Праада.

I. Говорят, хороший пират умирает в море — душу вместе со всем сокровищем отдаёт богине морской, а тело пускает на корм рыбам. Капитан пиратский обычно больше платит — к душе корабль и всю команду добавляет, утянув всех на дно морское. Густой сумрак окутывает тесные улочки Праады, освещенные яркими огнями вывесок трактиров. Несмотря на позднюю ночь, в городе по-прежнему шумно. В портовых забегаловках всё ещё сидят выпивохи, естественно в окружении распутных девок, и горланят свои песни. В порту, освещенном серебряным лунным блеском и тусклым светом, исходящим из мутных окон портовых трактиров, жизнь так же удивительным образом кипит. Моряки бегают туда-обратно, как помойные крысы. Они громко разговаривают о чем-то, рассказывают друг другу «правдивые» истории из своих приключений. Где-то слышны звуки драки, начавшейся из-за того, что кто-то не поделил между собой куртизанку. В таком шуме никто сначала, кажется, даже не замечает приближающийся к берегу корабль, что бесшумно рассекает темную прибрежную воду. Судно выглядит воистину прекрасно и величественно. Мачты с белыми развевающимися на ветру парусами, гордо возвышаются над деревянной палубой, на которой толпится команда корабля, выглядевшая весьма потрепано. На корпусе корабля красуется выведенное золотом «Мунсальвеш». Как только судно причаливает к берегу, на нем зажигаются яркие огни; команда громко гогочет и начинает разгрузку, желая справиться со всем, как можно скорее — выпивка и женщины не ждали. Особенно спустя несколько недель плавания. Теперь, каждого члена команды можно было рассмотреть подробнее, хотя выглядели они почти одинаково. Обычные, выглядящие весьма потрепанно, рубашки, однотипные черные штаны и сапоги; у каждого из них была острая шпага и один или два пистолета. С огромной долей вероятностью можно смело сказать, что это были пираты. Для Праады прибытие пиратов было явлением привычным. Пока в других портовых городах показательно вешали пиратов, в Прааде их принимали с распростертыми объятиями: порт считался практически пиратским из-за лояльности местного губернатора, Ким Сокджина. Только в этом порту пираты спокойно сбывают награбленное, а после товар продается на континент. Это место заслуженно называют пиратской республикой, хотя, формально, остров находится в подчинении у Коатина — сильнейшей империи из всех известных. Формально, власть здесь принадлежала императору, но на практике правитель только отмахнулся от существования пиратской проблемы на острове с одним единственным условием: не грабить коатинские корабли. А вот другие корабли под такую протекцию не попадали, и грабить их было можно. Причина такого безразличия не в том, что императору-то и плевать было на пиратский порт в подконтрольных ему водах, нет, совершенно нет. Просто это было чертовски выгодно, поскольку Праада находилась на пересечении многих морских путей между Коатином и другими государствами. Товар Коатина попадал в другие земли без проблем, чего не скажешь о других государствах: половина товара отнималась пиратами. Вторая половина заморских капитанов нанимала коатинскую охрану, которая обеспечивала ненападение. Конечно, все государства прекрасно понимали, какую игру вёл Коатин, да только сделать ничего не могли — коатинский товар был слишком ценным. Да и не всегда украденный товар должны были доставить именно на продажу в Коатин, иногда пираты мешали сделками и между другими государствами: опять же, из-за многих торговых путей. Жаловаться никто не решался: сам Коатин получал от этого только выгоду, поскольку украденный пиратами товар попадал в империю по меньшей цене, другие государства ничего не могла сделать с тем, что происходит не в их территориальных водах, а пираты…те были абсолютно довольны. Житье у пиратов не сладкое было, так что Праада была чем-то вроде райского уголка, в котором пиратов приласкают, накормят и напоят. Конечно, даже в лояльной Прааде для пиратов были правила и, удивительно, их выполняли почти всегда. Никому не хотелось лишиться возможности ступить на сушу без риска быть повешенными. Праада — ценный ресурс для пиратов. Рука, которая кормит. Сук, на котором сидишь. Никому не выгодно нарушать здесь покой. Даже если ты пират. Разбой периодически устраивали, но только в той части, которая была «как бы открыта» для пиратов. Уже десятилетие Праада разделена на две условные части — ту, что полностью лояльна к пиратам, и ту, на которую пиратам лучше не соваться — дворяне, имевшие на райском островке поместья, приличные торговцы, да и простой народ не особо жаловал такое соседство. Конечно, были и те, кто, наоборот, охотно сотрудничал с пиратами, желая побыстрее сколотить состояние. И, поскольку в мире уже несколько десятилетий пиратство процветало, для жадных идиотов это было отличным шансом, чтобы разбогатеть. Более того, у многих торговцев были свои «списки пиратов» с именами капитанов пиратских кораблей, союзы с которыми были бы наиболее выгодными для торговли. Имя капитана «Мунсальвеша» было практически первым в списке. С «Мунсальвеша», раздавая последние приказы, на берег спускается молодой мужчина, на вид, немного старше тридцати. Он вальяжно спускается по трапу, заложив руки за спину, и полной грудью вздыхает знакомый праадский воздух, пропитанный травами и специями. Он не был здесь, кажется, целую вечность — хотя на деле всего несколько недель — и слишком соскучился по приторному воздуху. На самом деле прибытие «Мунсальвеша» незамеченным не остаётся. Более того, его не просто заметили; его уже ждали. Статный, солидный мужчина в дорогой, роскошной одежде стоит на пристани в окружении стражи. Его темные волосы идеально уложены, даже ветер не способен испортить порядок на мужской голове. При мужчине нет оружия, но стража, готовая закрывать губернатора своим телом, как будто уничтожает всякую потребность в оружии и прекрасно предупреждает любого, кто решит испытать судьбу. Впрочем, надо сказать, что визит стражи в пиратский порт был редким — обычно только для того, чтобы задержать