Двое в лодке, не считая дракона

Гермиона стеклянными глазами смотрела на кольцо в руке. Все обитатели Норы хотели бы видеть это гребаное кольцо на её руке, но вместо того чтобы сказать «да», она просто трусливо сбежала. Шесть ярких разноцветных камней немного нелепо смотрелись на кольце из явно дешёвого ювелирного сплава. Оно прямо кричало о принадлежности к семье Уизли, и, видимо, это и было его главной функцией. Надев его, Гермиона сама стала бы принадлежать рыжему семейству. Надев его, Гермиона потеряла бы свою идентичность. Вздохнув в очередной раз за двадцать минут, что она провела в их общей с Джинни комнате, Гермиона наконец отвела взгляд от кольца в ладони и посмотрела на потолок. Хотя её глаза определённо были направлены на выцветшую от времени люстру, Гермиона её точно не замечала. В голове был только один вопрос — почему она не может сказать заветное «да». После свержения Темного Лорда их общение с Роном наконец-то вышло за пределы дружбы. Но и отношениями назвать это было можно только с огромной натяжкой. После года войны слишком многое требовало восстановления, и на строительство чего-то нового катастрофически не хватало сил. Как Рону было необходимо быть рядом со своей семьёй, так и Гермионе нужно было вернуть свою. Пара свиданий — это все, на что их хватило, пока Гермиона не вернулась в Хогвартс. Гермиона планировала на зимних каникулах, которые начались раньше обычного из-за частых обрушений не до конца восстановленного замка, перевести их с Роном отношения на новый уровень. Но если она думала о душевной и интимной близости, то Рон заложил совершенно иной смысл в эти планы. И ещё говорят, что только парни думают о сексе… В голове сами собой возникли голубые глаза Рона, стоявшего на одном колене, в которых восторг сменялся замешательством. А затем вереница других глаз, которые смотрели в полном непонимании, пока Гермиона, как прекрасная представительница своего факультета, сбегает. Только добежав до своей кровати, Гермиона почувствовала в руке кольцо, которое в суматохе мыслей незаметно для себя схватила перед побегом. Украшение в руке словно тяжёлый камень тянуло Гермиону в пучину сомнений. Дверь в комнату, закрытая несколькими запирающими чарами из классического набора военной Гермионы, отворилась. А затем также неожиданно закрылась. — Гарри? Воздух заструился, являя перед собой вначале сияющую словно вода ткань, а затем и тело друга Гермионы. Гарри снял свою мантию-невидимку, подошёл и сел около своей подруги на кровать. — Если ты хотела, чтобы Рон не попал сюда, использовать те же запирающие чары, что и на палатку, которые ты заставила нас вызубрить — плохая идея, — Гарри внимательно осмотрел свою подругу с головы до ног, выискивая следы повреждений, будто она только что вернулась со стычки с пожирателями, а не переживает небольшой эмоциональный кризис. — Это на автомате. Мне просто нужно подумать…– Взгляд Гермионы соскользнул с лица друга на предмет в руке, как бы показывая, чем именно заняты ее мысли. Хотя и так понятно, что она сейчас явно не обдумывает новый дизайн значков для ГОВНЭ. Девушка явно не была настроена на разговор. — Ты тут уже почти полчаса. И что-то мне подсказывает, что ты не нашла ответа на эту загадку. — Спроси что попроще. — уныло покачала головой Гермиона. — Попроще? — Задумавшись, Гарри забавно сморщил лицо, пока его не посетила какая-то мысль. — Ну ладно. Что бывает один раз в минуте, дважды в моменте и никогда в тысячелетии? Гермиона нахмурилась и посмотрела на своего друга. Гарри насмешливо смотрел на нее в ожидании ответа. — Серьезно? Гарри… — Но друг не дал ей начать заунывную тираду и сбить его с мысли, как вывести Гермиону на откровенный