Колода Четырех Королев

— Как ты себя чувствуешь, Драко? — Пенси внимательно осматривала его на признак начинающегося проклятья. Ведьма не церемонясь обошла его, оглядывая каждый открытый участок тела. — Что ты ищешь, Пенс? Все в порядке. Меня просто потряхивает от отрезвляющего. — Пусть так, но не смей врать, когда это действительно начнется. Я посоветуюсь с Трелони утром. Попробуй уснуть, хорошо?       Драко молча кивнул, уводя Тео с собой в мужскую спальню. Ладони странно трясло, но он списывал всё на двойную порцию отрезвляющего.       После войны всё становится не таким уж ужасающим. Он видел восхождение Тёмного Лорда. Видел, как издеваются над его семьей. Как Нагайна пожирает убитых маглов. Да, Салазар, он видел как собственная тётка измывается над каждым, кто криво смотрел в её сторону. В этом ей не было равных. Поэтому вряд ли может произойти что-то страшнее. Ему потребовалось чуть меньше полугода, чтобы перестать чувствовать боль разлагающейся чёрной метки на предплечье. Даже если ему начнут сдирать кожу, примерные ощущения он уже знает.       Впервые за долгое время внутренний голос Малфоя был на его стороне. Он успокаивал его так уверенно, что настороженные вопросы Нотта казались белым шумом. — Ты думаешь, она серьезно? Мне кажется, девчонки всегда преувеличивают, — Тео пытался не подавать виду, но так же внимательно всматривался в его лицо. — Ты сам то как? Эти карты реально жуткие! Всё, что старее моего бати, уже веет чем-то зловещим, А тут карты времени Мерлина! Или еще хуже с его духом. Зачем ты их вообще трогал? Нотт не затыкался ни на минуту. — С девчонками нужно разговаривать, понимаешь. Вот Пенси, она скоро сдастся. Какой к Граклу Долгопупс? Не хочу даже думать, что он может её касаться. Он трех слов связать не может, поэтому и тусует все время в теплицах. — Тео щурился, напрягая челюсть перед последней фразой. — Знаешь, такие и убивают потом своих жен! — Тео, мать твою! Ты заткнешься? Или колода прокляла меня твоей болтовней? — Драко медленно зачесал волосы назад, длинными пальцами перебирая отросшие платиновые пряди. — Мне нужно постричься. Это единственное, что меня сейчас беспокоит, Нотт, поэтому умоляю, замолчи. Оставь меня и иди спать. — Как знаешь.       Малфой провалился в сон подозрительно быстро, не отвлекали даже навязчивые мысли о предстоящей репетиции. Последнее, что он помнил перед тем как провалиться в сон, как фантазировал о том, что Гермиона будет краснеть, как обычная девчонка, от его руки на талии. Или хотя бы смутится его джентельменским манерам, чувствуя себя просто Грейнджер, а не мозгом Золотого трио. — В чем она придёт? Хотя она постоянно в этих магловских джинсах… — диалог в голове прервался почти так же быстро как начался. Малфой провалился в сон.       Наутро он чувствовал себя скверно.       Тело ломило от недосыпа. Драко проснулся с четким ощущением насекомых в собственной в постели. Они нарушали его покой всю ночь, Малфой даже несколько раз звал Блейза, чтобы тот осмотрел кровать, но он ничего не находил. — Клянусь, Блейз, я весь чешусь. Тео снова что-то жрал в моей постели! Это крошки или насекомые, я не могу понять. — Люмос! — Блейз внимательно осмотрел простыни, щурясь то ли от прерванного сна, то ли от яркого света. — Драко, всё чисто, эльфы не допустят насекомых в спальнях, если, конечно, это не твой фамильяр. В следующий раз зови Тео!       Звать Нотта Драко не собирался. Любить Блейза можно было только за то, что тот не лез в чужие дела.       Забини абсолютно не волновало, что произошло с колодой таро, проклятиями или чьей-то неразделённой любовью.       Блейз Забини был лучшим загонщиком Слизерина, владельцем семейного поместья и огромных виноградников. Этот парень легче всех пережил Магическую войну и был одним из немногих, кто смог не заляпать собственную репутацию. И если быть совсем откровенным, Блейз был тем ещё Казановой. Пятикурсницы готовы были отдать душу на крестраж, лишь бы удостоиться его внимания.       