какого-то нерадивого пирата. Ким Сокджин, праадский губернатор, один из самых молодых господ на этом посту в истории острова, терпеливо смотрит, как пират вальяжно спускается с судна, прежде чем громко объявить: — Капитан Мин Юнги! — его голос наигранно пафосный, но тем не менее дружелюбный, явно демонстрирующий, что упомянутого капитана арестовывать точно не собираются. Стража немного расходится в стороны, позволяя пиратскому капитану подойти ближе. Мужчина тут же реагирует на знакомый ему голос: закатывает глаза, а после подходит к нему ленивой, медленной походкой. Он останавливается перед губернатором, осматривает его с головы до ног с саркастической ухмылкой, явно в эту же секунду придумывая целую сотню шуточек, затем очень наиграно и брезгливо морщится, видя его лощеные одежды и выглаженные ткани. То ли губернатор выглядел слишком хорошо, то ли пирату пора было обновить гардероб. — Что, вы ждали меня, губернатор? — сладким голосом напевает Юнги, остановившись перед мужчиной. Губернатор медленно осматривает пирата, мысленно отмечая, что уровень его безумия — если судить по одежде — слишком вырос за время, что нога Мин Юнги на ступила на праадскую землю. Выглядит он весьма…экстравагантно. Даже для пирата. Даже для самого себя, что уж таить — а это весьма и весьма сложная задача. Тёмный кожаный плащ с серебряными кнопками, под которым была обычная рубашка, потрепанная временем, выглядит не только поношенным, но и абсолютно лишним элементом под палящим солнцем Праады. Сокджин акцентирует внимание на том, что на поясе пирата висит также какой-то бедный ободранный зверек — кажется, это была какая-то часть зайца — два пистолета, компас и сабля. Его длинные волосы немного закрутились, слева заплетена забавная косичка, украшенная белой прядью — губернатор уверен, в этом был очередной безумный смысл — с бусинами и несколькими монетами. Своеобразную несуразность — ещё большую, надо сказать, ему добавляют два пояса, один с большой резной пряжкой. Безумие капитана Мина, прозванного Мертвецом, всегда было пропорционально безумию в его внешнем виде, так что сейчас губернатору действительно стоило бы отдать приказ о постройке виселицы. — Конечно, нет. Я просто боялся, что ты умрёшь и так и не вернёшь мне четыре сотни серебряных монет, которые одолжил перед последним плаванием! — Сокджин высокомерно улыбается. — Мы поспорили, ты должен мне еще сотню, помнишь? — Юнги улыбается еще шире, приближаясь к Сокджину, и мягко бьет его по плечу. — Это был не спор, грязный ублюдок. Ты занял у меня, — твёрдо цокает губернатор. — Так еще и ящик рома просил! — и добавляет все тем же серьёзным тоном, показывая, что ему в край не нравится концепция этого безвозмездного заёма. — Как ты видишь, я сегодня со стражей и в любой момент могу отдать приказ задержать тебя, так что придётся возвращать. Смешок срывается с губ капитана, он закатывает глаза: — Ты слишком серьёзный, Джин. Я верну тебе твои монеты, но я не верну тебе твой ром, — а после Юнги всё же добавляет задумчиво. — Возможно. Я, возможно, верну тебе твои монеты. — Конечно, назад его не вернешь! Ты его, думаю, выпил в первые дни плавания, ты, пьяница! — Сокджин смеется, закатывая глаза, а затем кивает в сторону, предлагая пирату покинуть гавань. Юнги никогда не приходится думать о ночлеге — губернатор предоставляет ему комнату в своем доме. Хотя, надо сказать, имея все те награбленные богатства, который капитан «Мунсальвеша» прятал…черт знает где, он мог приобрести себе поместье получше, чем у губернатора. Однако, капитан всегда говорил, что за счет чопорного дворянина жить всегда было веселее. Юнги ухмыляется: — Это верно, — он приобнимает губернатора за плечи, как старого друга, коим они друг другу и приходятся. — Я выпил твой ром, я потратил деньги, которые ты мне дал, возможно, даже не верну их тебе, и скоро снова собираюсь тебя ограбить. Почему ты вообще со мной дружишь? — Очевидно, я сошел с ума, потому что еще не казнил такого ублюдка, как ты, — бормочет Сокджин. Его руки все еще сложены за спиной, когда он вальяжно идет по главной улице. Вся его поза выдаёт наигранное превосходство, которое он иногда шутливо показывал в компании Юнги. — Хорошо, что ты меня еще не убил. Денег тебе некому давать будет, — Юнги смеется, похлопывая его по спине. — Кроме того, кто бы тебе помогал расслабиться, а? Признайся, без меня ты был бы скучным дворянином, который сидел бы дома, считая свои драгоценные деньги и думая, сколько монет ты снова потерял в моём кармане, а не ходил бы в бордель и выпивал. Я тебе нужен! Я оказываю на тебя превосходное влияние. — Я пошел с тобой в бордель, чтобы оплатить счет, потому что у тебя за душой, как всегда, не было ни монеты за душой. Не могу поверить, ты третий по опасности пират в империи, но ты, почему-то, тратишь мои деньги, — Сокджин цокает, брезгливо отодвигаясь от руки пирата. — Не трогай меня, ты воняешь, как чертова жирная свинья на убой. — Во-первых, я трачу свои деньги на золотые приборы для своих крыс, — на языке Юнги, для команды. И это явная ложь. — Во-вторых, прекрати считать мои богатства, считай свои! И в-третьих, я не воняю, а благоухаю респектабельным мужчиной. Тебе, друг мой, не понять. Кажется, я сейчас задохнусь от фиалкового благоухания. Поверь мне, ни одна куртизанка на тебя не поведётся. Но не переживай, тебе повезло, я сегодня добрый, уговорю Йесыль наслаждаться твоими «благоуханиями». Сокджин закатывает глаза на пренебрежительные заверения капитана. Юнги всегда так относился к дворянам и высшему обществу, Ким вообще не уверен, чем сыскал минимальное уважение пиратского капитана. — И, кстати, об этом. Я больше не буду ходить с тобой в бордель, — как бы между прочим замечает Сокджин, всё ещё наигранно продолжая морщиться. — Что значит, больше не будешь? Конечно, будешь! — Юнги ухмыляется, продолжая идти. — И прекрати морщить свою очаровательную мордашку, губернатор. Если от меня воняет, то это потому, что я провожу слишком много времени на корабле. Мне это никак не навредит, а