наверняка рухнуло, как карточный домик.***
Лаксус не помнил, когда уснул. Нужно было начинать собираться и зайти к Мираджейн, но он чувствовал себя немного устало и никак не мог подняться с кровати. Возможно, причина была даже не в том, что он не отдохнул. Он не знал, как вести себя с Мираджейн. Да, они уже целовались до этого. Но прошедший вечер никак не выходил из его головы. Лаксус продолжал злиться на себя и старался не вспоминать лишний раз про то, как сам стал проявлять инициативу и отвечать на пылкие прикосновения. Он надевал доспех, когда в дверь постучали и не ожидал, что увидит Мираджейн. Ему казалось, что она то же сочтет нужным избегать его, ее же так расстроило происходящее... А в коридоре охотник ожидал увидеть хозяйку, напоминавшую о том, что они заплатили за ночлег и должны убираться с постоялого двора, пока не приключилась новая напасть. — Ты уже встала, — зачем-то сказал Лаксус, — А я думал зайти к тебе... Лучше бы он пожелал ей доброго утра. Лаксус снова почувствовал раздражение. Он явно не предназначен для длительных бесед. Почему раньше было так все... Относительно легко? Мира кивнула и прошла к Лаксусу в комнату. Она, видимо, уже была готова продолжить их путешествие. Ее лицо было освещено ранним солнечным светом, проскальзывающим из окна в комнату, взгляд оставался серьезным. Она подошла к нему, нервно потирая руки и разглядывала небольшой шкаф возле окна. Будто испытывала неловкость. — Извини за вчерашнее, Лаксус, — начала Мира, её голос дрожал. — Это не было уловкой, чтобы подчинить твою волю и убить. Я… я просто не смогла контролировать свои эмоции и чувства. Не хотела быть одна. Лаксус ожидал от него всего, кроме извинений. Он приподнял брови, усмехнулся и покачал головой. — Будь это уловкой, — рассудил Дреяр, — то ты бы сделала это гораздо более изощрённо. Я был бы мёртв, если бы ты действительно хотела использовать свои чары. Мираджейн смущённо улыбнулась, услышав это, и её напряжение немного спало. После того, как ее демоническая часть отступила, она никак не могла уснуть, все думая, как пройдет разговор с Лаксусом. Она ожидала, что он будет зол... Или вовсе откажется от их уговора, но, к ее удивлению, все прошло намного спокойнее. Часть ее была рада подобному раскладу, а другая, наоборот, переживала. А если ему все равно? Для него же, должно быть, поцелуи ничего не значили? Он... Мог любить кого-то или вообще предпочитать держаться подальше от всего этого, но, как и любому мужчине, ему нужно было удовлетворять свои плотские потребности. Подумав об этом, Мира смутилась. Почему в ее мыслях разный бред, а не размышления насчёт колдуна и снятия проклятья? Ещё и краснела так, будто никогда не флиртовала с парнями ровесниками и была далеко от этого. — Всё равно, я не хотела создавать проблем, — тихо сказала Мира. — Я просто… хотела, чтобы ты знал, что это не было намеренным. — Перестань, — ответил Лаксус, — В доле случившегося есть и моя вина, не забывай об этом. Они не стали дальше развивать эту тему. Лаксус осознал, что искренний разговор помог немного смягчить напряжение между ними. Хорошо, что произошедшие не переросло в проблему. Мираджейн спросила у него про дорогу до Харгеона, и Лаксус кивнул, пояснив, что туда они будут добираться верхом. Когда он поинтересовался, умела ли Мираджейн ездить на лошади, сразу же пропали все следы робости и смущения. Штраус заявила, что все в этом понимала, и они едва не начали спорить... Повезло, что появилась хозяйка поместья, сообщив, что они могут забирать коней.***
Лаксус вывел из стойла двух лошадей. Обе были крепкие и выносливые. Хозяйка постоялого двора скупо нахваливала их, отмечая, что они созданы для долгих путешествий. Первая — вороная кобыла с блестящей шерстью и спокойным, умным взглядом, второй — гнедой жеребец с белыми пятнами на морде. Оба животных были хорошо ухожены, но в их поведении читалась некоторая настороженность — возможно, из-за присутствия чужаков или чего-то, что они чувствовали инстинктивно. Лаксус, приподняв бровь, мельком посмотрел на Мираджейн, задумываясь, как лошади отреагируют на нее. Днём силы суккуба притуплялись, тем не менее проклятье продолжало действовать, а животные нередко чувствовали такие вещи иначе, чем люди. Порою более остро. Из-за этого многим охотникам приходилось время от время отпускать своих лошадей, чтобы те не только из-за волнений и страха не пострадали, но и не подвергли угрозе выполнение заказа. Лаксус продолжал внимательно наблюдать за поведением животных и заметил, что вороная лошадь, испугалась, когда Мираджейн приближаясь к ним. Лошадь нервно мотнула головой, отступая назад. Миру подобная реакция нисколько не насторожила и уж тем более не расстроила. Мираджейн мягко улыбнулась, подошла к кобыле и медленно протянула руку. Лошадь сначала напряглась, но Мира, шёпотом произнеся несколько ласковых слов, начала гладить её шею. Мягкие прикосновения и спокойная уверенность девушки вскоре благотворно подействовали на животное. Кобыла тихо фыркнула. — Тише, девочка, — прошептала Мира, доставая из сумы красное яблоко — одно из тех, что они собрали в лесу — и протягивая его лошади. Та с любопытством потянулась, принюхалась и, через мгновение, начала жевать, довольно покачивая головой. Лаксус молча наблюдал за этой сценой. Хорошее обращение с животными действительно помогало лучше любых команд. Мираджейн быстро сумела найти общий язык с животным, и это развеяло его сомнения. Лаксус