Притворство Неизбежности

оголенная ледяным пламенем ткань, точно пропитанная льдом, с легкими нотками спирта, неравномерно расположилась на девичьем лбу, слегка прикрывавшая посиневшие от холода глаза. осознание приходило постепенно, однако, не торопилось беспокоить спящую Марию, что впала в столь желанный, некогда любимый сон. Маша с детства, по правде говоря, недолюбливала спящее состояние, считая данную способность, даренную Богом человеку, бесполезной, от слова совсем. никогда не понимала и не вправе была понять людей, что столь дорожили сокровенными минутами сна, нежели потратить время на любое другое развлечение, как, например, учебу, коей занималась Маша, тратя большинство своего времени. однако на данный, востребованный случаем, момент, в коем находился разум девичий, сон являлся наилучшим лечебным лекарством, сопротивляемый положительным настроем. Маша не до конца понимала, и не имела возможности осознать, где именно она находится и как долго продолжает находится в лежащем, уже привычном ей, состоянии, с закрытыми глазами, под прикрытием застуженных ресниц. невольно доводилось слышать чьи-то, незнакомые для ушей, шаги, что возлагали возможность и без того скрипящему полу трещать, прогибаясь под напряжением. неразборчивое, невнятное, по-видимому женское, бурчание, постепенно сводило сума, все никак не склеиваясь в ясные слова, возлагаясь томными недовольствами. внезапно сделалось страшно от мысли недопонимая своего нынешнего нахождения, обусловливаясь недоверчивым положением. —вода. пить, пожалуйста.- жалобным, таким охрипшим, полусонным возгласом шепчет, содрогаясь в онемевшем состоянии покоя. —очнулась, все таки.- взволнованным, содрогнувшим, местами нейтральным возгласом произнесла Галина, расплываясь в ласковой улыбке, какая намеривала за собой лишь чистую доброту. шустро выбегая из коридора, похоже что, прямиком из кухни, несла, крепко придерживая в руке железную кружку, которую не медля преподнесла к обветренным девичьим губам. Маша, приоткрыв глаза, да задумчиво похмурив бровками влажными, над которыми постаралось влажное полотенце, перевела недоверчивый, все еще растерянный взгляд, на обращающуюся к ней женщину. —где я?- провозгласила первое, что пришло на рассеянный разум, медленным движением стаскивая мокрую ткань, что неприятно прошлась по шелковистым волосам. растерянные глазки недоверчиво продолжали глядеть на незнакомую личность взору ихнему, местами содрогаясь от недопонимания пришедшего, в ожидании скорейших объяснений.— кто Вы? Галина, как-бы делая вид, что не расслышала заданные ей вопросы, продолжила возиться у ржавого тазика, что стоял возле, на полу. содрогаясь в спине, принимая форму изогнутой физиономии, какую обычно используют на утренних зарядках, не спеша, однако, с достаточно свойственным опытом, промакивала, секундами доставая наружу, да теребя руками, показавшуюся Маше, знакомую материю. —кто Вы такая?- содрогающим голоском повторяет, резво взгляд голубых глаз переводя на дверь входную, что была приоткрыта. насквозь влажное полотенце к груди прижимает, будто действие, этакое, поможет чем, или, быть может, успокоит. —я Галина, близкая знакомая Сергея.- туго отвечает женщина, губы силой поджимая, что понесло за собой мимолетное исчезновение той сияющей, скромной улыбки. на долю секунды Маше показалось, будто произнесенное имя мужское, слетевшее с уст женских, заставило сменить облик здравый, столь желанный и по-своему отзывчивый. —какой такой Сергей?- морщится от недопонимания Мария, губки посиневшие в возмущенном виде вырисовывая. оставив незаконченное дело, какое, думалось Маше, являлось стиркой, Бениславская, тяжко вздохнув, да выдохнув, невольно покачала головой, медленно взгляд карих глаз на незнакомую личность переводя. резво потерла руки женственные, видно, трудолюбивые, местами скромные и полные любви, о фартук запачканный, плавно подплыла к кровати, на кой сидела Маша. присев рядом, на кресло, что, похоже, для действия обдуманного наперед и стояло на месте прежнем, опрятно сложила руки на худощавых коленях, взглянув на собеседницу. —как, какой такой?