Звук сирени

— Красное княжество? — нахмурившись, переспросила Ин. — Если корабли Усугумо не направлялись в нашу сторону, как следует из слов майора Эра, — кивнул доктор Ань. — Стоит подумать о кораблях Красного княжества. — Что-то в этом есть, — согласился Юйчи. — Не мог же этот отряд прийти по воде. — Но обычно мы воюем за Красное княжество, а не с ним, — заметила Ин. — С чего бы такая перемена в стратегии? — Вероятно, майор Эр мог бы рассказать, — доктор слегка качнул головой в его сторону. — Вы родом из Красного княжества, насколько мне известно. — Мы называем его Тхэё, — Юйчи перекатился с пяток на носки. — И нет, майор Эр не мог бы рассказать: я уехал из княжества много лет назад. — Но вы, возможно, помните, ещё как в княжестве переживали потерю Цзоу Жунь. Юйчи перекатился обратно на пятки. Цзоу Жунь — горная гряда, частая и острая словно драконья челюсть. Княжество скрывалось за ней будто за стеной, но Юинин и Усугумо веками бросались на штурм неприступных скал. Причины оказывались столь простыми, что их даже не воспевали в легендах: золото, серебро, железо и медь. Говаривали, что в Цзоу Жунь столько металлов потому, что в горах когда-то жили драконы. Но Эр Юйчи не видел ни одного — как и его родители и их родители тоже. — Да, я помню, — без обычной насмешки в голосе произнёс Юйчи. — Думаете, доктор, Тхэё при помощи Усугумо хотят вернуть Цзоу Жунь? — Не самый надёжный, однако, союзник, — Ин по привычке сцепила руки за спиной. — Об усугумском коварстве известно на том берегу и на этом, — согласился доктор Ань. — В княжестве действительно рискуют: если это, конечно, их единственный план. Ин хотелось задать множество вопросов. Причиной некоторых оказывалось её равнодушие к государственным делам, других — речь доктора Аня, затуманенная вежливостью. Но чем больше она слушала — тем громче звучал один из них, заглушая все прочие. — Доктор Ань, — Ин перебила майора, расспрашивавшего о возможных планах княжества. — Почему мы обсуждаем это здесь, а не с… Ответ обрушился ледяной водой. Ин успела его только почувствовать — даже не понять — бросить невольный взгляд на Дом пяти залов и увидеть на пороге генерала Моци. Он по-военному сдержанно улыбался, а по бокам возвышались его запаянные в железо солдаты: всего пара человек. — Отрадно видеть, что вам лучше, доктор Ань, — от улыбки шрам на щеке стал короче. — Вы в силах вернуться на заседание? «Нет! — мысленно закричала Ин. — Скажи, что не в силах! Попроси его перенести! Отложить!». — Боюсь, генерал, я даже не в силах держать глаза открытыми, — доктор Ань вновь талантливо изобразил усталость. — Лейтенант Ли послала за паланкином. Моци Зихао понимающе кивнул. Ин уловила едва заметное движение в его стороне, ощутила, как глаза кольнул блеск кинжалов — и услышала то, то от чего внутри всё словно оборвалось. — Спасибо, доктор, что помогли вывести её наружу, — генерал величественно сошёл со ступенек. — Неудобно, что вы прихватили с собой Эра: но, с другой стороны, это выглядело не так подозрительно. — Нет!.. — доктор Ань рывком поднялся на ноги. — Ин, не слушай его! Я непричастен! — Кому из нас ты поверишь, Ин? — усмешка Зихао тоже чем-то напоминала шрам. — Кому ты теперь вообще сможешь поверить? Взгляд лейтенанта метался от доктора к генералу. Мысли носились метеорами, прочерчивая в сознании огненные зигзаги. Моци Зихао предал своего наместника. Неважно, чего ради: денег, славы или спасения собственной жизни — предательство перечеркнёт даже благую цель. Но доктор Ань? Память услужливо подбрасывала воспоминания, которые заставляли сомневаться: учился в Усугумо, отвёз папу в Серебристый лес, выжил в битве с загадочным отрядом… Нехватка отца рухнула на плечи Ин каменной стеной. Он бы сказал. Он бы объяснил. Он бы направил её — но нет ни указателей, ни дороги, по которой можно пойти. — Ин, — глаза доктора смотрели умоляюще; бледные губы подёргивались в такт словам. — Пожалуйста, поверь мне: я бы не причинил вреда ни тебе, ни твоей