Потерянная сестра/The Missing Sister

Это как жизнь, подражающая жизни, Постоянно повторяющая историю, пока она не ослепнет. Это похоже на то, что время говорит только рифмами, Повторяя повторение, пока ты не потеряешься в своем сознании.       Вернувшись в гостиную, Гермиона оказалась в центре внимания, когда рассказывала всем о том, что произошло с ней в туалете с троллем, и почему она исчезла на весь день. Пэнси слушала это, стиснув зубы и нахмурив брови.       Когда наступило утро, девушка с волосами цвета воронова крыла поклялась превратить жизнь Рональда Уизли в Хогвартсе в настоящий ад.       С того дня большинство слизеринцев изменились. Издевательства прекратились, и сокурсники перестали бросать оскорбления в адрес Гермионы, а еще перестали делать замечания, когда она проходила мимо. Если остальные все еще не могли свыкнуться с тем, что девочка учится на Слизерине, то они хотя бы перестали говорить об этом в ее присутствии. Старшекурсникам было наплевать на младших, поэтому они в основном игнорировали ее. Но однажды, когда Гермиона занималась с Трейси и Дафной, после того, как Трейси попросила помочь одну пятикурсницу, то та похвалила то, как Гермиона выполнила домашнее задание, и ее сообразительность.       История с троллем стала самой обсуждаемой темой в Хогвартсе, а студенты Слизерина только и делали, что рассказывали о том, как Гермиона в одиночку одолела его и осталась невредимой. Она застала Винса за тем, как тот рассказывал группе первокурсников и второкурсницам с Пуффендуя, как она взорвала канализационную трубу и направила ее так, чтобы вода попала троллю прямо в лицо; когда гриффиндорцы услышали это, Рональд вместе с остальными поспешил рассказать, как он голыми руками бросал в тролля одну раковину за другой, пока тот не потерял сознание.       Гермиона смеялась на протяжении всего этого периода и рассказывала об истинных событиях того вечера всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал, но все же, студенты предпочли версию Рональда больше, чем версию Винса. Единственным, что заставило разговоры о троллях затихнуть, был предстоящий матч по квиддичу в субботу.       Встретив Гарри между уроками, Гермиона тайком показала ему книгу «Квиддич сквозь века», и, учитывая все тренировки Гарри, а также ее домашние задания и дополнительные занятия в группах, у двух друзей едва хватало времени обменяться чем-то большим, чем "как дела?", когда они проходили мимо друг друга. Ей все еще нужно было рассказать ему о ране на ноге профессора Снейпа.       Утром в день первого матча было очень холодно. Гермиона и другие слизеринцы отправились на поле, чтобы посмотреть игру, надев шарфы и перчатки, и ведьма увидела, что многие из ее однокурсников несли в банках Синее пламя, которое она изобрела с профессором Флитвиком. Казалось, что вся школа собралась на трибунах, и большинство из них, конечно же, болели за Гриффиндор, превращая слизеринцев в маленький клочок зелени среди моря красного и золотого.       Ведьма вдруг оказалась между Дафной и Тео, которые в знак приветствия сунули ей в руки бинокль. Тео был очень изобретателен в своих методах коммуникации, вообще-то даже не разговаривая с ней. Он и Драко были единственными, кто все еще не сдвинулся в отношении нее с мертвой точки: оба держались от нее на безопасном расстоянии, как будто у девчонки была какая-то заразная болезнь, которую они могли бы подхватить, если бы находились слишком близко или, не дай бог, начали общаться с ней.       Первое, на что Гермиона обратила свое внимание, так это то, что игра была очень жесткой. Было много толчков и ударов, не говоря уже о бладжере, который безжалостно прилетал от загонщиков в спины других игроков. Гриффиндор забил первым, под многочисленные вопли и стоны недовольства от слизеринцев. Гермионе пришлось закрыть глаза, когда бладжер чуть не сбил Гарри с метлы, а затем еще раз, когда Маркус врезался в него. Драко и Пэнси же наоборот, начали аплодировать.       Гермиона убрала бинокль, решив, что наблюдать в него за игрой — это уже слишком, однако ей пришлось почти сразу же надеть его обратно, когда рядом послышалось бормотание, и она увидела, что Гарри начал крениться в стороны. Его метла напомнила ей тех разъяренных механических быков, которых Гермиона видела во время поездки с родителями в Испанию, и это было похоже на то, как если бы метла пыталась сбросить Гарри с себя. Многие слизеринцы засмеялись, перестав обращать внимание на игру, чтобы понаблюдать за происходящим.       — У него точно новая метла? — она услышала, как Тео задал вопрос Блейзу.       — Только старые метлы ведут себя так странно, но даже тогда это не так похоже на то, что делает его Нимбус, — ответил Блейз.       — Это похоже на Темную магию, — пробормотал Тео, и Гермиона почувствовала, как ее сердце забилось где-то в горле. Она осмотрела толпу в бинокль, пытаясь разглядеть, не привлечет ли ее внимание кто-нибудь другой, кто не был бы похож на студента.       — Почему учителя бездействуют? — спросил Тео, и Гермиона приблизила изображение до той зоны, где сидели учителя.       Первой, кого она увидела, была профессор Макгонагалл, у которой было мрачное выражение лица, а в ряду над ней сидел профессор Снейп, который не сводил глаз с Гарри и что-то безостановочно бормотал себе под нос, а в ряду позади Снейпа сидел Квиррелл, который тоже не сводил глаз с Гарри. И Гермиона поняла, что он не моргал, и еще она задавалась вопросом: дышит ли он вообще? Она попыталась вспомнить все, что знала о порчах, и первое, что пришло ей в голову, было: нельзя отрывать взгляд от проклинаемого объекта.       Итак, кто же из них пытался навести порчу на Гарри, а кто накладывал контрзаклинание? У нее не было времени, чтобы разбираться, так как Поттер уже висел на своей метле, держась за нее одной рукой. Гермиона вернула бинокль Тео:       — Я сейчас вернусь, — сказала она и начала пробиваться к учителям. Ей нужно было что-то сделать, чтобы отвлечь обоих профессоров от Гарри на время, достаточное для того, чтобы порча рассеялась.       Ведьма промчалась вдоль рядов и целенаправленно ударила профессора Квиррелла по спине, заставив его упасть головой вперед на передний ряд. Затем она присела за трибунами и направила свое Синее пламя на мантию профессора Снейпа. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, и когда до него дошло, то она собрала огонь обратно в банку и с удивлением стала наблюдать, как профессор Снейп, пытаясь сбить огонь, использовал лежащего лицом вниз Квиррелла, чтобы удержать равновесие.       Гермиона вернулась на свое место как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гарри поймал снитч и выиграл у Слизерина матч. Тео пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал, и она знала, что он продолжит молчать. Она молча ушла вместе с остальными, думая о том, что же она сделала: сбила с ног одного профессора и подожгла другого! Если бы ее мать узнала об этом, она была бы в ужасе.       Гермионе нужно было поговорить с Гарри. Ей отчаянно хотелось рассказать ему о том, что произошло на матче, и о том, что профессор Снейп сказал ей на Хэллоуин, поэтому, пока ее друзья возмущались и говорили, как несправедливо они проиграли первый матч в сезоне, она быстро отошла в сторону, а затем и вовсе ускользнула, чтобы найти Гарри.       Слизеринка нашла его и Рональда, когда они шли вместе с Хагридом, и побежала догонять их.       — Гарри! — она окликнула его и улыбнулась, когда тот, обернувшись, остановился, чтобы подождать ее. — Поздравляю, — сказала она.       — Спасибо, — ответил гриффиндорец с еще одной ухмылкой на лице. — Но твой факультет проиграл...       — Будут и другие игры, — Гермиона пожала плечами. — Кстати, твою метлу прокляли.       — Что? — спросил он, и улыбка исчезла с его лица.       — Да, — сказала ведьма, переступая порог хижины Хагрида. Она была здесь впервые, и ей пришлось держать себя в руках, чтобы не отреагировать на сильный запах. Гермиона знала, что Пэнси и Драко подняли бы шум из-за этого. Хагрид налил им чай, когда она заговорила снова.       — Чтобы наложить порчу, человеку нужно смотреть строго на объект, не отводя от него взгляда. Во время игры, когда твоя метла начала странно себя вести, Тео сказал, что это похоже на Черную магию...       — Он, должно быть, знает о Черной магии все, — Рональд фыркнул в свой чай, и Хагрид кивнул. Гермиона заметила это, и он тут же попытался скрыться за наигранным кашлем.       — Рон прав, — произнес Хагрид. — Ничто не может помешать метле, кроме могущественной Темной магии.       — Я разглядывала толпу и заметила, что профессор Квиррелл и Снейп пристально смотрели на Гарри, думаю, что это был кто-то из них...       — Чушь собачья, — сказал Хагрид, и одновременно с ним Гарри и Роном воскликнули:       — Это был Снейп!       Гермиона посмотрела на обоих мальчиков, и они казались такими уверенными.       — Зачем Снейпу делать что-то подобное? — спросил Хагрид.       Гарри посмотрел на Рона, а затем на Гермиону:       — Я кое-что разузнал о нем, — начал Гарри. — Я не мог рассказать тебе об этом раньше, — сказал он Гермионе. — На Хэллоуин Снейп пытался пройти мимо трехголовой собаки, и она его укусила. Мы думаем, он пытался украсть то, что охраняет собака.       Гермиона знала об этом. Она слышала это от самого профессора Снейпа. Но откуда Гарри узнал? Хагрид внезапно уронил чайник.       — Как вы узнали про Пушка? — удивленно спросил Хагрид.       — Пушка? — воскликнул Гарри.       — Да, он мой питомец, я купил его у одного грека, с которым познакомился в пабе в прошлом году, и одолжил Дамблдору для охраны... — все трое почти подскочили на своих креслах, ожидая продолжения, но Хагрид вдруг остановился.       — Для охраны…? — решил попытаться Гарри, но выражение лица лесника стало непроницаемым.       — Не спрашивайте меня о большем, — хрипло сказал он. — Это совершенно секретно!       — Но Снейп пытался украсть то, что охраняет Пушок, — подчеркнул Гарри, и Гермиона покачала головой.       — Чушь собачья, — снова сказал Хагрид. — Северус Снейп — преподаватель Хогвартса, он бы ничего подобного не сделал.       Но кто-то другой сделал бы, подумала Гермиона.       — Значит, это был Квиррелл? Он тоже не сводил с Гарри глаз. Я знаю, о чем говорю, Хагрид, и Квиррелл пытался сделать именно это! Я читала все о проклятиях! Я же уже сказала вам, что никто из них не моргал!       — Квиррелла едва можно назвать профессором! — сказал Рональд.       — Говорю же, вы ошибаетесь! — горячо воскликнул Хагрид. — Я не знаю, почему метла Гарри так себя повела, но ни Снейп, ни Квиррелл не стали бы пытаться убить ученика! А теперь послушайте меня, вы все трое вмешиваетесь в то, что вас не касается. Это опасно. Забудьте о Пушке, и о том, что он охраняет, это дело профессора Дамблдора и Николаса Фламеля... — лесник снова внезапно замолчал. Гермиона усмехнулась. Она посмотрела на Гарри, и он тоже улыбался.       — Ага! Значит, в этом замешан некто по имени Николас Фламель?       Яростно бормоча, Хагрид вышвырнул троицу из своей хижины.       — Почему ты думаешь, что это именно Снейп? — спросила Грейнджер, когда они шли обратно в замок. Гарри шепотом рассказал ей о том, что он видел в кабинете Филча.       — Но я и так это знала, — произнесла Гермиона, на что Гарри расширил глаза. — Я пыталась рассказать тебе об этом, но у меня не было времени, мы видимся только по пятницам на Зельях, и я бы не рискнула сплетничать о Снейпе в его присутствии, — сказала ведьма, и Гарри еще больше удивился.       — Ты бы не рискнула сплетничать ни на одном уроке, — ухмыльнулся Рон, и Гермиона заметила, что в его словах не было того самого обычного презрения, а звучал он даже почти игриво. Возможно, совместная схватка с троллем что-то изменила.       — Как бы то ни было, когда он привел меня в свой кабинет после ситуации с троллем, я увидела, что у него идет кровь, и когда я спросила, что случилось, Снейп спросил меня, что я знаю о троллях, и я ответила, что они довольно глупые. Он сказал мне, что тролль не смог бы сбежать без чьей-либо помощи, и что кому-то нужно было специально освободить его для этого. Он также сказал, что в замке есть кое-какая вещь, которую кое-кто хотел бы украсть, и выпустить тролля было бы очень хорошим отвлекающим маневром.       — Вот видишь! Он почти признался! — произнес Гарри.       — Нет, — возразила Гермиона. — Это прозвучало не так, как ты воспринял, а так, будто он отправился прямиком к Пушку, чтобы посмотреть, не попытается ли кто-нибудь украсть эту вещь.       — Думаю, Снейп хотел, чтобы ты поверила в это и обвинила кого-то другого. Он не может допустить, чтобы кто-то подозревал его, так ведь? — спросил Рональд, и Гарри кивнул.       — Не знаю, это не звучало...       — Он ненавидит меня, Гермиона! Ты это видела! — резко крикнул Гарри. — В нем есть что-то подозрительное, я просто знаю это.       После этого они разошлись по гостиным, и Гермиона вернулась в Подземелья, где все остальные члены ее факультета были подавлены из-за поражения. Маркус бросил на нее один-единственный взгляд и прорычал:       — Вернулась после празднования победы со своим лучшим другом Гарри Поттером? Ты — настоящая предательница.       — Я не делала ничего предосудительного, — ответила Гермиона, пройдя мимо него, и не желая терять времени даром, решила проверить их маленькую библиотеку на антресолях.       — Ворчи на Терренса, если хочешь. Он был единственным, кто не поймал снитч, даже когда Гарри болтался на метле целых двадцать минут, — огрызнулась в ответ ведьма и увидела ухмылку Блейза. Она почувствовала себя немного увереннее, когда Маркус ничего не ответил.       Вскоре Гермиона обнаружила, что она была не единственной, кто решил уединиться на антресолях.       — Тогда кто это был? — произнес Тео вместо приветствия, не подняв голову от книги, и волшебница поняла, что он заговорил с ней, только потому, что она была единственным человеком на антресолях.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответила она и начала просматривать книги.       — Как скажешь.       Гермиона выбрала книгу и села в кресло напротив него. Они оба стали читать.       Ноябрь пролетел как в тумане, ведь ученики были взволнованы приближением праздников, а замок почти полностью окутал яркий снег. Гермиона и Гарри решили разузнать про Николаса Фламеля и найти информацию о том, кем же он может быть. Когда появлялась возможность, они все вместе искали подходящую литературу в библиотеке, но Гермиона также ходила туда одна, как это делали и Гарри с Роном, когда у них было свободное время.       Пока что ребятам не удалось найти хоть какую-то информацию, а Гермиона даже попыталась спросить у профессора Флитвика, не мог бы он дать ей разрешение, чтобы у нее была возможность пройти в Запретную секцию, но он сказал, что ничего из того, что ей может понадобиться, там не найдется. Он был ее единственным вариантом.       Шли недели, а она все наблюдала за профессором Квиреллом, который, казалось, с каждым днем заикался все больше и больше: его объяснения были невнятными, а занятия — совершенно скучными.       Гермионе больше нравились занятия в Дуэльном клубе и в Клубе самозащиты, которые были созданы в последнюю неделю октября, она многому научилась там. Ведьма также наблюдала и за профессором Снейпом, но он был неизменчив: чрезвычайно строгий, по-настоящему жестокий по отношению к гриффиндорцам, особенно к Рону, Гарри, Невиллу и Симусу. Но поскольку Гарри был уверен, что это профессор Снейп проклял его метлу, то она прислушалась к Поттеру, и стала наблюдать и за этим профессором тоже.       В первый день декабря Пэнси спустилась к завтраку и объявила, что через пятнадцать дней у нее будет день рождения, поэтому она проклянет любого, кто забудет ее поздравить. Это заявление заставило слизеринцев заговорить о днях рождения, и за столом воцарилось неловкое молчание, когда Гермиона сказала, что ее день рождения был в сентябре. Она попыталась отмахнуться от возмущенной реакции Дафны и Трейси, сказав им, что все в порядке. Тео, по непонятным для нее причинам, весь остаток дня смотрел на нее, нахмурившись.       В середине декабря учителя начали украшать замок: Хагрида часто видели во дворе с огромными рождественскими елками, а профессора Флитвика — развешивающим волшебные украшения по всему замку. В гостиной Слизерина стало леденяще холодно, и даже несмотря на то, что все камины были разожжены, а профессор Снейп каждую ночь приходил накладывать на их гостиную согревающие чары, большую часть времени студенты проводили в Подземельях, выдыхая пар изо рта. Гермиона была так рада, что теперь они с девочками стали хорошими подругами, потому что они часто сидели у камина, прижавшись друг к другу, и взявшись за руки, пытаясь поделиться друг с другом теплом. У каждого на Слизерине был магический предмет, который все в замке называли Синим пламенем Гермионы. Он стал настолько популярен, что профессор Макгонагалл присудила ей тридцать баллов.       За неделю до рождественских каникул Драко начал рассказывать о своем семейном рождественском балу, который должен был состояться после Рождества. Гермиона узнала, что это грандиозное событие, потому что девочки шептались о нем, а Трейси и Милли интересовались, пригласят ли их в Малфой-Мэнор.       Пэнси и Дафна посещали его с девяти лет и, хотя большую часть времени не могли находиться в одной комнате со взрослыми, могли рассказать о нем только замечательные вещи. Гермиона видела, как несколько человек начали подлизываться к Драко еще больше, надеясь таким образом получить приглашение, но он ответил, что на бал его семьи придут только самые избранные и уважаемые волшебники и ведьмы. Гермиона знала, что ее не пригласят.       Она старалась не расстраиваться из-за этого и думать, что зато снова увидит своих родителей и расскажет им обо всем, что ей удалось узнать. Гермиона писала им, но ее родители не знали, как пользоваться совой, и поэтому она так ни разу и не получила ответ на свои письма.       За два дня до того дня, когда они должны были отправиться домой, утренняя сова принесла ей конверт. Это был тот самый черный конверт с серебряными надписями, который получили все, кто ее окружал, и еще несколько человек.       Драко, сидевший перед ведьмой, пристально смотрел на конверт в ее руке. Она сразу поняла, что это.       На обороте было написано имя Гермионы. На конверте Дафны, рядом с ее именем, была написана также и фамилия — Гринграсс, серебряными буквами, в то время как на конверте Гермионы было только ее имя. Она открыла конверт и прочла замысловатую надпись:       Мисс Гермиона,

Мистер и миссис Малфой оказывают Вам честь присутствовать на высокочтимом и достопочтенном 17-м ежегодном Балу в честь празднования Йоля, который состоится 27 декабря в 19:00 в поместье Малфой-Мэнор.

