Звук сирени

Время словно умерло, замерев где-то между серебристым полднем и тусклым вечером. Заседание никак не заканчивалось, оттенок неба не менялся, а в Дом пяти залов не проникали сквозняки — будто, вопреки опасениям Шена, планета всё-таки остановилась. Взгляд Ин блуждал, выхватывая предметы и людей из полумрака Стального зала. Со стен чешуёй осыпалась древняя роспись: серебристый бамбук, морские сражения и мудрый император Сюню, на чьём плече сидел крохотный дракон. Сейчас, правда, он словно устроился на широком плече Моци Зихао. Генерал стоял во главе стола и рассказывал о мерах безопасности, которые вводятся в провинции. Спокойный и строгий, с ломаной линией шрама на щеке, Моци вдруг напомнил Ин отца — и вокруг горла будто свернулась колючая проволока. — Едва ли любые меры безопасности имеют ценность, генерал, — услышала она ровный, как гудение струны, голос доктора Аня. — Пока мы не убедились, что те воины покинули Юинин. — Доктор Ань, — сухо усмехнулся генерал. — Я ведь не объясняю вам, как штопать раны. — Однако отец прислушивался к мнению доктора Аня, — заметила Ин. Взгляды собравшихся — от генерала Моци до Юшенга с Энлэем — сошлись на ней, как лучи, собранные увеличительным стеклом. Высоченная Ин вдруг ощутила себя маленькой и бестолковой. Она только исполняла приказы и никогда не задумывалась над их смыслом: для этого у неё был отец. Был. Ин снова почувствовала, как колючая проволока царапает горло — и стиснула под столом кулаки, чтобы не разрыдаться у всех на глазах. Оказывается, продолжается не только жизнь: и его смерть тоже продолжается. — Лейтенант Ли, — улыбка Моци полоснула кинжалом. — Вы, разумеется, дочь и адъютант наместника — да воссоединится его душа с предками. Но у вас маловато опыта, чтобы рассуждать о том, что в любой миг может полыхнуть войной. — Моей вины в том, что я родилась позже, нет, — парировала Ин. — Тогда, — накрахмаленная форма захрустела, когда генерал скрестил руки, — попотчуйте нас своими умозаключениями, лейтенант. Ин неловко поднялась на ноги, отчего подпрыгнули чернильницы. Глава контрразведки — Юань Су — раздражённо фыркнул, когда жидкость виноградного цвета брызнула на его свиток. Энлэй смотрел на Ин удивлённо, Юшенг — с сочувствием, а доктор Ань… Их глаза на мгновение встретились — и советник ободряюще улыбнулся Ин, не то благодаря за заступничество, не то поддерживая в решимости. Ин вновь ощутила себя высокой — и впервые ей не хотелось стать меньше. — Меня многое смущает в этой истории, — Ин сцепила пальцы за спиной. — Как, например, контрразведка проморгала целый отряд? Я точно помню: доктор Ань говорил об одном шпионе. — Он и был один, лейтенант, — генерал Юань оторвал взгляд от свитка. — Мои разведчики выследили его — и сразу вернулись с докладом, а уж я отправил доктора Аня к наместнику Ли. Позволю себе заметить, — его снежно-белые брови сошлись у переносицы, — что майор Эр должен был знать о планах врага. Однако он ничего не сообщил о готовящемся вторжении. — Генерал, — усмехнулся майор, — если собираетесь обвинить меня в измене — так обвиняйте глядя в глаза. Глава разведки — долговязый Эр Юйчи — требовательно постучал костяшками пальцев по столу. Как и мастер Яньмэй, он прибыл в Шитао из далёких мест и мало чем напоминал обычного жителя Юинин. Медно-русые волосы, глаза цвета индиго, крапинки на лице — сам Эр звал их «веснушками» — и непочтительная улыбка человека с куда более свободным воспитанием. Ин совсем не удивилась, когда генерал Юань обернулся и скривился так, будто увидел что-то омерзительное. — Я оставлю это право военному суду, — ледяным тоном произнёс генерал. — Однако лейтенанту Ли будет интересно послушать, как вы не отследили перемещения войск. — Я бы отследил перемещения войск, если б они были, генерал, — возразил Эр. — Но из Усугумо в сторону Юинин не отплывали корабли — даже торговые, — а фабрики не выполняли срочные заказы на снабжение армии. Я