Праада.

I. «Мунсальвеш» входит в гавань Коатина на закате. Его силуэт приближается к шумному южному порту. В Империи два основных порта — Южный и Восточный, однако последний в последние годы становился все менее и менее выгодным и приносящим пользу — Зона Бурь, участок Эсольского моря с постоянным буря, с каждым годом становилась все обширнее и обширнее, и моряки уже делали ставки, как скоро воды близ восточного порта станут закрытыми для любых судов. Не сказать, что это была неприятная перспектива — если останется открытым только южный порт, то все товары так или иначе будут проходить через «Республику Пиратов». Уровень торговли в любом случае не снизится, поскольку империя была крупнейшим рынком в мире. Юнги со сложенными за спиной руками стоит на носу корабля, осматривая причал, пока команда готовится сойти на берег. Экипаж швартует корабль и закрепляет паруса, выкрикивая друг другу приказы и инструкции. Небо было серым и пасмурным, нетипичным для южного порта, а ветер приносил с собой запах специй и морепродуктов. Капитан задумчиво осматривает доки, не до конца понимая, с чего ему вообще начинать поиск девицы — Сокджин, конечно, дал примерные указания, но всем известно, что ровалийский народ на одном месте оставался слишком редко и непродолжительно. Пират предполагает, что за то время, что прошло с тех пор, как Сокджин забрал свою невесту, её семья уже как минимум дважды сменила место для своего временного поселения. И с чего начинать поиски капитан просто не понимает. С учетом того, что невестку губернатора Юнги и в глаза не видел, перспектива выходила не радующая — он уже начинал жалеть, что согласился на эту авантюру. Забавнее будет, если он вообще девицу не найдет — вот так он точно смеяться громче все будет. Как только корабль причаливает, Юнги спускается на причал, вальяжно шагая под громкое лязганье его ботинок по деревянным доскам. Ему потребовалось время, чтобы успокоиться, привыкая к ощущению твердой земли под ногами после стольких дней в море. Несмотря на то, что плавание было не самым долгим, он бывал в море и дольше, Юнги казалось, что в этот раз всё было как будто бы тяжелее. И дело было вовсе не в том, что море в этот раз было неласково с капитаном — нет, стихия благоволила и до континента удалось добраться в самый короткий срок из возможных. Юнги просто всё плавание казалось, что что-то не так. Предчувствие кричало, а он наивно ожидал сюрприза в мире, которого так и не случилось. И теперь это предчувствие было самой большой загадкой из всех. Но оно ещё никогда не подводило капитана — только из-за него и жив был до сих пор. А потому Юнги все ещё продолжал ждать сюрприза. Теперь уже, стоит полагать, на суше. — Капитан Мин, я полагаю? — за спиной пирата звучит мужской голос. Юнги поворачивается и смотрит на мужчину, его глаза оценивающе сужаются. Мужчина был старше, сильно старше, надо сказать, это был настоящий старик: его лицо покрыто глубокими морщинами, а седые волосы пусть и были заплетены в тугой пучок, точно редеют, это видно невооруженным взглядом. Мужчина стар, наверное, вот-вот променяет свой седьмой или восьмой десяток, но в его глазах всё ещё светится искра ума и понимания, словно он знает гораздо больше, чем знают другие. И практически очевидно, что это не просто случайный докер — Юнги старается особо не светиться в южном порте Коатина, опять же потому, что за его голову была назначена крупная сумма. Конечно, казнят его только в крайнем случае, однако судьбу испытывать не хотелось, жизнь, всё-таки, штука на один раз. С учётом того, что Юнги и без того жил в постоянном риске, играть с судьбой ещё раз не хотелось. А потому совершенно очевидно и то, что этот старичок в метр с веточкой не просто так знал капитана «Мунсальвеша» хотя бы по имени, так ещё, кажется, и в лицо. И, если имя можно узнать по плакатам о розыске, то целенаправленно любого пирата можно искать только с двумя целями: чтобы сдать портовой страже или предложить сделку. — Да, я капитан Мин, — отвечает пират, его голос холодный и размеренный. Он оценивает старика, гадая, имеет ли тот отношение к его цели или нет. К нему ведь никогда в южном порте вот так открыто не подходил, а тут, именно тогда, когда он должен найти «невозможной красоты леди», подошли. Юнги в совпадения совершенно не верит, а в такие уж тем более. — Я Сатоши, — представляется старик. — Губернатор Ким предупреждал, что вы придете за нашим Изумрудом, — говорит он глухим голосом, как будто совершенно не заинтересованный в разговоре с пиратом. «За нашим Изумрудом». Выражение лица Юнги не выражает никаких эмоций, но внутри он чувствует укол волнения. Девушка, за которой его послали забрать, та, которая в скором времени должна была стать частью семьи Сокджина, именуется здесь Изумрудом. Его долгие опыт пиратства громко кричит на задворках разума о том, что не нужно ждать ничего хорошего от девушек, которым дают прозвища в честь драгоценных камней. Это дорогого будет стоит. Несмотря на это, ему не терпелось заполучить её. — Где она? — спрашивает он, стараясь сохранить тон непринужденным и равнодушным, но он не может скрыть некоторого предвкушения перед этой Шиён, которую собственная семья называла чертовым «Изумрудом». Не к добру это, ой, не к добру. — Следуй за мной, — говорит Сатоши и кивает на главную портовую дорогу. Уголки губ Юнги иронично дёргаются вниз. В последний раз так его вели к человеку, который, по слухам, хранил карту, которая должна была привести к сокровищам самого морского царя. Для Юнги, который мнил себя самого морским царем и верил исключительно в двух морских богинь, это был вызов. Сокровища морского царя, к слову, оказались кучкой мусора и хлама, так что потраченного времени было просто жаль. Команда в тот раз практически устроила бунт и едва ли не оставила Юнги на необитаемом острове даже без пистолета с одной пулей, чтобы не мучился. С тех пор экипаж «Мунсальвеша» напрочь