Дресс-код мероприятия — формальный стиль в зеленых и серебристых оттенках.

Чтобы учесть Ваши особые обстоятельства, это приглашение станет индивидуальным порт-ключом прямо в поместье Малфоев в день и время проведения мероприятия, указанные выше.

      Она приглашена.       Гермиона была потрясена не только из-за этого, но еще из-за того, что у нее был способ попасть в Мэнор с помощью волшебства.       Была в Драко одна особенность, которая заключалась в том, что он любил хвастаться: громко и отчетливо, перед всеми, кто был рядом, независимо от того, кто его слушал. Она знала, что попасть в поместье можно было только с помощью магии. Дом Драко был защищен магглоотталкивающими чарами, и ведьма решила, что, если каким-то чудом ее пригласят, то она не сможет попросить отца отвезти ее туда, как он сделал на единственной вечеринке по случаю дня рождения, на которую была приглашена Гермиона. Она знала о многих видах передвижения волшебников: о метле, об аппарациях, о волшебном камине и о портключе.       Метлы вышли из обихода, за исключением игры в квиддич, Гермионе было неинтересно летать на этой штуке после того, как она увидела, как Гарри болтался на ней; аппарировать разрешат, только когда ей исполнится семнадцать; закон запрещал подключать маггловский камин к магической каминной сети, а порт-ключи регулировались Министерством Магии.       — Зеленый с серебром! Мне нужно немедленно отправить сову матери, чтобы она купила мне платье, — воскликнула Пэнси.       — Я уверена, что мама сможет купить нам самые красивые платья, если мы попросим ее, — сказала Дафна, глядя куда-то вдаль, вероятно, думая о своем будущем наряде.       — Я всегда хотела иметь повод, чтобы сходить за покупками в магазин твоей мамы, Даф! — восторженно воскликнула Милли. — Теперь я наконец-то смогу выпросить платье у папы.       Платье. У Гермионы никогда не было повода, чтобы купить вечернее платье, тем более соответствующее стандартам волшебников. Она знала, что большинство ее подруг на Слизерине были до жути богаты, и их хранилища в Гринготтсе были полны кучей денег. Гермиона знала о магазине матери Дафны; она знала, что это магазин высокого класса с филиалами в Италии и Франции.       Как бы ей ни хотелось пойти, она не могла не чувствовать себя немного неподходящей и неотесанной, как и сказал Драко. Она едва разбиралась в магии, а проглотить все до единой книги в библиотеке — это совсем не то же самое, что и посетить бал, на котором будут присутствовать только самые влиятельные волшебники и ведьмы. Люди, которые поколениями изучали магию. Бал с ведьмами и волшебниками, которые, вероятно, разделяли те же взгляды, что и остальные на ее факультете. Она не видела, чтобы к другим столам доставляли какие-нибудь черные конверты. Ее желудок сжался от неуверенности, и ведьма прикусила нижнюю губу, гадая, будет ли она там в такой же безопасности, как и в замке. Ее сокурсники защищали Гермиону от других факультетов, но она сомневалась, что они защитят ее от своих семей.       Гермиона отложила приглашение и притворилась, что у нее не сводит живот, а колени не кажутся резиновыми, и стала смеяться над идеями платьев Дафны и Милли.       Драко весь день был в ужасном настроении; он подрался бы с Роном, используя собственные кулаки, если бы Снейп не появился на лестнице как раз вовремя и не снял очки с Гриффиндора.       — Что это ты там говорил о том, что магглы дерутся как звери? — прошептала она Тео, который наблюдал за происходящим в паре метров от них. Парень бросил на нее сердитый взгляд и отошел от нее, присоединившись к Драко, Винсу и Грегу.       Она провела весь день в поисках дополнительной информации о Фламеле, но снова безуспешно. Они были в библиотеке, где Рон сидел на несколько рядов позади них, вытаскивая книги наугад. Гермиона не была уверена, что он найдет что-нибудь полезное в книге с названием «Величайшие растения и их применение», но все же воспользовалась возможностью поговорить с Гарри наедине.       — Ты ведь останешься в замке? — спросила Гермиона.       — Да, — ответил гриффиндорец. — А ты собираешься съездить домой? — спросил Гарри, на что Гермиона кивнула. — Парвати и Лаванда рассказывали о какой-то вечеринке, которую семья Малфоев устраивает на Рождество, — продолжил он, и Гермиона только хмыкнула. — Тебя пригласили?       — Да, но не знаю, пойду ли, — призналась она. — Кажется… — Гермиона замолчала и тяжело вздохнула. — Это слишком для меня, если честно. Меня едва приняли на Слизерин, и я не думаю, что мне будут рады на балу, который устраивает семья Малфоев. Драко пока не сказал мне ни слова. Конечно, за исключением тех моментов, когда он грубил. Он явно недоволен, что я получила приглашение.       — Я не понимаю, как ты его терпишь, — Гарри покачал головой. — У нас с ним всего один общий предмет, и я могу избегать его в остальное время, но все равно ненавижу его. Я-то еще думал, что Дадли невыносим.       Гермиона усмехнулась:       — Он не так уж плох, на самом деле.       Гарри недоверчиво приподнял бровь, и Гермиона снова усмехнулась:       — Мне еще предстоит познакомиться с его хорошей стороной, Блейз так сказал, а он очень милый, я ему доверяю.       Гарри явно ей не поверил, а Гермиона больше ничего и не стала говорить, Драко этого не заслужил пока.       — Ну, — пожал он плечами, — если тебе нужна причина, чтобы пойти, но которая не имеет ничего общего с балами, а имеет отношение к тому, что охраняет Пушок... — Гарри замолчал, и Гермиона нахмурила брови. — То знай, что Николас Фламель не был упомянут в книгах «Великие волшебники двадцатого века», или «Знаменитые магические имена нашего времени», или «Важные современные магические открытия и исследования в волшебстве», — он цитировал названия книг, пересчитывая их на пальцах. — Но я узнал из пособия «Знаменитые магические имена нашего времени», что библиотека Малфоев — самая обширная библиотека в Британии. Если Николас Фламель и упоминается в какой-либо книге, то, я уверен, она там есть, — он подмигнул ей, и Гермиона улыбнулась.       — Думаю, мне все же придется это выяснить.       На следующее утро за завтраком ее ждал еще один сюрприз. Две совы положили ей на колени сверток, красиво завернутый в пастельно-зеленую бумагу, с вложенным в него письмом. Сначала она открыла письмо.       Дорогая Гермиона,

Это подарок.

Не открывай за столом.