поправил седло на своем коне, который тоже успокоился, чувствуя, что опасности нет. Он подошёл к Мираджейн. — Ну что ж, — Лаксус подал Мире руку, — поехали. — Да, — согласилась Мира, — Не будем терять время. Дреяр помог девушке взобраться на лошадь, его сильные руки поддерживали её, пока она устраивалась в седле. Мира, с легкой улыбкой, поправила накидку и кивнула Лаксусу. Лошади теперь были готовы к дороге, умиротворенные и послушные, они дожидались команды, чтобы отправиться в путь. Лаксус, оседлав своего жеребца и проверив уздечку, мельком бросил взгляд на Миру, держащуюся в седле с удивительной лёгкостью и грацией. Он поправил свой плащ и задумчиво поинтересовался: — Кто тебя научил ездить верхом? Мираджейн окончательно остыла после их небольших разногласий, что последовали сразу за объяснением вчерашнего инцидента. Она не видела смысла продолжать коротко отвечать на вопросы Дреяра и даже была рада тому, что он начал с ней беседу. — Отец, — произнесла Мира. — Он очень любил лошадей. В её голосе прозвучала нежность и легкая грусть, когда она на мгновение, будто воспользовалась возможностью и перенеслась в детство. Мира помнила, как отец брал её вместе с братом и сестрой на прогулки по полям. Он с такой любовью говорил о лошадях, рассказывал своим детям, как нужно обращаться с ними, понимать, что они тоже живые существа с душой. Она училась верховой езде не просто как навыку, но как искусству общения с животными, и эти уроки оставили в её душе глубокий след. — Эльфман тоже их любит, — добавила она с лёгкой улыбкой, вспоминая своего брата. — Ему нравилось участвовать в скачках. А Лисанна в восторге от всех животных. Один раз она притащила в дом маленького лисёнка, — Мираджейн тихо вздохнула. Казалось, все то, что она рассказывала, произошло только вчера. Мира так и видела перед глазами обеспокоенный взгляд матери, ее суетливость. Слышала смех отца. — И родители разрешили оставить лису? — спросил Лаксус. — Да, но малыш Ник не долго с нами прожил, — Мира рассмеялась, — Лисанна сама его отпустила, когда он немного подрос. — Интересная у вас семейка, — Лаксус усмехнулся, — Что же давай следить за дорогой. Мира кивнула и вспомнила, как Эльфман, ещё будучи совсем мальчишкой, обожал возиться в конюшне, восхищаясь мощью и благородством коней. Он всегда стремился быть таким же сильным и надёжным. Говорил, что лошади одни из самых величественных животных. Отец иногда шутил, что Эльфман слишком восторженно ко всему относится. Так забавно было думать об этом. Эльфи в детстве действительно был душкой. Конечно, для них с Лисанной брат таким и продолжал оставаться, несмотря на некие грубоватые замашки, которые пришли к нему по мере взросления. Мира слегка опустила голову, чувствуя тёплую волну ностальгии. Её мысли ненадолго вернулись в те беззаботные времена, когда их семья была вместе, а жизнь казалась проще. Как же она по ним скучала... Ей обязательно нужно разрушить чары Хэйдса, чтобы вновь обрести не только свое истинное «я», но и заключить брата с сестрой в объятия.***
Когда они выехали на дорогу, ведущую до Харгеона, Лаксус обратил внимание на то, что Мираджейн выглядела довольно-таки уставшей. Её лицо было бледным, а взгляд — словно немного затуманенным. Видимо, события последних дней их путешествия сильно измотали ее. — Ты выглядишь усталой, — подытожил свои наблюдения Лаксус, поворачиваясь к ней. Мираджейн кивнула, не скрывая своего состояния. Было бессмысленно отрицать, что сил у нее осталось мало. Конечно, прошлый вечер мог немного притупить жажду, однако она практически ничего не успела сделать. Возможно, сплетенный браслет все-таки оказался не бесполезным самовнушением. Или все заключалось в том, что Лаксус вовремя сумел остановиться и не позволил ей потерять контроль, поддавшись воле своей демонической сущности. — Эти дни были тяжёлыми, — призналась Мира, пытаясь выдавить из себя улыбку, но получалось крайне плохо. — Но я справлюсь. Нам нужно двигаться дальше. Не обращай на меня внимание, Лаксус. Лаксус молчал. Он понимал, что ей было тяжело, но они не могли останавливаться. До Харгеона оставалось не так долго, учитывая, что они добирались не пешем способом, а верхом на лошадях. Да и стоило признать, что Дреяр все равно самостоятельно не смог бы никак облегчить терзания Миры. Он не владел магией и по щелчку пальцев не снял бы с нее путы усталости. Оставалось надеяться, что у колдуна найдется решение. Они продолжили путь в молчании, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Перед ними мелькали поля, засеянные разными растениями и овощами, деревья и вдали мелькали мельницы. Дорога была спокойной, и никто не встречался на пути.***