отказался искать сокровища богов и царей, потому что это себе дороже было. Юнги местом капитана рисковать не хотел, не хочет, и не захочет. Но то, что его точно так же, как и к карте, вели к какой-то чертовой девке, буквально кричало о том, чтобы он тут же возвращался на корабль и приказывал поднимать паруса — идея поганая, пусть губернатору помогает кто-то другой. Иначе капитан «Мунсальвеша» окажется без потрохов на мачте собственного корабля. — А цветы «Вашему Изумруду» не нужны? — насмешливо интересуется пират, сложив руки за спиной, пока идет за Сатоши и проходит мимо цветочной лавки. — Женщина всё-таки. — Этой женщине сердца мужские дарить надо, — говорит старик мрачным тоном, а Юнги — честное слово — мурашки по спине от такого бегут. — Вот как, — он хмыкает. Это что же там за женщина такая, что сердца вместо цветов принимает? Они бродят по городу добрых сорок минут, пока не доходят до городской черты. Там, на зеленом лугу, можно увидеть множество повозок и телег, а также шатров разных размеров, собравшихся в расширенный лагерь. Вот он, главный признак народа кочевников. Ровалийцы жили в таких условиях уже несколько сотен лет и, несмотря на то, что многие из них могли бы позволить себе более…приличное жильё, найти представителя ровалийского народа где-то, кроме таких поселений, было просто невозможно. Шатры, телеги, повозки и лошади — вот, что было жильём ровалийцев. А уж лошади…если вы хотите лошадь, которая могла подойти королю, принцу или императору, покупать её нужно исключительно у ровалийского народа. За то время, что Сатоши вёл Юнги в поселение, уже успело стемнеть, так что в центре поляны горел большой костер, более маленькие так же освещали границы поселения. В кострах трепещет пламя, освещая лица странников, словно яркие кисти художника на холсте ночи. В воздухе витает запах дыма и специй, создающий атмосферу таинственности, загадочности и мрачности, так подходящие ровалийскому народу. Вокруг костров, под звездным сводом звучит музыка и песни, исполняемые ровалийками, мужчины и женщины танцуют вокруг костра в ярких брызгах цветастых тканей. Цвет на любой вкус выбирай: от благородного алого до чистого белого. Юнги следует за Сатоши, наслаждаясь видами и звуками лагеря. Ему редко удавалось побывать в ровалийских поселениях, но воспоминания о каждом он хранит с особым трепетом. Для него это какой-то отдельный мир с духом свободы, которую он так горячо ценил. Если вы жаждете свободы, либо уходите в море, либо присоединяйтесь к ровалийцам. Они-то были рады каждому, кто приходил к ним с добрыми намерениями. Исключением были, пожалуй, только пираты, — ровалийцы их просто-напросто не жалуют, так что идёт Юнги по лагерю, всё же, с большой опаской, надеясь, что ему в спину не бросят изогнутый нож. А ровалийский народ — причем и женщины, и мужчины — искусно владеет холодным оружием, любой пират позавидует. Пока они идут через лагерь, взгляд Юнги задерживается на женщинах, танцующих вокруг костра, на длинных росчерках темных их волос и ярких тканях их одежды резко контрастирующих с ночной темнотой впрочем, в основном его мысли сосредоточены только на одном: на девушке, которую Сокджин послал его вернуть. Пока они пробираются через лагерь, Юнги осматривает окрестности в поисках каких-либо признаков девушки, которую описал Сокджин, хотя и понимает, что то описание, которое он получил, слишком скудное, чтобы узнать эту чертову Шиён просто так. Конечно, пират не ждет, что этот самый «изумруд» бросится к нему на шею, но всё-таки хотелось бы небольшой конкретики. Например, хотя бы изумрудного шатра, мол, иди-ка сюда, пират, сокровище уже заждалось! — И где ваш чертов Изумруд? Извините, уж я-то не ювелир, отличить склянку от рома от вашей драгоценности не смогу, — сарказмит пират, двигаясь за стариком. — Ты поймёшь, как увидишь, — отмахивается от него Сатоши, вызывая в ответ короткое «О». Юнги сражен просто наповал всех этой загадочность, которая окутывает фигуру невестки Сокджина. Юнги видит людей, собравшихся у костров: кто-то танцует, кто-то готовит, а кто-то просто ведет разговор или поет под громкую игру музыкальных инструментов. Они проходят мимо телеги, где молодая женщина кормит лошадь, и другой, где сидит пара, молча держась за руки. Но никого с табличкой «Шиён (Изумруд)» он не видит. Юнги хмурится, чувствуя, как внутри него нарастает разочарование. Где была эта чертова девчонка? Сатоши вел его на чертов убой? Вздумал шутки шутить, раз пирата, которые ровалийцам так ненавистны, встретил? Пират смотрит на Сатоши, его глаза подозрительно сужаются. Действительно ли этот старик собирался привести его к девушке, или это все была какая-то хитрость? Если Юнги сложит голову из-за поиска какой-то девчонки, он точно станет мстительным духом, который истребит весь этот чертов кочующий народ. И это при особенной любви капитана к ровалийскому народу. — Не волнуйся, мальчик, мне нет смысла тебя обманывать. Изумруду будет лучше вдали от лагеря, эта девушка свела с ума слишком много мужчин, теперь пусть это будет заботой Соры и её муженька, не наша, — ворчит Сатоши, давая понять, что Шиён-то здесь уже не в почёте. Наконец, они приближаются к центру лагеря, где горит самый большой костер. Пламя прыгает и танцует в ночном небе, отбрасывая вокруг себя мерцающие тени, и, когда они подходят ближе, в толпе начинает проявляться изящный силуэт, объятый огненным светом. Хрупкая девушка в зеленой юбке и того же цвета широком складчатом куске ткани, скрывающем лишь её грудь, танцует почти у самого костра, полностью отдаваясь во власть музыки. Она кажется такой же дикой, как пламя, её волосы переливались алым огнем. У Юнги перехватывает дыхание, когда он видит танцующую девушку. Нет сомнений, это нужная ему девица — потому что кроме неё в глаза больше ничей силуэт не бросается. Она даже красивее, чем он ожидал, словно дикое лесное существо. Волосы её черные, как оникс, её