Иногда это раздражало. Особенно, когда всего пару лет назад ты был на его месте.       А теперь тебе мерещатся блядские жуки и ты влюблён в Грейнджер. Не можешь спокойно спать из-за хэллоуинского вальса, обращаясь к картам таро, вместо того, чтобы просто поговорить с девчонкой, которая вроде не так уж тебя ненавидит.       Позорище.       В задницу таро. Он давно проклял себя сам.       Сегодня Большой зал, наполненный звоном посуды и клацаньем приборов о хрусталь, звучал в разы громче, чем обычно. Малфой огляделся по сторонам, ловя на себе подозрительный взгляд Пенси. Игнорируя её, Драко свернул в сторону гриффиндорцев. — Нужно просто разговаривать. Они с Грейнджер взрослые люди.       «Привет. Извини за вчерашнее. Буду в восемь в Бальном зале», ничего сложного, верно?       Грейнджер, как на зло, сидела в окружении мелкой Уизли и Лавгуд.       Это сильно усложнило задачу.       «Но мы взрослые. Нужно разговаривать», — повторял Драко мантру, двигаясь к их столу. Рассматривая девчонку издалека, Малфой пытался понять, почему её не заставляют носить школьную форму. Бесформенный свитер и потертые джинсы сидят на ней отвратительно. Будто кто-то приделал тело Крэба к хорошенькой головке Золотой девочки.       Она выглядела спокойной, держа в руке чай и свежую «Придиру». Не смотря на попытки Луны объяснить ей устройство её личного необъяснимого мира. Драко считал её чокнутой, но не как тётку. А в хорошем смысле. — Гермиона, это твои личные предрассудки. Вот нарглы, они тоже многим не нравятся! Но они не становятся от этого хуже. Тем более… — Кхм-кхм, — Малфой прокашлялся, прерывая философскую тираду Луны. — Я хотел сказать, что… — Джинни одарила его скептическим взглядом и легонько толкнула Гермиону локтем, чтобы та отвлеклась на незваного гостя. — Грейнджер, в общем. О! Салазар! На тебе паук!       Драко неудобно перегнулся через стол, пытаясь стряхнуть паука с напуганной ведьмы, но та резко подскочила, начиная инстинктивно отряхиваться. — Какой паук? На ней ничего нет! Малфой, что за дебильные шутки? — рыжая подскочила вслед за подругой, прихрамывая и размахивая руками.       Но блондин продолжал тянуться, отряхивая только ему видимых пауков. — Пожалуйста, хватит. Я не вижу паука, — Грейнджер пыталась сохранять спокойствие. — Перестаньте трогать меня оба. Хватит! — Нет, он вот здесь, где рукав, — Драко резко потянулся к ведьме, опрокинув на неё кувшин с тыквенным соком. — Чёрт, — шипя сквозь зубы. — Ладно, прости. В восемь я буду в Бальном зале. — Он это нарочно, — Джини потянулась за палочкой. Спустя мгновение уже произносила очищающее заклинание. — Какие, к чёрту, пауки? За шесть лет кончились поводы для издевательств? Придурок. Всё! — вскоре вскрикнула ведьма. — Ты как новая, — Джинни аккуратно отряхнула толстовку, — жаль только малышня пялится. — А мне кажется, он выглядит болезненно… Вокруг него странное свечение, — задумчиво произнесла Лавгуд. — Луна, какое еще свечение? — Джинни возмущённо буравила взглядом удаляющийся силуэт блондина. — Тёмное. Как тень рядом с ним.       Гермиона напрягалась. Луна хоть и была странной, но никогда не ошибалась по части наложенных чар или магических животных. — Может это побочный эффект после избавления от Чёрной метки? Я читала… — Нет, это другое, — не дослушав, Луна продолжила сканировать взглядом удаляющегося Малфоя. — Что-то древнее, не похожее на Тёмную метку. *** 20:15       Драко недовольно смотрел на часы. Опаздывающая Грейнджер — это что-то новое. — Потому что она не опаздывает, а просто не хочет идти, — внутренний голос скрипел знакомую мелодию злорадства.       В пустом бальном зале становилось не по себе. Драко продолжал ждать, барабаня по подарочной коробке.       