если ты будешь постоянно корчить рожи, на тебя не только куртизанки не поведутся, но и приличные мадемуазели, — он вдруг улыбается. — Кстати о шлюхах… Ты уже решил, кто будет твоей будущей женой? Юнги, будучи другом губернатора, прекрасно знает о его проблеме — пора бы жениться, а кандидатки подходящей никак не находится. Все Джину, который о вечной любви грезил, не подходили, из-за отсутствия этой самой любви. — Какая связь между женой и шлюхой? -Сокджин хмурится; иногда логика Юнги была чертовски странной и пониманию не поддавалась. Точнее, это сам Ким её совершенно не понимал. А вот для капитана всё было очевидно. Юнги смеется, качая головой: — Боже, мой дорогой Джин. Ты наивный. Единственная разница между женой и шлюхой — это наличие обручального кольца. Губернатор снова морщится, уже жалея, что попросил уточнения. У его друга всегда были сомнительные взгляды, но что взять с пирата? Это как с собаки паршивой спрашивать. — Ты омерзителен, — резюмирует губернатор. — Не все женщины шлюхи. То, что жизнь приводит тебя только в публичный дом и тебе приходится довольствоваться обществом падших женщин, — это всего лишь твоя ошибка. Ты просто не хочешь найти себе хорошую женщину, которая будет любить тебя и твой дряхлый пенис. Хотя, я не уверен, что найдется девушка, которая полюбит пьяницу и гуляку. А ещё убийцу, вора и разбойника — у Юнги слишком много тех черт, которые никогда и ни за что не привлекут хотя бы немного порядочную невесту. Да и никакой отец не отдаст свою дочь за пирата — равно подписать ей смертный приговор и отправить на виселицу. Юнги останавливается, глядя на Сокджина с очевидной насмешкой, показывая, что слова друга его мало заботят: — Что, ты уже забыл историю своих родителей? Брак — это деньги. А женщин не волнует ничего, кроме золота. Ты можешь найти благородную и добродетельную женщину, если это то, что ты ищешь, но она все равно женится на тебе из-за твоих денег, а не на мне, идиот. И это даже не потому, что от меня, как ты пару раз заметил, воняет. Взять хотя бы твое поместье. Оно явно будет гораздо более подходящим для молодой или старой, что уж там таить, жены, нежели мой «Мунсальвеш» со свадебным подарком в виде корабельных крыс на четырех лапках и двух ногах. Капитан продолжал идти по улице, не дожидаясь ответа губернатора. — Подожди, ты найдешь свою милую девушку и женишься на ней, потому что тебе пора бы уже завести детишек, вечно орущих и портящих жизнь. И однажды ты узнаешь, что она вышла за тебя замуж только для того, чтобы потратить твои деньги на свои красивые платья и украшения. А после, возможно, найдёшь её в объятиях молодого любовника. Вот же я посмеюсь, когда это случится. Сокджин закатывает глаза, слушая тираду пирата: их взгляды на жизнь резко отличались. Сложно было понять, как они уже десять лет были близкими друзьями. Пока губернатор не одобрял образ жизни пирата, Юнги не упускал возможности назвать Кима романтичным идиотом без мозгов или намёка на них. Губернатор и сам не понимал, как судьба свела его, порядочного мужчину, с грязным — во всех смыслах — пиратом. — Я уже нашел свою милую девушку, — внезапно говорит Сокджин. — И женюсь на ней через два месяца. Она ровалийка. Ровалийцы — народ кочевников, разбросанных по всей территории Каотина. Среди всех народов мира именно они славятся своими свободолюбием и непокорностью. Этот страстный народ долгое время был занозой в заду императора, но приструнить его так и не получилось, как бы много попыток не предпринималось. Ровалийские мужчины прослыли лучшими воинами, так что их часто нанимали в личную охрану — все, кроме императора, считавшего этот народ «грязным» — а женщины… Ровалийские женщины по признанию многих были самыми красивыми, но вместе с красотой приходила и раскрепощенность, порочность и испорченность вместе с диким нравом. Именно поэтому ровалийки были жемчужинами каждого публичного дома. И это были те женщины, которые диктовали своим «владельцам» и клиентам условиями. Сокджин знает, что Юнги наверняка пошутит на тему того, что ровалийки были жемчужинами борделей. Юнги поднимает бровь, и на его губах тут же появляется ухмылка. — Ровалийка, говоришь? Ух ты, я и не знал, что ты можешь их достать, давненько не видел хорошей шлюхи-ровалийки. Тебе пришлось за нее заплатить или взять ее бесплатно? — он смеётся, а у Джина впервые появляется желание дать другу по челюсти. Потому что тот иногда переходит грань и совершенно не знает, когда ему закрыть свой рот. Губернатору хотелось бы оправдать это тем, что друг — пират, да вот только когда дело касается любимой женщины, такое просто невозможо. — Не шути так, — серьезно предупреждает Сокджин. — Это не просто брак по расчёту или за деньги. Я ничего не получу от женитьбы на Соре. Я люблю ее. Она… Она идеальна. И ты не будешь сравнивать ее со шлюхами. Юнги наигранно вздыхает: — Нет, конечно, твоя девушка, Сора, настоящая леди, — он саркастически смеётся. — А на мой вопрос вы не ответили, вы ее купили или она сама к вам пришла? Сокджин многозначительно смотрит на пирата, показывая, что, ещё одна такая шутка, и его тело будет болтаться в петле на потеху другим пиратам. Капитан ему отвечает картинным хватанием за сердце, словно заявляя: «Друг! Ты что, только что променял меня на женщину?» — Я встретил ее год назад, когда был в Каотине. Мне нужно было договориться о снижении торговой пошлины. И я… встретил ее. Юнги, клянусь, я влюбился с первого взгляда. Она была так красива, так…превосходна. Она совсем не похожа на ровалийскую женщину. В плане…более смущающейся женщины я никогда в жизни не видел! В тот момент, когда она мне улыбнулась, я потерял свободу. Я стал принадлежать ей одной. Юнги тянет многозначительное «А-а-а-а», а после заявляет: — Нет, ну раз уж ты влюбился с первого взгляда, это в корне меняет то, что ровалийские женщины не прочь поразвлечься с парой мужчин. За раз. И даже не за деньги. Хотя, нет, подожди, для меня это ничего не меняет! Ты, Ким Сокджин, был очарован взглядом и милой улыбкой? — он