тело движется с естественной грацией, каждое её движение — это откровенная демонстрация женственности и чувственности. Юнги всегда знал: ровалийки красивы настолько, что могут свести с ума одной улыбкой. Но это создание…ровалийский изумруд не мог быть никем, кроме настоящего божества. Он не просто не может не смотреть на танцующую девушку, зачарованный движениями её тела, он не в силах отвести от неё взгляда, готовый прямо здесь упасть ей в ноги и молиться ей так же, как он молится морским богиням. Её плечи, руки, тонкие ключицы и живот обнажены, бледная кожа, которой хочется касаться и пробовать на вкус, выглядит, как чертов бархат. И просто поразительно, как она, живя на прибрежной территории, так и осталась удивительно бледной. Её бедра мягко покачиваются в такт музыке, а волосы ниспадают волнами вокруг лица, обрамляя тонкую шею и изящные черты лица. Сердце Юнги колотится в груди, и он чувствует, как в его венах разгорается огонь, такой же, что бушует в высоких кострах. Он видел достаточно ровалиек, но никогда…никогда не видел никого, похожего на эту девушку. Она словно сирена, зовущая его своей красотой и дикостью, желающая погубить моряка своими ледяными объятиями и смертельными поцелуями. Юнги делает шаг ближе, почти не осознавая этого, словно его влечет её непреодолимое очарование, как будто его за верёвки тянет к ней. Девушка, кажется, не замечает ни его присутствия, ни кого-то другого, её глаза закрыты, а голова в запрокинута назад, пока она танцует. Огонь освещает её лицо теплым светом, делая её ещё более красивой и соблазнительной. Юнги наблюдает за ней, и его разум уже наполнен не мыслями о том, как бы доставить её к Сокджину и уберечь от собственной команды, а только мысли о том, чтобы поймать её, сделать её своей. Те возможные пара совместных ночей, вариант которых он допускал до того, пока не увидел её, стали буквально чертовой потребностью и по щелчку пальцев превратились не в желание и шутку, а необходимостью, да при том жизненной. Он чувствует примальное желание забрать её из этого лагеря и оставить её при себе, никогда не отдавать её Прааде и губернатору Кими даже несмотря на долгую дружбу. То, как она движется, как она танцует, словно зовет его, приглашая заявить права на неё. Сокджин, будь бы он здесь, иронично бы заявил «А говорил, что не животное» и точно велел бы глаза пирату выколоть. — Это было ожидаемо, капитан. Сокджин хвалил тебя, говорил, что ты устоял в стольких штормах и бурях, что ты нашей Шиён не по зубам, но ты… ты тоже не смог устоять перед этой проклятой женщиной! — Сатоши смеется, но смех его не злорадный, не злой, а скорее сочувствующий, словно он не в первый раз вид. Следом Сатоши машет рукой и кричит, перекрикивая музыку. — Шиён! Иди сюда, женщина! Девушка останавливается, обращая внимания на Сатоши и пирата, а после заливисто смеется, звук её смеха прекрасно различим среди музыки. Она, тряхнув головой, бежит к старику, для удобства немного приподнимая юбку и тем открывая тем самым вид на свои босые ноги и тонкие, изящные щиколотки и серебряным украшением. Юнги делает глубокий вдох, пытаясь контролировать себя: вблизи она ещё более привлекательна, и её близость заставляет его кровь буквально вскипать. Он хочет отвести взгляд, но это просто невозможно, не тогда, когда эта девушка стоит прямо перед ним и смотрит на него своими прекрасными глазами. Зелёными, словно два больших изумруда. Такие же изумруды прикреплены к ткани на её груди: камешки игриво качаются параллельно её телу и изумительно Для пирата как будто бы все сокровища в это мгновение меркнут. Сатоши смеется, явно наслаждаясь видом внутренней борьбы Юнги: — Да, она неотразима, не так ли? Она подобна пламени, сжигающему все на своем пути, — комментирует старик, совершенно не обращая внимания на то, что это самое «пламя» стоит радом на расстоянии вытянутой руки. Юнги стискивает зубы, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица, но он не может отрицать правду слов Сатоши. Эта девушка опасна своей дикой красотой и необузданным духом. И все же Юнги не может не тянуться к ней, они словно в миг меняются ролями — это он привык быть охотником, но чертова невестка чёртова Сокджина за долю секунды забрала себе эту роль. — Сатоши! Ты привел гостя? — Шиён сладко тянет своим нежным, чарующим голос и тяжело дышит после танца. — Это тот славный пират, которого жених моей сестры послал за мной? — она насмешлива и игрива, и Юнги приходится несколько раз мысленно повторять обещание, что он не тронет эту девушку вообще ни в каком смысле этого слова. — Сокджин много о вас рассказал, капитан! Хотя я и думала, что увижу кого-то более…жуткого. Челюсти Юнги сжимаются, когда он слышит её насмешливый тон. Он не привык к насмешкам, и тот факт, что это исходит от этой красивой, дикой женщины, ещё больше бесит. Но он сохраняет нейтральное выражение лица, зная, что ему придется контролировать свой характер и неблагородные позывы, если он хочет сдержать свое обещание Сокджину. А сдержать обещание он уже совершенно точно не хочет. Не сказать, что он хотел сдержать его и раньше, но сейчас… Пират практически близок к тому, чтобы забыть о каждом пункте договора, забыть обо всём, и забрать её себе. Юнги кивает в знак согласия, его глаза скользят по её телу коротким, почти незаметным взглядом. Она так близко, что он почти чувствует запах её кожи, и ему требуется вся его сила воли, чтобы не протянуть руку и не коснуться её. Он никогда не чувствовал такой сильной потребности в ком-то, как сейчас, и пусть будет проклята эта девица! — Так вы и правда пират, я до конца не верила, что муж моей Соры, такой порядочный человек, будет дружить с пиратом! — Шиён громко смеётся, стоя рядом с капитаном. Он ожидал увидеть ангела, чистого и невинного ангела, но встретил… Дьявола. — Ну, капитан, забирайте меня. Я вся-я-я ваша! — игриво бросает она, сцепляя руки в замок за спиной и покачиваясь с