Старое Новое

Всё вокруг Сони течёт и смешивается, даже воздух, которым она по привычке пробует дышать, оказывается жидким. Это пугает, и она пытается его выплюнуть, но в итоге глотает только больше горькой воды. Взмахи руками и ногами не двигают её с места, и Соня смиряется с мыслью, что в этой жидкости она плавать не умеет. Если бы у неё была лодка или хотя бы круг… Но лодки или круга нет – только поток мыслей, который ещё больше затягивает в пучину. Соня проглатывает так много этой воды, что перестаёт чувствовать себя. Её жидкое тело никак не реагирует на сигналы, которые подаёт её жидкий мозг, остатками собственных очертаний Соня чувствует, как она расплывается и распадается на молекулы. Эти молекулы летят в разные стороны, смешиваются между собой и с другими молекулами. Диффузия, вроде бы? Соня чувствует… Ничего. И сразу всё. Её внутренняя боль, которая копилась с февраля, вымывается и примыкает к общему потоку. Она тянет к нему свою несуществующую руку. Думает, что тянет. Думает, что думает. Думает, что чувствует связь с этим морем. То, что раньше было ниточкой, становится волной, которая накрыла бы Соню с головой, если бы у Сони ещё была голова. Головы нет, но мысли, как ни странно, остаются на месте. Они остались всё такими же терпкими и острыми, но уже не имеют определённой формы, как и сама Соня. Зато у них всё ещё есть вес – и он тянет их на глубину, пока сонино «я» дрейфует в гуще воды. Теперь она слышит собственные мысли только эхом – это не её часть, а осадок в бесконечном стакане воды, с которым она смешалась. Соню пугает такая отстранённость. Но в то же время, она боится, что осязаемость вернётся. Ходить по земле, чувствовать гравитацию, тяжесть осознания и эмпатии – очень человечно, но в таком состоянии сложно сохранять рассудок. Она слишком долго выкручивала себя наизнанку. Пришла пора выдохнуть. И Соня выдыхает свою солёную воду, окончательно растворяясь в потоках жидкой горечи.