семье. «Он так искренне говорит, — сердце словно сжали в кулаке. — Но ведь он так же хорошо изображал усталость, когда хотел выбраться из зала». Взрослость человека определяется ценой совершённых ошибок. Разбитая банка варенья дорого обходится только в детстве. Поверить предателю и позволить взять себя в плен — ошибка, от которой зависят сразу несколько жизней. Ин было некогда высчитывать экономику своих решений: повзрослеть требовалось здесь и сейчас. Её смуглое лицо ожесточилось, глаза цвета мокрой земли презрительно прищурились в сторону Аня — и она увидела, что лицо доктора вновь заливает бледностью. Боится смерти? Или боится, что она в нём разочаруется? — Я не верю тебе… — процедила Ин. —Моци Зихао! Генерал едва успел отразить удар её клинка. Ин отпрыгнула назад — не грациозно и воздушно, как Фен или Ласточка — а тяжело и грузно, как полагается девушке её роста и комплекции. Солдаты Моци, громыхая, сбежали с крыльца — и из прорезей между шлемом и доспехами фонтаном брызнула кровь. На мече Эра Юйчи заблестел алый бисер и такой же — на веснушчатом лице. — Влюблённая дурёха, — насмешливо фыркнул Моци. — Дурёха с чистой совестью, — Ин следила за Домом пяти залов, надеясь, что оттуда не явится подмога. — Я не предавала своего генерала. — Предать предателя — это даже не преступление. Ты же умная девочка, — взгляд Зихао метнулся в сторону, чтобы не терять из виду Эра и Аня. — И догадываешься, что такие операции готовятся месяцами. Твой отец не мог о ней не знать. — Ложь, — прошипела Ин. — Может, ложь, — кивнул генерал. — А, может, и правда. Это не так важно, Ин. Гораздо важнее, что ты будешь засыпать и просыпаться с этими мыслями до конца своих дней — но никогда не узнаешь, предатель твой отец или мученик. Дрожь мечей, столкнувшихся в воздухе, прошлась по всему телу. Вновь лязгнул металл — и оружие вылетело из рук. Ин бросилась на генерала, роняя его в белёсый песок, и едва не взвыла от боли, когда кулак врезался во что-то твёрдое. Под накрахмаленной униформой Моци предусмотрительно носил лёгкие доспехи. Зихао схватил Ин за волосы, подтянул к своему лицу — и она не смогла отбиться: правая рука ныла, синела и распухала на глазах. — Попалась, дурёха, — загудел в ушах голос генерала. Звон — такой, словно сталкивались не колокола, а планеты — наполнил улицу. Густые брови Зихао грозно сошлись у переносицы. Он быстро поднялся на ноги, с усилием подтаскивая за собой тяжёлую Ин — и вдруг его крик оглушил её вслед за звоном. Кровь заливала генералу глаза и щёки, а шрам от лба до подбородка превращал лицо в жуткую маску, срощенную из двух половин. Густые горячие капли падали на макушку Ин, успокаивая тянущую боль в затылке. Она рванулась из ослабевших пальцев Моци в сторону, откуда пришла помощь — и ухватилась за пёструю руку Эра Юйчи. Юйчи мгновенно оттянул её подальше от генерала — но тот уже едва ли представлял опасность. Моци Зихао поднёс подёргивавшиеся пальцы к раскроенному лицу, словно пытаясь соединить обе половины — пока не осел на ступеньки будто мешок, из которого медленно высыпался песок. Звон гудел, наводняя собой сознание, и Ин понимала, что нужно действовать — но не могла уйти, не поблагодарив майора. — Я ваша должница, — прошептала она, глядя в его экзотические глаза. — Долго этот долг вас тяготить не будет, — залихватски улыбнулся Юйчи и бережно приподнял её посиневшую руку. — Это похоже на перелом, лейтенант. Вам нужно наложить гипс. — Всё в порядке, я… — Ин вдруг оглянулась. — А где доктор Ань? Улыбка Юйчи немного поблекла — и вместо ответа он указал пальцем в небо, с которого лился металлический звон. Попрошайки, бродившие у пристани, сбились в кучку и встревоженно перешёптывались, а чиновники пугливо выглядывали из окон, не решаясь выйти наружу. — Ань подаёт сигнал, — объяснил Эр. — Если средь бамбука зацвела сирень… —…Её срубай ты поскорее, — закончила Ин. — Значит, война, майор? — Значит, война, лейтенант, — кивнул Юйчи. — И молитесь, чтобы мы были к ней готовы.