пятки на носок. Юнги едва может сохранять спокойствие от её слов. Её чертов рот убьёт его, её слова «я вся твоя» эхом раздаются в его голове, вот-вот станут его погибелью, и ему требуется вся его сила воли, чтобы и правда не сделать её полностью своей, как она и имела неосторожность заявить. Он напоминает себе, что он действительно не «животное», как отнекивался перед Сокджином. Он хоть и пират, но все равно человек дисциплины. А эта девчонка… она уже лишает рассудка. И Юнги просто не хочет верить в то, что она делает это нарочно, потому что… тогда у него, очевидно, проблемы, раз уж эта дикарка не просто играет с ним, а совершенно точно выигрывает у него. Пират делает шаг назад, создавая небольшое расстояние между ними. Ему нужно восстановить самообладание, взять под контроль свои мысли и эмоции. Он не может позволить этой девушке столкнуть его за край, как бы сильно она его ни искушала. Особенно, если она делает это неосознанно. Он обещал Сокджину. Он обещал Сокджину. Он обещал Сокджину. Он обещал Сокджину. Юнги уже совершенно не уверен в том, что он обещал Сокджину. И, когда пират смотрит на неё, он не может не чувствовать влечения к ней. Она как магнит, притягивает его ближе с каждым словом и каждым жестом. И он не может не задаваться вопросом, каково это — держать её в своих объятиях, пробовать её губы на вкус, теряться в ней. Капитан качает головой, пытаясь очистить свой разум от этих мыслей. Он здесь с миссией, он здесь, чтобы доставить эту девушку Сокджину. Вот и все. Неважно, насколько она соблазнительна и пленительна, он должен сопротивляться. Он делает глубокий вдох, успокаивая себя. Он контролирует ситуацию. Он капитан, он главный. Он не может позволить этой девчонке задеть его, как бы она ни старалась. — Капитан, вы проглотили язык? — Шиён смеётся, прищуриваясь, а глаза её коварно блестят. Юнги смотрит на неё, его глаза сужаются от раздражения. Она нажимает на его рычаги, и ему приходится прикладывать все усилия, чтобы не схватить её и не заткнуть поцелуем. Он сжимает челюсти, пытаясь игнорировать образ её губ на своих. Но это так трудно, когда она стоит так близко, когда её смех звенит в его ушах, когда её чертовы губы дарят ему насмешки. Он никогда не был так искушаем в своей жизни. Юнги делает ещё один шаг назад, увеличивая расстояние между ними. Ему нужно прочистить голову, ему нужно думать о чем-то другом, кроме его желания к этой девушке. Но это так чертовски тяжело, когда она стоит прямо перед ним, глядя на него этими проклятыми изумрудными глазами. — О, так вы меня боитесь, капитан! — хохочет Шиён, как настоящий Дьявол, которому не терпится заключить сделку. — Не переживайте, я не кусаюсь. Смелее, капитан. Юнги прочищает горло и, наконец, мрачно и сурово подаёт голос: — Я мужчина — говорит он сквозь стиснутые зубы. — И я не боюсь такой маленькой девочки, как ты. Шиён смело шагает вперед, оказываясь совсем близко, буквально на расстоянии двух крошечных шагов. Она на пол головы ниже его, выглядит такой хрупкой и нежной, но Юнги знает, что сейчас именно у неё всё оружие. — Мой милый капитан обрел голос, как мило, — Шиён хихикает, вдруг нежно проводя пальцем по его плечам. Юнги вздрагивает от её прикосновения, ощущение её тонкого пальца на его плече даже сквозь одежду заставляет его кожу покалывать. Он хочет отстраниться, оттолкнуть её руку, но не может заставить себя пошевелиться. Как будто она наложила на него какое-то заклинание, парализуя его своим прикосновением. Проклятая ведьма. — Шиён, хватит! Ты свела с ума достаточно мужчин, оставь в покое хотя бы друга будущего мужа твоей сестры! — сурово приказывает Сатоши, пригрозив ей пальцем, на что та только заливисто смеётся. Часть Юнги благодарна за то, что Сатоши вмешался, благодарна за причину разрушить заклинание, которому он подвергся. Он делает очередной шаг назад, пытаясь дистанцироваться от прикосновения ведьмы, но его взгляд, похоже, не может оторваться от её стройной фигуры. Он видит мягкий, манящий изгиб её бедер под юбкой, видит, как её волосы мягко падают на плечи темными волнами. Он чувствует её запах, пьянящую смесь огня и полевых цветов. Это опьяняет и почти невыносимо. Шиён внезапно хватает пирата за руку, тянет его обратно к огню, быстрее, чем он успевает сообразить. А сопротивляться ей у него просто не получится. Музыканты начинают играть ещё веселее, а дьявол кладет руки пирата на свое нежное, хрупкое тело, вовлекая Юнги в жаркий танец. — Вы ожидали увидеть нежную девственницу, капитан? — хохочет она, находясь совсем близко, просто невыносимо близко. У Юнги перехватывает дыхание, когда она притягивает его ближе, прижимаясь к нему своим телом. Ощущение её кожи под пальцами, когда он невольно сжимает её поясницу, подобно удару, посылающему толчки желания по всему его телу. Он чувствует тепло её тела, мягкие изгибы её бедер, когда она движется навстречу ему. — Нет, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы, его голос хрипит. — Но я не ожидал дьявола. — Я что, дьявол? — Шиён тихонько шепчет ему на ухо, горячо прижимаясь к его груди. Руки Юнги инстинктивно обхватывают её тонкую талию, притягивая её ближе. Ощущение её тела напротив его почти невыносимо, и он чувствует, как его контроль ускользает с каждой секундой. Он чувствует её дыхание на своей шее, её волосы, скользящие по его коже, и ему требуется каждая капля сдержанности, чтобы не прижать её к себе и не захватить её губы своими. Капитан знает, что должен оттолкнуть её, должен остановить это, пока это не зашло слишком далеко, но он, похоже, просто не может найти в себе силы сделать это. Она как наркотик, и он пристрастился к её прикосновениям слишком быстро. И хуже то, он уверен, что она это знает. Юнги видит самодовольное удовлетворение в её глазах. Она ведьма. она самая настоящая ведьма, которая станет его смертью. Юнги уже жалеет. Юнги чертовски жалеет о том, что согласился на эту глупость — не нужно