В его понимании дарить платье девушке на первой репетиции, которую она скорее всего с трудом вынесет — дурной тон. Но отец бы сказал, что дурной тон — это не дарить женщине платья при любой удобной возможности. Поэтому тончайший золотой шёлк, покрытый вуалью черного кружева, смиренно ждал своего часа под слоем картона.       Выбрать платье согласилась Паркинсон, спустя полчаса оправданий и клятв о том, что он в норме. А пауки мерещатся ему из-за недосыпа. 20:35 — Ну это уже оскорбительно, даже для самого галантного джентельмена, — Драко оттолкнулся от фортепьяно, стоящего в углу бального зала и, забрав подарочную коробку, развернулся в направлении выхода. Взлохмаченная Грейнджер влетела в зал быстрее гиппогрифа. — Я приношу свои извинения, — её дыхание было сбито. — Луна напугала меня и я, — волосы ведьмы были растрёпаны, а на лице виднелся красный отпечаток пера, — в общем я… — Грейнджер, отдышись. Ты уже пришла и мы можем начать. Ну, чуть позже, естественно. Когда ты придёшь в себя. — Спасибо, — Гермиона опустила стопку листов на пол, прикрывая их стянутой толстовкой.       В его фантазии она краснела от неожиданной близости танца. Но сейчас температура его кожи поднималась градус за градусом от увиденных изменений её фигуры.       Носить эти балахоны было прямым преступлением против его удовольствия. Её грудь была потрясающей, даже будучи обтянутой спортивным топом под белой майкой. — Сразу предупреждаю, это не пауки, — ведьма указала на место чуть ниже ключицы, где красовалась дорожка из шести пауков, тянущейся до самой шеи. — Нет, ну пауки конечно, — неловкие смешки, — просто ненастоящие. Это татуировки. Я узнала, что тематика бала — пауки. И мы с Джинни немного поэкспериментировали. Это временно! — Хорошо, — его явно забавляли неожиданные оправдания в исполнении Грейнджер. — Я тоже решился на эксперимент. Держи, — Гермиона удивлённо уставилась на коробку, не предпринимая попытки даже дотронуться до подарочного банта. — Грейнджер, не заставляй меня умолять тебя, я уже достаточно унижен. — Чем? — выражение её лица изменилось. На нём не осталось и тени неловкости, что была минуту назад. — Тем, что придётся танцевать со мной? — Что? Нет! — Драко еще раз протянул коробку. — Тем, что не принимаешь подарок, — он аккуратно открыл коробку. И резко бросил её вниз. — Какого хрена?! Опять эти пауки!       Тысяча маленьких пауков разбегались из коробки, заполняя собой Бальный зал. Драко пытался стряхнуть их, но пауков становилось только больше. На его глазах тело Грейнджер покрывали тысячи насекомых. Его начинало трясти. — Грейнджер, где твоя палочка?! Где она?! Эпиксей! — древко не слушалось, перед глазами разворачивалась ужасная картина. Гермиона кричала, но вместо крика её рот извергал черные волны пауков, глаза закатывались, а туловище покрывал слой густой паутины. — Драко! Боже, Драко! Ты весь мокрый, тебя лихорадит, — Грейнджер кричала. Но он не мог распознать, где реальность. Он обхватил её лицо, притягивая ближе к себе. Картинка рябила, будто кто-то раз за разом разбивал зеркало Еиналеж.       Испуганные глаза Золотой девочки раз за разом сменялись пустыми белыми глазницами. — Драко, ты слышишь меня?! Малфой, мне страшно! Если ты издеваешься, то сейчас же прекрати!       Девичий крик понемногу избавлял его от видений. Драко не заметил, что продолжал сжимать ее лицо руками, притягивая к себе неприлично близко. — Тебе лучше? — слабый кивок не внушал особой надежды. — Тогда, может, отпустишь меня? — еще один кивок, но Драко продолжал держать её лицо в руках, как талисман. — Со стороны наша поза выглядит странно, так что всё-таки нам лучше подняться. Хорошо? — она понемногу отстранялась, — Давно у тебя так?       Драко поднялся на ноги, поправляя брюки. Золотое платье безобразно лежало на полу. — Не бойся, можешь сказать мне, — ведьма вытянула левую руку, демонстрируя небезызвестный шрам. — После того, как Беллатриса расписалась на мне проклятым клинком, мне тоже мерещилось всякое, — Гермиона аккуратно нагнулась, поднимая платье. — Пару дней, — откровение было скорее вынужденным, чем желанным. — Ты знаешь причину? — Да. — Скажешь мне? — Нет.       