***

Паника накатывала на Шитао горячими, удушливыми волнами. Опустели берег, рынок и извилистые лестницы, ведшие к пристани. По мостовым гремели телеги тех, кто торопился уехать из города. Родители искали детей, дети — родителей, и над каменными лабиринтами улиц иногда замирало чьё-нибудь имя. Шен ворвался в самую гущу этой паники, чуть более спокойный, чем все, кто был вокруг. Но и его тревожные мысли обдавали жаром раскалённого металла. Что делает мама? Где сейчас Ин? Действует ли предатель — или выжидает, пока армия Усугумо высадится на побережье? Шен протиснулся через толпу горожан, покидавших Шитао, и взгляд вдруг резанула знакомая белизна. Учитель Шуан грузил в телегу сундуки, пока бабушка в нефритовом аозае благодарила его на все лады — и просила предков позаботиться о добром человеке. Шена всегда удивляла эта надежда на мёртвых — но сейчас она даже придавала сил. Быть может, душа отца сейчас звенит, как колокол, или меняет очертания, как тени в Серебристом лесу. Быть может, он совсем рядом — хотя и не так, как раньше. — Учитель Шуан! — закричал Шен. — Учитель Шуан! Шуан обернулся — и усмехнулся, завидев ученика. Свои белые волосы учитель убрал назад, перехватив их серым платком: цветом школы боевых искусств Шитао. — Нашлась пропажа, — хмыкнул Шуан, водружая на телегу последний сундук. —Какого дракона вас носит по городу, когда у нас без пяти минут война? — Потом объясню, учитель, — отмахнулся Шен. — Лучше вы скажите, какая сейчас обстановка? Что вообще происходит? Из толпы вынырнули Сун, Яозу, Фен и Ласточка. Суровое лицо Шуана разгладилось от облегчения, хотя удивления он не почувствовал: где братья Ли — там и эти трое. Вернее, двое. Что среди них делала старшая ученица — было для Шуана загадкой, на разгадку которой решительно не оставалось времени. — Одним предкам известно, что происходит, — Шуан постучал по звонкому бортику телеги, и та двинулась в путь. — Кто-то подал сигнал тревоги, и этот кто-то — не старик Баосы, потому что ему ещё до всей этой заварухи перерезали горло. — Ох, нет… — охнул Сун, который хорошо знал пожилого звонаря. — Из Дома пяти залов — ни разведданных, ни распоряжений, ничего, — продолжал Шуан. — Поэтому будем брать всё в свои руки. Шен подумал о сестре, и желудок мгновенно обожгло страхом. Соломенные сандалии шаркнули по мостовой, потому что ноги уже были готовы мчаться в дом совета — но Шен усилием воли заставил себя замереть на месте. Он привык бежать куда-то по первому зову чувств, но трагедия с отцом вынуждала хотя бы немного обдумывать свои поступки. Он ещё помчится в Дом пяти залов — но не прямо сейчас, а когда узнает о происходящем хоть что-нибудь. «Кажется, я понемногу превращаюсь в Суна», — мрачно усмехнулся Шен. — Какие будут распоряжения, учитель? — спросил Яозу, вытягиваясь по стойке «смирно». Шуан жестом велел идти за ним. Повинуясь приказу, они свернули в какой-то глухой переулок, где такие же телеги нагружались домашним скарбом — а ученики помогали пожилым, успокаивали детей, посыпали порошками ссадины и синяки тех, кто слишком торопился к родным. В зарослях серебристого бамбука ярким сгустком мелькнуло пламя, которое при ближайшем рассмотрении оказалось рыжими волосами учителя Яньмэй. — У нас две задачи, — Шуан ладонью поманил к себе остальных учеников. — Во-первых, нужно эвакуировать гражданских. В Землях, достающих до облаков, нас не ждут — но мы пошлём переговорщиков. Шен и Сун недоумённо переглянулись. Земли, достающие до облаков, находились в предгорье Цзоу Жунь. Жить там сложно и опасно, а потому Земли населялись самыми отчаянными