было соглашаться помогать губернатору. Пират пытается сосредоточить свои мысли, обуздать свое желание, но это похоже на попытку сдержать приливную волну. Каждое движение её тела против его, каждое прикосновение её рук к его телу, словно бензин в огне, подпитывающий пристальное желание обладать ею. Он чувствует взгляды окружающих, наблюдающих за ними так, словно это то, что они видели сотню раз. Но Юнги все равно. Все, о чем он может думать, это ощущение её, её запах, её вкус… Он знает, что должен отстраниться, должен сопротивляться, но это все равно, что пытаться бороться с бушующим адом стаканом воды. — Ты ведьма, — бормочет пират, его голос нервно срывается. — Я знаю, — сладко шепчет Шиён, ткнувшись носом в его шею. Юнги стискивает зубы, его хватка на её талии крепчает. Он начинает сходить с ума, и она это знает. Она делает это нарочно, сводя его с ума просто ради острых ощущений. И просто проигрывает ей. Пират чувствует, как её тело движется против его, мягкие изгибы её бедер покачиваются в такт музыке, и это одновременно сводит с ума и возбуждает. Он хочет поцеловать её, попробовать её на вкус, полностью потеряться в ней. Юнги теряет контроль. Он чувствует, как его самообладание ускользает с каждой секундой. Его рука движется сама по себе, скользя по её практически голой спине, чувствуя изгиб её позвоночник. Она наклоняется к его прикосновению, её тело как будто бы тает под его, и Юнги знает, что она наслаждается этим так же, как и он. Пират наклоняет голову, его губы нависают над её ухом, его дыхание горячее и прерывистое. — Ты играешь в опасную игру, маленький дьявол, — бормочет капитан, его голос тихий и грубый от желания. — Сокджин запретил вам трогать милую младшую сестренку его невесты, да? — Шиён соблазнительно шепчет ему на ухо, а затем внезапно выгибается в его объятиях, изящно проводя руками по своему телу. Кончики ее волос касаются земли. — Грязному и бесстыжему пирату придется сражаться с самим собой, пока на его корабле находится такой дьявол, как я. Юнги сжимает зубы, когда она выгибается, его руки инстинктивно обхватывают её миниатюрное тело, чтобы поднять обратно и крепко прижать к себе. Его тело реагирует на неё, как магнит, его непреодолимо тянет к ней, как мотылька к огню. И она это знает, она играет с ним, как кошка играет с мышкой. Но Юнги знает, что она права. Сокджин послал его сюда с миссией, и он не может позволить своему желанию к этой дьявольской маленькой соблазнительнице заставить его потерять эту миссию из виду. Он должен быть сильным, он должен противостоять зову её сирены. Даже если с самого начала капитан думал не сдерживать своё обещание. Если не сдержит, то погибнет и вовсе не потому, что губернатор казнит его. Но это так трудно, когда она так близко к нему, её тело прижимается к его, её запах наполняет его ноздри. Пират чувствует, как жар накаляется внутри него, его тело реагирует на её прикосновения, как марионетка на веревочке. Юнги крепче сжимает её талию, его пальцы впиваются в её плоть, пока он пытается сохранить самообладание. Он делает глубокий вдох, пытаясь прочистить голову, вернуть себе хоть какое-то подобие контроля над собой. Всего лишь доставить её в Прааду. Он справится. Он обязан справится. Иначе ему просто не жить. Он действительно станет Мертвецом, каким его кличут — и точно не от рук Сокджина и по его приказу. — Какая жалость, — Шиён смеётся, а для Юнги это становится последней каплей. Он немного приседает, а после, не церемонясь с проклятой ведьмой, закидывает её на плечо, мысленно прикидывая, в каком бы углу корабля её запереть, чтобы не попадалась на глаза до конца плавания обратно в Прааду — Юнги вообще не уверен, что сможет выдержать и не выкинуть эту женщину за борт. Юнги игнорирует её протесты, унося её из лагеря, как захваченный приз. Он чувствует, как её тонкое тело извивается против него, пытаясь вырваться из его хватки, но он лишь крепче обнимает её, продолжая путь к пирсу. — Вы совсем совесть потеряли, капитан! — бормочет Шиён. — Поставь меня! — У меня её никогда не было, женщина, — Юнги раздраженно вздыхает, закатывая глаза на её требования. — Прекрати ёрзать, иначе я брошу тебя в ближайшую яму с отходами. — Ты-! Он слышит её возмущение и это, надо сказать, единственное, что радует его в перспективе данного путешествия — он, все же, способен не только проигрывать в этой игре. II. Удивительно, но Шиён на его плече достаточно быстро успокаивается: молчаливо висит, уперевшись локтями в его спину, чтобы уж совсем не смотреть на перевернутый мир. И, чем ближе к пристани, тем спокойнее она становится, но Юнги-то это только на руку. Чем больше она молчит, тем легче ему. Юнги кажется, что его просто обманули — подсунули настоящую ведьму и дьявола вместо наимилейшей девственницы, которую он и ожидал увидеть. Конечно, ему прямо и не говорили, что невестка Сокджина — ангел, но, по тому, скак будущая губернаторская семья о девчонке отзывалась, Юнги просто не мог подумать иначе. Он даже теперь не был уверен в том, что эта «девственница» подпустит его на пушечный выстрел, и это было просто смешно. Пират буквально каждой клеточкой тела чувствовал, что с этой девицей ему просто не повезет — она проест ему весь мозг. И, судя по тому, как о ней отзывался Сатоши, в Прааде её пожелали видеть не просто так. Юнги не удивится, если узнает, что ровалийцы специально отправили девчонку на остров, чтобы спасти общину от такой заразы. А теперь капитану нужно было думать о том, как спасать собственную команду от дьяволицы — потому что, он уверен, ни одна из его крыс перед девчонкой не устоит — и её саму уже от его команды. А ещё хотелось бы, конечно, сохранить рассудок, потому что с этом чертовкой это, как будто бы, просто невозможно. — Ваша команда — такие же свиньи, как и вы? — вдруг иронично спрашивает Шиён, когда они приближаются к пришвартованному «Мунсальвешу», и Юнги мысленно стонет, потому что только он