Принцип сфинкса

      Это правда? – Альма первая нарушила тишину.       Они ехали вот уже двадцать минут по многочисленным улицам Парижа в полном молчании, и Лула, задумчиво уставившись в окно и не ожидая никаких реплик со стороны Дрей, от неожиданности заметно вздрогнула.       – Что именно? – не поняла она.       – Что меня вызвали по делу Всадников.       – Да, – коротко ответила Мэй.       – О них что-то стало известно? – продолжала допытываться девушка.       – Возможно, – уклончиво ответила Лула. – Вы же в курсе последних событий? Эти ребята навели достаточно шороху в Англии.       – Да, я видела онлайн трансляцию в интернете, – тихо ответила Альма и опустила глаза, бесцельно шкрябая ногтём по своему колену.       – Сами понимаете, почему Интерпол стоит сейчас на ушах, – заметила Мэй, наблюдая, как лицо сопровождаемой становится всё мрачнее и мрачнее.       – А... Ну... Вот только... – начала Альма, но осеклась и, закусив нижнюю губу, замолчала.       В воздухе завис немой вопрос, который девушка так боялась произносить вслух. Она буквально физически ощущала его мучительное давление, потому что знала — какой бы ни был ответ он станет для неё ударом. Но ведь и неведение всегда убивает больше всего, истощает внутренние резервы, делает человека уязвимым перед внешним миром. Оно уже давно ходит за ней по пятам, высасывая жизненные силы.       Глубоко вдохнув до невозможности вязкий воздух, она на выдохе с трудом выдавила:       – А про Дилана Родса что-нибудь известно?       Фокусница задумчиво постучала накрашенным ноготком по передней панели и, выждав паузу, загадочно посмотрела на Альму через плечо и наконец ответила:       – Скоро всё сами узнаете, – а затем она отвернулась к окну, тем самым скрывая лукавую улыбку.       От подобного ответа напряжение Альмы лишь возросло; она хотела ещё о чем-то спросить, но, чуть подумав, так и не решилась. Всю оставшуюся дорогу она молчала, нервно теребя край своего кардигана и не отрывая взгляда от окна. В груди снова противно свербило, и девушка рефлекторно сжала ткань своей накидки в области сердца. На мгновение ей овладело навязчивое желание расцарапать собственную грудь, чтобы наконец вырвать и вышвырнуть к черту надоедливый и мешающий спокойно жить орган.       Уже подкрадывался вечер. Сгущались сумерки, накрывая своей тяжестью Париж и его жителей. Настроение у Альмы было соответствующим; в ней давно поселился мрак вместе с тоской, которая монотонно выжигала её изнутри, оставляя после себя лишь серый безжизненный пепел. Она постаралась переключить свои мысли в другое русло и бесконца гадала, что же от неё могло понадобиться. Полиции она рассказала всё, что знала, за исключением тех вещей, о которых поведал Дилан в их последнюю встречу. Что же им нужно?..       Через десять минут машина подъехала к огромному зданию, которое оказалось... обыкновенным отелем. Большая вывеска на длинном красном полотне «Venise Hotel» тянулась вдоль фасада и выглядела, скорее, как предупреждение об опасности. И всё же... отель? Альма в замешательстве вышла из автомобиля и с подозрением покосилась на Лулу.       – Почему мы не в офисе Интерпола? Ну, или, на худой конец, в полицейском отделе?       – Дело в том, что и там и там повсюду есть «уши», – с готовностью отозвалась та. – А мой начальник не хочет, чтобы разговор слышал кто-нибудь ещё. Увы, в нынешние времена с конфиденциальностью не очень, сами понимаете. И потом, вас вместе видеть тоже не должны.       – А кто же этот ваш начальник, Мэри? – спросила Дрей, но всё же послушно двинулась следом.       – Сейчас узнаете, – загадочно улыбнулась «Мэри».       С каждым шагом Альмой всё больше овладевали сомнения, но все равно что-то не позволяло ей развернуться и уйти. Если дело касается Всадников, то она не может остаться в стороне. Почему? Она и сама этого не знала. Возможно, назавершённое дело не давало желанного покоя. А, быть может, она просто хотела узнать о Дилане...       Нет, нет, нет! Альма тряхнула головой и подавила секундное и весьма навязчивое желание дать самой себе хорошую пощёчину. Дилана необходимо забыть раз и навсегда, и точка. Этот человек разрушил всё. Принёс в её жизнь хаос, лишив спокойствия. Нет ничего хуже, чем дать надежду, а затем отобрать, предложив взамен лишь одиночество и боль.       