      Она показала письмо Дафне, которая сидела рядом, а потом прочитала девочкам письмо.       — Что ж, тогда идем быстрее в Подземелья и увидим, что там, — сказала Трейси.       — Подожди, Гермиона! — прокричал Грег. — Ты сказала, что проверишь мою домашнюю работу, прежде чем я отдам ее профессору Флитвику.       — Честно, Грег, — сказала Пэнси, закатывая глаза. — Что ты будешь делать, если она проверит ее сейчас? У тебя все равно нет времени, чтобы переделать. Лучше оставаться в неведении, чем узнать, что ты облажался. Вот что я думаю.       Грег поморщился, а Винс, все еще набивавший рот едой, только пожал плечами.       — В следующий раз я помогу тебе, — сказала Гермиона, и мальчик мрачно кивнул.       Пятеро девочек поспешили обратно в свою спальню и направились по коридору к своему общежитию. Они все плюхнулись на кровать Гермионы.       — Клянусь яйцами Салазара, здесь так холодно, — пожаловалась Милли, и Гермионе не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.       Она разорвала оберточную бумагу, и Дафна ахнула, увидев, что было внутри.       — Это из коллекции моей матери! — Гермиона в замешательстве нахмурила брови и, открыв подарок, обнаружила красивое платье цвета лесной зелени. Гермиона вытащила его из коробки, полностью развернув платье.       — Какое красивое! — воскликнула Трейси.       Именно таким оно и было. Верхняя часть платья была с кружевом, расшитым мелкими цветочками, и с длинными рукавами. Юбка была из пышного тюля, такого же темно-изумрудного цвета, как и верх, с серебристой вуалью под ним.       — Ты будешь выглядеть как принцесса! — пропела Дафна. — Я жду не дождусь, когда увижу, что мама приготовила для меня!       — Это... — Гермиона не могла подобрать слов, чтобы описать всю роскошь этой вещи. Она была не из тех, кто особо интересуется платьями или одеждой в целом. Она не понимала большинства разговоров Дафны и Пэнси о моде и цветах. Однако что она сразу поняла с первого взгляда, так это то, что держит в руках очень дорогую вещь. — Я не знаю, кто мог это прислать, — сказала Гермиона.       Девочки перевели взгляд с платья на Гермиону, и только потом, похоже, вспомнили кое-что важное: у Гермионы не было никого, кто мог бы подарить ей это платье.       — Положи его обратно в коробку, — сказала Пэнси, подперев рукой подбородок.       — Ты же не думаешь, что оно может быть проклято, не так ли? — спросила Дафна, скрестив руки на груди. — Одежда производства моей матери очень дорогая, и на ней есть чары, защищающие любую вещь от проклятия.       — Я не знаю, Даф! Тебе не кажется это странным? Гермиона — магглорожденная! Ее родители не могли прислать ей это! Они даже не знали о существовании этого магазина! — воскликнула Пэнси. — И просто подумай, который сейчас час! Она получила платье утром, на следующий день после того, как были разосланы приглашения. Вчера я написала матери, но она даже не ответила мне, я с трудом верю, что такое платье, соответствующее ее размеру дресс-коду бала могло быть подобрано так быстро.       — Зачем кому-либо нужно было проклинать одежду? — задалась вопросом Гермиона. Она не могла придумать ответ.       — Мужчины, — Пэнси раздраженно закатила глаза. — Были случаи, когда женщинам дарили платья и другие предметы одежды, а когда они надевали их, активировались своего рода чары вожделения.       Желудок Гермионы скрутило от отвращения.       — Нам всего одиннадцать! С чего бы... — Милли остановилась на полуслове, ее лицо исказилось от отвращения.       — Я могу написать матери, — предложила Дафна. — Спрошу у нее, кто это купил. Она будет знать.       — Отнеси это Снейпу, — сказала Пэнси. — Он сможет проверить, нет ли на платье чего-нибудь странного. Мне все это не нравится, — продолжила Паркинсон, косясь на коробку, в которую Грейнджер положила платье. — Тебе пришло приглашение на бал к Малфоям. Без обид, но никто не думал, что ты пойдешь. На следующий день тебе прислали платье без имени отправителя? Похоже... — она замолкла на полуслове, поморщившись. Гермиона заметила, что Милли смотрит не на нее, а на ее туфли.       — Похоже, кому-то не понравилось, что Гермиону пригласили, — задумчиво сказала она, а Гермиона кивнула.       Они оставили коробку в комнате и пошли на урок Чар. Гермиона пыталась осмыслить то, что сказали девочки. Конечно, она слышала о наркотиках в маггловском мире. Один из их соседей в прошлом году переборщил с дозой спидболами, и после этого ее мать рассказала ей, как опасно принимать что-либо от незнакомцев. Гермиона и не подозревала, что в волшебном мире есть что-то похожее на наркотическую зависимость.       Оба урока с утра прошли как в тумане, мысли Гермионы были далеко от нее. Она думала о платье, оставшемся в ее спальне, о том, кто мог его прислать и зачем. Когда урок Квиррелла закончился, она во время перерыва перед обедом вернулась в свою комнату, чтобы взять коробку и отнести профессору Снейпу, как и говорила Пэнси.       — Войдите, — услышала она после того, как постучала.       — Извините за беспокойство, профессор, — заговорила Гермиона, и он жестом пригласил ее пройти в кабинет. На столах все еще стояло несколько котелков, и он разливал по бутылкам какие-то зелья. — Я получила это во время завтрака, — сказала она, показывая ему коробку. — Но мои родители — магглы, они не могли прислать это мне. Пэнси думает, что оно может быть проклято кем-то, кому не понравилось, что меня пригласили на бал к Малфоям.       — Мисс Паркинсон хорошо осведомлена о людях в своем кругу, — произнес Снейп и повернулся к ней. — Была ли в коробке какая-нибудь записка?       — Только это, — ответила Гермиона, протягивая ему письмо.       — Мисс Паркинсон была права. Вы правильно сделали, что обратились ко мне, не стоит доверять подаркам от незнакомцев, особенно дорогим. Два балла Слизерину за сообразительность, — он вернул ей письмо, — однако с этим платьем все в порядке. Я знаю, кто его прислал, — глаза Гермионы расширились от удивления. — Этот человек, очевидно, предвидел такую ситуацию и предупредил меня заранее. Вы встретитесь с ним на балу. Это действительно просто подарок.       — О, — Гермиона посмотрела на коробку в своих руках. — Почему этот человек хотел сделать мне такой подарок? Я не думала, что кому-то из числа приглашенных понравится кто-то вроде меня.       Снейп посмотрел на нее, и она заметила, что в его взгляде не было обычной враждебности, которая появлялась всегда, когда он смотрел на гриффиндорцев. — Думайте о них, как о слизеринцах, которые одеваются по последней моде.