Гермиона ловко сложила платье в коробку, обернув её бантом, и протянула Малфою. — Не примешь? — голос не дрогнул, но серые глаза выдавали досаду. — Нет. — Это манипуляция, Грейнджер. Оно ведь тебе понравилось, я видел. — Называй как хочешь, но единственное, что ты видишь, это армию пауков, атакующих меня и всё вокруг. А заклятие Эпиксей откинуло меня в другой конец Бального зала. Не сомневаюсь, что эта миниатюра впишется в Хэллоуинскую тематику, но я пас, — ведьма наклонилась и молча начала собирать разлетевшиеся листки рукописей. — Я помогу, — Драко, потянулся за ближайшим листком бумаги. — Снова откажешься от бала? — Нет, — равнодушно. — Просто попрошу вернуть Забини. — Я в норме, это пройдёт. Просто небольшое помутнение. — Я так не думаю, — Гермиона продолжала формировать ровную стопку пергамента. — Отдай листок. — Нет, — Малфой по детски спрятал недостающие страницы у себя за спиной. — Отдай, Драко, это детский сад. Я не стану прыгать вокруг тебя. — Прими платье, и отдам. — Это шантаж, — ведьма презрительно щурилась, скрестив руки на груди. — Пусть так. Не хочешь танцевать со мной, танцуй хотя бы в моём подарке. — Откуда такая принципиальность?       Драко наклонился очень близко к её лицу, держа листы на расстоянии вытянутой руки. — Мои демоны нашептали мне.       Одна из его фантазий всё-таки сбылась, Грейнджер смущалась. — Дурак.       Этот неловкий протест и её опущенные в пол глаза могли бы быть его главной победой. Если бы до этого они репетировали вальс открытия, а не откачивали его из бреда галлюцинаций. — Верни листок, пожалуйста, — Гермиона неловко подняла глаза, делая пару шагов назад. — Если тебя проклял древний артефакт, это не шутки. Отнесись к этому серьёзнее.       Вытянутая рука слизеринца окончательно сбивала её с толку. Отдав недостающие страницы пергамента, Малфой явно приглашал её на танец. — Драко, это глупо. Тебе нужно думать не об этом.       Он не шелохнулся, вытянув руку в характерной позе. — У нас репетиция, Гермиона Грейнджер. Не упрямься, ты должна мне танец.       Стопка листов вновь занимает своё почётное место на полу. Гермиона принимает приглашение, сковано следуя за Малфоем. Её кроссовки бесшумно перемещаются по паркету, в отличии от его туфлей. — Расслабься, — низкий голос щекочет нервы где-то у мочки уха. — Не могу, у тебя очень горячие руки. — Нужно смотреть в глаза партнеру, Грейнджер. И проблема не в моих руках, а в твоих. Они ледяные, — он делает это нарочно. Неделя дежурств за Блейза не должна пропасть зря. Даже если она выберет для открытия бала Забини, он насладится этим мгновением сполна. — Я не могу, извини. Я начинаю нервничать, когда смотрю тебе в глаза. — Почему?       Она прижимается ближе положенного, и он не может разобрать. Грейнджер реально заигрывает или это очередная галлюцинация. — Твои демоны со мной шепчутся.       Не сговариваясь, они начинают смеяться. Вальс уже не кажется таким напряженным, плечи Грейнджер расслабляются и она искренне улыбается, изредка поднимая глаза. — От тебя пахнет ландышами, — Драко невзначай задевает носом её макушку. — А от тебя хвоей, — Гермиона немного отстраняется, чтобы видеть его реакцию. — Почему мы это обсуждаем? — А что бы ты хотела обсудить? — Как ты себя чувствуешь после войны?       Драко удивлённо поднимает бровь. — Просто я, знаешь… Меня всё здесь напрягает. И я до сих пор не знаю, зачем согласилась доучиться последний год. — Потому что ты упёртая и не привыкла бросать всё на полпути?       ей показалось, что на последнем слове он чуть сильнее сжал её талию. — Не знаю. А ты почему вернулся? — Скучал по квиддичу. — Ты врешь! И вообще, мы танцуем без музыки, это странно. — Вальсу не нужна музыка, — Драко остановился, нехотя отпуская е       ладонь. — Завтра в восемь, на этом же месте? — он пытался скрыть довольную улыбку, но выходило с трудом. — Нет. Ещё одного припадка я не выдержу.       