- ухмыляется по-простому, с нормой приличия, томно вздыхая, да взгляд тусклый переводя на низкорослую тумбу, на краю которой виднелась небольшого размера книга. болевыми глазенками проходится, видно, не в первый раз, по обложке темно-зеленого издания, видимо, не так давно вышедшего дизайна, что гласило на себе напечатанным золотистым шрифтом «С. А. Есенин».— тот, кто жизнь спас твою, глупая.- продолжает, с долю молчания повисшего, возмущено хмурясь, однако, не в попытках как-либо задеть сердце девичье, молоденькое еще совсем. сфокусировавшись на более недопонятом моменте, какой возвышал в себе монотонные, неразборчивые вопросы, на которые, Маша знала, ответов не дождется, приняла для себя отчетливое, оправданное тому доказательство, что женщина, какая Галей себя зовет, на голову больна. Маше показалось странным не только внешний вид особы, но и житейские обстоятельства, при которых живет женщина, не говоря уже о ее странном поведении. поразмыслив с пару минут, оглянулась вновь, с пришедшим внезапным интересом разглядывая нарисованные картины, какие висели на грустных стенах, окружавших по обе стороны. зацепил и портрет белокурого юноши, на вид которому, подумалось Маше, от силы лет двадцать, что возвышался посредине, над самим камином, как-бы придававший свойственный ему, столь важный вид. —ну а тебя как зовут?- внезапно обращается женский голос, делаясь более ласковым, преобладая моментами грубым.— откуда ты? незамедлительно отводя взгляд от белокурого юноши, изображенного на портрете, что столь заинтересовал Машу, перевела полноценное внимание на женщину, обращавшуюся к ней. поразмыслив с пару минут, да притаив невесомое молчание, обдумывала, как правильно было бы преподнести свойственные мысли, оборвавшиеся на до сих пор неизвестной разуму девичьему ситуации. —Маша.- невнятно пробормотала себе под, как-бы, не хотя отвечая на поставленный вопрос.— я из Москвы. из той Москвы, не этой.- приоткрыв уста влажные, дабы продолжить начатое, внезапно передумывает, оставив те во все еще прежнем положении. недопонимание со стороны Галины произвело за собой надоумленный взгляд, каким она рассматривала Марию, сидевшую в умственном тумане. —тебе кто-то угрожал? молчишь, словно партизанка.- увидев незаконченное начатое, как и сменившееся выражение лица девичьего, обращается по-ласковому, с преобладавшей материнской заботой, получая в ответ отрицательное мотание головой, со стороны собеседницы молчаливой. понимая, что дальнейшим путем вытягивать из этой девицы слова — не вариант, продолжает; — ты голодна? как никак, а лежала сутки без сознания.- вновь обращается со все той же лаской, получая в ответ податливый одобрительный кивок. —я бы поела чего-нибудь.- смущенно отвечает, в стеснении поджимая губки посиневшие. Галина вовсе не смела держать долгой злобы на Сергея, за нежданный визит с особой молоденькой, что пролежала в немом состоянии около суток на ее кровати, и удосужилась назвать лишь свое имя. попросту не умела она злиться на Есенина, безмолвно борясь и сопротивляясь всем его дебоширским выходкам, какие приносили за собой лишь отчаяние и огорчение, однако, всегда прощала и вновь мирилась с его хулиганским бунтарством, какой был свойственен ему. по-началу, не в силах была утихомириться с новостью этакой, в особенности, принять опровергаемый факт того, что нянчилась с очередной душенькой Есенина, какую привел поэт на этот раз. невыносимая боль, уже давно знакомая Гале, что держалась охапкой внутри женской души, сдавливала внутренние органы, венчая собой неприкосновенную жалость, какой та не вправе была управлять, чувствуя себя беззащитной личностью и как всегда оказывающейся одинокой у разбитого корыта. Маша, потупив взгляд еще с пару минут, оглянулась вновь, не в первый раз пробегаясь мимолетном взглядом по знакомой ей уже обстановке. чувствовала преобладание слабости, расползавшееся по всему хрупкому телу, какое намеривало за собой лишь отрицательные свойства; учащенное сердцебиение и невыносимую, ноющую боль в голове, что сопровождала ее с самого пробуждения. Маша не понимала, каким таким способом ей посчастливилось оказаться на чужой постели, в