Карма

Рюкзак был передан Гоку. В таком состоянии Хакурю не мог даже взлететь, не то, что нести какой-то груз. Дракон был слаб от кровопотери и страдал от боли и жары. Хоть Хаккай и закрыл рану, на ходу она опять начала кровоточить, запятнав рубашку мужчины. Вскоре им пришлось снова сделать привал, чтобы Хаккай обработал дракончику крыло и сменил повязку. Санзо молча занял место в тени обломка скалы, пытаясь хоть немного отдохнуть. Оценив круги под его глазами, даже Годжо решил не препираться. — Сколько еще идти? — голос Гоку казался громче в тишине. — Я тут помру! У меня уже мозоли, а живот... — Да заткнись ты уже, — устало запротестовал Годжо, — ты теряешь больше воды, когда ноешь. — Я не ною, я... — паренек замолк, ощутив удар. — А-а? Что это, и кто это бросил? — Это карта. Пожалуйста, определи, где мы находимся, — раздался голос Хаккая, который склонился над Хакурю. В его вежливых словах все же слышались усталость и раздражение. Годжо заглянул Гоку через плечо: — Ну и... — О, разве это не то, что нам нужно? — его палец уткнулся в извилистую голубую линию. Карта была изрядно помята, нарисована от руки и не совсем точна, но она, все же, была полезной. — Думаю, это река. – Ручей, скорее всего, — поддержал Годжо, — определенно поблизости. Где-то в нескольких часах ходьбы отсюда, — он перевел взгляд на Хаккая. — Мы доберемся туда к закату. Зверек может потерпеть? Хаккай утвердительно кивнул. — Направление? — На север. — Надеюсь, ты прав. *** Они шли несколько часов, постепенно замедляясь. Ноги увязали в песке, которого становилось все больше и больше. Пыль была везде, вилась в воздухе и лезла в лицо, жаля глаза и заставляя их слезиться. Санзо возглавлял процессию. Если часы пешего путешествия как-то и сказались на нем, то вида монах не подавал — где ему не хватало силы, он компенсировал упрямой решительностью. Следом шел Хаккай, понурив голову и опустив плечи, пытаясь хоть как-то защитить Хакурю от ветра и жары. Процессию замыкали Годжо и Гоку, периодически ссорясь из-за рюкзака, который им приходилось нести по очереди. Но чем больше дюн они пересекали, тем тише и реже становились их перепалки. И вскоре слышны стали только редкие порывы ветра да шелест песка. Когда небо стало приобретать фиолетовый оттенок, надежда дойти до реки к закату медленно умерла. Но окончательно они остановились, только когда Гоку отказался двигаться дальше: он просто вдруг замер и уставился на бесконечные пески и камни. Рюкзак упал с его плеч на землю. — Да что с тобой? — спросил Годжо, на его голос обернулся Хаккай. Санзо тоже остановился и посмотрел назад. — Я думал, мы должны уже были дойти, — сказал паренек, осуждающе зыркнув на Годжо. — Ты сказал, что мы придем к реке через несколько часов. — Да, только вот я не рассчитывал, что мы будем так медленно тащиться, — ответил полукровка. — Давайте устроим привал, — сказал Гоку, падая рядом с рюкзаком. — Я устал тащить эту штуку. — Мы идем дальше, — явно через силу сказал Санзо. — Я и шагу не сделаю, пока не поем, — ответил Гоку, скрывая волнение за жалобами. Его настоящие чувства выдал взгляд, на мгновение метнувшийся в сторону Хаккая. Исцеляющие заклинания и долгий переход под палящим солнцем заметно измотали мужчину. Санзо, скорее всего, тоже это заметил, поэтому особо не настаивал. Они легли прямо на песок, еще хранивший дневное тепло. Трое уснули практически сразу. Когда Санзо объявил подъем, вокруг еще было темно. Темно и холодно. Песок отражал свет звезд, а луны уже не было видно. — Еще даже не светает, — бубнил Годжо, — нельзя даже понять, в каком направлении идти. — Туда, — указал Санзо, не размениваясь на