подозрительно смотрит на губернатора, как будто сомневается в его словах. — Боже, ты начинаешь меня беспокоить. Ты уверен, что ты не околдован? Джин вздыхает. Несмотря на шутки друга, он уверен, что так пренебрежительно пират к его женщине не будет относиться. Во всяком случае, Ким хотел бы надеяться на это: отдавать приказ о казне друга ему не хотелось бы. А он бы, безусловно, сделал бы это. — Я не знаю. Если это правда… Я готов быть заколдованным до смерти. Она… черт, Юнги, клянусь, она богиня, — влюбленно шепчет Сокджин. Говорят, что ровалийские женщины — ведьмы. Если это правда, то Сокджин хочет оставаться под чарами своей Соры до самой смерти. Прекрасней неё женщины в мире нет. А если и есть, то…он готов спорить с этими заявлениями. Удивленное фырканье срывается с губ пирата. — Боже, ты в худшем состоянии, чем я думал. Ты совсем одержим, — он смеется, хлопая губернатора по плечу. — Бедный Сокджин. Твой разум полностью затуманен любовью. Какое недоразумение. Сокджин хочет возразить, но капитан продолжает, немного задумавшись: — А я подумаю, что ты ошибаешься насчет нее. Узнаешь, что под личиной ангела скрывается настоящий дьявол, и будешь разочарован. Как я уже говорил, порядочных женщин не бывает. И я буду смеяться громче всех. Сокджин качает головой. Ему не изменить мировоззрение Юнги, как бы сильно не хотелось обратного. Иногда, надо сказать, губернатор жалел друга — пиратскому капитану удалось познать женскую любовь лишь раз, и тот был для него…смертельным. С какой-то стороны Ким даже не может заставить себя винить друга в таком — у мужчин, как известно, эго чертовски хрупкое, и по эго Юнги много лет назад прошлись слишком сильно. Хотя это совершенно не оправдывало его. — Мне… мне все равно. Я женюсь на ней через два месяца, — бормочет губернатор. — Ты, к слову, приглашен на свадьбу, хотя из гостей ты — самый недостойный человек в списке приглашённых. Но, клянусь, если ты попытаешься пошутить что-то из своего арсенала мерзких шуток или прикоснуться к ней хотя бы пальцем, я повешу тебя на главной площади, — Сокджин предельно серьезно предупреждает. Впереди, наконец, начинает виднеться поместье губернатора, и Ким видит на лице друга довольную улыбку. Юнги, отвлекаясь на мужчину снова, поднимает бровь, с удивлением глядя на Сокджина: — Я прикоснусь к ней? — хмыкает он иронично. — Меня не интересует твоя женщина, успокойся. И кто вообще тебе сказал, что я пойду на твою свадьбу, а? Там будет слишком много хорошеньких женщин, которых может испортить такой плохой пират, как я, следовательно, ты скажешь мне не заглядываться ни на одну из женщин, следовательно, вечер будет откровенно поганым. И, с учетом того, что ты ненавидишь ром, рома на твоей свадьбе не будет. А это уже откровенно ужасный вечер, я не хочу тратить на него свое время. Сокджин закатывает глаза, когда они проходят в ворота его поместья. Гравий под ногами приятно шуршит под ногами мужчин. Дорожка, по обоим сторонам которой высажены деревья, освящена мягким светом фонарей. Стража постепенно отдаляется от губернатора и пирата, занимая свои посты, пока мужчины идут к порогу, украшенному различной растительностью. — Ты пойдёшь, потому что, во-первых, я твой друг, а во-вторых, ты не откажешься от бесплатной выпивки. Даже если там не будет рома, — просто говорит Сокджин и входит в поместье, когда перед ними открывается дверь. Усадьба губернатора богато заброшена изнутри, сразу видно, что это дом губернатора, а не простого смертного. Высокие потолки, две широкие лестницы напротив входа, миллионы горящих свеч, которые, как кажется Юнги, бедные слуги тушат полночи и зажигают с обеда, чтобы успеть к вечеру. Пират, надо сказать, никогда не был особым фанатом такой кричащей роскоши, но никогда не был против пары ночей на пуховых перинах, золотых вилок и горячей еды. На корабле рацион был не самым приятным, надо сказать, так что больше, чем человеческие условия, Юнги любил вкусно поесть. За счет губернатора, конечно же. Зачем тратить своё, если можно наживиться на ком-то ещё? Юнги был не самым хорошим человеком, паршивой собакой, а вот другом был чертовски хорошим — спасал губернатора от его зажиточной жизни. А то ему порой казалось, что с каждым его визитом в поместье Кима золотых подсвечников, которые можно украсть, становилось только больше. Сокджин приказывает подготовить комнату Юнги, а после оборачивается к нему: — Кроме того… мне нужна твоя услуга. Юнги свистит, слыша слова губернатора: — Ты просишь об одолжении? Что ж, сегодня ты полон сюрпризов, Джин. Сначала новость о свадьбе, теперь это. Что тебе от меня нужно? — Дело в том, что Сора… Сокджин делает паузу, когда слышит мягкие шаги со второго этажа, а затем на лестнице появляется невысокая девушка. Она явно бежала к лестнице, потому что, чтобы остановиться, резко вцепилась в перила, из-за чего её красивая многослойная юбка взметнулась алым росчерком. На ней белая рубашка с очень пышными рукавами, украшенными многочисленными рюшами. Юнги подозрительно хмурится, отмечая, что на девчонке явно не традиционная одежда ровалийских женщин — даже те ровалийки, которых он встречал за пределами публичных домов, обычно носили чрезмерно открытую одежду. Пират даже на мгновение заинтересовался: сокджиновская невеста так сильно отличалась от других ровалиек или это губернатор приложил руку к приличному одеянию девушки? — Любовь моя! — ровалийка улыбается, быстро спускаясь по лестнице, и смотрит то на своего жениха, то на сами ступени, чтобы не упасть. Для этого же она немного придерживает юбку. Сокджин улыбается ей в ответ, а затем раскрывает руки для объятий и, стоит ей оказаться рядом с ним, прижимает невесту к себе. он возвышается над ней, девушка выглядит абсолютно низкой на его фоне — особенность ровалийских женщин — и Юнги, смотря на них, не может не признать, что они действительно неплохо смотрятся рядом друг с другом. — Мой свет, — тихо бормочет ей в висок губернатор, вызывая у пирата неподдельный приступ тошноты. Юнги наблюдает, слегка прищурив