совершенно незнакомой квартире и принимать участите в разговоре с женщиной, какой себя Галина зовет. вне соображении весомом, какой намеривал собой лишь недоумение, привстала с кровати, в попытках сдержать равновесие. медленными шажками подплыла к заинтересовавшему ее внимание шкафу; такому деревянному, свежему, отдающему соломой луговой. за стеклом, что огораживал собой пыльные книги, стоящие на этих самых местах, видимо, достаточно длительное время, Маша подметила небольшого размера фотографию, что была сделала в черно-белом оттенке, стоящую в рамке, совсем рядом. фотоснимок, на котором были изображены молодые люди; темноволосая девица, державшая букет алых пионов и белокурый, улыбчивый юноша, задорно подмигивающий,— напомнили вдруг Маше знакомых взору личностей, которых та не удосужилась возобновить в памяти. счастливо улыбнувшись увиденному, усомнилась в собственном мнении по-поводу женщины, что показалась Маше сумасшедшей. не может, не может нездравомыслящий человек хранить в собственном доме подобного рода снимок, державший в себе, отныне, лишь позитивную энергию. из омута нашедшего сознание, лишь соизволил вывести молочный, горячо пахнущий, отдающий топленными сливками и чем-то напоминавший забытое детство, запах, что безмолвно манипулировал. в этот самый момент Маша поняла насколько она голодна, ощущая некое наружное покалывание, и думалось ей, что голоднее ее, в мире этом, никого нет и быть не может. —спасибо, очень вкусно.- поблагодарила Галину она, с счастливой улыбкой зачерпывая последние остатки молочных макарон. как и подразумевала Бениславская, после плотного приема пищи, какой являл собой молочную вермишель, Маша и впрямь расцвела на глазах, с преобладающей нежной улыбкой, бывало свойственной только ей, что отчетливо украшала ее внешний вид и румяными щеками, расцветавшие словно алые розы. разговор, сложившийся между двумя особами, совершенно разных, не похожий не столько по внешним признакам, сколько по душевным интересам и разговорной речи; нисколько не мешал им вести добровольный диалог, подавляющий в себе исключительно положительный нрав. в основном говорила Маша, с интригой в голосе, подробно рассказывая Галине о выдуманных сюжетах фильмов и сериалов, какие она смотрела на каникулах, в предвкушении чего-то необычного. рассказывала и о прочтенных, и в продолжении чтения книгах, сюжет которых заинтересовывал или же, наоборот, огорчал, расстраивая до дельного предела. Галина, в это самое время, внимательно слушала, внимая каждое словечко, услышанное с улыбающихся девичьих уст, и отвечала той же светлой улыбкой, потому как рассказы, говоримые Марией, ей были забавны и никогда непонятны. во время смышленых историй Маши, какие она, закатывая глазки глянцевые, рассказывала своей, на сегодняшний день, собеседнице, Галя в этот момент чувствовала себя виноватой. Маша показалась Галине совершенно беззащитной девочкой, какая могла лишь сверкать небесными глазами и сиять лучезарной улыбкой, словно маленький ребенок. Маша и была этим ребенком, доверявший всему и каждому, что не скажи ей и не попроси. и вовсе не удивительно, что именно заинтересовало блуждающего поэта в этакой, ничего не подозревавшей, девчушке, думалось Галине. она также умственно корила себя такую, за ранее выдвинутое мнение на счет этой счастливой, показавшейся ей, жизнерадостной личности, какой походила Мария. —кто тот молодой человек?- заинтересовано спрашивает Маша, взглядом смышленым указывая на портрет, висевший над камином.— он показался мне знакомым. —ах-х, этот? и не узнаешь совсем? Сергей это, молоденький еще.- затихшим голосом отвечает Галя, вздыхая протяжно, отчаянно так. —друг Ваш давний?- кокетливо строит бровки та, расплываясь в задорной, свойственной ей, улыбке. —да, с Сережей мы знакомы давно.- медленный кивок совершает, осторожно преподнося губы к краю чашки, отпивая заварной кипяток. вновь поднимает взгляд карих глаз, намереваясь на что-то поистине заглавное, воодушевленно хлопая густыми ресницами.— ты меня не любишь, не жалеешь, разве я немного не красив? несмотря в лицо, от страсти млеешь, мне на плечи руки опустив.