По прибытии в Харгеон Лаксуса и Мираджейн встретил прохладный бриз с моря. Этот портовый город был довольно оживлённым, но с определённой размеренностью, присущей прибрежным местам. Харгеон утопал в обилии звуков: крики чаек, шум волн и голоса торговцев, которые зазывали покупателей в свои лавки. Улицы были вымощены старым, местами потрескавшимся камнем, а здания — словно сросшиеся со временем со своими окружениями, построены в традиционном стиле, с покатыми крышами и яркими вывесками, которые притягивали внимание проходящих мимо. Харгеон мало чем отличался от сотни таких же городков, но полоска синего моря и величественные корабли, да даже обычные лодки приковывали взгляд. Люди, которых они встречали, выглядели крепкими, загорелыми, запах соли и рыбы пропитал их одежды. Хотя город был полон жизни, Лаксус заметил, что взгляды местных, обращенные на них с Мираджейн, были настороженными. Харгеон нельзя было назвать маленьким городком, но всадники всегда привлекали внимание. Лаксус поправил свой плащ, скрывая оружие, чтобы не вызвать у людей лишние вопросы и уж тем более беспокойство. Хватило уже случая в том злосчастном постоялом дворе. Мираджейн выглядела намного расслабление, несмотря на то, что ее необычная красота говорила сама за себя. Многие местные девушки обсуждали цвет ее волос. Мира осматривалась по сторонам. Все увиденное для нее было в новинку. Появилось желание познакомиться с улицами города и спуститься к морю, но она, разумеется, не стала идти на поводу у столь внезапного порыва. Не так давно уже оплошала, да и здесь они оказались не ради того, чтобы любоваться местными красотами. Их ждали дела. Лаксус любезно помог ей спуститься с лошади. Они повели животных за собой по улице. Охотник договорился с владельцем городской конюшни, чтобы тот присмотрел за животными во время их с Мираджейн отсутствия. Мира следовала за ним, стараясь не отставать. Лаксус явно знал, куда нужно идти. Спустя небольшой промежуток времени они без труда нашли лавку колдуна, которая пряталась в одном из переулков города, подальше от центральных улиц. На двери висела вывеска, на которой древними рунами отливала ярким синим цветом приветственное для посетителей обозначение: «Чародей Зигрейн, волшебные снадобья на любой случай». — Ты же сказал, что мы идём к колдуну, а оказалось, что он — чародей? — удивилась Мираджейн, глядя на охотника, который лишь небрежно пожал плечами. — Чародей, колдун, волшебник, — Лаксус хмыкнул, — Какая разница? Все связаны с магией. — Ну, чародеи никому не причиняют вреда, — ответила Мираджейн, вспоминая разные истории, которые в детстве казались не больше, чем простыми сказками. — И волшебники тоже. — Ну да, они же хорошие ребята, — Дреяр усмехнулся, и приподняв бровь, несколько насмешливо протянул, — Я смотрю, Мира, ты у нас эксперт в волшебстве. — Порою мне хочется треснуть тебя по голове, — огрызнулась Мираджейн, — Дурак. Будто он смыслил что-либо в магии! Она всего лишь предположила, а он так отреагировал, словно она сказала глупость. Это выводило ее из себя. Мираджейн решила, что теперь не станет с ним разговаривать на темы, которые не затрагивали ее проклятье. Какого черта ей вчера взбрело в голову поцеловать его? Он же такой несносный! Никому в здравом уме не захочется прикасаться к этим насмешливым губам. — Остынь, бестия, — Дреяр вдруг поправил ее капюшон, но Мира оттолкнула его руку. Она сделала вид, что разглядывала лавку, которая выглядела весьма неприметно снаружи, словно растворяясь в ряду других магазинов и таверн, заполнивших улицы шумного прибрежного города. Убежище чародея представляло собой низкое здание с узкими окнами, полузакрытыми пыльными занавесками. Фасад был тёмным и старым, с выцветшей краской. Витрина, скрытая полупрозрачной занавесью, лишь слегка позволяла заглянуть внутрь, где царил полумрак и мерцал слабый свет свечей. — После вас, госпожа, — усмехнулся Лаксус, продолжая подтрунивать над Мираджейн. Он вел себя, как идиот, но ему нравилось видеть эту чертовку рассерженной. Было в этом что-то особенное. Например, взгляд. Она смотрела так, словно собиралась убить его. Это забавляло. — Ты невозможный дурак, — хмыкнула Мираджейн. После того, как Лаксус и Мираджейн вошли внутрь, их сразу же окутал густой запах старых книг, трав и магических зелий. Лавка была наполнена множеством предметов — на первый взгляд здесь господствовал настоящий беспорядок, но потом прочно появлялась уверенность в том, что все было расставлено в соответствии с особыми правилами. Стены, уставленные стеллажами, на которых стояли сотни книг в потемневших переплётах, запылившиеся склянки с различными эликсирами и ингредиентами. Артефактов не было видно, но Мира подумала, что они должны храниться в более безопасном месте. Старый шкаф у дальней стены был заперт на громадный замок, а рядом с ним стояла массивная железная клетка, внутри которой, казалось, что-то шевелилось, но определить, что именно, было сложно из-за тусклого света. Лаксус придерживался мнения, что это обычная иллюзия. Этот колдун любил покрасоваться перед посетителями. Иронично, что в последнюю их встречу Лаксус заявил, что не желает иметь с ним больше никаких дел, и вот судьба привела его сюда. На потолке висели связки засушенных трав, обереги, ловцы снов и звенящие металлические подвески, которые тихо колыхались при каждом дуновении ветра. Слышался скрип половиц под ногами. Вдруг огонь свечей колыхнулся и будто из тени возник силуэт. Перед ними появился хозяин лавки — тот самый загадочный чародей Зигрейн. Мираджейн ожидала увидеть почтенного старца и не смогла скрыть удивления, когда перед взором предстал молодой юноша атлетического телосложения. Его темно-синее волосы торчали из-под капюшона, спокойное выражение лица вызывало контраст с появившейся улыбкой, чтобы была полна сарказма и превосходства. На одном из глаз виднелась красная татуировка. Фигуру Зигрейна обволакивал тёмный плащ. Не хватало только посоха в руке. — Ну надо же, кто пожаловал, — усмехнулся Зигрейн, его голос был низким, как шелест листьев в лесу. — Охотник за нечистью собственной персоной. Я полагал, что ты не нуждаешься в моих услугах, Лаксус. В его тоне чувствовалась насмешка, словно