Гермиона говорила абсолютно серьезно. Как бы ей не хотелось снова почувствовать эту непривычную дрожь в теле, это неправильно. Их никогда не поймут. И два проклятья в одной паре — перебор. Такие истории лучше никогда не начинать, чтобы потом не сожалеть. *** — Если девушка не позволяет себя проводить, но принимает подарок, это считается хорошим знаком? — Хватит мечтать, — Пенси закатывала глаза. — Тебе нужно к Трелони, — она грозно ткнула пальцем ему в грудь. — Ты можешь просто порадоваться за меня? — Драко, ты просто непроглядный придурок, как я могу радоваться? Ещё пару таких приступов, и даже королева домашних эльфов и благотворительности устанет тебя спасать и свалит обратно в Нору, — Пенси развернулась к другу, ладонью притягивая его лицо в свою сторону. — Драко, пожалуйста, после того случая я так и не смогла открыть колоду. Сходи к Севилле, иначе я сделаю это сама. — Она тоже сказала, что испугалась за меня, — Малфой мечтательно откинулся на спинку дивана. — Ты реально не понимаешь, насколько это серьезно? Или тупизна идёт бонусом к проклятью? ***       Проваливаясь в сон, он видел Грейнджер. Мягкий хлопок её майки приятно щекотал пальцы. Она улыбалась, заправляя за ухо выбившиеся на лицо пряди.       «Открой чистоту своего намеренья»       Знакомый голос вырывал из дрёмы, но не давал до конца проснуться.       «Четыре королевы подарили тебе шанс, а ты до сих пор не отдал нам дань»       Малфой никогда не слышал голоса сирены. Но если он звучал так же приятно, Драко понимал, почему моряки разбивались о скалы. Тембр обволакивал его сознание, перенося в другую реальность.       «Ты готов отдать нам свои сны?» — Да.       Малфой слышал собственный голос, не понимая откуда он доносится. В это же мгновенье перед ним предстала рыдающая Гермиона, её рвало громадными слизнями. Девчонка дрожащими руками пыталась дотянутся до палочки, но её тело тут же извергало порцию слизи. — Мерзость. Это сон. Это сон.       Драко пытался проснуться, но ничего не выходило.       «Это не сон»       Картинка в его сознании стала чётче. Гермиона сидела на полу в ванной старост, вода шумела, и её нагое дрожащее тело не могло подняться с ледяного кафеля. Мерзкие слизни, извергнутые из её рта, уползали прямиком в воду. — Прекратите! Это сон. Это сон, — Драко продолжал бить себя по щекам, в попытке очнуться. — Грейнджер, прости, это не всерьёз, это сон. — Драко, — знакомый голос донесся из пустоты. — Грейнджер!       Малфой проснулся в холодном поту, видя перед собой знакомую золотую коробку. — Проклятье, — закрывая лицо руками, Малфой встал с постели. — Из-за вас у меня едет крыша, — переводя взгляд на зачарованную колоду. — Чего вы хотите?!       Золотая коробочка медленно открылась, обнажая сияющую рубашку колоды таро.       Семёрка кубков материализовалась перед его глазами.       «Справедливости. Ты получил то, чего хотел. Теперь наша очередь» — Опять эти чаши, Салазар. Пенси! Пе-е-енси, пожалуйста проснись. Эта чертова колода открылась.       «Мы расскажем ей о семи твоих слабостях. Ты трус. Трусость недостойна любви»       Последнее, что увидит Пенси, перед тем, как его поглотит карта, это ужас в серых глазах и четыре тени, утягивающих его на дно золотой коробки. — Драко, — тишина, — Малфой! Что за дерьмо, — ведьма трясла колоду изо всех сил, коробка не поддавалась. — Инсендио! — бесполезно. — Бомабрда! — Что за шум? — Тео подбежал к Паркинсон, пытаясь понять в чём дело. — Эй, ты вся дрожишь. Что случилось? — Колода, — она задыхалась от шока. — Я не понимаю, Пенс. — Колода. Она сожрала его! — Кого? Малфоя? — Нотт с ужасом посмотрел на подругу, переводя взгляд на золотую коробку. — Ты уверена? — Нам нужно к Трелони, — судорожно кивая, Пенси схватила колоду и побежала. *** — Не бойся, девочка. Ты здесь, чтобы наказать одного трусливого мальчишку.       