лишние слова, а потом просто повернулся и пошел вперед. Хаккай молча последовал за ним, оставив остальных сонно спотыкаться в хвосте. Они прошли всего с десяток шагов, когда увидели то, к чему так стремились — на горизонте мерцало несколько огоньков. — Деревня? — Спросил Годжо. Гоку выбежал вперед: — Еда? Вода? Ванна? Хаккай убрал прядь волос от левого глаза и улыбнулся: — Вполне похоже на поселение. Ну что, вперед? И у друзей словно открылось второе дыхание: с появлением первых рассветных лучей, окрасивших землю золотистым и красным, команда Санзо оказалась на пороге ближайшего дома. *** Дом был кирпичным: прочная конструкция, прошедшая испытание временем. Теперь друзья увидели и ручей – узкую полоску воды, протекавшую за домом. Земля по его берегам зелена ровными полосками грядок — владельцы, должно быть, были фермерами. Остальные дома, открывшиеся их взору, находились на значительном удалении друг от друга — такие же фермы вверх и вниз по течению. Хаккай постучал в дверь, по негласной традиции принимая на себя роль парламентера. — Извините?.. Послышались быстрые шаги, и край занавески в соседнем окне колыхнулся. Еще одно едва уловимое движение и приглушенный разговор. Что-то упало на пол, раздались ругательства. — Если вас не затруднит... Дверь совсем чуть-чуть приоткрылась: — Кто там? — Простые путники. Наш дракон был... Но, кто бы ни был за дверью, он уже не слушал. Еще шепот и уже громкое: «Это они! Команда Санзо! Это и вправду они! Он такой, как говорили: золотистые волосы, чакра, сутра...». Монах вздохнул и закатил глаза. Дверь распахнулась, и в дверном проеме показался мальчик, едва достающий Годжо до пояса. На вид ему было не больше семи. — Мамочка-сказала-проходите-и-что-она-очень-почтена-принять-таких-гостей! — выпалил мальчишка на одном дыхании, глядя, почему-то, в пол и взволнованно переминаясь с ноги на ногу. — Большое спасибо, — ответил Хаккай с приветливой улыбкой. Ребенок немного успокоился. — Надеюсь, мы не очень помешаем. Мы не планируем надолго задержаться. — Да, но мы очень голодны, — продолжил Гоку. — Я-скажу-маме, — пролепетал мальчик, мотнув головой, изображая что-то вроде кивка. — Проходите-пожалуйста, — и он отступил, пропуская гостей внутрь. Дом встретил друзей теплом, особенно приятным после ночи, проведенной на холодном песке. Хаккай закрыл за всеми дверь. Внутри оказалось намного теснее, чем казалось снаружи: несколько футонов были свернуты и сложены в углу, а большую часть комнаты занимал потертый деревянный стол. Единственная дверь, что вела из комнаты вглубь дома, открывала взору часть кухни. Вскоре из-за нее показалась пара ярких глаз. — Приветик, — поздоровался Годжо. Глаза расширились, раздался испуганный вскрик, и маленький наблюдатель скрылся из виду. — Не умеет общаться с детьми наш каппа, — усмехнулся Гоку. — Это твоя лохматая башка его напугала. — Простите его, — послышался новый голос. Из кухни, вытирая руки о юбку, вышла женщина. Годжо уставился на хозяйку, за что заработал неодобрительный взгляд монаха. — Я... нет, ничего, — тихо сказал полукровка. — Просто... На мгновение мне показалось, что она похожа на мою мать. За исключением того, что волосы этой женщины были аккуратно собраны на затылке, и, в отличие от его прекрасной, хрупкой матери, ей была не чужда тяжелая работа. Широкие плечи, сильные руки, лицо, тронутое морщинками. — К нам нечасто заходят гости, поэтому дети немного стесняются, — говорила она. — Выходите и поздоровайтесь, дорогие мои. Стараясь не слишком высовываться из-за матери, появился давешний парнишка, а следом за ним и обладатель той самой пары необычайно ярких глаз – другой