Старое Новое

Давай же, впусти меня! Ключ застревает и мнётся вместе с замком входной двери – Соня не может его ни повернуть, ни вытащить – настолько два металла слились. Мягкая ручка тоже плавится под пальцами, питая сонину панику. Соня с отчаянием давит на дверь в надежде, если не сдвинуть её, то пройти насквозь. А дыру потом завесить одеялом. Дверь как будто слышит мысли Сони о покушении на её целостность и поддаётся – жидкий засов выскальзывает из углубления дверной коробки, которая ещё сохраняет остатки приличия и формы. Соня чуть не падает, запнувшись о порог, по непонятной причине оставшийся твёрдым. В этом мире постоянны лишь пороги. Соня скидывает с себя верхнюю одежду, расплёскивая её по полу прихожей-коридора. Пол принимает морозный дар с урчанием и бульканьем, и Соня отстранённо думает о том, как сложно должно быть отстирывать текучие белые пуховики от пятен жидкого линолеума. Холодильник, который ещё как-то умудряется стоять в коридоре, извещает о том, что Соседка Лида в очередной раз уехала за город на все выходные: «Веди себя хорошо, и не спали опять чайник. Приеду – проверю! Цемк». Соня берёт ручку, чтобы приписать к записке Соседки Лиды своё обычное «Окич, кмец!», но шарик полосует листок вхолостую, пока паста вытекает из другого конца ручки, раскрашивая запястье Сони в густой аватарный цвет. Соня смотрит на этот ручной водопад, как издалека. По сравнению с тем, что она видела меньше часа назад, протёкшая ручка – это такая маленькая и такая нормальная проблема, что вроде как глупо даже обращать на это внимание. Какая разница, будет она синяя или красная, пока мир вокруг плавится и утопает сам в себе? Мгновение – и ручка куда-то исчезает. Вместо неё Соня чувствует под рукой шероховатые обои своей комнаты. Ноги с трудом несут её к разложенному дивану, колени подгибаются, рука отпускает стену, тело падает в бездну. Оно погружается в море из одеял и подушек, и жизнь растворяется, пока Соня медленно идёт ко дну.