чародей привык к тому, что подобные люди, как Лаксус, предпочитали решать проблемы силой, а не магией. Он говорил так, будто давно знал охотника, и их пути уже пересекались прежде. Лаксус, не обратив внимания на колкие слова, с холодным спокойствием шагнул вперёд, встречаясь взглядом с колдуном. — Помощь нужна не мне, — произнёс он, его голос звучал твёрдо. После его слов Зигрейн скользнул взглядом по Мираджейн, внимательно осматривая её с головы до ног. Его улыбка стала ещё шире, словно он уже знал, с чем ему придётся столкнуться, но это его, скорее, больше интриговало, чем тревожило. — Ах, понятно, — протянул колдун с хитрецой. — Интересный выбор спутницы, Лаксус. Что ж, полагаю, в этом есть своя ирония. Не так ли, суккуб? Что же вас сюда привело? Мираджейн открыла рот, чтобы объяснить цель их визита, но Лаксус внезапно коснулся ее плеч, закрывая её собой. Он, казалось, полностью взял ситуацию под контроль. Мираджейн нахмурилась, но не стала возражать. Она успела догадаться, что у Лаксуса с Зигрейном были натянутые отношения, и они вынуждены были сотрудничать. Лишние препирательства с Лаксусом явно усложнили бы ситуацию. — Нам нужен амулет, — объяснил Лаксус, оставаясь таким же беспристрастным. — Такой, который поможет контролировать силу суккуба и поддерживать человеческий облик. Зигрейн, услышав это, слегка приподнял бровь, его глаза сверкнули с новым интересом. Он на мгновение задумался, будто взвешивая все «за» и «против», затем ухмыльнулся, медленно кивая. Никакой насмешки больше не было. Чародей вел себя, как настоящий профессионал, который готов заключить выгодную сделку со своими клиентами. — Допустим, такой амулет у меня есть, — медленно протянул Зигрейн, — Это очень редкая вещь, и вам повезло, что буквально несколько месяцев назад я приобрел ее у своей знакомой Кагуры. — Можешь не утруждать ни себя, ни нас подробной историей о том, как достал амулет, — перебил его Лаксус, — Лучше скажи, какая цена за услугу? — Лаксус, с твоим дедом было намного приятнее иметь дело, тебе совсем не хватает манер, — услышав замечание Зигрейна, Мира усмехнулась. Она в общем была согласна с чародеем, однако ей не нравилось, что он не спешил назвать цену. — Но раз вы так хотите, то перейдем к сути дела. — Что вы хотите получить взамен? — спросила Мираджейн, переглянувшись с Лаксусом. — Твой меч Лаксус и сущую безделицу, — Зигрейн сделал паузу, сцепив руки в замок, — По каждому из вас по одному из самых счастливых воспоминаний. — Счастливые воспоминания? — переспросила Мираджейн, — Для чего они вам? — Видимо, не так уж умел чародей, раз не может их заполучить, — недовольно процедил Лаксус. Зигрейн всегда требовал своеобразную оплату. Порою его устраивало золото, но в этот раз он перешёл все границы. Лаксус разозлился. Он не хотел отдавать меч... Какого черта он вообще понадобился колдуну? Собирался перепродать? С этим оружием Лаксуса многое связывало, но в то же время он понимал, что по сравнению с теми же воспоминаниями это было сущей нелепицей. Ведь счастливых моментов у него было не так много... А меч всё-таки можно заменить. — Лаксус, какой прок в отобранных через силу воспоминаниях? — Зигрейн улыбнулся, — они плохо сказываются на качестве заклинаний. Но сейчас не об этом. Вы согласны? Мираджейн и Лаксус переглянулись. Они понимали, что цена за услугу могла оказаться выше, и другого выхода не предоставлялось. Мираджейн первой согласилась, кивнув колдуну. Лаксус посмотрел на неё, повторил ее жест и положил свой меч на ближайший стол. Зигрейн улыбнулся, довольный их решимостью. — Прекрасно, — заявил он, — Леди вперед. Подойдите ближе. Зигрейн сказал, чтобы Мира закрыла глаза и представила свой самый счастливый день. Перед глазами сразу же пронеслись пейзажи родного края. Родители отпустили Эльфмана и Лисанну впервые на прогулку под присмотром Мираджейн. Она вместе с младшими братом и сестрой проводила летний день у реки, наслаждаясь простыми радостями детства. Они смеялись, плескались в воде и играли, не зная забот и тревог, наслаждаясь каждым мгновением. Это воспоминание напоминало Мираджейн о безмятежных временах, когда их семья была ещё вместе и счастлива, до того как на них обрушилась первая напасть, забравшая жизни родителей. Мира почувствовала, как чужая ладонь коснулась ее лба, а когда та пропала, то все исчезло. Она не помнила, о чем думала и чувствовала, будто от души откололась какая-то важная часть, которую теперь не найти. Тем временем Лаксус в последний раз взглянул на свой меч. Придется в Магнолии обзавестись новым и наведаться в кузню. Но это было уже не столь важно. Дреяр пытался сосредоточиться на своем счастливом воспоминании. Но, как назло, все это перекрывало боль от потери деда, ибо нужный момент из прошлого тоже был связан с ним. В тот год его мать скончалась, проиграв борьбу с продолжительной болезнью, и Лаксус окончательно изменился. Если раньше он создавал впечатление общительного ребенка, то сейчас ходил понурый и угрюмый и ни с кем не общался из ровесников. Да и мало кто был заинтересован водить с ним дружбу, зная про то, из какой семьи он происходил. Деду приходилось тяжело. Он недавно вернулся после выполнения одного заказа и пытался найти общий язык с внуком, который от всех предпочитал закрываться. Лаксус помнил, что тогда они впервые крупно поругались. Так продолжалось несколько недель, пока Макаров через силу не повел его в соседний город на какой-то праздничный