разговор. — Просто ответь, — Гермиона вновь покачала головой на это ребячество, но всё же дала ответ. — Буква «м», — раздался женский полушепот. — Именно, Гермиона! Буква «м». Вот скажи, ты слышала эту загадку до этого? — Гарри казался чрезмерно воодушевленным, будто только сейчас узнал, что у Гермионы есть мозги. — Нет, — все так же вяло ответила подруга. — А я несколько лет над ней голову ломал! И то ответ узнал случайно, а не сам догадался. А ты сразу, сходу! — Гарри аккуратно положил руку на спину своей подруги, словно боясь, что после следующих слов она повторит свое грандиозное дезертирство с зоны помолвочных действий. — Гермиона, почему ты так не можешь дать ответ на предложение Рона? Почему ты сомневаешься? — Я не знаю, Гарри… — Голос Гермионы стал ещё тише. Одинокая слеза, словно первопроходец, очертила на щеке девушки дорожку, по которой скоро потекут ее собратья. — Я просто… Я не понимаю почему, но мне кажется, что если я соглашусь, то потеряю что-то очень важное… — Всхлип девушки стал первым аккордом в симфонии под названием «Истерика». — Мне страшно, как все изменится… Гермиона закусила губу в попытке сдержать слезы, но они потоком хлынули из глаз. Гарри прижал девушку к себе, крепче обняв двумя руками. — Конечно, всё изменится, Гермиона. Но хуже не станет. Наоборот, будет легче. Я на своём опыте говорю. Вначале страшно, а потом… А потом будто тяжёлый груз с тебя снимают. Ощущение того, что ты больше не будешь один — это просто невероятное чувство. Я даже сам не осознавал, как много сил у меня отнимали мысли о том, что будет, если Джинни уйдёт, что может вынудить её это сделать… — Голос Гарри на последних словах опустился до шепота, но затем он вновь взял себя в руки. — Но, в общем, когда понимаешь, что человек хочет быть с тобой всегда, несмотря ни на что, — это просто вау! Мне кажется, даже на Молнии я не ощущал такой лёгкости. Когда любишь человека, то брак — это не оковы, а настоящая свобода. — Гарри резко нахмурился и, понизив тон до шёпота, спросил — Ты же любишь Рона? — Да-да, конечно, люблю. Просто… — Гермиона громко сглотнула ком в горле. — Просто мне кажется, что не так, как надо. Не так, как у тебя с Джинни. Иногда мне кажется, что кто-то просто написал сказку и добавил любовную линию лишь для того, чтобы она была, а на деле герои совершенно не подходят друг другу. Они могут быть вместе только в пределах этой сказки, но в жизни… В жизни не получится, слишком разные. — А как же противоположности притягиваются? Гермиона хмыкнула. — Ну вот к тебе притянулся кусок Волдеморта. Как ощущения? Гарри сморщил лицо, будто перед его носом вновь оказалось гнилое мясо с юбилея смерти сэра Николаса де Мимси-Дельфингтона. — Ну, у Рона хотя бы есть нос. — Гермиона слабо улыбнулась на шутку друга. Увидев, что девушка перестала глотать слёзы, Гарри перешёл в наступление. — Гермиона, у вас с Роном намного больше общего, чем ты думаешь. Но, я думаю, куда важнее то, как много всего вы можете создать вместе. Да, у вас разные интересы, но ведь нутро у вас одинаковое. Ваши взгляды, устои, принципы — вы мыслите в одном направлении. И вы сможете дать друг другу то, что не получите, если будете поодиночке. Гермиона внимательно слушала слова своего друга, будто это была лекция по сложной трансфигурации, а не прописная истина для Гарри. — Но я не уверена что то, что может предложить мне Рон — это то, что я хочу, — Озвучила свое главное опасение девушка. — Думаю об этом тебе лучше поговорить с другим человеком, — Гермиона нахмурилась, а потом и вовсе растерялась когда Гарри всунул ей в руки свою мантию — Это на случай если тебе вдруг понадобится улизнуть, а то после битвы я ее побаиваюсь. Но поверь, если