радоваться начал, что зараза эта замолчала и не подает признаков жизни. Висела бы себе мешком и дьявол бы с ней. Юнги ощетинивается от её оскорбления, его хватка на ней слегка крепче. — Следи за языком, — предупреждает мужчина, показательно немного подкинув её на плече, из-за чего девчонка возмущенно вскрикивает. — Мои люди — лучшая команда, которая тебе, красивая юбка, могла бы присниться. И если у тебя будут проблемы с их манерами, я сам выброшу тебя за борт, чтобы ты не расстраивала моих ребят. — И вы скажете жениху моей сестры, что я сама упала, верно? — Шиён хмыкает, закатывая глаза, а после любопытно поднимает голову, когда юнги поднимается по трапу. Некоторые члены его команды тут же обращают на них внимание. И Юнги уже готов поспорить, что половина тех, кто видит проклятую ведьму, уже накидывает парочку вариантов, как эту самую красивую юбку задрать. — Воняет, — вдруг говорит Шиён, тон её звучит брезгливо и насмешливо, она очень громко принюхивается. — Что ты сказала? — Юнги останавливается как вкопанный, его глаза сужаются от её наглости. — Ещё раз повторяю, следи за своим языком, девочка. Дьяволица на его плече только показательно перекрещивает ступни, а перед эти как будто бы хочет ударить босой ступнёй пирату в подбородок. Юнги не уверен, что ему кажется, так что для надёжности крепче фиксирует её ноги. От греха подальше. — Я имела в виду, что корабль воняет, — насмешливо поясняет ровалийка. — Но, судя по вашей реакции, вы приняли всё на свой счёт, так что… — Шиён драматично фыркает, а после снова нарочито громко принюхивается. — Нет, в конце концов, всё-таки воняет не корабль. Это вы воняете, — она замечает это с очевидной улыбкой в голосе, хотя явно старается звучать серьёзно, и Юнги замечает, как члены команды, ставшие свидетелями сего представления, переглядываются. Челюсти Юнги плотно сжимаются от её слов. Ему уже надоела наглость этой девушки, и он точно вот-вот свернёт ей хорошенькую шейку. — Ты чертова…! — капитан ставит её на палубу, так что Шиён тут же оказывается к нему лицом. Она абсолютно невинно хлопает своими длинющими ресницами, глядя на пирата снизу вверх, и сцепляет руки за спиной, покачиваясь. Юнги делает шаг ближе к ней, его челюсти стиснуты, а из глаз вот-вот начнут лететь искры. Он абсолютно не понимает, как она это делает, но у неё действительно получается играть на его нервах настолько умело, что он готов даже аплодировать такому навыку. Но прежде, чем он успевает что-либо сделать, его окликает один из членов команды: — Капитан, что, чёрт возьми, происходит? — спрашивает мужчина, переводя взгляд с Юнги на девушку рядом с ним, а сам капитан практически по инерции делает шаг в сторону, что чертовку своим телом закрыть. Как будто бы команда её не видела. Надо было, наверное, предупредить команду о новом члене экипажа. А ведь старпом, дай Бог ему сил, намекал, что будет лучше, если он с самого начала сообщит команде об особом грузе. Чтобы они не смотрели так, словно капитан им куртизанку из борделя украл. Юнги делает глубокий успокаивающий вдох, изо всех сил пытаясь сдержать гнев. Он прекрасно осознает тот факт, что вся его команда наблюдает за ним, наблюдает, как этот маленький дьявол играет с ним, как кошка с мышкой. И это раздражает ещё больше. — Эта… девушка, — медленно начинает пират, хотя под «девушка» он, очевидно, имеет в виду «дьявол». — Решила стать нашей гостьей в обозримом будущем. Относитесь к ней соответственно. Шиён что-то бормочет, а после с очаровательной зубной улыбкой выглядывает из-за плеча Юнги, наклонившись в бок: — Я — без пяти минут невестка губернатора Праады, который заплатил, чтобы меня благополучно доставили в Прааду, — а следом, усмехнувшись, она добавляет. — Ваш капитан, кстати, полный идиот. Члены команды удивленно переглядываются, услышав её замечание, и даже не понимают, как на это реагировать. Они никогда раньше не видели своего капитана таким взбешенным, и им явно нравится зрелище, однако это вовсе не причина откровенно смеяться. Особенно с учетом того, что они заведомо знают: капитану не понравится. — Не нажимай на мои рычаги, женщина, — бормочет Юнги сквозь зубы. — Это мой корабль, и я здесь капитан, — напоминает он как бы невзначай. — Если ты не хочешь провести обозримое будущее на гауптвахте, я предлагаю тебе держать свои прелестные губки закрытыми. Шиён задыхается от притворного страха, а затем ухмыляется: — Ш-ш-ш, капитан, — она улыбается и игриво тычет Юнги в щеку пальцем — Не нервничайте, капитан, иначе ваше сердечко этого просто не выдержит. Нет, у этой ведьмы просто нет никакого чувства самосохранения. Другая — нормальная, со здравым смыслом — сидела бы и помалкивала, оказавшись на пиратском корабле. Либо она так верила в свою безопасность, либо была глупой. В любом случае и тот, и тот вариант делали её чертовски глупой девицей. Юнги отбрасывает её руку, его глаза сузились от недовольства: — Ты правда не знаешь, когда заткнуться, не так ли? — бормочет он, его пальцы так чешутся от желания схватить её и трясти, пока в её упрямую голову не придет хоть какой-то смысл и немного самосохранения, а так же понимания того, когда рот вообще не стоит открывать. — Мне нужно заткнуться? — Шиён расстроенно стучит пальчиком по губе. — Все говорили мне, что слушать меня — это чи-истое удовольствие. Юнги закатывает глаза, его разочарование растет с каждой секундой. Он чувствует, как его команда наблюдает за ними, и буквально очевидно то, что их веселье растет с каждой минутой. — Больше похоже на чистую пытку, — бормочет он себе под нос. — О-о-о, капитан, это вы ещё не слышали, как я пою, — заявляет Шиён, явно насмехаясь над ним. Глаза Юнги дергаются от этого предложения. Последнее, что ему нужно в этом долгом путешествии, это эта чертова ведьма, мучающая его своим пением. Он уже представляет себе бесконечные часы её визга, наполняющего воздух и сводящего его с ума. С учетом того, как сильно