фестиваль. Дед просто хотел показать ему, что жизнь не соткана из мрачных красок, несмотря на все потери, и у него получилось. Было тяжело расставаться с этим чувством, которое наполняло уютном. — Отлично, — Зигрейн кивнул, — Эрза! — вдруг позвал он, подходя к двери, которая оказалась вовсе не от шкафа, а ведущей в какую-то комнату, — Будь добра принеси мне одну вещь.... Не прошло и минуты, как перед ними появилась девушка среднего роста, с алыми длинными волосами, собранными в высокий хвост. Эрза была одета в синее платье и точно такого же оттенка плащ. Карие глаза окинули посетителей лавки внимательным взглядом. Девушка протянула Зигрейну небольшой кулон на серебряной цепочке, выполненный в форме круглой подвески, с центральным элементом в виде крупного фиолетового камня, похожего на кристалл. Вокруг него было сложное металлическое обрамление, напоминающее лучи солнца. — Джерар, поторопись, нам надо собираться, — шепнула она и чародей посмотрел на нее с плохо скрываемой нежностью. — Не беспокойся, — он кивнул, — Но не могу же я выгнать наших, возможно, последних клиентов, не исполнив уговор. «Зигрейн... Джерар... До чего же этого всего странно», — так казалось Мираджейн. Она продолжала чувствовать себя усталой и сейчас ей больше всего хотелось, чтобы они поскорее ушли из этого крайне непонятного места. Штраус даже перестала злиться на Лаксуса за его поведение. Зигрейн — или всё-таки Джерар? — провёл рукой над кулоном-амулетом, произнося заклинания на древнем языке. После чего он подошёл к Мираджейн, и не спрашивая разрешения, быстро и аккуратно срезал прядь волос, помещая ее локон в камень. — Всё готово, — сказал Джерар, протягивая амулет Мираджейн. — Носите его на здоровье, но помните, что от действия заклятья этот кулон все равно не спасет. — Вы сказали про заклятье, — заговорила Мира, принимая кулон, — А, знаете ли вы того, кто наложил его? Вам ни о чем не говорит имя Хэйдс? Или Претч? Чародей задумчиво провел пальцами по своему подбородку и спустя небольшую паузу произнес: — Про могущество этого колдуна любят судачить многие, но я не знаком с ним лично. Слышал, что он давно дружен с темной магией, предпочитает скрываться среди туманов и черпает силу от гигантского древа. Но, возможно, это просто слухи. — Кто знает, — Лаксус кивнул, — Тем не менее спасибо за сведения. — Не за что, — Чародей сложил руки за спиной, — Но бороться с таким колдуном тяжкое бремя. — А у тебя твое бремя лёгкое? — усмехнулся охотник, — Раз приходится закрывать лавку? — Против законов короля не пойдешь, — Зигрейн покачал головой, — Все, что не подчиняется, несёт угрозу. Вы разве не слышали, что из столицы поступил приказ о запрете магии? Все чародеи и волшебники должны принять присягу перед королевской семьёй. — Это всегда было вопросом времени, — рассудил Лаксус. Дреяр никогда до конца не доверял этому чародею. Что-то в его поведении и манерах вызывало раздражение. Дед был намного терпимее. Макаров в целом умел находить общий язык с разными людьми. Лаксус такой способностью не мог похвастаться. Тем не менее, даже несмотря на пару забранных воспоминаний и потерю меча, который воспринимался как продолжение правой руки, охотник не желал чародею зла. Всё-таки свое слово тот всегда держал. — Мистган! Мистган! Я попрощалась, — из зеркала послышался звонкий девичий голос, и оттуда выглянула миловидная девочка с двумя длинными хвостиками. Она держала в руках небольшую белую кошку и немного смутилась, увидев Лаксуса и Мираджейн. — Отлично, Венди, — он улыбнулся ей и передал свиток, — Отправь его Ултир, хорошо? И встретимся на нашем месте. Мы с Эрзой скоро будет. Девочка кивнула, и шагнула обратно через зеркало. «Сколько же у него имён: Зигрейн, Джерар, Мистган?», — подумала Мираджейн, и чародей устремил взгляд на нее и лукаво улыбнулся, произнося: — Достаточно, чтобы жить свободно. Он прочел ее мысли? Тем временем Лаксус положил руку ей на плечо, говоря, что они и так здесь задержались. Перед выходом из лавки Лаксус помог Мираджейн застегнуть кулон на шее. Амулет мягко засветился, и она почувствовала себя немного лучше и увереннее. — Спасибо, — сказал Мираджейн, поправляя волосы. Обращалась она, скорее всего, сразу к двоим: и к Лаксусу, и к чародею. Джерар кивнул, напоследок произнося: — Прощайте. Закрыв дверь, они почувствовали какой-то сильный всплеск магии, видимо, чародей собирался устранить все следы своего присутствия в этой лавке, которая служила ему одним из пристанищ на протяжении многих лет.***
Лаксус и Мираджейн, простившись с чародеем, собирались пополнить запасы и побыстрее покинуть город. У Штраус все не выходили из головы слова про Хэйдса: туман, огромное древо... Столь размытые сведения, которые совсем не приближали их к разгадке. Ей бы хотелось узнать мнение Лаксуса на этот счёт, но охотник, явно раздосадованный потерей своего меча, предпочитал хранить молчание. Мира подумывала извиниться за то, что из-за нее он расстался со своим оружием, но потом сочла это ненужным. Дреяр сам принял решения, да и ее извинения вряд ли могли вернуть ему меч. Полоска моря красиво сияла на горизонте, встречаясь с небом. Харгеон пришелся Мираджейн по душе, и люди здесь казалась не то чтобы сильно приветливыми, но хотя бы не доставучими и не падкими на разные выходки. Закончив с покупками, они вернулись в место, где оставили под присмотром своих лошадей и попутно перекусили. Мираджейн привыкала к кулону, который приходилось