Гермиона с ужасом оглядела пространство, замечая, что возвышается на огромном золотом троне в окружении четырех прекрасных дев. Они положили руки на изголовье трона. Это могло бы заворожить её, но женщины были огромны и вокруг каждой светился цветной ореол.       Грейнджер пыталась вспомнить легенды, хоть что-то отдалено напоминающее то, что она видит, но ничего не приходило на ум. Девы буквально олицетворяли собой четыре стихии, озаряя комнату ярким светом. — Я могу узнать из-за чего я здесь? — голос звучал на удивление уверенно, ровно до тех пор, пока голубая дева не пригвоздила к полу Малфоя одним щелчком своих пальцев. — Драко? Это ты? Почему?       Оторопевшая Грейнджер пыталась собрать крупицы разума. Малфой выглядел скорее злым, чем удивленным, и это приносило ей немного уверенности.       Блондин с презрением оглядел четырех королев. — Вер’вки обязательны? Тут даже сбежать некуда!       Грейнджер слегка улыбалась, кое-что в Малфое оставалось неизменным, не смотря на любые окружающие обстоятельства.       Сарказм.       Если бы у неё спросили первую ассоциацию с Драко Малфоем, едва ли она назвала бы роскошь. Язвительность и сарказм шагали с ним с первого курса рука об руку, как когда-то Крэбб с Гойлом. Она даже не могла объяснить, что заставило её перестать воспринимать эти качества как недостатки. — Чем он заслужил твою улыбку? — грозный голос белой девы вырвал её из раздумий.       Связанный Малфой, стоя перед троном на коленях завис в ожидании ответа.       Не то чтобы у него сейчас был выбор, но он не разрывал зрительного контакта. Гермионе оставалось только признать, что в отличии от неё, он никогда не прятал взгляд. — Прости, Грейнджер. Ты здесь из-за меня.       Тень улыбки и их синхронный кивок знатно разозлил королев. Голубая дева выпустила поток магии, окативший Малфоя ледяной водой. — Ау! — вскрикнул он, сплевывая воду и пытаясь проморгаться. — Я просто извинился. В средневековье не чтят этикет?       Мокрый, черный шелк неприятно лип к телу, от чего Малфоя начинало трясти. — Ты не ответила, девочка. А у меня лопается терпение, — Белая дева вальяжно облокотилась на изголовье золотого трона. — Продолжишь злить меня, и я заставлю кровь застыть в его жилах. — Что ты сделал? — произнесла Гермиона одними губами. — Долгая история, — Малфой виновато пожал плечами.       Грейнджер робко поёрзала на троне, оборачиваясь на четырех королев. — Он мой друг, и я… — пауза вышла почти неловкой. — Я рада его видеть, — непроизвольно вырвалась улыбка. — О! Ты такая же трусиха, как и он, — голос Рыжей девы заставлял пространство вокруг них вибрировать. — Открой чистоту своих намерений, и я расскажу тебе, почему он последний, кого тебе стоит выбрать, — она ехидно подмигнула блондину, переводя взгляд на Гермиону. — Ну же, мальчишка. Или я начну за тебя? Расскажем ей, почему она здесь? — Не бойся, — бесшумно, одними губами. Драко смотрел на неё уверенно, ровно настолько, насколько возможно в этой ситуации. — Я взял без спроса чужую колоду таро, — Драко двигался, пытаясь расслабить веревки. — Быстрее. Это не то, что мы хотим услышать, — соединённые голоса четырех дев звучали в пустой комнате, как раскат грома. — И нарушил последовательность ритуала. — Проклятый мальчишка! Почему? — одновременно вторили четыре девы, сдерживая потоки гневной магии. — Потому что ты мне нравишься, Грейнджер. И я трусил сказать тебе, просчитывал каждый шаг и уже месяц доставал Пенси, вместо того, чтобы просто сказать тебе. — А теперь смотри!       Четыре девы обратились маленькими змеями и обвились вокруг её шеи, шипя на перебой. — Он никогда не сможет дать тебе свою фамилию.       Перед глазами Гермионы явилось дерево Блэков с её выжженным портретом. — Вся его семья будет презирать тебя!       Вокруг неё материализовались Люциус и Нарцисса, надменно взирающие на неё за обеденным столом. — Ты достойна лучшего!       