она сводит его с ума, просто разговаривая, от её пения он выбросится за борт. Это всё начинает походить на страшный план Сокджина — избавиться от друга, используя свою проклятую невестку. — Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь, женщина, — бормочет Юнги сквозь стиснутые зубы. — Думаю, я буду будить вас нежным пением вам на ухо, — сладко шепчет Шиён, в мгновение оказываясь рядом с ним, и кладет руки на плечи капитана. Следом она медленно опускает ладони ниже, чтобы игриво провести по его груди, специально игриво касаясь его кожи через свободный вырез на руьашке. — Вам это понравится. Тело Юнги напрягается, когда её руки скользят по его груди, её прикосновение пронзает сильным ударом, огромной волной, практически сбивающей с ног. Её близость слишком ошеломляет, её запах заполняет его ноздри, мешая ясно мыслить. Он знает, что должен оттолкнуть её, должен сохранять безопасную дистанцию ​​между ними, но её прикосновения кажутся наркотиком, вызывающим привыкание и опасным. Тем, от чего капитан добровольно не откажется. Пират тяжело сглатывает, сердце колотится в груди. Будь проклята эта дьявольская девчонка за то, что заставила его тело так реагировать. Будь она проклята за то, что свела его с ума своей близостью и прикосновениями. Юнги крепко сжимает её запястья, его пальцы впиваются в её нежную кожу: — Прекрати, — бормочет он сквозь стиснутые зубы. — Не играй с огнем, маленький дьявол. Ты можешь обжечься. Шиён вновь хлопает глазками, буквально уничтожая его зеленью своих глаз, и делает вид, что совсем не понимает, о чём он: — Но мы в море, капитан, не думаю, здесь можно обжечься, — впрочем, её хихиканье ясно дает понять: она все понимает. Эта чертовка все, абсолютно всё понимает. Юнги стискивает зубы, прикидывая, что с ним сделает Джин, если узнает, что он выкинул девицу за борт, даже не покинув порт континента. — Ты заноза в заднице, ты это знаешь? — бормочет он, глядя на ровалийку, а она продолжает улыбаться ему с самодовольным и удовлетворенным выражением лица. Если над ним сжалятся морские богини, он не убьёт её во время плавания. — В вашей заднице? Должна сказать, кстати, она у вас отличная, имела возможность изучить, — замечает Шиён, игриво скрещивая руки сзади. Он бы и мог сказать, что удивлен словами, которые срываются с её губ, да вот только это совершенно не так. — Следи за языком, — снова повторяет капитан. Он даже не до конца сам понимает, почему так раздражается. Часть Юнги списывает всё на то, что он не привык, что женщины, особенно такие хорошенькие, так с ним разговаривают. А часть знает, что причина эта слишком примитивная. — Или я засуну кусок мыла в твой милый ротик. На Шиён это не производит никакого эффекта. — У вас есть мыло на корабле? О боже, почему вы им не пользуетесь?! — Шиён наигранно расстраивается. Юнги закатывает глаза на её реакцию: — Конечно, у меня есть мыло, маленькая ведьма. Просто я предпочитаю не пользоваться им постоянно, потому что я пират, а не чертов денди. — Я думала, вы просто не знаете, как этим пользоваться, — парирует она с ухмылкой. Юнги стиснул зубы, его терпение на исходе. Ему приходится сопротивляться непреодолимому желанию задушить её. — Я чертовски хорошо знаю, как пользоваться мылом, — рявкает он. — Не дави на меня, женщина, или я устрою тебе чертову демонстрацию. — О, пожалуйста! Я могу даже потереть вам спинку, чтобы вы не отпугивали рыб и куртизанок. — Ты просто умница, ты это знаешь? Тебя вот-вот скормят чертовой рыбе, маленькая искусительница. — Мы ещё даже не отплыли, а вы уже мне угрожаете? Как жаль, — бесстыдно продолжает Шиён. — Вас так смущает мое предложение? Юнги делает глубокий вздох, стараясь сохранить жизнь своему чертовому терпению — он всегда считал себя терпеливым человеком — но оно, наконец, достигает предела. Он больше не может терпеть невыносимые поддразнивания этой девушки. Одним быстрым движением он хватает её за талию и прижимает к перилам, зажав её между своими руками. Её самой нарочно не касается, потому что прекрасно понимает: он либо удушит её, либо выкинет за борт. — Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось закрыть твой умный рот, — сообщает пират, его лицо находится всего в нескольких дюймах от её, но, кажется, на неё это не производит абсолютно никакого впечатления. Юнги даже не видит на её лице намёк на страх — Не забывайте, капитан, вы обещали меня не трогать, — мурлычет она, напоминая об обещании, которое Юнги давал губернатору. Она-то там не присутствовала, а говорит так, словно лично была свидетелем договора. Не зная, попадает в точку, и это тоже до зубного скрежета бесит. Глаза Юнги горят, его тело плотно прижимается к ней. Он наклоняется ещё ближе, его рот приближается к её уху: — Я не говорил, что не буду прикасаться к тебе, женщина, — сообщает он хриплым и скрипучим голосом. — Я просто сказал, что не причиню тебе вреда. Есть разница. — В моём мире, пират, это одно и то же. Так уж вышло, что прикосновение вонючего пирата в моём понимании не может не причинить вреда, — парирует ровалийка абсолютно невозмутимо. — Прикосновение пирата может сделать гораздо больше, чем просто причинить вред, милая, — шепчет мужчина, наклоняясь ещё ближе, его горячее дыхание касается её уха. — Оно может поджечь тебя, сжечь дотла, может заставить тебя просить, дрожать, трястись…кричать, — хмыкает, на его губах расплывается усмешка, когда он, как будто бы, забирает главенство в этой игре, ею же придуманной. У Юнги голос становится ещё ниже, в его тоне звучит мрачное обещание. — Хочешь узнать, ведьма? — Только тогда, когда вы внезапно станете последним мужчиной на земле — О, не переживай, последним мужчиной на земле я точно не стану, а вот последним мужчиной для тебя — вполне себе. Шиён хочет что-то сказать, явно снова что-то колкое, потому что ей палец в рот лучше не класть, она его откусит. Однако Юнги внезапно снова перекидывает её через плечо и несет в