Сказание о скрипке и море

      Акрополь, величественный как духовный трон, властвуя над Афинами, словно связь между человеком и богами, ночью приобретал особую магию — при свете луны его контуры словно расплываются между реальностью и мифом, открывая двери в мир тайн и загадок. Здесь время замирает, а мечты становятся реальностью, словно каждый камень хранит свою собственную историю, способную перенести его в волшебное прошлое, полное загадок и великолепия.       Ему нравилось сидеть у окна вечером, перед сном и рассматривать всю красоту ночного города. А когда луна всходила, отец устало заходил к ним в комнату. Брат уже видел седьмой сон, когда как младшенький никак не мог улечься.       — Не можешь уснуть, мальчик мой? — Мягко вырывался с его уст шёпот, а сын кивал, не отрывая взгляд от окна. — Рассказать про Нереид? — Спрашивал он каждый раз, хотя заранее знал ответ.       — Да, пожалуйста... — Золотые глазки теперь переводят свой взгляд на Шинджуро. Он осторожно спрыгнул с подоконника, и, забравшись на кровать, потянул на себя мягкое одеяло, в ожидании рассказа.       Шинджуро устало садится на стул рядом, принявшись рассказывать легенду, так полюбившуюся сыну, и которую он уже успел вызубрить наизусть.       — Нереиды появлялись у моряков в трудные моменты, когда судьба человека была под угрозой. Нимфы помогали матросам, оказавшимся в беде, или сопровождали корабли в опасных плаваниях, защищая их от бури и других морских опасностей. Самой известной Нереидой, пожалуй, была Амфитрита. — Когда Шинджуро закончил вступление и собирался уже рассказывать про саму Амфитриту, он был перебит:       — Папа, папа! — До этого момента Сенджуро всегда молча ждал конца истории, но на этот раз решил все-таки задать вопрос, который мучал его очень долго. — А к тебе являлась Нереида, когда ты плавал? — И отец кивнул:       — И появлялась она не раз. Нимфа была прекрасной... Однажды, я всё-таки сумел ее поймать. — Глаза мальчика ярко заблестели.       — Правда? И вы дружно жили вместе?       — Жили, — шепчет отец, — жили...       — А что потом? Что с ней случилось? — Спрашивает Сенджуро. — Почему ее нет, она ушла? — Шинджуро откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.       — Да. Знаешь, я ведь тогда и не знал, что нимф невозможно удержать. Они словно независимые птицы — расправят белоснежные крылья, с нежностью посмотрят на тебя и улетят.       Мальчик немного помолчал, но потом вновь подал голос:       — Ей с тобой не понравилось..?       — Почему же? — Улыбается Ренгоку и выпрямляется. — Нравилось, только вот такие уж нимфы, свободолюбивые! Недостоин их ни один человек на земле! — Мужчина вздыхает, гладит сына по голове. — Ну все, Сенджуро, пора тебе спать...