глаза. Он смотрит на внешний вид и поведение Соры, отмечая, как она прислоняется к губернатору и тихо хихикает. Уголок его губы медленно поднимается в ухмылке: девушка выглядит как образец невинности, совершенно не похожая на тех шлюх, к которым он ходил, или ровалийских женщин, которых он видел. Пират складывает руки за спиной, задумчиво глядя на пару: — Это Сора, да? «Мой свет»! — повторяет он, нарочно изменив голос под писк. — Неплохо. Юнги улыбается, изучая каждое движение невесты, каждый ее жест. Ее невиновность была почти ощутима. Он знал, что эта девушка сведет Сокджина с ума. Но он также знал, был практически уверен, что эта чистота была всего лишь иллюзией — ровалийские женщины, даже не упрятанные в публичные дома, так себя не ведут. — У тебя хороший вкус, Джинни. Ты определённо сделал хороший выбор, — Юнги насмешливо свистит. — Просто очаровательная штучка. Сокджин закатывает глаза, как будто специально крепче обнимая невесту. — Следи за своим языком, друг, иначе я тебя повешу, клянусь, — Сокджин фыркает, нежно целуя Сору в висок. Та недовольным взглядом осматривает пирата с ног до головы, прежде чем недоверчиво взглянуть на губернатора: — Это твой «хороший друг», которому я могу доверить жизнь Шиён? — сомнение в её голосе очевидно. — Ведь он выглядит как кто-то, кто залезет под юбку Шиён в первый же день! — Сора ворчит, упоминая неизвестное Юнги имя, на которое он тут же реагирует лёгким прищуром. Юнги поднимает брови, с легким удивлением глядя на Сору. Хорошо, даже если она умело играла роль ангела, истинная натура таки давала знать о себе через её недовольство. Если же она и правда была такой по-монашески невинной, то натура ровалийки в ней всё же была. И ни один из вариантов не был бы хорошим для губернатора. С такой женой и враги не нужны были. — И что натолкнуло вас на эту идею, леди? Хотя перед красивой юбкой трудно устоять. Особенно, если знать, что под красивой юбкой — не менее красивые ножки, — усмехается пират, скрещивая руки на груди и глядя на Сокджина. — Итак, кто такая Шиён, а? Может, я даже не захочу залезать к ней под юбку, я крайне избирателен. Юнги снова смотрит на Сокджина, на его лице все еще играет веселая улыбка. В конце концов, слова Соры были правдой — пират действительно был бы не прочь поднять какую-нибудь юбку. — Девушка, к юбке которой ты не притронешься, — твёрдо говорит Сокджин. Он берет Сору за талию и ведет ее в роскошную гостиную, призывая Юнги следовать за ним. — У Соры есть младшая сестра, Шиён. И так получилось, что я не смог забрать ее в тот день, когда забрал Сору из Коатина. А на нашей свадьбе её присутствие обязательно согласно традиции ровалийцев, — Сокджин начинает деловито, садясь в кресло. Юнги саркастично кидает «Как жаль», вальяжно развалившись на кресле. Он упирается в подлокотники и сцепляет в замок ладони, деловито глядя на губернатора. Ну, просто капер при императоре, иначе просто не скажешь. Сора садится рядом с ней на подлокотник и продолжает говорить от имени жениха: — Но моя сестра… Моя сестра — самое ценное сокровище, которое только может увидеть пират. Поверь мне, ты никогда не встречал более красивой женщины, чем она. И просто так доверить её безопасность кому-то я не могу, как старшая сестра. Сокджин качает головой, показывая, что девушка может преувеличивать и с ней он не согласен — для него-то первая красавица в мире его же невеста, не более. Сора нежно улыбается, когда Джин обнимает её за талию. — Друг мой, ты должен доставить ее сюда. Когда дело касается Шиён, я даже самому себе доверять не могу. Конечно, я могу отправить кого-то из своих моряков или попросить какой-нибудь торговый корабль с континента привезти её, но…понимаешь, я не уверен в том, что другие не купятся на красоту этой чёртовой женщины. Пока я был в Коатине, я встретил с десяток мужчин, которые были от неё без ума. Что уж говорить про моряков, у которых единственная красота в жизни — это корабельная крыса и пыль на бутылке рома. Юнги издает весёлый смешок, ещё более вальяжно усаживаясь напротив пары. Он откидывается назад, закидывает одну ногу на другую и скрещивает руки на груди. Он ухмыляется. — О, стало быть, желанная добыча? Я заинтригован. Мне это нравится, — он смотрит на Сору, какое-то время изучает девушку, а затем снова смотрит на Сокджина. — Только почему, скажи мне на милость, ты думаешь, что моя команда — самое лучшее сопровождение для такого «лакомого кусочка»? Спешу напомнить, — он демонстрирует старое клеймо на запястье, широкие рукава рубашки и плаща. — Я пират. И моя команда, вот уж новость, такие же поганые пираты. И чести у нас нет. Особенно, если дело касается сокровищ. Сокджин серьёзно смотрит на пирата. Он в своей идее уверен безусловно, каким бы сомнения её не подвергала Сора, да и сам капитан. — Потому что я твой друг. И ты не позволишь своей команде тронуть сестру любимой мною женщины, с учетом того, что эту сестру я сам лично отдал на твою благосклонность. — О, Джинни, ты, может быть, и мой друг, но вот твоя женщина, — пират вальяжно указывает на ровалийку. — Для меня просто хорошенькая штучка. Ты слишком сентиментален, если думаешь, что я забочусь обо всех, о ком заботишься ты, просто в связи с тем, что мне не повезло найти твою дружбу выгодной. Сокджин закатывает глаза, не реагируя на преувеличенное пренебрежение, которое — губернатор уверен — было не просто преувеличено, но и чертовски наиграно. Если бы он не знал Юнги так хорошо, то точно бы поверил. — Пять лет назад ты полгода гонялся за пиратами, которые посмели украсть заморские украшения, которые были подарком моей сестре от её жениха, хотя сам ты не особо переносил её на дух. Как и она тебя. Юнги закатывает глаза: — А потом эта безумная женщина ударила мне промеж ног в знак благодарности, спасибо, что напомнил. — Ты флиртовал с ней. — Я сказал, что она красивая! — восклицает пират, словно пытаясь оправдать себя. — Ты сказал, что у неё красивые глаза. — Ну! И что же в этом плохого? Глаза-то у неё и правда красивые. — Только смотрел ты в