тебе и надо поговорить обо всем этом, то только с ней. Гермиона на последних словах резко осознала о ком говорит ее друг и попыталась его остановить. Но Гарри уже встал и уверенно подошёл к двери. В панике девушка схватила свободной от кольца и мантии рукой свою бисерную сумочку с тумбочки у кровати и запихала ее в носок. Именно так она поступила перед встречей с Беллатрисой Лестрейндж, и именно таким же образом она поступит с победительницей этой безумной женщины. В конце концов, Молли Уизли, от сына которой сбежала недоневеста, явно будет пострашнее главной боевой единицы Волдеморта. Гарри, пошептавшись с кем-то за дверью, отошёл, впуская в комнату миссис Уизли. Удивительно, но её лицо не было перекошено от ярости, а скорее омрачено переживаниями. Гарри, оценив обстановку и убедившись, что никто ни на кого нападать не собирается, закрыл дверь с другой стороны. Гермиона сглотнула огромный ком в горле. Надо было также как и в прошлый раз перед рандеву в Малфой-мэнор кинуть в лицо Гарри жалящее. — Деточка, ты как? — Голос миссис Уизли лучился заботой. Святой Годрик, уж лучше бы эта женщина кинула в Гермиону пыточное, чем искренне переживала за всю эту ситуацию. — Простите, миссис Уизли, что я испортила ужин, я не хотела, — Гермиона стыдливо склонила голову. — Ой, милая, не начинай. Ерунда это, сегодня не получился, но ведь и завтра будет ужин, верно? Миссис Уизли выбрала ту же модель поведения, что и Гарри десять минут назад, и аккуратно присела рядом с Гермионой, нежно её приобняв. — Гермиона, я прекрасно понимаю твои чувства, — миссис Уизли рукой остановила готовящееся сорваться с губ девушки несогласие. — Нет, нет, нет, послушай, что я хочу сказать. Да, мы с Артуром спешили из-за войны под венец, но ты заблуждаешься, если думаешь, что это решение было лёгким. Мы же женщины, в нас заложено планировать будущее, а не жить по дуновению ветра в голове. Ты думаешь, мне не было страшно? Создавать семью с «предателем крови» в те тёмные времена? — миссис Уизли хмыкнула. — Нет, девочка моя, я из-за такой перспективы дрожала, как молевый лист. И Гермиона, и Молли сидели в этот момент, словно отражение друг друга. Понурые плечи, пальцы беспокойно сжимались и разжимались, взгляды были обращены в себя. — Я сомневалась, Гермиона, и очень сильно. Боялась, что Артур не сможет дать ни мне, ни нашим будущим детям то, в чем я так нуждалась — защиту, заботу, поддержку. Что я не получу то будущее, о котором я мечтала… — А в итоге получилось так, как вы хотели? — Гермиона внимательно смотрела на Молли, ведь ответ на ее вопрос может наконец помочь ей принять решение. — Конечно, нет, но получилось даже лучше, — Молли улыбнулась. — Пришлось поменять некоторые свои представления, как мне, так и Артуру. Где-то подстроиться под него, а где-то ему пришлось под меня. И иногда, ещё до рождения Билла, у меня мелькали мысли, что я поторопилась, что сейчас неподходящее время, и вообще я хотела пойти на прослушивание в хор Селестины Уорлок, а не готовиться к рождению первенца. — Молли печально ухмыльнулась. — А потом Артур приходил домой, всегда с маленьким букетиком цветов и кучей имбирных драконов. Билли обожал их ещё до рождения. — На лице Молли появилась ласковая улыбка. — И тогда любые сомнения казались мне чем-то крамольным. А после родов эти мысли исчезли раз и навсегда. Гермиона смотрела, словно зачарованная, на миссис Уизли, пока та вспоминала дни, когда строилась их большая и крепкая семья. С каким трепетом она говорила о маленьких радостях, которые дарил ей её муж. Родители Гермионы однозначно любили друг друга, но их отношения не были настолько тёплыми. Они всегда были сдержаны и в отношении друг друга, и в отношении