Крам, стоявший посреди гор Болгарии, манил её обручальным кольцом. — Вас никогда не примут в обществе.       Кингсли виновато отказывает ей в должности министра магии. — Ты навсегда останешься подстилкой пожирателя!       По правое плечо стояли Рон и Гарри, смотря на неё с отвращением. — Он издевался над тобой шесть лет.       Грязнокровка! Маленький Драко выплевывал ей эту фразу раз за разом, держа в руках новенький Нимбус 2001. — Не спас тебя от своей безумной тётки!       Каждый клеточкой своего тела она вновь чувствовала смех Беллатрисы и пронзающий её раз за разом Круциатус. — С чего ты взяла, что он будет верен тебе?       Смеющаяся Гринграсс, улыбаясь махала ей рукой, сидя у Малфоя на коленях. — Он богат! Мальчишка сможет купить любую. — Неужели ты простишь ему свои слёзы? — Он обязательно обидит тебя, вот увидишь. — Хватит, пожалуйста! Хватит! — Гермиона затыкала уши. — Убирайтесь! — ведьма крепко взялась за одну из змей, но та укусила её и принялась сжимать шею ещё сильнее. — Перестаньте, накажите меня! Не трогайте её. — Тебя и наказываем, мальчишка, она умрет на твоих глазах. Трусость не заслуживает любви! — Чего вы хотите? — Ничего, глупец.       Драко заметил, как змеи ослабляют хватку, отвечая ему. — При любой удобной возможности она бы принялась тебя проверять! — шипели земли. — Любовь не должна идти рядом с недоверием! — Откуда тебе знать, с чем должна идти любовь? Тебя никогда по-настоящему не любили! — Драко внимательно наблюдал, как к Грейнджер возвращается возможность дышать. — Я нас вытащу, — одними губами, понимая, что Гермиона смотрит только на него. — Каждую из вас просто использовали, чтобы проверить любовь и используют до сих пор! Вы судите о том, чего не знаете! Мерлин и Моргана заставили вас страдать из-за своей гордыни!       Змеи выстроились перед ним в ряд, оставив ведьму в покое. — Продолжай, — шипели змеи не отрывая от него взгляда. — Что по вашему любовь? — Драко не сдавался, игнорируя дрожь и боль в коленях. — Эмоции, — шипела голубая змея. — Страсть и риск! — протестовала рыжая змея. — Вы обе неправы, — вмешалась зеленая змея. — Любовь — это забота и ответственность. — Протестую! — перекрикивала белая змея. — Любовь — это чистый разум и решительность. — Так почему же ни одна из вас не нужна была Мерлину по отдельности? Любовь рождалась только тогда, когда вы были вместе, — Драко поднял взгляд на Грейнджер. — Ей не нужна будет моя любовь, если в ней нет заботы. Она наплюёт на мою решительность, если я не буду уважать её эмоции. Мерлин объединил вас, потому что хотел получить женщину, в которую был действительно влюблен, в ту, которая объединяла в себе каждую из вас. Вы просто её тени!       Не дождавшись следующей фразы, обозлённые правдой змеи бросились душить слизеринца. — Драко! Нет! — Гермиона сорвалась с трона, прыгнув вниз. *** — Никто из них не просыпается! — Пенси нервно ходила вокруг больничных коек, — Они холодные, как трупы! Это всё из-за меня! Мне нужно было просто сделать чертов расклад, не нужно было упрямиться! — Тише, Пенси. Это не твоя вина. — Моя! — Паркинсон продолжала ходить по кругу, не давая Нотту до себя дотронуться. — Мадам Помфри и Севилла что-нибудь придумают. Пожалуйста, иди ко мне. Они обязательно очнутся.       Пенси нехотя приближалась в его приглашающие объятия. Нотт был красивым и смешным, спорить с этим было просто глупо. И через чур честным и открытым для Слизерина. Пенси всегда в шутку говорила, что его нужно было спихнуть в Пуффендуй, вместо Диггори. И его объятья ощущались, как кашемировые ванны, пахнущие удовым деревом. — Это всё правда из-за меня, — девичий голос утопал в слизеринской мантии. — Тео, почему ты такой? Почему?.. — Пенси выбралась из его объятий. — Ты не должен быть со мной так добр! Почему продолжаешь поддерживать меня, хотя знаешь, что я правда во всём виновата? — Во-первых, я считаю, что виноват Малфой, — Нотт аккуратно вытер потекшую