беглецами из всех трёх стран. Шен потёр переносицу большим пальцем, пытаясь представить, как дети, женщины и старики будут жить среди скал. Однако в одном Шуан оказался прав: как лес защищал Шитао — так и горы защищали тех, кто бежал из Юинин, княжества или Усугумо. Если беглецы научат их искусству выживания, они протянут очень и очень долго. — А вторая задача? — деловито уточнила Ласточка. — Добраться до Дома пяти залов, — уже мрачнее ответил Шуан. — Если он захвачен, надо лишить врага доступа ко всей ценной информации. — И понять, что происходит с армией, — к ученикам подошла Яньмэй. — Я не видела на улице ни одного солдата: только нескольких инспекторов. — Вот то-то и оно, — хмуро протянул Шуан. С детства девушек и юношей в Юинин пичкают легендами об императоре Сюню. Рассказывают, как он выиграл войну за Красное княжество — и как ему помогали храбрые ученики школ боевых искусств. Легенды Шуану чем-то напоминали татуировки: они обновлялись, скрывая под яркими красками блеклые и уже ненужные детали. Немногие помнили, что война оказалась захватнической. Почти все позабыли, что жадность императора Сюню обернулась против него — и, когда армию разбили, места офицеров и солдат заняли учителя и ученики. Девушки и юноши, которых воспитывал Шуан, смотрели на него прямо и спокойно, готовясь повторять подвиги из легенд — но он не желал им такой судьбы. Шуан не видел ни героизма, ни необходимости в том, чтобы дети гибли из-за ошибок отцов. Он выпрямился — и посмотрел на учеников взглядом тяжёлым, как каменная плита. — Вы все, — объявил Шуан. — Будете сопровождать гражданских. — Что?! — Нет!.. — Прекратить балаган! — Шуан ударил ладонью по колену. — За воротами Шитао могут встречаться дикие звери и такие же дикие люди. Или как вы думаете это должно быть: одной рукой мамочка держит карапуза, а другой отбивается от бандита? Ученики пристыженно замолчали и уткнулись взглядами в белёсую траву. Смуглые щёки Шена слегка потемнели от смущения, но Сун легко разгадал замысел учителя — и он оказался ему неожиданно близок. Пока Шен упивался историями героев, Сун всегда удивлялся: а что героического в том, чтобы жертвовать собой, латая собственной жизнью чужую жадность и глупость. — Танцы кончились, карапузики, — гремел низкий голос учителя. — Пришла война, и мне нужны все вы. Все ваши мозги, каждое волокно ваших мышц — всё должно быть направлено на защиту наших людей. Поход возглавит Минг Яозу: будешь вести переговоры с беглым народом — как самый благоразумный в этой шайке. И да укроет великий дракон вас своими крыльями. — И да уберегут вас предки, — добавила Яньмэй, нещадно мешая в головах учеников верования Юинин и Красного княжества. Притихшие, опечаленные разлукой с учителями и встревоженные новостями — вернее, их отсутствием — ученики стали собираться в дорогу. Шуан вручил Яозу карту, с помощью которой планировалось добраться до Цзоу Жунь. Фен искала в толпе своих родных, Ласточка помогала горожанам упаковать оставшиеся пожитки. Шен и Сун погрузили провизию в последнюю из телег и поспешно запрыгнули в неё, когда Яозу велел трогаться. Над головой пролетела арка ворот: посеревший от времени дракон презрительно щурился в сторону учеников, словно осуждая их за побег. Серебристые листья бамбука сомкнулись, превращая очертания Шитао в неразборчивые ломаные линии — но прежде, чем они совсем пропали из виду, Шен бесшумно спрыгнул с телеги. Он жестом хотел сказать Суну: «Не прыгай за мной, оставайся там!» — однако брат уже приземлился на мягкий ковёр из листьев и юркнул за валун, обозначившись на нём светлой тенью.