своей дочери. А после поступления в волшебную школу-пансион, Гермиона возвращалась летом скорее не домой к родителям, а за кроватью и завтраком. Поэтому она всегда подсознательно тянулась к семье своего друга. И хотя в детстве она часто мечтала об интеллектуально подкованном и уверенном человеке рядом с собой, с которым можно было исследовать и менять мир вместе, Гилдерой Локхарт показал, что эта идеальная картинка не всегда может принести счастье. А вот Гарри и Рон доказали, что внутреннее тепло можно получать не только из жарких умственных баталий, ради которых она иногда мечтала попасть на Рейвенкло, но и из уютных посиделок у камина после встречи с очередной опасностью. Семья Уизли же показала, что постоянный доступ к этому теплу можно было легко получить, став частью их общества. И прямо сейчас у неё есть возможность навечно зафиксировать эти чувства, отказавшись раз и навсегда от своих потаённых желаний, отдав предпочтение тому, что уже есть, а не надежде, как бы ей хотелось. Наконец обрести стабильность после долгих лет тяжёлых испытаний и вечного анализа. Выбрать душевный покой вместо жажды открытий. Выбрать надёжную опору, а не прорывную силу. Миссис Уизли внимательно смотрела на Гермиону, вероятнее всего в надежде понять, какие слова поддержки ей сказать дальше. Увидев что-то на лице девушки, миссис Уизли вернулась к теме сегодняшнего дня. — Знаешь, Рон долго выбирал кольцо для тебя. Он хотел потратить все свое вознаграждение за орден Мерлина и никто не мог его переубедить. «Мама, если бы не Миона, не было бы ни этих денег, ни ордена, ни меня! Это меньшее из того, что она заслуживает», — Молли попыталась изобразить интонацию сына, и вышло у неё весьма неплохо. — Он даже выбрал несколько вариантов, когда я предложила ему тот, который сейчас в твоей руке. Знаешь, почему оно особенное? Гермиона внимательно осмотрела каждую деталь украшения, в надежде найти его «особенность». Получилось только увидеть что один камень расположен немного криво по сравнению с остальными. — Это обручальное кольцо Седреллы Уизли, урождённой Блэк, которое ей подарила Араминта Мелифлуа, в девичестве также Блэк. На тот момент Араминта была лишь будущей матерью Родольфуса и Рабастана Лестрейнджей, но уже тогда она вместе с Вальбургой Блэк активно демонстрировала свои семейные ценности, громко скандируя девиз своей семьи на каждом углу. Она даже пыталась протолкнуть через Министерство закон, разрешающий преследование маглов, — в глазах Молли мелькнул огонек праведного гнева, а в глазах Гермионы появилось недоумение: почему Рон согласился сделать предложение именно этим кольцом? — Я слышала, что Араминта была очень неприятной женщиной, но как и для всех Блэков, семья была для неё важнее всего. Когда она узнала о свадьбе Седреллы, она всячески пыталась её отговорить. Считала это ошибкой. И хотя Септимус Уизли был чистокровным волшебником, его материальное положение смущало всю семью. До седьмого сына, коим был Септимус, дошли лишь гроши приданного да Нора. Все Блэки считали, что Седрелла заслуживала большего, но в конечном итоге приняли её выбор. Все, кроме Араминты. Молли вздохнула и посмотрела на кольцо в руке Гермионы. — Она до последнего пыталась отговорить Седреллу от брака, говорила, что она пожалеет, что Септимус не сможет дать ей ничего, ведь у него, в сущности, ничего и не было. Просила не торопить события, обдумать всё и выбрать другого, но Седрелла была непреклонна. О, как они ссорились… Араминта вылила целый котел помоев на всю семью Уизли и на саму Седреллу. В день свадьбы Мелифлуа пришла в Нору, где проходила церемония, но больше не пыталась её сорвать. Вместо этого она бросила кольцо в лицо