молодая, с чувственным оскалом,

я с тобой не нежен и не груб.

расскажи мне, скольких ты ласкала?

сколько рук ты помнишь? сколько губ?

знаю я — они прошли, как тени,

не коснувшись твоего огня,

многим ты садилась на колени,

а теперь сидишь вот у меня.

пусть твои полузакрыты очи

и ты думаешь о ком-нибудь другом,

я ведь сам люблю тебя не очень,

утопая в дальнем дорогом.

этот пыл не называй судьбою,

легкодумна вспыльчивая связь,—

как случайно встретился с тобою,

улыбнусь, спокойно разойдясь.

да и ты пойдешь своей дорогой

распылять безрадостные дни,

только нецелованных не трогай,

только негоревших не мани.

и когда с другим по переулку

ты пройдешь, болтая про любовь,

может быть , я выйду на прогулку,

и с тобою встретимся мы вновь.

отвернув к другому ближе плечи

и немного наклонившись вниз,

ты мне скажешь тихо:

—«добрый вечер!» я отвечу: «добрый вечер, miss». и ничто души не потревожит, и ничто ее не бросит в дрожь, — кто любил, уж тот любить не может, кто сгорел, того не подожжешь.- кончила Маша, затейливо сглотнув подступивший ком в горле, слабо улыбнувшись. Галина, не сдержав радостной улыбки, что так намеревалась вырваться наружу, расхохоталась, по-дружелюбному поглаживая бледное плечо Маши, которая тоже не сдержалась, задорно рассмеявшись. Бениславская ни чуть не смутилась, как и не была удивлена услышанному продолжению, что перебил весь ее настрой, наоборот, гордясь тем, что данное стихотворение, отлетавшее у нее на зубок, знает не только она единственная. —одно из моих любимых стихотворений Сергея Есенина.- застенчиво пожимает плечами Мария, расплываясь в очаровательной в улыбке.— да и в принципе, у него все стихи красивые. жизни в них много. —мне тоже оно нравится, со смыслом, я считаю.- притормаживает, потупив взгляд, видно, задумавшись над чем.— у Сережи все стихотворения со смыслом.- оживляется вновь, потерев глазенки, что в счастливых слезах обволоклись полностью, бесшумно вздыхая. —может и так, да вот только погубил его смысл этот. однако, я точно не припомню точных обстоятельств, при которых он умер, - продолжает Маша, невольно вскидывая бровки шелковые, да плечиками бессмысленно пожимая.— лет сто с лишним уже прошло, после его смерти. и что самое интересное: человечество до сих пор не разгадало, какова была настоящая причина его гибели. кто-то говорит, мол, повесился, а кто-то утверждает, что убили в гостинице какой-то, вроде, в Питере находившаяся.-приостановилась, в попытках вспомнить хоть что-то из рассказанного ей, когда-то, Светой, однако попытки были тщетны. уловив молчание со стороны Галины, взгляд голубеньких глазок поднимает, подмечая значительные изменения в выражении лица женского, что сделалось вдруг заметно побледневшим, суровым и неизвестно пугающим для Маши.— что с Вами, Галя? —ты что такое говоришь?- содрогнувшим голоском произносит, взглядом из под лба высверливая недоверчивым, чем-то обиженным.— слышишь себя вообще?- сказанное только Машей не шутку напугало Галину, что и послужило мгновенной реакцией. —Галя, Вы меня пугаете.