бы сказал… Речь майора прервал глухой стон. Эр, генералы, Ин — все обернулись на доктора Аня, схватившегося за плечо. Под бинтами, скрывавшими изрезанное лицо, белой краской разливалась бледность. — Майор Эр, лейтенант Ли, — сквозь зубы произнёс он, — если вас не затруднит, пожалуйста, окажите мне услугу… Господа, прошу прощения… — Перестаньте, доктор, — строго взглянул на него генерал Моци. — Ваше здоровье — превыше всего. Перламутровое небо отливало молочно-белым и пионово-розовым. Майор Эр и лейтенант Ли бережно усадили доктора на скамью, покрытую корочкой соли. За их спинами — в Доме пяти залов — раздавался ритмичный топот парчовых сапог. По коридорам сновали чиновники, нагруженные свитками, книгами по праву и клетками с горлицами. Хоть Ин и служила адъютантом наместника — она даже приблизительно не могла представить, сколько людей на самом деле подчинялось её отцу. — Доктор Ань, мне послать за госпожой Симэнь? — спросила Ин, чувствуя, как сердце словно наживую стискивают в холодных ладонях. — Нет, лейтенант, благодарю вас. — Бодрый голос доктора никак не вязался с его болезненным состоянием. — И приношу извинения за этот маленький спектакль. — Ах вы пройдоха, — с восхищением присвистнул Юйчи. Доктор Ань сдержанно улыбнулся — и отодвинул от лица бинты, чтобы лучше видеть майора и лейтенанта. Круглые очки придавали его глазам колючий зеркальный блеск. — Я был вынужден остановить вас раньше, майор, чем вы выкопали бы себе могилу, — заметил доктор Ань. — Плевать мне на них, — дёрнул плечами Юйчи. — Я не серебро, чтобы всем нравиться. — Боюсь, в этот раз ситуация серьёзнее ваших обычных разногласий с генералом, — покачал головой доктор Ань. — Когда вы сказали о корабле, майор Эр, всё встало на свои места. Я знаю, кто, как и каким образом, — взгляд доктора блеснул в сторону Ин, — убил вашего отца, лейтенант.

***

— Как ты их, Яозу! — шумно восхищался Шен. — Я, конечно, не видел рож — но не сомневаюсь, что они были красными от стыда! Лабиринтами города, хрусткими от соли мостовыми, бумажными фонариками домов они пробирались к Серебристому лесу. Это оказалось сложнее, чем надеялся Сун, потому что Шитао наводнили бойцы Зихао Моци. Они гремели железом, патрулируя улицы и останавливая горожан для проверки документов. К счастью, юркие и прыткие братья Ли легко их опережали. Девушки шуршащими тенями двигались следом, а Яозу шёл дворами, чтобы не попасться никому на глаза. Из них всех — благодаря немалому росту — он был самым приметным. — Спасибо, — спокойно поблагодарил Яозу, когда они воссоединились в каком-то тупичке. — Я сразу догадался, что школа вам и даром не сдалась. — А такой приказ, — поинтересовалась Фен, — в самом деле существует? — Ага, — закивал Шен. — Император выпустил его во время войны за Красное княжество. — Вот это да, — присвистнул Яозу. — Не думал, что ты знаток истории. — А ты побудь братом Суна, — хмыкнул Шен. Неловкий смех оборвался сам собой. Почти сразу они вспомнили, куда и для чего направляются — и грудь Суна словно наполнилась леденящим ядом. Серебристый лес. Место, где погиб отец — и где ещё могли скрываться шпионы Усугумо. Эта мысль не давала покоя. Что-то в ней казалось странным и противоречивым: как твёрдое море или сладкая соль. Многие желают смерти наместникам из приграничных провинций — ведь такие провинции остаются вратами в сердце страны. Нужно лишь подобрать ключ, но почему ключом стал лес? Почему всё произошло именно тут? Бамбук шуршал, покачиваясь от лёгкого ветра, и издалека казался морем колышущегося серебра. Серые стволы множили тени, создавая опасные иллюзии. Те, кто впервые оказывался в Серебристом лесу, принимались испуганно озираться. За каждым деревом им чудился враг, который при ближайшем рассмотрении оказывался лежавшей на стволе собственной тенью. Однако все пятеро — от братьев Ли до Ласточки — родились в Шитао. И натренированный глаз легко отличал игру теней от человеческого