тушь с её щёк. — Во вторых, я не могу перестать. Я действительно чувствую себя лучше, когда ты улыбаешься. Даже если дело не в моих идиотских шутках. — Мне не нравится Долгопупс, — Паркинсон выдала это неожиданно, но честно. — Я просто боюсь неизвестности, а ответы карт меня успокаивали. После войны мне хотелось чего-то понятного, знаешь. Чтобы просто знать, что будет завтра. — Мне кажется поэтому Трелони и поехавшая. Нет ничего хорошего, знать всё наперёд, — его ладони мягко легли на её лицо, шутливо тиская впалые щёки. — И ведь Малфой был прав на счёт меня, поместье Ноттов в Италии достаточно мало, по аристократическим меркам, —он придвинулся к её уху. — И ещё не поздно засадить всё вокруг цветами. — Ты неисправимый, — впервые после войны Пенси просто улыбалась, оставив себя без колючего щита прямолинейности. — Я разрешу тебе купить мне пару платьев, если они выживут, идёт? — её зеленые глаза лучились необъяснимым озорством. — Идёт! — он аккуратно освободил Пенси из своих объятий. — Миссис Помфри! Что там у вас?! Мне нужно, чтобы они очнулись! Прямо сейчас! *** — Годрик, я не чувствую ног, — Гермиона ползла в сторону связанного и задыхающегося Малфоя. — Потерпи пожалуйста. Я… — голос надрывался от боли. — Ещё немного… — пожалуйста, пусть оно сработает!       Гермиона использовала невербальную магию дважды, но каждая из попыток не увенчалась успехом. Тем не менее нельзя отрицать, что никогда ещё прежде она не была так мотивирована, как сейчас. — Дифиндо! — ничего, — Дифиндо! Мать вашу, давай же. Дифиндо!       Слабое свечение магии вырвалось у не       из груди, освобождая Малфоя от верёвок. — У тебя кровь, Драко, — её голос был еле слышным хрипом.       Нет ничего удивительнее женского сострадания. Только девчонки могут переживать за чужие царапины, пока из их ран сочится кровь. Драко яростно отпихивал змей освободившимися руками. — Потерпи немного, ладно?       Гермиона слабо кивнула. — Мне правда жаль, что я втянул тебя в это. — Я не боялся своей симпатии, я боялся твоего отказа, Грейнджер. И клянусь, мне стыдно! — Всё в порядке, правда, мы выберемся, — не ясно, кого она успокаивала больше. Себя или Малфоя. Но змеи замерли, как загипнотизированные, озаряя комнату ярким светом. — Колода четырех королев принимает твою дань, дева. Проси, чего хочешь.       Время будто замерло между их взглядами. Гермиона непонимающе смотрела на Драко, неужели это конец? Или им действительно удастся выбраться? — Позвольте нам уйти, — вложив в просьбу всю возможную уверенность, Гермиона наконец заметила, как начинает чувствовать собственные ноги. Перед глазами материализовалась карта.       Колесница.       Змеи обратились девами и подняли их, аккуратно вложив в свои массивные ладони. — Не бойся предсказаний, дева, ведь нет ничего страшнее реальности, — королевы приблизили их к губам, — Но любовь, сильнее страха.       Белый свет ослеплял глаза, пока Драко тщетно пытался нащупать руки Гермионы. — Ты умница. Не бойся. Ты нас спасла, — его голос растворялся в пустоте, оставаясь без ответа. — Драко, я тебя не вижу. Где ты? *** — Грейнджер, давай же, Салазар. Ты должна очнуться! Почему я очнулся, а она — нет?! — Малфой обеспокоено вглядывался в бледное лицо Золотой девочки. — Потому что ты даже под страхом смерти не называешь её по имени? — Тео мгновенно заткнулся, ловя его злобный взгляд. — Тише, пожалуйста. Я в порядке. Только ноги немного тянет, — Гермиона попыталась сесть, но быстро отбросила эту идею. — Ты помнишь, что произошло? — Драко виновато смотрел в её карие глаза. — Хочешь пить? — Только если это что-то крепче воды. Я бы с удовольствием всё забыла, — смеяться не получалось, хотя Нотт на полном серьёзе протягивал ей флягу с огневиски. — Я пойму, если ты не захочешь общаться. Но мне кажется, мы оба заслужили ещё несколько репетиций. Она первый раз не прятала взгляд, пусть и согласие было замуровано в нерешительных кивках.