***

      После завтрака Гермиона обменялась объятиями с Гарри и пожелала ему счастливого Рождества, прежде чем вместе с остальными отправиться к поезду. Дорога от Хогвартса прошла приятно, они с девочками ехали в одном купе, а мальчики — в соседнем. Они вели себя как типичные мальчишки: кричали, смеялись и устраивали шумиху из-за своей захватывающей игры во Взрывающиеся карты.       Они попрощались на платформе, и Гермиона прошла через колонну, возвращаясь в маггловский Лондон, уже скучая по волшебному миру.       — Мама! — воскликнула в знак приветствия Гермиона, увидев свою мать на другой стороне платформы. — Папа! — отец заключил ее в объятия.       — Я скучал по тебе, детка.       — Я тоже по тебе скучала! Я научу вас отвечать на письма во время каникул, чтобы мы могли вести переписки, когда начнется новый семестр.       По дороге домой Гермиона рассказывала обо всем, что произошло с ней с того момента, как она впервые ступила за порог замка, а ее родители прерывали ее только для того, чтобы задать несколько вопросов о том, чего они не понимали.       — Боже мой, Гермиона, кажется, в замке очень опасно, — воскликнула ее мать после того, как девочка рассказала историю о тролле на Хэллоуин.       — Разумеется, нет! — начала отрицать Гермиона. — Это моя вина, что я оказалась не там, где должна была находиться! И, к тому же, профессора подоспели как раз вовремя.       — А я не желаю слышать об этом мальчишке, — сказал ее отец. — Я не хочу, чтобы какой-то пафосный грубиян смотрел свысока на мою дочь только потому, что его всю жизнь кормили с серебряной ложечки!       — И другой тоже хорош! — сказала ее мать, качая головой на переднем сидении.       — О да! Заставляет тебя плакать! Какое право имеет одиннадцатилетний ребенок называть тебя кошмаром? Нет-нет. По-моему, ничего хорошего в этом нет.       Оказавшись в своей комнате, она распаковала свои вещи и достала несколько более теплых свитеров и чулок, чтобы взять их с собой в замок, потому что зимы в Шотландском нагорье — это не шутка. Было приятно вернуться домой, но Гермиона все еще чувствовала, что чего-то не хватает, может быть, из-за отсутствия в ее руке волшебной палочки, которую она оставила в сундуке; может быть, из-за тишины, потому что она больше не делила комнату с четырьмя другими девочками и не проводила большую часть времени с сотнями других детей.       Гермиона слушала рассказы отца о его пациентах, а когда она показала ему несколько волшебных конфет, он весь остаток дня бормотал что-то себе под нос о кариесе. Ее мать рассказала ей историю, которую она придумала для их родственников о школе-интернате, куда якобы отправили Гермиону, и когда ее тетя приехала к ним в гости за день до Рождества, девочка рассказала тете Сесилии все о своей «школе для девочек».       За два дня до Рождества Гермиона уговорила свою мать съездить в Лондон, чтобы купить рождественские подарки для своих друзей, и ей удалось тайком сбегать в Косой переулок, чтобы отправить их совой. Она подарила Гарри, Рону, Винсу и Грегу шоколадных лягушек и другие маггловские сладости; Даф, Пэнси, Милли и Трейси получили от нее по браслету-оберегу, а Блейз — маггловскую книгу «Благие знамения». Она знала, что у него достаточно чувства юмора, чтобы насладиться книгой. Она ничего не купила для Тео и Драко.       Рождественским утром она спустилась вниз и обнаружила украшенную ёлку, обставленную подарками.       — Почему их так много? — спросила Грейнджер. Родители обычно дарили ей по одному подарку, а учитывая подарки от бабушки с дедушкой, тети и дяди, под елкой никогда не лежало больше полудюжины свертков.       — Мы с твоим отцом спустились вниз, чтобы положить подарки под ёлку, и обнаружили за окном дюжину сов. Полагаю, это от твоих друзей, — Гермиона улыбнулась на это.       Сев на пол рядом с родителями, она начала открывать свои подарки. Отец подарил ей первую и вторую книги «Ходячего замка», сказав: «Теперь ты будешь знать, что правда, а что подделка» и подмигнул ей. Мать подарила ей пятьдесят фунтов со словами: «Чтобы ты могла выбрать себе пару книг в том книжном магазине».       Блейз подарил ей набор перьев и чернил разных цветов, Пэнси — книгу «Ведьмы у власти», Дафна подарила ей еще одну книгу, на этот раз роман. Милли и Трейси подарили ей подарочную карту на покупки во «Флориш и Блоттс». Удивительно, но у нее был подарок от Тео и еще один от Драко. Тео прислал ей книгу под названием «Потерянная сестра». Она не выглядела новой, и на нескольких страницах даже были пометки. Подарком Драко была пара очень красивых заколок для волос. Гермиона подметила, что они идеально сочетаются с ее платьем.       В этот день девочка рассказала родителям о Балу в честь празднования Йоля, на который ее пригласили, и спросила, можно ли ей пойти. Конечно, она не сказала им, что бал будет в доме пафосного грубияна, и когда ее мама спросила, что она наденет, Гермиона показала им свое платье и, возможно, заставила их поверить в то, что платье ей подарила мама Дафны.       Мама помогла ей с прической — не то чтобы ей требовалась большая помощь, ведь она уже несколько месяцев пользовалась косметическим средством матери Блейза, — и закрепила подарок Драко на волосах. На запястье у нее был ее собственный браслет-оберег, разумеется, в виде книги.       — Боже, Гермиона, — выдохнула ее мать. — Ты выглядишь чудесно.       — Спасибо, — сказала девочка и почувствовала, что краснеет. Она действительно выглядела очень мило.       — Я никогда в жизни не выглядела настолько шикарно.       — Даже на нашей свадьбе, любимая, — пошутил ее отец, и ее мать шлепнула его. — Как ты туда доберешься? Я не думаю, что смогу тебя туда подвезти, — произнес ее папа.       — Это и не нужно, — она покачала головой, — приглашение станет портключом — волшебным способом перемещения — когда будет начало бала. Мне просто нужно будет дотронуться до него.       — Ты останешься там на ночь? спросила ее мать. — Если это мероприятие начинается в семь, я не думаю, что оно закончится рано. А эти люди знают, что тебе всего двенадцать?       — Они в курсе, мама, — сказала девочка. — И, на самом деле, я не знаю ответа на твой вопрос. Но, вероятно, узнаю. Я дам тебе знать.       До семи оставалось еще несколько минут, и Гермиона с родителями стояли в гостиной. Все окна были тщательно зашторены, чтобы магглы не могли заглянуть внутрь и увидеть, как в воздухе исчезает девочка с длинной деревянной палкой в руках. Ровно в семь Гермиона почувствовала, как что-то вроде крюка потянуло её за область пупка, и ее гостиная растворилась у нее на глазах. Это было очень странное ощущение, и Грейнджер слегка затошнило, когда она почувствовала, как ее тело изгибается в пространстве. Она появилась в фойе Малфой-Мэнора сидя на своей заднице.       — Вы справились лучше меня, — сказал мужчина в темно-зеленой мантии, стоявший рядом с ней. Гермиона быстро поднялась на ноги и поправила платье. — Я приземлился на свой нос.       — Мистер Бэгмен, добро пожаловать! — раздался чей-то голос, и Гермиона увидела приближающуюся к ним Нарциссу Малфой. На ней было совершенно потрясающее серебристое платье. Пока женщина приближалась, Грейнджер увидела, как маленькие камешки на платье миссис Малфой мерцают на свету, и подумала, что это бриллианты или другие кристаллы, почти такие же блестящие. — Люциус уже спрашивал о Вас.       — Миссис Малфой, Вы, как всегда, выглядите просто очаровательно. Созерцать Вас доставляет мне удовольствие. Думаю, я должен идти, не могу заставлять Люциуса ждать. — сказал светловолосый волшебник и, вежливо кивнув им обеим, ушел.       — Я знала, что это платье будет смотреться на тебе сногсшибательно, — проворковала Нарцисса, и Гермиона почувствовала, как ее глаза округлились от удивления.       — О! — тихо произнесла она и покраснела. — Большое Вам спасибо, миссис Малфой. Оно мне очень понравилось, вот только Вам не нужно было, я...       — Не волнуйся, моя дорогая, — сказала Нарцисса, нежно касаясь левой щеки Гермионы. — Это доставило мне удовольствие. Твои друзья уже здесь, ты можешь найти их в Бальном зале. Это двойная дверь за главной лестницей. Боюсь, мне придется остаться здесь, пока я буду ждать остальных гостей. Полагаю, это недостаток сего мероприятия, — сказала Нарцисса, однако на ее лице не отразилось ни доли раздражения от того, что ей приходится принимать гостей. Напротив, она выглядела вполне довольной собой.       — Спасибо, что пригласили меня, — с улыбкой сказала Гермиона, и женщина тепло улыбнулась ей.       Гермиона направилась в Бальный зал, и ей пришлось прикусить щеки, чтобы не ахнуть от огромных размеров дома. «Мэнор» действительно было подходящим названием.       Лестница посередине на самом деле представляла собой две красивые изогнутые лестницы, которые сходились посередине на втором этаже, у нее не было площадки, а ее перила и балясины, скорее всего, были золотыми. Рядом с балясинами были маленькие гирлянды, и, если присмотреться, эти гирлянды были на самом деле крошечными феями, кружащимися вокруг друг друга. Над лестницами, соединенными на втором этаже, висела массивная и непристойно разукрашенная люстра с нелепыми мерцающими кристаллами, которые переливались тысячами цветов и были зачарованы таким образом, что с них падал снег. Гермионе показалось, что она вот-вот сломает себе шею от того, как сильно она вытягивала шею, чтобы все получше рассмотреть.       Она переступила порог Бального зала и снова была поражена увиденным. Бальный зал представлял собой просторное роскошное овальное помещение с высоким потолком.       В прошлом году Гермиона с родителями ездила на летние каникулы в Версальский дворец, и Бальный зал Малфой-Мэнора был сделан в том же старофранцузском стиле.       