невесте, сказав, что раз она выбрала так дёшево продать себя, то и украшение должно быть соответствующим. И когда она пожалеет о своём решении, пусть наденет это кольцо и вспомнит, что когда-то у неё был выбор. Седрелла тут же решила сделать его обручальным. Не потому что согласилась с сестрой, а потому что знала: есть вещи важнее богатства. Это кольцо — символ того, что любовь — великая сила, ради которой иногда надо чем-то жертвовать. Седрелла и Септимус до конца своих дней были счастливы друг с другом. Молли Уизли с лёгкой улыбкой закончила свой рассказ и перевела дыхание. — Рон может и не идеальный парень, но он хороший человек. Может, он и не имеет полного хранилища в Гринготтсе, но он богат душой. И он всегда заботится о тех, кто ему дорог. А ты ему очень дорога, Гермиона. Он сделает всё, чтобы ты была счастлива. Гермиона несколько минут смотрела на Молли Уизли. Со стороны это казалось прощанием. Прощанием со своими страхами одиночества, непринятия, предательства. А также прощанием со своими амбициями, надеждами и желаниями. В конечном итоге это оказалось прощанием с Молли Уизли. Быстро, словно отсекая все пути отступления, Гермиона надела кольцо на безымянный палец. Одну секунду ничего не происходило, и Гермиона уже было подумала, что это не так уж и страшно. Но в следующую секунду она почувствовала каждую клеточку своего тела, как будто с неё содрали всю кожу, оставив лишь кусок мяса. А затем этот кусок пропихнули в мясорубку и выплюнули на… Пол? Гермиона развалилась с выражением полного шока на полу. От резкого падения на спину единственное, что она могла увидеть, — ярко-красную люстру. Мантия-невидимка, расплывшись после падения, скрыла её нижнюю часть тела. О том, что всё, что ниже пупка, ещё существует, свидетельствовал лишь болезненно пульсирующий после удара копчик. Сесть получилось только со второго раза. Осмотр места добавил ещё больше вопросов. Это точно была комната Джинни, но что-то в ней изменилось. Она казалась чище и будто бы только что отремонтированной. И это что, свадебная фата? Аккуратно встав и потерев ушибленный копчик, Гермиона подошла к огромному фатиновому куску ткани, лежавшему на туалетном столике. Что ж, она ожидала от Джинни чего-то более вызывающего, а не белой шторы на всю длину тела. Гермиона, не переставая таращиться на убор невесты, достала из носка свою сумочку и запихала в нее мантию невидимку. Несколько секунд поразмыслив, она вынула волшебную палочку, удобно лежавшую на самом верху. Происходило что-то странное, и с палочкой в руке пережить это было легче. Хорошо, что она отучилась класть её в задний карман, иначе сейчас это было бы просто сломанной веткой с внутренностями какого-то несчастного дракона. В голове Гермионы было очень много вопросов. Даже больше чем обычно. Она переместилась во времени? На свадьбу Гарри и Джинни? То есть сейчас июль? Гермиона посмотрела в окно, которое транслировало голые деревья. Нет, сейчас определенно не июль. Может, они перенесли свадьбу? Может, это связано с тем, что их подруга исчезла в момент, когда решила выйти замуж? Каким образом она вообще переместилась в будущее? И явно прошло достаточно времени, раз в комнате успели сделать ремонт. Возможно, это последствия чрезмерного использования маховика времени, о которых так сильно предупреждали всех, кто хоть раз заикался о желании воспользоваться этим артефактом? Похоже, сейчас поздняя осень или ранняя весна. Значит, прошло либо три месяца, либо десять. Нет, Гермиона считала, сколько она прожила дополнительных часов на третьем курсе, и цифра оказалась ровно посередине — шесть с половиной месяцев. Какая сегодня дата? Ее размышления прервали приближающиеся голоса за