силуэта. Они крались в глубь леса, внимательно вглядываясь в клочки тумана и вслушиваясь в каждый шорох. Сун слегка нахмурился, когда осознал, что шуршат здесь только их сандалии и листья бамбука. Ему казалось, что армия должна искать шпионов, а инспекторы — расследовать убийство, но… …Но в лесу были лишь они одни. Сун остановился, заметив надломанные ветви и втоптанные в землю серебристые листья. Присел, разглядывая влажную почву — и увидел именно то, что ожидал увидеть: ровные вмятины из-под копыт. — Что-то нашёл? — участливо поинтересовался Яозу. — Дорогу, — кивнул Сун. — Кажется, доктор Ань и папа точно знали, куда им нужно. — Я слышал от Ин, кажется, — вспомнил Шен, — что доктор Ань учился в Усугумо. — Ты считаешь, что он мог… — Ласточка замолчала, тщательно подбирая слова. —…Предать наместника? — Это лишь версия, — заметил Сун. — Но многое говорит в её пользу. Доктор Ань почти всю жизнь провёл в Усугумо, потом неожиданно вернулся в Юинин и довольно быстро занял место советника. Майор Эр служит… Служил моему отцу долгие годы, но место советника так и не получил. — И именно доктор Ань, — негромко прошептал Шен, — сообщил, что в Серебристом лесу видели шпиона. — Но ведь он тоже пострадал! — Фен обвела друзей огромными фиалковыми глазами. — Быть может, для того, чтобы отвести от себя подозрения? — предположил Яозу. В груди что-то болезненно натянулось. Сун выпрямился и двинулся вдоль следов, оставленных лошадьми наместника Ли и доктора Аня. Он поверить не мог, что расследует убийство собственного отца — и надеялся очнуться от этого кошмара. Но кошмар просачивался в жизнь тусклым блеском серебра и прохладными обрывками тумана. Сун слышал, как друзья двигаются следом — и злился на себя потому, что даже не подумал остановить девушек. Если шпионы всё ещё здесь, они попробуют справиться: Шен грезил героями прошлого, а Яозу учился в школе лучше всех. Но Ласточка и Фен — что они могут там, где одолели самого могучего человека в провинции? Горло сдавило слезами при мысли, что они с Шеном долгие годы пытались повалить папу. Кому-то это удалось — а вот им уже не удастся никогда. «Нужно поскорее вернуться в город, — мысленно отметил Сун. — Ради безопасности друзей». Цепочка полукруглых следов привела их туда, где это случилось. Белые пятна обрубленного бамбука резали глаза. Осыпавшиеся листья серым ковром покрывали землю — и на этом ковре Сун разглядел бурые разводы. В голове потемнело, но сквозь шорох черноты он всё-таки услышал, как Шен втягивает воздух сквозь зубы. — Здесь была… — Шен сглотнул. — Просто бойня… Они вырубили пол-леса… — Что ты сказал? — Сун медленно повернулся к брату. — Я сказал, — с усталым безразличием повторил Шен, — что они вырубили пол-леса. Возможности, ускользавшие сквозь пальцы — предмет бесконечного человеческого сожаления. Мы сожалеем о том, что разбили фарфоровую чашку, которая ещё мгновение назад была у нас в руках: целая и невредимая. Сожалеем о сказанном, понимая, как мало времени отделяет нас от гневного выкрика до горького осознания. Этот краткий миг между спокойствием и разрушением не даёт покоя, вынуждая вновь и вновь проживать прошлое — словно перечитывать историю о великом герое. Шен тоже не мог найти покоя, вспоминая, что ещё несколько дней назад отец был жив. Он ощущал каменные мышцы, пока карабкался по широкой спине, заговорщицки подмигивал, когда отец брал вместо мяса сладкий рисовый пирожок — и прижимал палец к губам. Всего несколько дней назад он видел широкое улыбчивое лицо, которое никак не вязалось с серьёзной должностью и обветренной кожей бывшего рыбака. Отец мог остаться дома, послать вместо себя солдат или взять солдат с собой и выжить. Шен сдавил ладонями гудящие виски и закусил губу, даже не боясь, что от сдерживаемого крика его разорвёт пополам. — Шен… — услышал он певучий голос Ласточки. Орнамент крови на сером ковре листвы. Запах железа и свежести от срезанного бамбука. Место, где