мальчик, намного младше брата. Очень-очень тихо, они прошептали: — Здравствуйте. — Меня зовут Мей, — представилась хозяйка. И продолжила слегка взволнованно, — И... я никак не ожидала принимать в своем доме самого Генджо Санзо... Это очень неожиданно... С нечитаемым выражением лица монах кивнул. — Простите нас за вторжение, — сказал Хаккай, — но нам необходима провизия, и один из нас тяжело ранен. А еще мы были бы очень благодарны, если можно было бы достать воды из ручья... — Ранен? — удивилась Мей. — Кто же? Я вижу, все вы в добром здравии! — Наш дракон, — Хакурю вывернулся из объятий хозяина и сонно моргнул. — Он получил серьезный порез. — О, я сейчас же найду что-нибудь, чем можно обработать рану, — засуетилась хозяйка. — А как насчет остальных? Вы голодны? Хотите пить? — Все и сразу! — воскликнул Гоку, опережая всех. — Просто уми... Вторая часть фразы была прервана безжалостным ударом веера. — Заткнись и вспомни хоть какие-то манеры, макака, — проворчал Санзо. — Эй, говори за себя, — Гоку потер ушибленную голову. — Располагайтесь. Я сейчас вернусь, — с этими словами Мей ушла. — Ну, кто бы мог подумать, — сказал Годжо, плюхаясь на стул, — мы все-таки добрались. Один из детей — старший — вскоре вернулся, неся в руках бинты и влажное полотенце. За ним вошла и Мей с хлебом и кувшином воды. Из старенького буфета появились глиняные чашки вместе с потертыми деревянными тарелками. — Угощайтесь, — все еще взволнованно улыбнулась хозяйка. — Все ли вас устраивает, Санзо-сама? Санзо взглянул на нее: — Ты одна работаешь на этой ферме? Мей кивнула: — Да, после того, как несколько лет назад умер мой муж. — Трудно, должно быть, в одиночку растить двоих детей, — сказал монах. В его голосе слышалось что-то похожее на жалость. — Справляюсь потихоньку. Санзо кивнул: — Спасибо за гостеприимство. — Не стоит благодарности, — поспешно ответила женщина. — И, господин... — Хаккай, — подсказал шатен. — Господин Хаккай... У меня есть припарка, которую мы используем, когда кто-нибудь сильно поранится. Воистину, она творит чудеса, особенно если в рану что-то попадает. — Благодарю, но бинтов вполне достаточно, — с улыбкой ответил Хаккай. — Рана неглубокая, да и то, что помогает людям, может не подействовать на дракона. — Ой, я совсем не подумала об этом. Как глупо с моей стороны. — Можно нам уже поесть, пожалуйста? — взмолился Гоку. Его словам вторило урчание в животе. — Я скоро совсем иссохну и помру... — Конечно, — засуетилась Мей. — Я сейчас же что-нибудь приготовлю! — Как поживает маленький негодник? — спросил Годжо после ухода хозяйки. — Думаю, он не сможет летать еще некоторое время, — ответил Хаккай, нахмурившись. — Я наложу тугую повязку, и рана должна будет затянуться сама. Скорее всего, нам придется преодолеть часть пути пешком, сомневаюсь, что мы можем надолго здесь остановиться. У хозяйки и без нас достаточно хлопот. — К тому же, — тихо добавил Санзо, — она лжет. Все взгляды устремились на монаха, который красноречиво перевел взгляд в угол, где были сложены футоны. — Что... — начал было Хаккай, но потом до него дошло. Футонов было четыре, и ни на одном из них не наблюдалось слоя пыли, свойственного предмету, который давно не использовался. — Ой, да ладно тебе, монах... Не делаешь ли ты тут слишком поспешные выводы? — спросил Годжо. — Может, кто-то из соседей оставался на ночь или еще что, ну, ты знаешь... Или кто-то из детей захотел второй матрац. Или пыль здесь вытирают слишком тщательно… Санзо пожал плечами: — Верь, чему хочешь. — Старый параноик, — проворчал Годжо, наливая себе воды. — Как бы то ни было, уходим на закате, – поставил точку в споре Санзо.