По углам зала стояли статуи. Комнату украшали три люстры. Колонны из кремового мрамора, расположенные по периметру комнаты, поддерживали балкон на втором этаже. Стены были отделаны панелями из темного дуба, которые открывались витражными окнами на противоположной стороне комнаты.       Когда Гермиона уже собиралась начать рассматривать украшения, перед ней внезапно возник Тео, выглядевший слегка испуганным.       — Что ты здесь делаешь? — зашипел он и начал довольно сильно тянуть ее за руку, выпроваживая из комнаты.       — Ай! — воскликнула Грейнджер и попыталась вырваться из его хватки. — Ты делаешь мне больно!       — Если он увидит тебя... — прошептал он, лихорадочно оглядывая толпу.       — Эй! — она услышала, а потом и увидела Блейза, который быстрыми шагами приближался к ним. — Что ты делаешь? Отпусти ее, Тео.       — Ты не понимаешь, — снова прошипел Тео, и его голубые глаза расширились. — Он...       — Теодор, — раздался голос позади них, когда они были уже у дверей бального зала. Гермиона, смотревшая в этот момент на Тео, увидела, как в его глазах промелькнула паника.       — Уведи ее отсюда сейчас же, Блейз. Я пришлю Пэнси, когда...       — Это твои школьные друзья? — спросил мужчина, и прежде чем Гермиона успела заглянуть за спину Тео, Блейз коротко кивнул и потянул ее за собой в соседнюю дверь.       Блейз закрыл дверь, оставив лишь маленькую щелочку.       — Отец, — услышала Гермиона по другую сторону двери. — Нет, — Тео издал тихий страдальческий звук. — Да. Это был Блейз Забини. Он со школы, они с матерью приехали в Англию...       — Ты сказал Забини? Я знаю о его матери. Эта женщина убивала своих мужей с тех пор, как ее первый муж бросил ее с ребенком. С каждым разом она становится все богаче, — произнес отец Тео, и Гермиона увидела, что Блейз замер рядом с ней. Она ничего не сказала, когда он крепче сжал ее руку.       — Отец.       — Тем не менее, она из чистокровной семьи. Я не знаю ее взглядов, но итальянцам мы всегда могли доверять. Ты не писал о нем, вы двое что, не друзья? И кто была эта девушка? — последовала пауза, и голос Тео слегка дрожал, когда он заговорил снова.       — Как ты и сказал, мы не знаем их взглядов, я решил, что пока лучше держаться на расстоянии. И что за девушка? — спросил Нотт. — Та, что была с ним? Я ее не знаю. Я думаю, она его родственница или что-то вроде того. Она не учится в Хогвартсе, я думаю, она учится в Шармбатоне.       — Надеюсь, она из Омбрелюнов, — его отец усмехнулся.       — Я не знаю, — сказал Тео. — Но пойдем. Он увел ее подышать свежим воздухом. Ее мать умерла, и она осталась у Забини на каникулы.       Отец Тео нахмурился:       — Вот это слабохарактерность, Теодор. Смерть — это... — Гермиона и Блейз не расслышали конца его фразы, так как их голоса становились все тише по мере того, как они удалялись.       Гермиона переглянулась с Блейзом. Она была уверена, что выражение ее лица было таким же, как у Блейза. Теперь весь характер Тео приобрел гораздо больше смысла.       — Давай найдем местечко, где можно посидеть, пока мы ждем, — сказал Блейз, выражение его лица все еще было немного напряженным, вероятно, он все еще был расстроен комментарием о своей матери.       Комната, в которой они находились, была похожа на гостиную. В ней стояли два темно-зеленых, почти черных бархатных кресла, а также большой камин с одной стороны и обеденный стол с другой. Пол был темным, а мрамор на колоннах и стенах — того же кремового цвета, что и в бальном зале.       Блейз не стал задерживаться в этой комнате, решив пересечь ее и открыть дверь, противоположную той, через которую они сюда пришли.       — Теперь это становится интересным, — сказал он с усмешкой.       — Нам разрешено быть здесь? — спросила она и огляделась; это была музыкальная комната. Посередине стоял рояль, а также несколько других инструментов, включая прекрасную арфу.       — Если нет, то скоро появится эльф и попросит нас уйти, — он пожал плечами и сел на скамейку у рояля. Гермиона подошла и села рядом с ним.       Забини беззвучно провел пальцами по клавишам, словно повторяя их по памяти.       — Блейз, — тихо позвала его Гермиона. — Я думаю, Тео защищал меня, — она сказала то, что было у нее на уме с тех пор, как прошел первоначальный шок от того, что ее кто-то схватил и потащил на выход.       — Так и есть. В конце концов, Тео не так уж плох, не так ли? — спросил Блейз с легкой улыбкой. Я, конечно, слышал о его отце. Я думаю, что все в волшебном мире слышали, — произнес он, и его пальцы, наконец, пробежали по нескольким клавишам. — Ты ведь слышала о Сама-Знаешь-Ком, не так ли? — Гермиона только кивнула. — Они были одноклассниками, отец Тео и Он сам. Люди говорят, что Нотт-старший был первым последователем Сама-Знаешь-Кого.       — Что? Я думала, Волдеморт был очень стар, когда умер.       — Не произноси его имени, — машинально ответил Блейз. — Особенно здесь. Его называют Темным лордом, но никто не произносит Его имя вслух. Он был не очень стар, максимум лет пятьдесят пять. Я знаю, что отцу Тео за шестьдесят. Люди, Его люди не верят, что он мертв. Они думают, Он просто ушел на время и ждет момента, чтобы вернуться, — говорил Блейз, пока продолжал играть, и Гермиона продрогла до костей.       — Взгляды, о которых он говорил, — начала Гермиона, — это как-то связано со мной, не так ли?       — Да. Ты сама видела. Они, должно быть, где-то этому научились, верно? — спросил он и уточнил: —Драко, Тео, Винс, Грег, Пэнси и Милли. Мать говорит, что все их отцы были из окружения Сама-знаешь-Кого. Я мало что помню о третьем муже матери, но он был британцем со схожими взглядами. Так она познакомилась с матерью Драко. И ещё, Гермиона, они — кучка людей с предрассудками. Мы прожили здесь год, пока они были женаты. Я кое-что слышал, видел других, это... — он покачал головой, словно пытаясь стереть воспоминания. Его игра на рояле прекратилась. Он повернулся к ней. — Я чернокожий, Гермиона. Только один процент населения Италии состоит из чернокожих. А если говорить о магической части сообщества, их абсолютное число буквально равно двум. Мама и я. Я знаком с предрассудками, я знаком с расизмом. Когда я приехал сюда, я был готов иметь дело с белыми аристократами и всем, что с этим связано. К счастью, сообщество британских волшебников больше заботится о крови, чем о цвете кожи. Особенно слизеринцы. Должен признать, мне также повезло, что появилась ты и стала центром шоу, вместо меня.       — Не благодари, — Гермиона поморщилась, над чем Блейз тихонько рассмеялся.       — Думаю, ты заметила, что Тео наблюдал за нами с самого первого дня. После случившегося, я понял, что это было из-за его отца, а не из-за его взглядов.       — Ты думаешь, меня пригласили не просто так? — прошептала Гермиона, вспоминая неподдельную панику на лице Тео.       — Я не знаю, зачем тебя пригласили. Но сомневаюсь, что Нарцисса хотела как-то причинить тебе вред. Мама говорит, что это не в ее стиле. Возможно, старосты были правы: слизеринцы всегда защищают своих. Если ты стала одной из нас однажды, то ты останешься одной из нас навсегда, — Блейз снова пожал плечами и продолжил играть. Гермиона слушала молча, не узнавая мелодию.       — Надеюсь, я не помешала, — они оба вздрогнули, повернувшись к двери, откуда раздался голос Паркинсон.       — Привет, Пэнси, — Блейз вежливо поздоровался, встал и поклонился ей.       — Мне нравятся мужчины с хорошими манерами, — произнесла она, надев на лицо свою фирменную улыбку. Пэнси выглядела по-настоящему прекрасно в этом жемчужно-серебристом платье. Оно было без рукавов и со вшитыми снежинками. Паркинсон была похожа на ледяную принцессу.       — Забавно, учитывая, что я видел тебя с Винсом и Грегом достаточно часто, — Блейз усмехнулся.       — Принцессе нужны подданные! — она откинула прядь своих волос цвета воронова крыла, её зелёные глаза сверкали, когда она подмигнула.       — Привет, Гермиона! Я так и знала, что это платье будет смотреться на тебе просто потрясающе.       — Спасибо, — Гермиона улыбнулась.       — Мне очень нравится мой подарок для Гермионы. Он великолепен, — Пэнси приблизилась к ним и протянула руки. Гермиона улыбнулась в ответ, сверкнув амулетом в виде короны. — Тео попросил меня позвать вас. Он заткнул рот своему отцу или что-то вроде такого, — Блейз на это ухмыльнулся.       Непринужденно болтая, она повела их обратно в Бальный зал. Пэнси сказала, что они почти ничего не пропустили — только скучные слова приветствия. Нарцисса организовала столик на десятерых и все уже ждут их там.       Как только они перешагнули порог Бального зала, Гермиона заметила , что народу стало значительно больше с того момента, как она пришла. Люди смешивались в толпе, держа бокалы в руках. Паркет был выложен огромными черными и белыми квадратами, что напоминало огромную шахматную доску. Повсюду стояли ледяные скульптуры, а на потолке у входа висела снежная гирлянда.       — Итак, ты встретилась с монстром, — произнесла Пэнси без тени сомнения. — Мать ненавидит его, а отец старается избегать его по возможности. Очевидно, Отец не так сильно участвует в моей жизни, как ему следовало бы...что бы это ни значило, — она пожала плечами и подвела их к столику.       — Гермиона! — хором закричали девочки и дружно помахали ей. Грейнджер улыбнулась, найдя себе место между Милли и Трейси. Она рада видеть их снова, пусть и прошло всего пять дней. Пэнси села между Дафной и Грегом, а Блейз устроился рядом с Винсом. Тео и Драко отсутствовали. Даже оглядев комнату, Гермионе не удалось их найти.       Дафна рассказывала о своем Рождестве в Марселе, а Блейз делился впечатлениями об этом городе: он объяснил, что один из мужей его матери был французом родом из Марселя. Милли пригласила Трейси пойти к ней домой после сегодняшнего вечера провести остаток каникул вместе. Милли покраснела и извинилась перед Гермионой за то, что та не приглашена; ее отец не одобрил бы этого.       