скрывать накидкой, ибо порою он слишком ярко светился. Было несколько странно чувствовать, как участки кожи, до которых касалась серебряная цепочка и сам камень, будто окутывал холод. Не то чтобы это было сильно неприятно, но с новыми ощущениям предстояло свыкнуться. Она также помнила, что Джерар — это имя пришлось Мире больше по вкусу, нежели другие два — говорил, что амулет сдерживал демоническую часть, но не мог до конца ликвидировать заклятье. Это означало, что проблема получила лишь частичное решение. После небольшого отдыха Мираджейн чувствовала себя не такой усталость, но слабость никуда не делась. Ее взгляд проследил за уплывающим кораблем. По синей водной глади красиво переливались солнечные блики. — Ты идёшь? — спросил Лаксус, заметив, что Мираджейн остановилась и уже около минуты гипнотизировала взглядом море. — Мира? — Ты видел какое море красивое? — проигнорировала его вопрос Штраус, — Можно долго на него смотреть. — Море как море, — пожал плечами охотник, — И времени у нас столько нет. — Ты такой душный, — заявила чертовка, — Пошли уже. Лаксус хмыкнул. Мира продолжала испытывать на прочность терпение Дреяра. Вечно ей не угодишь. Он разозлился, вспоминая про то, как они обжимались вчера в его комнате. Это точно было каким-то временным помешательством, потому что эта проклятая девица любого и без своих чар могла свести с ума. Дреяр усмехнулся. Как же это двусмысленно звучало...***
До того, как они покинули Харгеон, Лаксус сначала подумывал заглянуть к местным кузнецам, но потом пришел к выводу, что это лишнее промедление в пути. Тем более в Магнолии находился один мастер, к которому можно обратиться. У того точно в запасе найдется достойная замена его мечу. Лаксус не предполагал, что так тяжело будет с ним расстаться. Дед всегда говорил, что оружия у охотника может быть много, но лишь одному тот доверял как самому себе. Тем не менее Макаров порою орал на внука за то, что тот уж больно носился с этим дурацким куском стали. На тот момент ему исполнилось пятнадцать, и он уже два года стремился постичь их семейное ремесло. Макаров качал головой и ворчал. Он не шибко одобрял это рвение, но в то же время понимал, что ничего другого внуку не оставалось. Против зова крови нельзя идти, да и он не мог оставлять мальчишку одного, постоянно отлучаясь на заказы. — Ты вечно влипаешь в неприятности, Лаксус, — так всегда говорил дед, и Лаксуса постепенно начинала раздражать эта сварливая опека. Они частенько препирались из-за желания Лаксуса продемонстрировать свою самостоятельность. Макаров называл его самонадеянным дураком и отчитывал. Один раз Лаксус действительно оплошал. У него появился план подзаработать лишние деньги, и он ввязался в соревнование мечников. В итоге, пройдя до середины турнира, он проиграл одному из участников не только выигранные ранее деньги, но и свой меч во время сражения. Все из-за глупого самолюбования. Повелся на то, что прошлые соперники были слабыми и никак не могли развлечь его. Лаксус так злился на себя, понимая, что поступил в точности как отец, которому всегда нравилось чувствовать себя в центре внимания и жаждать больше славы. Но в то же время Лаксус не мог представить, что этому типу понадобиться его оружие для коллекции. Рассказывать об этом деду Лаксус не собирался и стал искать выход из сложившейся ситуации. Макаров, конечно, с долей скептицизма выслушал его отговорки про желание потренироваться и отправился на новый заказ. Для начала надо было найти проигранному мечу временную замену. Лаксус слонялся по улицам Магнолии и забрел в одну кузню, где пыхтел над железом и сталью подмастерье опытного кузнеца. Мальчишка напоминал настоящего монстра или черта. Растрёпанные длинные черные волосы торчали в разные стороны. Он был ростом пониже, чем Лаксус, и явно младше. Весь перепачканный почему-то в саже и раздраженный. Долбил молотом по наковальне так, словно та нанесла ему и всей его родне личное оскорбление. Они друг другу сразу не понравились и для этого не нужна была определенная причина. Просто порою так складывались обстоятельства, что-то в голове щёлкнуло, и появлялась неприязнь. Лаксус смерил его презрительным и несколько самодовольным взглядом, а этот пацан взял и швырнул в него чем-то. Дреяр уже не помнил, что это было. Какая-то маленькая металлическая деталь или жёлудь. А, нет, кажется, это была старая кочерга. — Чего смотришь, урод? — процедил подмастерье кузнеца, — Мы тут милостыню не раздаем. — А есть, что раздавать? — усмехнулся Лаксус, — Себе тогда в начале помоги, чудище. В общем ничем хорошим эта словесная перепалка не закончилась, и они подрались, и никто не знал, чем бы это обернулось, если бы не вмешался Гилдартс Клайв. У него была какая-то уникальная способность: появляться спонтанно. А в этот раз ему в общем-то тоже потребовались услуги кузнеца, и охотник явно не ожидал наткнуться на дерущихся мальчишек, один из которых был ему хорошо знаком. Гилдартс быстро растащил их за шкирку, как помойных котов, которые сцепились в ночи. Так Лаксус Дреяр познакомился с Гажилом Рэдфоксом, который учился у одного из прославленных кузнецов — Металликаны. О нем ходили разные слухи, но никто не осмеливался трепаться в его присутствии. Да и мастером работы по металлу Металиканна был непревзойденным. Лаксус и Гажил после той стычки не то чтобы стали друзьями, даже приятелями их с натяжкой можно было назвать, да и в конечном итоге пересекались нечасто: жизнь