***

Человеческая душа — если верить рассказам взрослых — лёгкая и невесомая, словно её сшили из обрывков тумана. Шену же казалось, будто его душу спаяли из железа, и весит она по меньшей мере сто цзиней. Иначе почему ему так тяжело? Он оглянулся, когда они снова пересекли ворота, и шумно втянул воздух сквозь зубы. Не хотелось оставлять Яозу, Фен и Ласточку — особенно Ласточку, чья ненавязчивая забота только-только становилась понятной. Не хотелось бросать людей, которые тоскливо озирались на брошенные дома — и брошенную, в общем-то, собственную жизнь. А ещё не хотелось отнимать у них Суна. Он бы точно смог договориться с беглым народом — но он золотистой молнией мчался с ним по улицам Шитао. Корзины, оставленные посреди улицы. Забытый кот, который задумчиво вылизывал лапу. Раздвинутые двери, порванные стены, запутавшиеся занавески — город выглядел не просто опустевшим, а будто обглоданным. «А ведь это, — думал Шен. — Даже не война. Шитао ни разграбили, ни разрушили — просто оставили…». — Плана, как я могу предположить, у тебя нет? — спросил Сун, когда они в растерянности остановились на перекрёстке. — Как хорошо ты меня знаешь, — буркнул Шен, вглядываясь в каменные развилки. — Нам надо в Дом пяти залов. Оттуда никаких вестей… —…А там может быть Ин, — закончил мысль Сун. — И времени у нас не то что бы много, — закивал Шен. — Короче, Сун, идём. На месте решим, что будем делать. — Не думал, что скажу такое, — с лёгким сомнением отозвался Сун. — Но в этой ситуации, пожалуй, самое разумное предложение. — Ой, да иди ты! Шен легонько ткнул брата в бок — а потом вновь взглянул на каменные улицы. Со стороны Шитао казался лабиринтом. Извилистые стены выстроили, чтобы остановить вымывание почв, а не защититься от цунами: Тусклое море могло потопить корабль, но едва ли город. Шен обезьяной вскарабкался на стену и протянул руку Суну. Теперь Шитао лежал перед ним серой картой, где чернилами теней небрежно выписали знакомые улицы. Все они уходили к блестящему морю — совсем не Тусклому, как звали его моряки — и белёсому от соли побережью. Их преимущество, думал Шен, в том, что они знают город: как и Серебристый лес, Шитао защитит своих жителей. Может, даже понадёжней, чем мифические драконы или духи предков. Ветер, отдававший ароматом йода, невесомо коснулся его спутанных тёмных кудрей, вздёрнутого носа и плотно сжатых губ. Отчего-то эти прикосновения успокоили и вызвали лёгкую улыбку — словно их не затягивало в трясину войны. — Шен… — вновь с сомнением отозвался Сун. — Кажется, я что-то вижу на горизонте. Посмотри ты? У тебя зрение куда лучше моего. Шен надавил на плечи брата, вынуждая его присесть, и прищурился в сторону зеркальной поверхности моря. По ней действительно что-то скользило, похожее — как показалось Шену — на жуков с множеством лапок. От догадки ему сдавило рёбра: корабли Красного княжества напоминали насекомых — а не бумажные открытки, как джонки Юинин или кохаи Усугумо. — Понятия не имею, что им тут понадобилось, — заключил Шен, когда кратко пересказал брату увиденное. — Но я точно знаю, что времени нет вообще. Бежим! В городе, картой лежавшем под ногами, ориентироваться проще, чем в лабиринте. К тому же, исчезли знакомые постовые и торговцы с их передвижными лавочками — а обычно по ним Шен догадывался, что скрывается за следующим поворотом. Сун и Шен ступали на носках, иногда останавливаясь и напряжённо вглядываясь в горизонт. Шипастые корабли становились крупнее — чем ближе они подходили к берегу и чем ближе подходили к ним братья. Но больше ничего не двигалось в опустевшем городе. Сун не видел ни армии, ни ополчения — и ужас осознания разливался по нутру леденящей чернотой. «Предатель в Доме пяти залов», — полыхнуло в уме. — Шен, нам не… — Сун, смотри! Не все военные, что квартировались