Девушки поднялись на второй этаж, и Лула повела её в конец правого крыла. В конце коридора она остановилась, жестом указала на последнюю дверь.       – Вам сюда.       – А вы?       – Я свою миссию выполнила, – отозвалась Лула и посторонилась.       Альма осторожно приоткрыла дверь и шагнула внутрь. Пройдя по непродолжительному коридору вглубь, она оказалась в небольшой комнате. У стены находился достаточно массивный диван, сбоку от него стояла тумба, на которой тускло светился бра.       У большого окна спиной к ней стоял человек, силуэт которого Альма узнала бы из тысячи. Сердце пропустило удар, а дыхание перехватило, когда Дилан молча повернулся к ней. Девушка в оцепенении застыла, а тело словно налилось свинцом, отказываясь подчиняться.       Спрятав руки в карманах брюк, он, ничего не говоря, пристально смотрел на неё, будто бы давал время, чтобы она сделала выбор: уйти или остаться.       Первый вариант показался ей самым привлекательным, но она так и не смогла пошевелиться, завороженно вглядываясь в родные черты лица. В голове поселилась абсолютная пустота, а по лёгким постепенно начал разливаться жгучий кислород.       Мир вокруг замер, а течение времени перестало ощущаться. Разве что бешеный стук неугомонного сердца продолжал отдаваться в ушах, напоминая, что происходящее — не очередной бредовый сон.       Пауза затянулась, и Альма первая не выдержала:       – Почему... ты здесь? – прохрипела она не своим голосом, который вдруг стал совершенно чужим.       – Я думал, что это очевидно, – чуть склонив голову набок, тихо ответил он, – чтобы понять.       – Что именно?       – Тебя. И почему ты меня так старательно избегаешь.       – Мне казалось, что нам не стоит встречаться.       – Почему?       Альма, будто только сейчас вспомнив, что нужно дышать, рвано вздохнула, лихорадочно ловя кислород, но это не принесло желанного облегчения. Она тонула. Утопала в собственных эмоциях, которые сейчас обрушались на неё мощным потоком, сметая остатки здравомыслия и напускного спокойствия. Они стояли друг напротив друга в противоположных концах комнаты, и это выглядело так дико и неестесственно, что хотелось рвать на себе волосы и выть от досады. Больше всего на свете она желала броситься в его объятия, но подобного своевольства она позволить не могла.       Дилан так же стоял, не двигаясь, как будто одно его неосторожное движение могло её спугнуть. И какого дьявола?!       Год.       Целый год она выстраивала прочную стену, убеждала себя, что все её чувства к нему — не больше, чем иллюзия, а он вот так просто в очередной раз врывается в её жизнь, чтобы всё в одночасье разрушить?       – Зачем ты приехал? – выйдя из оцепенения, ощетинилась она, словно дикая кошка.       – Поговорить с тобой, – Дилан медленно сделал первый шаг в её сторону.       – О чем?       – О нас.        Второй шаг. Альма испуганно отшатнулась.       – Стой! Нам не о чем разговаривать!       – Я так не думаю.       Расстояние между ними фут за футом медленно, но верно сокращалось, превратившись в самую настоящую пытку. Альма не могла даже пошевелиться, будто бы загипнотизированная мышь перед раскрытой пастью змеи, не могла заставить себя развернуться и убежать прочь из этой ловушки. От своей жалкой беспомощности её начало душить отчаяние; она не хотела! Не хотела этого!       – Я не хочу с тобой говорить, слышишь? – практически вскрикнула девушка, выставила руки вперёд, словно могла его остановить. Она болезненно засмеялась. В этот хриплый смех вплетались истерические нотки, от чего Дилан, растерявшись, на мгновение замер. – Нам просто не о чём разговаривать! Ты зря приехал и только потратил время! Не хочу тебя видеть, понимаешь? Уходи! Я не...       Последняя фраза оборвалась, а её окончание затерялось где-то у него на груди. Альму окутали сильные мужские руки, заключая в свою ласковую колыбель. Из глаз хлынули горячие слезы, она судорожно обхватила Дилана руками, будто утопающий за своего спасителя и уткнулась в него лицом.       – Ненавижу... – обессиленно прошептала она, крепче прижимаясь к нему всем телом.       С каких пор Альма стала такой слабой? Где же тот самый внутренний стержень, что никогда не позволял ей сгибаться под тяжестью обстоятельств? Ей всегда казалось, что она сильная и способна преодолеть любые препятствия, однако... Она не ожидала, что окажется бессильна перед ним. Перед этими проклятыми глазами, его мягким голосом, обжигающе горячими руками...       