дверью. Абсолютно незнакомые голоса. Проснулся ли в Гермионе дар провидения, или же интуиция достигла уровня Рона, но она вдруг, словно дикая пикси, бросилась к шкафу в углу. В тот момент, когда дверь шкафа захлопнулась, в комнату вошли незнакомцы. — Я буду носить именно его! — Высокий, немного истеричный голос незнакомой девушки наполнил комнату. — Но это же глупо! У тебя есть такое красивое кольцо, зачем тебе эта безвкусица, Седри? — Второй голос тоже принадлежал девушке, явно недовольной сложившейся ситуацией. Больше ничего о носителях голосов сказать было нельзя. Шкаф был плотно закрыт, и Гермиона побоялась приоткрыть его даже на маленькую щёлочку. Происходящее казалось бессмыслицей. Кто эти девушки, и что они делают на свадьбе Джинни? Гермиона была уверена, что они не были ни знакомыми подруги, ни её родственницами. Даже в военное время на свадьбе Билла и Флер была вся родня, и среди них она не слышала этих колоритных голосов. — Я его не вижу. Оно точно было на столе. Помоги найти, — первая девушка явно начала рыскать по всему туалетному столику в поисках какого-то кольца. — Может, это знак? Не нужно оно тебе! — вторая девушка явно не разделяла энтузиазма подруги. — Бери фату и бежим. Церемония вот-вот начнётся, Септимус уже заждался тебя, Седри. Рука Гермионы больно шлёпнулась по губам, чтобы подавить вскрик. Свадьба, Септимус, Седрелла, кольцо. Кольцо! Резким движением Гермиона стянула с безымянного пальца проклятое украшение и отшвырнула его подальше. Дышать становилось сложно. С самого детства полностью структурированный мозг потек. Мыслей не было, только чувство полного ужаса и шока. Именно поэтому она не заметила, как девушки замолчали, явно услышав звуки внутри шкафа. — Думаешь, боггарт? — было сложно определить, кому именно принадлежал шёпот. — Проверять это сейчас я точно не хочу. Ты права, Септимус ждёт. Пойдём. — В комнате раздалось шевеление. — Ты точно не видишь кольца? Будет обидно найти его сразу после церемонии… — Нет, нету. Да аккуратнее ты! Давай помогу расправить. Ну вот, красавица. А теперь бежим, а то твой Уизли сейчас все силы на поисковое заклинание на весь дом потратит, на брачную ночь не останется. — Поверь, у него сил до следующего новолуния хватит. Раздались смешки, затем шаги, и дверь хлопнула. Именно это привело Гермиону в чувство. Кое-как поднявшись в тесном шкафу и навалившись на что-то мягкое, она открыла дверь и вышла в комнату. В голове был шум, и единственная мысль, за которую смогла ухватиться Гермиона, была: «Это просто невозможно». Она не могла оказаться в прошлом так далеко. Насколько далеко вообще? Когда там миссис Уизли говорила была свадьба Седреллы и Септимуса? Ох, она не сказала. Но явно достаточно давно, раз уже успели родиться все знакомые ей Уизли. Нужно узнать дату. Оглядевшись по сторонам и не найдя ни единой зацепки, Гермиона подошла к двери и аккуратно её открыла. Затем, не сделав ни шага, так же аккуратно закрыла её. Она не может свободно бродить по Норе, ведь сейчас это чужой дом. Она здесь на правах домушника. Аккуратно приоткрыв дверь, Гермиона чуть высунула кончик своей палочки и начала молиться, чтобы даже в день свадьбы какой-нибудь английский джентльмен не изменил привычке читать газеты за завтраком. Послышался шорох страниц, а затем в её руку впечатался свёрток бумаги. Еле подавив радостный вскрик, Гермиона схватила газету и снова закрылась в комнате. Поднеся газету к глазам, Гермиона уже не смогла сдержать вскрик ужаса. 