в Шитао — но какая-то часть гарнизона окружила Дом пяти залов. Шен рывком опустился на корточки, опасно балансируя на стене, и дёрнул за рукав Суна, усаживая его рядом с собой. Скорее интуиция, чем логика подсказывала ему: если солдаты и ждут распоряжений — то уж точно не связанных с защитой города. — Что они делают? — Шен ущипнул себя за переносицу. — Там корабли только что на берег не высаживаются! — Но Красное княжество нам не враг, — осторожно заметил Сун. — Ага-ага, — хмыкнул Шен. — Именно поэтому мы видим их боевые корабли. Спорить с разумностью довода казалось и бесполезным, и странным. Сун прищурился, рассматривая собравшихся военных. Одни — одетые в лёгкую униформу из вулканического шёлка — точно были разведчиками. Другие — в тяжёлой броне из железа — контрразведчиками. И те, и другие молча стояли, скованные напряжённым ожиданием. «Они ждут, — догадался Сун. — Чего-то из Дома пяти залов». — Давай слезем, — предложил Шен. — Мы, конечно, не Яозу, но нас тоже могут заметить. Они соскользнули вниз и одновременно прижались спинами к шершавой стене. Шен разочарованно фыркнул, когда осознал: план чудесным образом в голове не сложится — а желание спасти сестру и найти мать вовсе вдребезги разбилось об увиденное. Флот Красного княжества. Ждущие чего-то разведчики. Учителя, которых Шен и близко не видел рядом с Домом пяти залов. — Так-так-так, — донёсся до него звонкий юношеский голос. — Кто это у нас тут? Как говорят враги? В легендах, которыми зачитывался Шен, не возникало сложностей с пониманием — словно трёх непохожих языков не существовало вовсе. Это художественное допущение всегда вызывало лёгкую усмешку. Порой Шен даже пытался представить: а как на самом деле выглядела встреча императора Сюню и президента Сэкия? Присутствовали ли на ней хотя бы переводчики? Теперь же он не просто представлял, а достоверно знал, как тщательно враги учат их язык. Произношение у юноши было ровным и гладким, а сам он походил на обычного юининца: тёмные волосы, глаза цвета водорослей — такого даже не заметишь в толпе. В отличие, кстати, от его спутника — паренька возраста Шена и Суна. Жителя Красного княжества легко узнать по рыжим волосам и россыпи веснушек на молочной коже. Но эти двое — как бы они не выглядели — не имели отношения к Юинин или Красному княжеству. А если и имели, то всё перечеркнула сиреневая униформа, неуместно яркая в каменно-сером Шитао. — И что вы здесь делаете, ребятишки? — уточнил «юининец». — Юби, — покачал головой его спутник. — Нам нужно идти. — Вот-вот, послушай своего товарища, — фыркнул Шен. — И проваливай подобру-поздорову. Ещё одно художественное допущение легенд: герои ничего не боятся. Герои презрительно фыркают, когда замечают опасность, и принимают эффектную боевую стойку. Только искры разрушенного города вспыхивают в зеркальной поверхности меча или доспехов. Либо — не вспыхивают вовсе, если герой предпочитает палицу или собственные кулаки. Шена же колотило от страха. Руки словно жгло кислотой; ей же заливало горло и обжигало внутренности. Пульс колотился в висках, а сознание панически спрашивало — совсем как Сун, когда они на чём-то попадались — это всё, да? Это уже всё, да? И дальше не будет совсем ничего? Геройства, хвостиков в виде крыльев ласточки, сдержанных комментариев Суна? Подначек Ин, добродушных — хотя и пугавших словно гроза — окриков мамы? Монолитного спокойствия Яозу, строго «карапузы», колючего ветра с моря, немеркнущих страниц древних историй? Не будет совсем ничего — ветра, света, дыхания, мыслей — только бессмысленная чернота, которую он даже не увидит и не поймёт? Почему герои всего этого не боялись? — Ками всемогущий, — негромко посмеялся Юби. — Шини, да это, кажется, сыновья самого наместника Ли. Полковник Итами будет рад об этом услышать.