её декольте, — устало напоминает губернатор. — Я делал комплименты с опозданием. Если бы она подождала, а не использовала бы своё колено, она бы услышала и комплимент в адрес её не менее прекрасного декольте. Губернатор сжимает переносицу, нарочито громко вздыхая: — Я к тому, что ты все равно тратил время, чтобы угодить моей просьбе помочь вернуть подарок сестры, так что прекрати делать вид, что тебя это не интересует. Капитан картинно закатывает глаза: — Боже, друг, ты такой слезливый романтик. Мне и на тебя-то моментами плевать. Я… — Юнги замолкает, когда смотрит на губернатора и видит его многозначительный взгляд. — Ладно, ладно, ладно! — он нервно взмахивает руками, из-за чего пышные оборки на рукавах его рубашки забавно качаются в воздухе. — Не волнуйся, я доставлю ваш чертов лакомый кусок сюда. Никто не тронет эту «желанную добычу», пока она под моей защитой. Губернатор довольно кивает, явно удовлетворенный тем, что ему все же удалось убедить друга согласиться. Конечно, он и не ожидал чего-то иного: капитан просто не мог ему отказать. — И ты не тронешь её, Юнги, — серьезно говорит Сокджин — Серьезно, друг, делай, что хочешь, хоть дом мой ограбь, но, пожалуйста, не «прикасайся» к сестре моей невесты. Я знаю тебя достаточно хорошо. Шиён не куртизанка, не жрица любви и не портовая шлюха, к которым ты привык. она не для развлечения, особенно для такого пирата, как ты. Юнги поднимает руки в защиту, изображая невиновность: — Ты только что буквально в слезах бился и говорил, что можешь доверить сохранность этого ценного груза только мне, а теперь делаешь отдельные пояснения! — Это правда, я могу доверить её безопасность только тебе. Но я так же знаю, что мне лучше обговорить и этот пункт нашей сделки, поскольку ты пусть и сделаешь так, что никто из твоих крыс на неё даже не взглянет, а вот сам…не упустишь шанса, если с тебя не потребовать обещание об обратном. Я просто страшусь. Юнги закатывает глаза, делая вид, что лепнина на потолке его привлекает гораздо больше, чем есть на самом деле. — Ты говоришь обо мне так, будто я дикий зверь, Джин! — вполне себе искренне возмущается пират. — Не понимаю, почему ты обо мне такого низкого мнения. Да, я пират, но это не значит, что я немедленно наброшусь на сестру твоей невесты, когда я ее увижу. Губернатор смеряет его таким взглядом, словно капитан несет полную чушь: — Потому что, как уже было сказано, я тебя хорошо знаю. Ты не пропустишь ни одной красивой юбки, Юнги. Если бы я не был твоим другом, ты бы уже начал ухаживать за Сорой, — Джин цокает, закатывая глаза. — Напомнить, как шесть лет назад, ты развлекался с замужней женщиной, с женой командира, к слову! Меня император практически заставил казнить тебя, — как бы невзначай напоминает губернатору Юнги смеется, откинувшись на спинку сиденья. — О, не говори мне, что ты будешь напоминать мне об этом до смерти, Джинни. Это было шесть лет назад. Время летит так быстро…я уже совершенно другой человек, — он вздыхает, качая головой. Затем пират улыбается, словно вспоминая что-то очень хорошее. — Это была ее вина, а не моя. Это она пришла ко мне первой. Что я должен был сделать, сказать ей нет? Отказать даме? Ты за кого меня принимаешь? Я даме никогда не откажу. Капитан смотрит на Сору на мгновение, а следом обнадеживающе заявляет: — Не волнуйся, я обещаю не трогать твою милую, невинную сестрицу. Я просто доставлю ее сюда, я никоим образом не буду угрожать её невинности. Сора закатывает глаза, но ничего не отвечает. — И ты, напоминаю, позаботишься о том, чтобы твоя команда не прикасалась к ней, пока ты в море. Я знаю твоих мусорных крыс так же хорошо, как и тебя, они даже хуже, — добавляет Сокджин. Юнги смеется, проводя рукой по волосам. Его явно вся эта ситуация забавляет чертовски сильно. — Зачем, черт возьми, девушка нужна на корабле, если её…- пират проводит руками в воздухе, словно обводя контуры женского тела. — Нельзя трогать? Но, так и быть, не волнуйтесь. У меня все под контролем. Моя команда слишком хорошо знает своего капитана. Если они хотя бы попытаются взглянуть на эту «желанную добычу», я сдеру с них шкуру живьем, — он ухмыляется. — И я даже не шучу. Если уж я не могу её…тронуть, то что уж говорить о них? В конце концов я самый респектабельный мужчина на «Мунсальвеше» Губернатор иронично хмыкает, но быстро прячет свою ухмылку за кулаком, потому что…он знал сестру своей невесты слишком плохо, но того, что он знал, было достаточно, чтобы уверенно сказать: такой «респектабельный» мужчина её не привлечет. Пират смотрит на Сокджина, с любопытством приподнимая бровь. — Говоря о сестре твоей невесты, мне любопытно узнать: она действительно так красива, как ты говоришь? Стоит ли она моего времени и усилий? — спрашивает он с ухмылкой, глядя на них двоих насмешливым взглядом Сора закатывает глаза, совершенно не оценив насмешки пирата. Надо сказать, ей вся эта идея чертовски не нравилась, но не возражала она только из-за доверия к своему жениху. — За последние годы к ней сваталось больше мужчин, чем ко мне за всю жизнь. Каждый мужчина той местности, где мы живём, желает её, — говорит Сора, сжимая плечо жениха. — Она красивее любой принцессы или королевы. Если есть боги, то они преклонят перед ней колени. И это было настоящим проклятием. Юнги смотрит на Сору с улыбкой, забавляясь ее защитными словами. Ее энтузиазм при описании сестры еще больше заинтриговал его. — Правда? — хмыкает он. — Ты восхваляешь ее так, как будто она самая красивая женщина в мире. Мне почти любопытно увидеть это «прекрасное создание», — пират наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. — Ты сказала, что больше мужчин пытались ухаживать за ней, да? Почему же такая красивая, по твоим словам, девушка еще не замужем? Я бы уже подумал, что кто-то украл ее сердце и она всем отказывает. — Как часто ты встречаешь замужнюю ровалийскую женщину, пират? — иронично хмыкает Сора. — Нелегко украсть сердце ровалийки. А моя сестра — идеальное воплощение ровалийских традиций. Это я явный подкидыш, а