стороны своей каюты, которое, хочет он того или нет, придется отдать этой невыносимой девице. — Поставьте меня на палубу! — требует она, снова начиная ёрзать и брыкаться, хотя это явно того не стоит. Остальные пираты смеются, кричат ​​капитану, чтобы тот обуздал строптивую девушку, и улюлюкают, понимая, как тяжело будет всем с ней. Сам Юнги совершенно не намерен отпускать Шиён. Ему чертовски хочется закрыть её в своей каюте и выпустить в Прааде. В идеале, конечно, запереть с собой, но она выпьет всю его кровь, так что лучше пусть сидит в гордом одиночестве. Игнорируя её протесты, Юнги без особых усилий несет её к своей каюте, его хватка крепкая и непреклонная. Экипаж продолжает свистеть и выть, явно развлекаясь видом своего негодующего капитана, несущего на плече брыкающуюся и кричащую молодую девушку. — Достаточно, — гаркает он, заставляя мужчин замолчать. Оказавшись в своей каюте, он закрывает за ними дверь и бесцеремонно бросает её на свою кровать, а после встаёт напротив, скрестив руки на груди: — Не знаю уж, кто тебе храброй воды дал, но уясни простую вещь, женщина, пока ты на чертовом пиратском корабле, тебе лучше держать свою дьявольскую натуру при себе, — а после спешно добавляет. — И будет лучше, если ты вообще не выйдешь на палубу ровно ни одного чертового раза. Она даже толком не успевает ответить, когда пират разворачивается и, агрессивно топая, идет обратно к двери. Юнги в последний раз предупреждает её, чтобы она оставалась в каюте перед уходом и, опережая все её возражения, громко хлопает дверью, тут же с довольной усмешкой блокируя дверь. В груди тут же начинает теплеть удовольствие, когда он слышит, как Шиён по ту сторону барабанит по двери. Ну, нет — пусть сидит и наслаждается четырьмя стенами. А уж когда они покинут порт, он, может быть, великодушно разрешит ей выйти из каюты. Капитан выходит на палубу, осматривая свою команду стальным взглядом. Они все беспокойны, их глаза прикованы к двери каюты, как будто они вообще не понимают, как докатились до такой жизни. Юнги идет к середине палубы, глядя на своих людей со строгим выражением лица. — Слушайте сюда, ублюдки. Я не хочу слышать никаких разговоров о девушке в каюте. Она не для вас, не для меня и даже не для чертового морского чудовища, которому её так и хочется отдать. На тот случай, если её мордашка будет светиться перед вашими похотливым мордами, предупреждаю. Руки прочь, глаза прочь. Любой, кто приблизится к ней без моего разрешения, будет иметь дело со мной лично. Про то, что он сам — главная угроза для неё, Юнги ответственно решил промолчать. Экипаж замолкает, некоторые выглядят недовольными, другие неохотно подчиняются его приказам. Авторитет Юнги и репутация жесткого капитана держат их в узде, хотя среди мужчин раздаются негромкие протесты. Он осматривает команду, внимательно осматривая каждое лицо. Юнги хорошо знает о похоти и желании, которые кипят под поверхностью его людей, но он не потерпит никакого неповиновения, особенно в этом вопросе. — Я серьезно, — продолжает пират, его голос падает до опасного уровня. — Я не хочу, чтобы кто-то из вас даже смотрел в её сторону как-то не так. А поскольку границы этого «как-то не так» устанавливаю я, лучше не рискуйте и вообще не смотрите. Держите свои грязные руки, глаза и, прости Господи, члены при себе, если только не хотите иметь дело со мной. — Но, кэп! Эта дьяволица выглядит так, будто её можно хорошенько… Глаза Юнги сверкают гневом, его рука покоится на рукоятке катласа. — Ты смелый человек, не так ли, моряк? Говорить так о даме без малейшего намека на уважение. Я бы посмотрел твой язык, парень, когда я его отрежу прямо здесь. В назидание другим. Юнги шагает вперед, его ботинки стучат по палубе, когда он достигает обидчика-моряка. Он нависает над мужчиной, его голос похож на угрожающий рокот. — Повторяю для глухих, слепых, тупых и больных. Эта женщина под моей защитой. Прикоснётесь к ней или даже посмотрите на неё не так, будете иметь дело со мной. Это ясно? Обиженный моряк смотрит вниз, напуганный размером и присутствием Юнги. Он бормочет извинения, не глядя на капитана. Члены экипажа ворчат между собой, некоторые бормочут о том, как несправедливо, что им приходится держаться подальше от прекрасной женщины. Юнги чувствует их разочарование, но менять своей позиции и отказываться от своих слов точно не собирается, его лицо принимает строгое выражение. — Это не обсуждается, — заключает капитан. — Вы все будете вести себя прилично рядом с ней, иначе вам придется иметь дело с последствиями. Вы поняли, вы, кучка бесхребетных свиней? Экипаж бормочет согласие, хотя некоторые все ещё ворчат и выглядят обиженными. Юнги знает, что ему придется быть бдительным, внимательно следить за этими мужчинами, чтобы убедиться, что они не попытаются сделать что-нибудь за его спиной. Он сканирует лица своей команды, убеждаясь, что каждый понимает серьезность его предупреждения. — Это мое первое и последнее предупреждение. Любой, кто не подчинится моим приказам, пострадает от последствий. Даже не думайте проверять меня на этом, вы, подонки. Хотите развлечься? Навестите местных куртизанок, вот они-то точно удовлетворят каждую вашу грязную мысль. У вас есть время до рассвета. Дальше до Праады добираться вплавь будете, — хмыкает мужчина. — А о женщине в моей каюте и думать не смейте — удавлю, честное слово. Пока мужчины неохотно расходятся и возвращаются к своим обязанностям или, все-таки, покидают корабль, чтобы насладиться женской компанией, Юнги продолжает внимательно наблюдать за ними, проверяя, выполняют ли они его приказы. Он знает, что должен быть бдительным, внимательно следить за наиболее непослушными членами своей команды и следить за тем, чтобы у них не возникло никаких идей. А главное, ему бы за собой как следует следить, потому что команды-то он ровалийку защитит, а вот кто защитит её от него? Терпение, на котором она точно будет танцевать.