Гермиона отмахнулась: она все равно была рада, что понравилась им, несмотря на мнение их родителей.       Винс и Грег, не стеснявшиеся оскорблять Гермиону и шутить над ней, казались ей скорее привычными, чем злонамеренными. Сегодня они, словно в унисон, восхваляли маггловские сладости, которые так полюбились им.       Вскоре в зал вошли Тео и Драко. Если Пэнси выглядела словно ледяная принцесса, то Драко, безусловно, был ледяным принцем: его мантия сверкала серебристым оттенком, точно таким же, как и платье его матери, из-за чего его глаза казались не просто голубыми, а настоящими серебряными кристаллами. Тео же был облачен в темно-зеленую мантию. В отличие от Блейза, у него, Винса и Грега не было уверенности в том, что надев ярко-зеленую мантию, они будут выглядеть привлекательно.       Они все еще обсуждали подарки, в то время как Тео сел рядом с Блейзом, а Драко занял место по другую сторону от Грега, оказавшись напротив Гермионы.       — Думаю, ты забыла про мой подарок, — произнес Драко с ухмылкой, разглядывая ее заколки для волос.       — Что ж, Малфой, у меня были не совсем правильные выводы о характере некоторых людей, в том числе о Тео. Впрочем, у тебя ещё есть время до полуночи, чтобы изменить мое мнение, — Гермиона ответила с улыбкой.       Винс присвистнул. Остальные попытались подавить смех, но вскоре сдались, заметив легкую усмешку на лице Драко.       — Что ж, Грейнджер, — поддразнил он ее, — предлагаю приступить к еде. Она тут просто восхитительна.       На столах уже появились блюда - они напоминали атмосферу настоящего праздника. Пир, способный посоперничать с любым приемом в Хогвартсе: запеченная индейка, жареная и вареная картошка, колбаски Чиполаты и суп с зеленым горошком в масле.       Вечер продолжался. Гости танцевали и общались друг с другом. Гермиона заметила профессора Снейпа, который беседовал с красивой женщиной, предположительно матерью Блейза, и с полным лысым мужчиной. В какой-то момент Нарцисса подошла к друзьям спросить все ли им нравится.       — Драко, отведи их в музыкальную комнату. Уверена, что все эти взрослые могут быть немного скучноваты.       Как только она это сказала, Гермиона снова заметила отца Тео, возвращавшегося из сада в компании блондина, который мог быть только отцом Драко. Они были слишком похожи.       Сперва это могло показаться просто случайностью. Но когда Тео отодвинулся как можно дальше от них с Блейзом, Гермиона поняла: с Нарциссой не бывает совпадений.       Для детей, выросших под присмотром десятков наставников и кормившихся с серебряных ложек, они вели себя очень по-детски, когда вокруг никого не оказывалось. Гермиона поняла, что ни разу за все время пребывания в замке не видела Драко таким. Как только за Винсом закрылась дверь, Малфой расстегнул первые пуговицы своей мантии и сбросил модные туфли, небрежно плюхнувшись в одно из кресел. Грег сел перед арфой и предпринял чудовищную попытку поиграть на ней, из-за чего у всех тут же взлетели руки к ушам, а Тео швырнул в него ботинками Драко.       — Ты должен сыграть, Тео, — произнесла Дафна, поворачиваясь к Гермионе. — Он единственный из нас, кто умеет играть на арфе. Мы все учились у одних и тех же наставников, но почему-то только он сумел чему-то научиться.       — Мама всегда хотела, чтобы я сосредоточился на пианино, — Драко лишь пожал плечами, перекинув ноги через подлокотник кресла.       — Ладно, — сдался Тео, перешагнув через Винса, который растянулся на полу у ног Пэнси, и столкнув Грега с оттоманки.       Как только Тео сел с арфой, все взгляды устремились на него. Глаза Гермионы расширились от удивления, услышав знакомую мелодию «Лунного дня», под которую отец укладывал её спать. Грейнджер была очарована — это было поистине прекрасно. Она слышала эту мелодию и на пианино и на скрипке, но на арфе никогда.       — Как красиво, — восхищенно произнес Блейз, когда Тео закончил. Гермиона кивнула в знак согласия. Дафна восторженно захлопала в ладоши, а Грег пробормотал что-то вроде того, что его мелодия была лучше.       — Да, это мой брат, дамы и господа! — объявила Дафна, на что Гермиона приподняла бровь, в то время как Драко и Пэнси застонали.       — Даже не начинай, — сказала Пэнси, заметив растерянное выражение на лице Грейнджер, тихонько рассмеявшись.       — Мы выросли вместе, — добавил Тео. — Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. Меня вырастила мама Даф, а эта сумасшедшая девчонка все еще зовёт меня братом.       — Брат однажды – брат навсегда! — рассмеялась Дафна.       — Заткнись, Даф, — ответил Тео с теплой улыбкой на губах.       Следующие три часа они провели в приятной атмосфере: смеялись, рассказывали истории и по очереди играли на музыкальных инструментах. Гермиона узнала о том, что у них было множество преподавателей. Пэнси и Дафна прекрасно играли на скрипке, а Драко, Милли и Блейз — на фортепиано. Грег, хоть и ужасно обращался с арфой, умел играть на флейте. Винс пожал плечами и сообщил, что его отец не считает игру на барабанах правильным выбором, поэтому они прекратили занятия. Трейси не умела играть ни на одном инструменте. Гермиона попыталась вспомнить свои уроки игры на фортепиано в семилетнем возрасте.       Дафна ушла первой: около девяти вечера в комнату с шумом вбежало маленькое существо с длинными ушами и заостренным носом, которые позвало её. Эта сцена повторялась несколько раз за вечер: Милли и Трейси ушли вместе, за ними последовала Пэнси. Затем в дверях появилась мама Блейза. Гермиона была права: женщина, которая разговаривала с профессором Снейпом, оказалась его матерью — самой красивой женщиной, которую она когда-либо видела. Винс открыто пялился на неё, а Блейз не сводил взгляда с мальчика до того самого момента, пока не вышел из музыкальной комнаты.       Когда Грег собирался уходить со своим эльфом, появилась Нарцисса.       — Винс, твой отец ждет тебя. Драко, пойдем с нами, пожалуйста.       Таким образом, в музыкальной комнате остались только она и Тео. На его лице всё ещё читалось сожаление. Гермиона боялась произнести хоть слово, думая, что отпугнет его. Но на удивление именно он заговорил первым.       — Мне жаль за то, что произошло. Мой отец... — он замолчал и хмуро уставился в пол. — Он нехороший человек, Гермиона. Знаю, ты думаешь, что я ненавижу тебя и тебе подобных, но это не так, — он слегка покачал головой: с его губ сорвался короткий смешок. — Когда я жил с ним, у меня не было места для того чувства как ненависть — не тогда, когда всё было уже заполнено страхом.       — Тогда спасибо тебе, — ответила она.       Он кивнул и уставился на неё. В этот момент Гермиона ощутила внезапную потребность взглянуть в зеркало или хотя бы на своё платье: ей казалось, что он изучает её.       — Думаю, тебе понравится книга, которую я подарил, — произнёс Тео тихим голосом. — О ней было столько слухов. Мой отец не знал, что книга у меня. Я всегда боялся, что он найдет и уничтожит ее. Девочка старше Поттера, несомненно его одногодка по Хогвартсу. Если она жива, то должна была уже появиться в школе,— сказал он и встал с дивана, на котором сидел, потянулся и, словно собираясь сообщить прогноз погоды, произнес: — Он убьет ее, если она объявится, точно так же, как он убил бы тебя, если бы узнал, что ты магглорожденная. Спокойной ночи.       И он ушел. Просто ушел.       Блейз намекнул на некоторые вещи. Пэнси прямо назвала этого человека монстром. Но, услышав от Тео, его сына, что Нотт-старший, кем бы он ни был, способен на убийство, Гермиона вздрогнула.       Прежде чем Гермиона успела почувствовать себя хоть чуть-чуть неуютно от того, что осталась одна в музыкальной комнате, Драко вернулся с улыбкой на лице и двумя тарелками десерта в руках.       — Огненные рождественские пудинги, — объявил он и протянул ей один из них. — Я уже заслужил рождественский подарок?       — Твой характер определяется едой, которой ты делишься?       — Не знаю, ты мне скажи. Попробуй.       Она так и сделала, и это было просто восхитительно. Возможно, в «волшебной еде» было что-то особенное, потому что все, что ведьма ела сегодня вечером, было восхитительным.       — Вау! — воскликнула Гермиона с набитым ртом.       — Вкусно, правда? Это мое любимое блюдо.       Покончив с десертом, они с Драко делали то, чего не делали за все предыдущие четыре месяца: разговаривали.       Пока однокурсники были наедине, Драко казался совершенно другим человеком. Рядом с ним не было Винса и Грега, которых он бы мог смешить, или Тео с Пэнси, с которыми Малфой играл бы в Серебряное Трио для остальных слизеринцев, превозносивших их, казалось, на какой-то пьедестал. Они разговаривали о школе и книгах, и когда она упомянула о размерах его дома, он начал рассказывать ей историю Мэнора, и Гермиона была удивлена тем, насколько хорошим рассказчиком был Драко.       Нарцисса нашла их час спустя, когда Драко заканчивал рассказывать про то, как его дедушка Абраксас выводил новую породу крылатых лошадей.       — Гермиона, моя дорогая. Тебе все понравилось сегодня вечером?       — Весьма. Еще раз огромное спасибо за приглашение.       — Уверяю, я была очень счастлива пригласить тебя. Уже довольно поздно. Я думаю, что буду ужасной хозяйкой, если отпущу тебя сейчас. Что ты скажешь о том, чтобы остаться на ночь? Я думаю, твой отец не будет возражать, если ты останешься, не так ли?       — Я не брала ничего с собой, я не хотела бы Вас беспокоить...       — Ерунда, моя дорогая, — Нарцисса махнула рукой. — В Мэноре полно комнат, и я уверена, мы сможем найти для тебя что-нибудь, что можно было бы надеть для сна. Я пошлю эльфа сообщить твоим родителям. Драко, дорогой, пожалуйста, покажи Гермионе, где она будет спать. Я попрошу Дипси прислать тебе сменную одежду и принадлежности для личной гигиены.