она…словно списана со всех описаний нашего народа. Ты можешь покорить все моря, но никогда не покоришь его. Юнги смеется, качая головой. Он смотрит на них двоих, удивленный их словами. — Идеальное воплощение, да? Это вызов, я так понимаю… — на его губах расцветает улыбка, которая не нравится губернатору. — Ну, я люблю вызовы. Почему бы нам не заключить пари? Если я выиграю, я получу твою сестру и ее сердце. Сора не меняется в лице, хотя и очевидно, что в ней просыпается ровалийская натура. Девушка явно была бы не против казнить капитана прямо сейчас. — Моя сестра — не приз, пират. Ты привезешь ее сюда в целости и сохранности, иначе, клянусь Богом, тебе не помогут две морские богини, — твердо говорит Сора. Юнги ухмыляется, его взгляд игривый: — Полегче, я просто пошутил, — он вызывающе смеётся, и на мгновение даже Сокджин начинает сомневаться в своей идее. — Расслабься, я человек слова. Я приведу ее сюда, целую, и не трону ни единого волоска на ее голове. Даю слово. Он откидывается на спинку стула, складывает руки за головой и смотрит на Сокджина. — Теперь насчет оплаты. За эту ма-а-а-аленькую услугу ты собираешься предложить мне немно-о-ого монет, правда, Джинни? — пират хищно улыбается, его глаза довольно блестят в предвкушении наживы. — Это не будет бесплатно, ты знаешь, — он усмехается, его глаза полны насмешки. — Мы с моей командой рискуем своей жизнью, отплываем в Коатин, в котором за мою голову положена награда, и возвращаемся с твоей любимой будущей невесткой, а ты ждешь, что мы сделаем это даром? Нет, нет, друг мой, это неправильно… мы ожидаем небольшо-ой признательность за эту услугу, — говорит пират, его улыбка становится шире Губернатор сдерживает порыв послать пирата к черту. Удивительно, как он говорит «мы», подразумевая свою команду, которая пока что абсолютно не в курсе того, что задумал их капитан. Он даже не уверен, что команда «Мунсальвеша» оценит эту сделку — в конце концов, защищать кого-то те точно не приучены. Тем временем капитан продолжает: — Ты богатый человек, Сокджин, ты можешь позволить себе дать нам хорошее вознаграждение за такое щедрое задание, ты так не думаешь? Юнги смотрит на лицо губернатора с ухмылкой, ожидая его ответа. — Ты получишь столько, сколько захочешь, если Шиён окажется здесь невредимой, — твердо говорит Сокджин, практически не думая. — Ты получишь всё, что пожелаешь, в пределах разумного. — О, я получу все, что хочу, да? Хорошее предложение. Но знай, я жадный человек, и мои желания могут быть весьма неразумными, — Юнги усмехнулся, его ухмылка стала шире от слов губернатора. Он смотрит на Сокджина, слегка наклонившись вперед. — Но не волнуйся, я хорошо позабочусь о твоей маленькой будущей невестке и доставлю ее сюда в целости и сохранности. На моем корабле она не переживет ни одного неприятного момента. Сокджин пару мгновений молчит, прекрасно понимая, что даже дружба не остановит этого мужчину от того, чтобы как следует поуменьшить богатство губернатора. — Ты такой жадный ублюдок, Юнги. Я удивлён, что ты ещё не ограбил мой дом, — Сокджин вздыхает. Юнги ухмыляется, приподнимая бровь в притворной обиде. — Да ладно, Джин, обидно, что ты обо мне так плохо думаешь. Мы же друзья, не так ли? Я бы никогда не ограбил твой дом, — расстроенно бормочет пират, хотя в словах его сквозит наигранность, — он делает паузу, его ухмылка становится шире. — Конечно, если мне действительно не понадобится золото с твоих подсвечников, — а следом пират посмеивается, наслаждаясь выражением недоверия на лице Сокджина. — Расслабься, я пошутил. Я не такой уж ублюдок. Я не буду воровать у тебя, друг мой. Но это не значит, что я не воспользуюсь этой сделкой для собственного обогащения. Я обещал благополучно доставить сюда вашу прекрасную будущую невестку, а вы пообещали награду. Должен признать, для меня это выгодная сделка, — мужчина ухмыляется, откинувшись на спинку кресла. Сора закатывает глаза, а после понимает, что ей просто нечего здесь делать. Она поднимается, затем нежно улыбается Сокджину, всем своим видом игнорируя капитана, а следом очень быстро выходит из гостиной, даже не удосужившись попрощаться. Все же, что-то от ровалийской женщины в ней точно есть. Юнги наблюдает, как Сора выходит из комнаты, его взгляд на мгновение следует за ней, прежде чем вернуться обратно к Сокджину: — Я правда не нравлюсь твоей невесте, да? — Ты даже мне не нравишься, — цокает Сокджин. — А я по умолчанию единственный человек, который готов терпеть тебя, кроме твоей собственной команды. Хотя, думаю, и они тоже будут крайне рады от тебя когда-нибудь избавиться. — Ой, ты ранил меня, Джинни. Это не очень приятно слышать после стольких лет дружбы. Ты пытаешься сказать, что не любишь меня? — Юнги притворяется обиженным, кладя руку себе на грудь, его тон наполнен сарказмом и озорством — Я бы тебя казнил прямо сейчас на площади, — ворчливо бормочет губернатор, глядя на друга таким тоном, как будто это самая очевидная вещь из всех, что он когда-либо говорил. — Ах, вот Джин, которого я знаю и люблю. Всегда угрожает убить меня, даже когда я не сделал ничего плохого. Или сделал, — Юнги фыркает, игриво закатывая глаза. — Да ладно, я тебе нужен, не так ли? Кто еще возьмется за эту работу и поплывет в Коатин за твоей будущей невесткой? Признайся, ты не сможешь сделать это без меня. Ты знаешь, что я единственный, кто может выполнить эту работу безопасно и успешно. И я также один из немногих мужчин в этом мире, кто не прикасался бы к твоему милому, чистому будущему члену семьи, — пират смеется, его глаза блестят озорством, когда он вдруг добавляет. — По крайней мере, если она меня не попросит Губернатор показательно фыркает, скрестив руки на груди. Он сдерживает насмешку при себе, зная, как сильно его друг ошибается насчет Шиён — слишком сильно ошибается. И Ким даже разочарован тем фактом, что он сможет увидеть лицо друга, когда он узнает правду. — Она предпочла бы вытолкнуть тебя за борт твоего корабля, нежели попросить коснуться её, — Сокджин искренне