развела. Но в тот год Гажил ему удружил с временным мечом. — Не обольщайся, громовой урод, — заявил Гажил, — Просто хочу увидеть, как тебя сделают второй раз. — Мечтай дальше, железное чудище, — парировал Лаксус. Эти странные обзывательства-прозвища прочно закрепились за ними. Лаксус, конечно, понятия не имел, почему Рэдфокс звал его именно «громовым уродом», возможно, из-за полученного шрама, который пересекал правый глаз и по форме напоминал молнию. Сам Дреяр звал Гажила «железным чудищем» из-за его работенки. Когда состоялось ещё одно состязание мечников, Лаксус сумел-таки вернуть свой меч, но получил несколько новых шрамов на животе и правой коленке. Дед тогда вернулся с заказа и умудрился не только прознать про похождения внука в его отсутствие, но и стать свидетелем финальной части поединка. Лаксус, конечно, не ожидал в конце встретиться с дедом. Макаров разозлилась не на шутку и не переставал читать нотации, Лаксус в ответ вспылил, и в итоге дед разочарованно отвернулся и принялся игнорировать его в воспитательных целях. Лаксуса это более, чем устраивало, но спустя три дня они опять повздорили. — Говоришь тебе, говоришь, а все без толку, — хмыкнул Макаров, — Взрослый пацан уже, а одна дурь на уме. — Дед, не начинай, сколько можно! — Лаксус нахмурился, — Я решил проблему. — Решил проблему? Вот молодец! — усмехнулся Макаров, — Была бы голова на плечах в рабочем состоянии, не потребовалось бы ничего решать! — Дед, ты достал уже, — огрызнулся Лаксус, — Всегда найдешь, к чему придраться. За очередным выяснением отношений их застал Гилдартса, который зашел пропустить по стаканчику пива со своим бывшим наставником. Клайва ситуация крайне забавляла и он смеялся, наблюдая за их разборками. Ещё и умудрился потрепать Лаксуса по голове. Это так раздражало. Хорошо, Гилдартс не сказал деду про потасовку с подмастерьем кузнеца. Правда, пришлось с ним из-за этого тащиться на рыбалку. Дед в ответ на это предложение Гилдартса ляпнул: — Забирай этого бестолкового балбеса, хоть отдохну от него нормально. — Собирайся, рыбалка всегда плодотворно воздействует, — Гилдартс по-доброму усмехнулся, обращаясь к Лаксусу, — А то все такой же колючий пацан, каким и был. Лаксус хмыкнул. То время казалось ему таким беззаботным и словно происходило и не с ним вовсе... И дед был живой. Тогда Лаксус даже не думал, что Макаров когда-нибудь умрет... Лаксус вообще в те годы мало, о чем задумывался. Все шло своим привычным чередом. Дреяр хмыкнул. Последний раз он встречался с Гажилом три года назад. Он чинил ему два ножа. Интересно, он так и продолжал работать в Магнолии или подался в столицу? Всё-таки, как бы они друг друга не раздражали, а кузнецом Рэдфокс был толковым, да и не любил чесать языком без дела. Мираджейн не разговаривала с Лаксусом, и он замечал, что тишина впервые воздействовала на него так раздражающе. Но в то же время он не собирался первым идти на мировую и что-либо говорить Штраус. Так они и продолжали ехать по дороге вплоть до наступления вечера.***
Мираджейн рассчитывала, что Лаксус по меньшей мере, если не извиниться, то хотя бы перестанет делать вид, что между ними возник камень преткновения. Она же сумела объясниться с ним, когда неправильно себя повела, почему он не мог также? Глупый и самоуверенный охотник... Он ее так сильно раздражал, и Мираджейн поверить не могла, что во время их путешествия по лесу сочла его всё-таки не таким уж неуклюжим в общении. На деле же все обернулось намного хуже. Поездка оказалась не слишком примечательной: дорога тянулась через холмы, и путь прошел без особых происшествий. Когда солнце скрылось, они решили остановиться на ночлег в открытом поле, где Лаксус выбрал место недалеко от небольшой рощи. Лошади были привязаны неподалеку, чтобы могли спокойно пастись и отдыхать от езды. Лаксус быстро разжёг костёр. Огонь весело потрескивал, создавая уютное пятно света и тепла в окружающей темноте. Мираджейн, ощущая усталость после долгого пути, наконец позволила себе немного расслабиться. Она поудобнее устроилась и закуталась в свою накидку, надеясь, что хотя бы сегодня у нее получиться быстро уснуть. Дреяр остался дежурить. Мираджейн, конечно, была благодарна за это, но ее начинало раздражать, что он не заботился о себе. Ему тоже следовало бы немного поспать, но говорить об этом вслух Мира не собиралась. Время от времени, сквозь дремоту, она слышала, как свистел ветер, чувствовала жар костра. Иногда Штраус открывала глаза и видела, что чёрное полотно все сверкало из-за обилия звёзд. Она также обращала внимание на то, что фигура Лаксуса выделялась на фоне ночного скупого пейзажа, который казался застывшим. Выражение лица охотника оставалось сосредоточенным и серьезным, как будто он что-то обдумывал. — Ты всю ночь собрался так просидеть? — всё-таки не выдержала Мираджейн, но ответа не последовало. Лаксус веткой поправлял хворост и смотрел на танцующие языки пламени. Тогда Мираджейн встала и направилась к нему. Как же хорошо, что амулет работал, сдерживая ее трансформацию. В кои-то веки в теле не чувствовала боль. Мираджейн осторожно присела рядом с Лаксусом, но в то же время их разделяло приличное расстояние друг от друга. — Иди спать, Мираджейн, — Лаксус нахмурился, — Кулон, как я вижу, работает. — Да, амулет помогает, — кивнула Мира, — А с тобой все... Хорошо? Лаксус посмотрел прямо на нее и усмехнулся. Мира вздохнула. До чего же он был сложным... Неужели через эту закрытость