4 декабря 1944 года. Нет. Нет! НЕТ! Пиздец. Как это произошло? Что ей теперь делать? Куда идти? Последний вопрос неожиданно принёс укол боли. У неё сейчас никого нет, и даже Нора, уже много лет бывшая надёжным пристанищем, теперь была чужой и инородной. Годрик, она ведь, наверное, нарушила десятки законов! Ей нужно в Министерство с повинной. А потом надеяться, что ей помогут, а не посадят в Азкабан или, что ещё хуже, отправят в отдел тайн. Но ведь происходящее — не её вина, так ведь? Гермиона посмотрела на шкаф. На шкаф, в котором лежит кольцо. Безвкусное, но очень могущественное кольцо, которое только что перенесло её ровно на 54 года в прошлое. День в день. Ну что ж, Министерство может подождать немного своего путешественника во времени, а вот Гермиона не может проигнорировать такую научную загадку. В конце концов, если она принесёт в Министерство вещественное доказательство, что она тут ни при чём, возможно, её не будут строго судить. Открыв дверцы шкафа, Гермиона зажгла «Люмос». Всё, что она смогла увидеть, — это огромный кусок ярко-красной шерсти. Отодвинув вешалку с очень несуразной шубой в сторону, Гермиона направила палочку на пол шкафа. Спустя несколько секунд поисков в углу, в свете огонька сверкнул металл. Схватив злосчастное кольцо, Гермиона вынырнула из шкафа. Поискав в своей бисерной сумочке подходящую ёмкость для хранения (ею оказалась та самая банка от Риты Скитер, оставшаяся как трофей), она бросила туда украшение и плотно закрыла крышку, сверху наложив парочку защитных чар. Просто на всякий случай. Мало ли этому кольцу захочется попутешествовать дальше, и вот уже через очередные 54 года эта банка материализуется над головой какого-нибудь бедолаги. По комнате пронёсся гул ветра за окном. Это напомнило Гермионе, что ей пора покидать этот чужой, но такой родной дом и отправляться в новый для неё, но всё такой же холодный мир. Порывшись в своей сумочке и не найдя ничего тёплого — только юбки Джинни и свои рубашки с чулками, — Гермиона снова посмотрела на шкаф. Потом на окно, за которым голые деревья уже танцевали пасодобль с ветром. Рука неуверенно потянулась к красному пушистому ужасу. Стянув шубу с вешалки, Гермиона робко накинула на плечи шерстяное пальто, которое неожиданно начало подгоняться под её фигуру. Глянув на себя в зеркало, Гермиона вытащила свои кудри, зажеванные воротником, и вздохнула. Ей бы ещё шляпу с птицей, и она вылитая бабушка Невилла. Как оказалось, даже 54 года разницы между состояниями Норы никак не отразились на скрипучем полу. Аккуратными перебежками, осторожно обходя все громкие участки половиц, Гермиона добралась до выхода из дома. Остановилась только однажды, чтобы посмотреть из окна кухни на свадебный шатёр, раскинувшийся неподалёку. Проигнорировав тоску, навеянную воспоминаниями, она поспешила как можно скорее ретироваться, пока гости не разбрелись после церемонии. Выйдя на порог, Гермиона остановилась на несколько секунд, чтобы убрать с лица взлохмаченные ветром волосы. Её путь лежал к ближайшей точке аппарации, которая находилась за пределами территории Норы. Остановившись на приличном расстоянии, девушка повернулась к дому. Здесь ещё не было ни гаража мистера Уизли, ни чердака, где жил семейный упырь, и внутри Норы жили совершенно незнакомые люди. Но дом всё так же вызывал чувство уюта и безопасности, которого теперь так не хватало Гермионе. Она вернётся. Она обязательно вернётся домой. К своему Гарри. К своему Рону. К своей семье. Всё станет как раньше. Она не пойдёт в Министерство, она найдёт способ вернуться в свою Нору, где будет не чужаком, а хозяйкой. Но для этого ей нужна библиотека. И кажется, она знает, кто может помочь ей получить к ней доступ. Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась, а затем развернулась на пятках. Раздался треск, и всё заволокло темнотой. — Я думаю, нам пора возвращаться. Девушка и мужчина вынырнули из омута памяти.