смеется, скрещивая руки на груди, а после переводит тему, одарив пирата загадочной ухмылкой. — Сколько времени тебе понадобится, чтобы доставить ее сюда? Пират на мгновение задумался, почесывая подбородок, и сделал вид, что его вовсе не заботят многозначительные заверения друга. — Ну, это зависит от ветра. Я, вероятно, смогу добраться до континента примерно через неделю или две, если погода будет хорошей и ветер попутный. Тогда мне придется найти твою почти что невестку, пополнить запасы и доставить её сюда. В общем… Я вернусь примерно через три-четыре недели, плюс-минус, — он с усмешкой смотрит на губернатора. — Тебя это устраивает, друг мой? Конечно, я не могу назвать тебе точное время, так как море непредсказуемо. Но не волнуйся, я доставлю ее сюда, безопасно и так быстро, как только смогу. Даю слово, — говорит пират и одаривает Сокджина очаровательной улыбкой — Очень хорошо, мой друг, меня это вполне устраивает. В любом случае, свадьба через два месяца, думаю, этого времени хватит на два таких плавания, — рассуждает Сокджин, а после смотрит на пирата с искренней благодарностью. — Спасибо, Юнги. Ты единственный, кому я могу это доверить». Юнги улыбается, его выражение лица становится немного самодовольным от похвалы. Он откидывается на диване, снова заложив руки за голову, и обнажает зубы: — Конечно, ты можешь мне доверять, Джинни. В конце концов, я твой единственный настоящий друг. Я тебя не разочарую. Я верну твою будущую невестку в целости и сохранности и никогда не взгляну на неё с какими-то…грязными намерениями, — пират игриво ухмыляется, прекрасно понимая, что не может этого обещать. Такая красивая, как ее описывали губернатор с невестой, невинная и чистая женщина, к которой никогда раньше не прикасался мужчина? Как он мог сопротивляться? В конце концов, он был пиратом со слабостью к красивым «юбкам». Но Сокджину не обязательно было это знать, иначе бедный губернатор потеряет покой. Пират заберет девушку, доставит ее в Прааду в целости и сохранности и получит свою награду, а что там произойдет между ними во время плавания…ну, это будет знать Юнги, а Сокджин никогда даже и не узнает. Он усмехается, наклоняясь вперед с блеском в глазах: — Просто рассчитывай на меня, мой друг. Ты знаешь, я никогда не терплю неудачу и всегда довожу дело до конца. II. Пару дней спустя Сокджин наблюдал, как команда Юнги загружала корабль. Они были явно недовольны тем, что спустя долгие недели плавания они провели так мало времени в порту и были вынуждены покинуть сушу как минимум еще на три недели. Губернатор даже чувствовал некоторые укоры совести по этому поводу. Однако он слышал, что кто-то из команды рассуждает о том, что, раз уж это задание губернатора, то и заплатят за это щедро. И Сокджин в этом не сомневался — он совершенно не сомневался в том, что заплатит щедро. Уж Юнги-то постарается вытянуть из друга как можно больше серебряных монет. И золотых подсвечников. — Прости, друг мой, ты столько месяцев был в плавании, чтобы тут же отправится в другое, — бормочет Сокджин и в его голосе улавливается искренняя нотка раскаяния. Юнги пожимает плечами, без особого энтузиазма наблюдая, как его команда загружает припасы и готовит корабль: — Нет проблем, Джинни. Эти негодяи привыкли к жизни в море. С ними все будет в порядке, даже если они немного ворчат, — он улыбается, прислонившись к перилам пирса. — Кроме того, они знают, что делают это ради благого дела. В конце концов, они тоже с нетерпением ждут щедрой награды, которую ты обещал, друг мой, — затем Юнги продолжает после небольшой паузы. — А ещё это делается не только ради денег и сокровищ. Это также ради тебя, Джин. Я делаю это ради тебя, как бы сильно я не хотел это признавать. В конце концов, мы лучшие друзья, которые вместе прошли через трудности и хорошие времена. Одна просьба мало что изменит, так и знай. Пират смотрит, как его люди продолжают готовить корабль, и его мысли вдруг возвращаются к девушке, которую ему предстояло охранять, как будто он какой-нибудь капер, а не подлый пират. Красивая девушка на две недели с ним на одном корабле? Восхитительная перспектива для человека с тягой Юнги к красивым вещам. Улыбка Юнги становится шире, когда он думает о предстоящем путешествии. Плавание займет несколько недель, но он совершенно не возражал — в конце концов, оно того стоит. Пират собирается получить огромную награду за возвращение очаровательной будущей невестки Сокджина, и у него должен был появиться новый приз, с которым можно было бы поиграть: он, может быть, и обещал не трогать девчонку, а вот про другие способы докучания никто ничего не говорил. Никто же не запрещал ему флиртовать с хорошенькой девицей, да? Юнги глубоко вдыхает соленый воздух, чувствуя, как волнение и предвкушение охватывают его. Жизнь была хороша. Он смотрит на Сокджина, заметив задумчивый взгляд мужчины. Пират усмехается, думая, что Сокджин понятия не имеет, что его приятель собирается делать. — Не волнуйся, Джинни. Я позабочусь о твоей родственнице. Она будет в безопасности на моем корабле, я позабочусь о том, чтобы с ней не случилось ничего плохого. Он улыбается от этой мысли. Да, мадемуазель, безусловно, будет цела и невредима, но это не значит, что она не потеряет кое-что по дороге… свою невинность, например. Ведь речь шла о чем-то плохом, да? А несколько ночей в постели респектабельного пирата нельзя назвать чем-то плохим. Юнги ухмыляется, его глаза сверкают озорством: — И не волнуйся, я обещаю, что не прикоснусь к ней, пока не приведу ее сюда. Но я не могу обещать, что не получу удовольствия во время поездки, — капитан снова усмехается, увидев обеспокоенное и нахмуренное лицо своего друга. — Расслабься, Джинни. Я просто шучу. Я не трону ни одного волоска на ее голове. Я ведь обещал тебе, не так ли? Но глубоко внутри Юнги знает, что он наполовину лжет. Он не собирался сдерживать это обещание. Он хлопает друга по плечу, одарив его невинной улыбкой. — Будьте уверены, на моем корабле она будет в полной безопасности. Я о ней хорошо позабочусь.