***

      Северус не был большим поклонником ежегодных вечеринок Нарциссы и старался избегать их как можно чаще. Однако он знал, что в этом году точно должен пойти, потому что там будет Гермиона, а Северус мог доверять лишь небольшой горстке приглашенных гостей.       Мужчина был одет в единственную официальную мантию, которая у него была. Снейп зачаровал ее так, чтобы она стала менее черной и более темно-изумрудной. Северус обнаружил, что цветовая гамма в этом году была лучше, чем в прошлом, когда он отказался пойти, потому что в синей мантии его можно было бы увидеть только мертвым.       Разумеется, Нарцисса снова превзошла себя. Зал был красивым, и все гости были подстать одеты. Профессор увидел Гермиону задолго до того, как она увидела его. Нарцисса уже почти пришла, когда появилась Гермиона. Северусу пришлось прибегнуть к окклюменции, чтобы скрыть свою реакцию на ее появление. Он отвел взгляд. Лили должна была быть жива, чтобы увидеть, как ее дочь выросла. Она должна была быть жива, чтобы стать ее матерью.       Северус застал своего крестника разговаривающим с Тео. Оба были похожи на своих отцов, как внешне, так и тем, во что они были одеты. У него кровь застыла в жилах, когда в поле его зрения появился Адеодатус. Вероятно, Люциус в ближайшее время овдовеет, ибо Снейп собирался придушить Нарциссу.       Он направился к хозяйке дома. В его глазах горел огонь.       — Что, по-твоему, ты делаешь? — зашипел Северус.       Нарциссу, казалось, не смутил его тон.       — Я встречаю гостей.       — Ты, вероятно, хочешь чьей-то смерти, раз решила, что поместить Гермиону и Нотта в одну комнату — хорошая идея.       Нарцисса рассмеялась, положив руку ему на плечо, что было очень типичной реакцией.       — У тебя действительно есть чувство юмора, Северус, — произнесла она. — Не стоит так остро реагировать. Смотри, — Нарцисса указала своей рукой через его плечо, и Северус увидел, как Тео уводит Гермиону. Внешне мальчик очень хорошо передавал то, что Северус чувствовал внутри.       Блейз присоединился к ним, пытаясь оторвать руку Теодора от Гермионы.       — Однажды мальчик Забини станет прекрасным мужчиной, — заметила Нарцисса. — Тео уже стал лу‌чшим человеком, чем когда-либо был его отец.       Они не могли слышать, о чем дети переговаривались, но Северус увидел, как Блейз увел Гермиону, а Тео направил своего отца в другую сторону.       — Ты не можешь контролировать все, Цисси, — сказал Снейп.       — Просто наблюдай за мной, Северус, просто наблюдай за мной.       — Если бы ты не презирала Дамблдора, я бы решил, что ты научилась этому у него.       — Мы всегда больше всего учимся у наших подчиненных и у врагов, Северус, — пропела она, и Северус не был уверен, к какой из этих двух категорий она отнесла Дамблдора. Нарцисса оставила Северуса и продолжила свою работу в качестве хозяйки вечера.       Бал, казалось, не заканчивался. Северусу пришлось поговорить с бо‌льшим количеством людей, чем ему хотелось, вести бессмысленные светские беседы с людьми, которые были ему совсем не дороги. Он видел, что Люциус следил за тем, чтобы Адеодатус держался подальше от детей, а также от Уолдена Макнейра и Алекто с Амикусом.       Слизнорт стал еще толще. Уход на пенсию не принес ему ничего, кроме лишнего веса. Снейп поговорил с этим человеком, а также с Ннекой Шаппуи и услышал, как Слизнорт хвастается перед ней своим Клубом Слизней, и как он говорил, насколько сожалеет, что у него не было возможности обучать такую блестящую ведьму.       В течение всего вечера он украдкой поглядывал на Гермиону и чувствовал, как внутри у него все сжималось каждый раз, когда он замечал ее улыбающейся или смеющейся. Как бы ему ни было неприятно признавать, Нарцисса была права, это превзошло все его ожидания. Гермиона обратилась к нему по поводу платья, и он был безмерно горд ее разумностью, даже если это в основном заслуга мисс Паркинсон.       Гермионы и остальных нигде не было видно в Бальном зале. Нарцисса отослала их, когда алкоголь развязал гостям языки и появились неприятные темы для разговоров. Слизнорт едва не аппарировал в разгар разговора, когда Люциус и Адеодатус упомянули, что Темный Лорд не умер, что Он спрятался и скоро вернется. Ближе к концу бала Нарцисса подошла к Северусу и стала наблюдать за публикой вместе с ним.       — Останься на ночь, — сказала Нарцисса, как только Люциус присоединился к ним.       — Прямо под носом у мужа, Цисси? — спросил Люциус, приподняв светлую бровь. Северуса чуть не стошнило при одной мысли об этом.       — Дорогой, ты обижаешь меня, думая, что я буду такой беспечной, — сказала Нарцисса с улыбкой и коснулась рукой щеки Люциуса. Северусу действительно стало дурно.       — Думаю, я скоро уйду, — ответил Северус.       — Гермиона останется ночевать. Кажется, я смогу убедить ее остаться и до конца каникул, Мерлин знает, что с Драко иногда бывает непросто, а они все еще не подружились.       Северус фыркнул.       Люциус выглядел очень гордым:       — Я хорошо его воспитал.       Северус ничего не сказал по этому поводу, поскольку их мнения о том, как Люциус воспитывал мальчика, немного отличались.       — И ты хочешь, чтобы я тоже остался на оставшиеся каникулы?       — Ты крестный отец Драко. Не было такого, чтобы ты раньше не проводил здесь несколько дней подряд. Это пойдет тебе на пользу, Северус, — сказала Нарцисса, и да, он оставался в Мэноре раньше, когда умерла Лили и на его попечении остался двухлетний ребенок.       — Мы так усердно работали все эти годы, Северус. Ты заслуживаешь этого, разве ты так не думаешь?       Нет, Северус знал, что он не заслуживает ничего из этого. Лили заслуживала. И из-за него Лили не увидела, как растут ее дети. Лили не смогла жить и быть счастливой. Северус мог ненавидеть Джеймса и жалеть, что это не он на месте Поттера, однако он знал, что Лили была счастлива в свой последний год жизни. Северус знал, что она получила все, чего хотела, пока не умерла.       Но в то же время он все еще был эгоистом, а Гермиона была его дочерью, его прекрасной, гениальной дочерью, и, возможно, он никогда не смог бы стать ей отцом, но он хотел ухватиться за любую возможность быть с ней.