всё стало непоправимым, а мгновение, когда ещё можно было что-то исправить, безнадёжно выскользнуло из пальцев. — Шен… Сун смотрел, как Ласточка обнимает брата — но не видел этого. В голове прочно засели слова о вырубленном лесе. Что-то здесь не так. Что-то здесь неправильно и невозможно — как мягкий камень или жёсткий шёлк. Сун огляделся, стараясь не упустить ничего важного. В глазах цвета молний отражались стрельчатые листья и вытоптанная лошадьми тропинка — единственная, что вела на поле битвы. Вдруг Сун вздрогнул так, словно его ударило током, а крошечными разрядами электричества закололо подушечки пальцев. — Сун, — тяжёлая ладонь Яозу легла ему на плечо. — Может, вернёмся в город? — Мы вернёмся, Яозу, — медленно кивнул Сун. — И сообщим совету об измене. — О чём мы сообщим совету?.. — чуть слышно переспросил Яозу. Фен, Ласточка, даже Шен — все подошли ближе. Глаза — фиалковые, чёрные, бирюзовые — проследили за рукой Суна, указывавшей на следы в влажной земле. Шен и Ин потешались над его любовью к истории, а родители — хвалили, считая, что каждый достойный юининец должен знать знаменитые сражения и гордиться ими. Сун не гордился, но знал — и не представлял, что будет применять знания подобным образом. — Во время войны за Красное княжество, — торопливо заговорил Сун, — армия Усугумо вторглась в Юинин с трёх направлений. Одно из них — залив Копья — вело прямо в Серебристый лес. — Я знаю эту легенду! — подался вперёд Шен. — Они сами друг друга перебили, потому что везде видели врага — и даже не добрались до Шитао! — Это не столько легенда, сколько факт. — Сун оглядел мельтешащее серебро бамбука. — Только коренной житель Шитао может пройти через лес. Вспомните маму или мастера Яньмэй: они сюда даже не приходят. — Предположим, — Яозу скрестил руки на груди. — Но почему ты вспомнил об этом именно сейчас? — Потому что тропинка всего одна, — мрачно произнёс Шен. — Сун хочет сказать, что, если бы шпионы Усугумо шли сюда одни, они прорубили бы себе дорогу шириной с весь Шитао… —…Но этой дороги нет, — кивнул Сун. — Кто-то из Шитао провёл их через Серебристый лес. И этот кто-то предал папу. Низкий протяжный звон волной хлынул в лес. Друзья огляделись, пытаясь найти источник звука — и понять, что его производит. Озадаченным не выглядел только Сун: в книгах по истории рассказывалось и об этом. Заинтересовавшись, он даже сходил на вышку, где пожилой звонарь Баосы рассказал ему, как подаются сигналы тревоги. — Это звук сирени, — объяснил Сун. — Так в эпоху Сюню сообщали о войне. Шен, Яозу, Фен, Ласточка — все застыли будто картонные фигуры из театра теней. Лишь в памяти всплывали отрывки из песни, которую в Шитао знал каждый: «Если средь бамбука зацвела сирень — её срубай ты поскорей». — Нет… Нет! — Фен прижала кулачки ко рту. — Нам нужно сейчас же вернуться, — решительно заявила Ласточка. — Мы ученики школы боевых искусств, и горожанам может понадобиться наша помощь. — И надо сообщить об измене, — напомнил Яозу. — Если предатель в совете, то горожанам уже никакая помощь не понадобится. — Я пойду в Дом пяти залов, — кивнул Шен. — А вы — возвращайтесь в школу. Шуан и Яньмэй уже наверняка отряды собирают… — Может, сначала все вернёмся в школу? — предложил Сун. — А потом… Новая волна звона заставила отказаться от всех планов. Для начала нужно вернуться — а уже потом, в зависимости от обстоятельств, решать, что именно делать. Листья царапали лица, глаза привычно отличали бамбук от тени, а влажная земля чавкала под подошвами сандалий. Шен дышал через нос, надеясь, что воздуха хватит до самого города — и краем глаза цеплялся за чёрную шёлковую тень. Сун мчался рядом, неотделимый от него, как ночь — ото дня. Или как тень — от света. Шен невольно вспомнил слова учителя Шуана о том, что палица должна стать продолжением руки. И сейчас он осознавал, что Сун всегда был продолжением его души — если таковая, конечно, имелась у человека.