- задумчиво хмурится Маша, преподнося край кружки к устам влажным.— я что-то не так сказала? —как ты смеешь так говорить о человеке, который спас твою жизнь?- тон голоса заметно превышает, оскорбленная до предела значимого. бровями густыми, такими темными хмурит, сводя к переносице ближе.— ты точно с ума сошла.- подхватилась за сердце, с грохотом ставя кружку на стол, что заставило Машу вздрогнуть от неведомой неожиданности. —Галя, я тебя не понимаю.- озадаченно выгнула бровки Маша, все с таким же вопросительным видом глядя на женщину, шумно поднимавшуюся, в возмущенном виде, со стола. она злится на всем давно известные факты? или, быть может, не соглашается с доводами приведенными Машей? —это я тебя не понимаю, Маша.- охотно отвечает, вставая в полный рост, да руки податливо скрещивая на груди.— хорошо, если по твоим словам Есенин мертв, то кто тогда спас тебя? уж мне подробно неизвестно при каких таких обстоятельствах и от чего именно, но кто же, как не он?- надрывисто гласит, шумно сглатывая, находясь в страхе.— кто принес тебя такую, без сознания, на руках? кто, Маша? все такой же озадаченный предвкушением взгляд метался из стороны в сторону, опровергаясь ложным надеждам. Маша и впрямь не понимала, что стало причиной подобного поведения Галины. чем ее слова могли столь сильно задеть женщину, если подобного рода факты, о смерти известного поэта, разглашены по всем доступным источникам? к тому же, Маше смутно вспоминались отголоски прошлого, в коем спасением ее был, как утверждала Бениславская, Есенин. —Галя, я думаю, Вы заблуждаетесь.- усомнилась Маша, метнув все такой же озадаченный взгляд на Бениславскую, задумчиво усмехнувшись.— Сергей Есенин мертв, и это давно всем известный факт. на что Вы злитесь? —немедленно замолчи! сейчас же!- резво взвыла в сердцах Галина, силой топнув ногой, да так, что стол, за которым сидела девушка, тронулся с места, затрагивая горячую травяную жидкость, что находилась в кружках. похоже, эта девчонка сама не внимает о чем толкует!— не пойму, как можно позволить говорить подобное о человеке, который с чистой добротой соизволил оказать тебе свою помощь! неблагодарная! недопонятое, однако оскорбленное смятение, образовавшееся сию секунду на девичьем лице, намеревало собой ответную реакцию, какой задумала воспользоваться Маша, как вдруг резвый стук в дверь прервал ее необдуманный замысел. испугавшись неизвестного, Маша испуганно метнула взволнованный взгляд на входную в комнату дверь, что была приоткрыта, открывая вид на затейливый коридор, покуда доносился стук. —не смей ему говорить эти глупости, слышишь? ты меня поняла?- тут же опомнилась Галина, нервно, с преобладавшими нотками радости, метнув взгляд в сторону двери, как-бы в желании удостовериться, что и впрямь слышала оправданный слуху звук, и тут же вернув его обратно, на Машу.— я не позволю в своей квартире так плохо отзываться об этом человеке.- закончила, податливо дернувшись с места.