Дилан молча успокаивающе гладил её одной рукой по спине, чувствуя содрогающееся тело, а другой прижимал голову к себе. Он уткнулся носом в светлые волосы, глубоко вдохнул её запах и на секунду прикрыл глаза. Где же та острая на язык бойкая сотрудница Интерпола, что однажды с силой приложила его лицом в стол, чуть не вывихнув при этом плечо? Сейчас он обнимал маленькую и беззащитную девочку, которая отчаянно нуждалась в поддержке и утешении.       Горечь, тоска и безнадёжность, накопившиеся в ней за год выходили вместе со слезами, оставляя горькое послевкусие. Всхлипнув последний раз, Альма наконец затихла. Поняв, что она более менее успокоилась, Дилан взял её за руку и осторожно потянул в сторону дивана. Альма послушно сделала несколько шагов и опустилась на мягкое сидение.       – Ты в порядке? – в его голосе ясно слышались беспокойство и грусть.       – Нет, я не в порядке, Дилан. Тебе не нужно было приезжать, – повторила она, продолжая задыхаться от недавней истерики, отголоски которой ещё пробивались наружу.       Броня, которую она создавала целый год, теперь предстала перед ним во всей красе. Её большие трещины ярко зияли, обнажая незащищённые и уязвимые места. Впрочем, уже ослабленный битвами воин всё же собирался до последнего защищать свой разрушенный мир и те руины, под которыми покоились утопические мечты.       – Но я уже здесь, – мужчина запустил пальцы в свои волосы, стараясь унять снова подступившее волнение. Он искренне не смог понять, почему Альма смотрит на него сейчас, словно на приведение. – Я хочу расставить все точки над i.       – Как ты не поймёшь?! – её голос в очередной раз предательски сорвался, а к горлу подступил вязкий ком обиды и злости. – Нам с тобой не по пути!       – Дорога — это не один единственный путь, – не согласился он. – Их бесконечное множество, и всегда можно поменять направление.       – Но ты свою уже избрал. И явно не в мою пользу, – с болью и досадой в голосе парировала она. Её слова больно пронзали своей остротой и отчаянной силой.       – О чем ты? – Дилан смотрел на неё с неподдельной печалью и от столь искреннего взгляда Альма на мгновение смягчилась.       – Когда ты приехал год назад... Выложил передо мной все карты, так ведь у вас принято говорить? Рассказал всё о себе, и я подумала, что у тебя серьёзные намерения. – неожиданно Альма улыбнулась, но от этой безумной улыбки, похожей, скорее, на оскал, Дилану стало не по себе. – Какая я была дура! Ты тогда доверил мне свой самый сокровенный секрет, вложил в руки надежду, а затем... исчез. Целый год ты молчал; не звонил, не писал, не приезжал... – на какое-то время она замолчала, с силой прикусывая нижнюю губу, а затем, усмехнувшись, продолжила: – И я поняла, что это всё. Конец. Ты был занят Всадниками, я это прекрасно понимаю. Когда я увидела онлайн трансляцию вашего выступления, то поняла, чем ты был занят весь год. Но ещё поняла, что меня в твоих планах и вовсе не было.       – Это не так... – прошептал он.       – Не лги! – тут же грубо оборвала его Альма. – Не лги хотя бы сейчас...       – Даже не пытался. Постарайся хотя бы выслушать меня...       – Нет! – Альма резко вскочила с места и посмотрела на него сверху вниз. – Я однажды поверила тебе... Понадеялась, но... напрасно. Всё это было напрасно! – на её глаза вновь навернулись слезы, и от столь несчастного вида девушки у него сжалось сердце. Развернувшись, она пошла на выход и, не поворачиваясь, бросила: – Больше не ищи меня.       Шрайк даже не сдвинулся с места, тяжело вздохнул и опустил голову, практически упираясь подбородком в собственную грудь. Конечно, другого он не ожидал, но попробовать стоило. Альма, сама о том не подозревая, следует тому плану, что Дилан продумывал на ходу, и этот факт, как ни парадоксально, его очень огорчал.       Крохотная надежда, что у них всё же получится разговор, сейчас разбилась вдребезги на мелкие кусочки. Впрочем, Дилан наконец смог понять Альму, увидев в её глазах глубокую обиду, направленную на него, словно острие кинжала. Не гнев или ненависть, а именно обиду, которая уже пустила свои отравленные корни, и ему понадобится время, чтобы выкорчевать их из её души.