и скрытность совсем нельзя пробиться?! — Я лягу позже, — ответил Дреяр, — Не хочу спать... Лаксус не договорил свою фразу. Он хотел упоминать, что в голове сейчас клубилось много мыслей и воспоминаний. Кого черта он вообще вспомнил про кузнеца и то, что происходило раньше с ним в Магнолии?! Тем не менее он не собирался делиться этим с Мирой. Это уж больно напоминало их прошлую откровенную беседу, и Дреяр не хотел, чтобы все закончилось также. Ему не нравилось, что его тянуло к ней. Их должны связывать исключительно деловые взаимоотношения... Даже сейчас он старался лишний раз не встречаться с ней взглядом. Мираджейн явно клонило в сон, волосы распушились. Она выглядела немного небрежной и к ней хотелось прикоснуться, заправить непослушные пряди волос за уши. — Послушай, я... — Мира замялась, — Если тебе нужно что-то обсудить, ты не держи это в себе? — А ты научилась мысли читать? — Лаксус усмехнулся. — У тебя слишком суровое выражение лица, — хмыкнула Мира, — Расслабься, а то так вообще не уснёшь. Всё-таки он не понимал Мираджейн. Несмотря их совместную колкость и недопонимание, она умудрялась проявлять заботу... Может, потому что она была старшей в семье и для нее это в порядке вещей? Лаксус качнул головой. — Мира, иди спать, — повторил он Штраус, но она ничего ему не ответила. Лаксус собрался отдохнуть только после того, как убедился, что Мираджейн уснула. На самом деле он был рад, что она чувствовала себя лучше и не переживала свою трансформацию этой ночью... Сон шел медленно и окунал его во тьму.***
Проснувшись рано утром, Мираджейн заметила, что Лаксус всё-таки уснул на том же месте у костра, который уже почти погас. Он сидел, прислонившись к дереву, и его лицо было расслабленным, без обычной настороженности. Это редкое мгновение покоя позволило ей рассмотреть его поближе. Взгляд Мираджейн остановился на шраме в форме молнии, который проходил у правого глаза Лаксуса. Этот шрам, казалось, был не просто телесным увечьем, а следом — в нем отражались все прошедшие битвы, потерянные и выигранные. Мираджейн долго смотрела на этот шрам, словно пытаясь понять, какую боль и какие истории он скрывал. Она даже подошла чуть ближе к Дреяру. Внезапно у нее появилось желание провести по нему рукой, почувствовать этот изуродованный участок кожи, как будто это могло бы дать ей понимание того, кто такой Лаксус на самом деле, отбросить маску охотника за нечистью, воина с невыносимым характером. Она едва сдержалась, осознавая, что этот жест может его разбудить, а она не была готова объяснить, почему не смогла бороться с этим странным порывом. Ее рука замерла на полпути, и она, стараясь успокоить свое дыхание, отдернула ее обратно, стараясь не разбудить Лаксуса. Мираджейн отступила на несколько шагов, укуталась в накидку и вернулась на свое место у угасающего костра. В этот момент она поняла, что, несмотря на небольшие разногласия, начинает привязываться к этому охотнику гораздо больше, чем ей следовало бы. Тем временем сон Лаксуса стал каким-то неспокойным, и это отразилось на его состоянии. Мираджейн показалось, будто он что-то бормотал и тянулся рукой вперёд. Он проснулся резко, словно что-то потревожило его покой. Лицо Дреяра стало мрачным, а глаза потемнели от очередного кошмара, который никак не хотел оставить его в покое. Во сне Лаксус снова видел смерть своего деда, как это происходило много раз до этого. Ощущение беспомощности, злость и тоска, которые он пытался скрывать, накатывали на него с новой силой, заставляя его впасть в тяжелое настроение. Хотелось что-нибудь сломать. Жаль у него не было меча, но оставались кинжалы. Может, пришло время немного потренироваться и пометать их в ствол дерева. Однако он отказался от этой идеи, вспоминая, что путешествовал не один, а с Мираджейн. Его выходка на постоялом дворе испугала Штраус, и он не хотел снова заставлять ее испытывать похожие неприятные эмоции. От этого почему-то становилось тошно. А ведь раньше ему было плевать на то, что думали о нем другие... Мираджейн заметила, что что-то не так, и решила попробовать помочь. Она тихо подошла к Лаксусу, который стоял к ней спиной, прикоснувшись рукой до плеча, и с беспокойством спросила: — Что случилось? Ты выглядишь… расстроенным, Лаксус... Лаксус, который все еще не оправился от власти ночных кошмаров и своих мрачных мыслей, резко повернулся и встретил ее взгляд. Его раздражение, вызванное собственными переживаниями, тут же нашло выход. — Не лезь не в свое дело! — резко выпалил Лаксус, не в силах контролировать свои эмоции. Мираджейн отшатнулась, словно от удара молнии. Его слова резанули по сердцу, и на мгновение она замерла, не зная, что сказать. Гнев и обида начали закипать в ней, и, хотя она понимала, что Лаксус не хотел ее обидеть, его резкость все равно задела. Ему было тяжело, но никто не заслуживал такого обращения. — Дурак, — тихо, но с явным раздражением проговорила она, отступая ещё на шаг назад. Её глаза сверкнули, и она, чувствуя прилив обиды, отвернулась от него. Ещё не хватало расплакаться при нем! Эти слова эхом отозвались в его голове, и Лаксус тут же почувствовал укол вины. Он не собирался кричать на нее! Дреяр понял, что переборщил, но его гордость и привычка скрывать свои чувства мешали ему сразу извиниться. Он посмотрел на Мираджейн, видя, как она отвернулась и ушла к своей лошади, явно расстроенная. Лаксус не сдержался и хлопнул себя по лбу. Удачное начало дня, нечего не скажешь.