***

      Она известна своим вдохновляющим влиянием на творчество и образованность. Прародитель красоты, мудрости и творчества, страна, что называют «Грецией».       Древняя Греция — место мудрых философов, магии, потрясающих скульпторов и невероятно талантливых музыкантов. Греция — место, где царит волшебство и красота. Греция — место, где каждый камень и статуя насыщены духом древних мифов и легенд. Место, где в каждом уголке ощущается величие богов Олимпа. Волшебство Греции живет в ее искусстве, архитектуре и философии, вдохновляя и поднимая человеческий дух к высшим сферам творчества.       Если бы его спросили, что такое Греция, он не раздумывая ответил бы: «Обитель красоты!»       Архитектура Греции — это не просто сооружения из камня и мрамора, а живое дыхание мифов, запечатленное в каждом столпе, в каждом его изгибе. Стройные колонны, украшенные изысканными резьбами, будто охраняют древние тайны и знания, передаваемые из поколения в поколение. Свет солнца, играя на белоснежных стенах, создает мягкое сияние, точно призывая к божественному прозрению.       Вот какая она, его Греция!       Уже переодевшийся парень слегка хмуро смотрел в окно, погруженный в свои мысли. Услышав шаги, он поворачивается и видит своего отца. Шинджуро выглядел довольным, что не могло не радовать сына. Но в душе его скребли кошки. Он ощущал противоречивые чувства.       Сенджуро был рад, что исполнил мечту отца. Парню восемнадцать и он устроился матросом в крупном торговом флоте. Но хотел ли он этого? Порадовать отца? Да. Заняться нелюбимым делом? Нет.       Но разве может он разочаровать Шинджуро? Отец, конечно, не давил на него с выбором профессии, но Сенджуро сам понимал, как Ренгоку-старший возлагал на него с братом большие ожидания. Да, он не заставлял его, лишь сказал, что музыкантом ему точно не быть, а какая ему разница, что он будет делать дальше, если лишь музыка была для него жизнью?       Сейчас он отправится в торговый флот, где будет работать всю жизнь... Звучит, как «вечность», Сенджуро аж передёрнуло. Зато семья рада!.. Его брат, Кёджуро Ренгоку, служивший в военном флоте был рад за него, хотя часто спрашивал, не хочет ли он все же поступить в другое место, которое нравилось бы ему больше.       Но Сенджуро отвечал отрицательно.       Он понимает отца. Шинджуро был моряком, мечтал о кругосветном путешествии, когда внезапно заболела Рука. Пришлось бросить плавание и подрабатывать смотрителем маяка, чтобы хоть как-то быть ближе к жене. А после ее смерти он не мог вернуться в море — сыновей оставить было не с кем.       Поначалу Шинджуро винил их, но потом, осознав, что сыновьям также тяжело, как и ему, извинился и стал больше уделять им время. Но братья Ренгоку не обижались, они понимали отца. Все Ренгоку были связаны с морем — это было их стихией. Их дед был моряком, их прадед был моряком и даже прапрадед...       Для Ренгоку, море значило слишком много — жизнь, работу, все. Если бы Сенджуро спросили, что для него значит море, он бы ответил: «ничего».       Тогда что для него важно? Скрипка.

***

      — Я скоро приду. — То были последние слова от отца, что услышал Сенджуро перед тем, как погрузиться в транс.       Приятная мелодия доносилась из центра, где столпились люди. Мальчик ощущал, как музыка окутывает его, словно мягкое покрывало, и в тот момент все вокруг померкло, исчезло, оставив лишь его и этот волшебный звук. Он медленно шагал, призываемый музыкой. Его сердце билось согласно каждой ноте, словно струны инструмента, на котором играет мастер. В душе звучат эмоции, отзываясь на каждую ноту, и проникая в самое его нутро.       Время для него замирает, а пространство наполняется исключительно гармонией звуков. Каждая нота, извлеченная из струн скрипки, словно волшебное заклинание, закружила его в мире собственных чувств. В мгновениях благоговения перед мелодией, его сердце бьется в унисон с каждым звуком, будто бы создавая новую симфонию из любви и восторга.       Неужели ее создают умелые руки того музыканта? Разве может человек создать такую красоту?       С этими мыслями мальчик жадно улавливал каждое действие музыканта, словно мог что-то пропустить, не веря, что эти руки действительно создавали нечто подобное... Нечто великолепное. Каждое движение, казалось, было пропитано магией и волшебством.       Когда музыкант в последний раз ударил смычком по струнам и музыка прекратилась, толпа начала расходиться. Ренгоку-младший робко подошёл к тому человеку, намереваясь увидеть, кто был тем виртуозным мастером.       Мальчик столкнулся со взглядом светло-красных глаз. Музыкант был огромным бугаем с чудно́й внешностью — белые волосы, странное красное пятно на левом глазу. Он ухмыльнулся.       — Чё, малой, понравилась игра? — Сенджуро внезапно зарделся, но потом активно закивал. В ответ музыкант рассмеялся. — Я — Тенген Узуй, самый лучший скрипач Греции! И для того, чтобы достичь того же мастерства, нужно много тренироваться!       Тенген Узуй вновь ухмыльнулся, довольный произведенным впечатлением.       — М-моя мама тоже играла... — Робко пролепетал мальчик, чтобы хоть что-то сказать, и не показаться скрипачу грубым. — Я хорошо помню её игру.       — Вот как... — Тихо говорит Тенген. Он уже догадался, почему его мать перестала играть. Скорее всего, уже навсегда. Узуй уже думал поддержать мальчика, как он вдруг с поразительной решимостью, для такого стеснительного ребенка, воскликнул:       — Я тоже хочу играть как Вы, господин!       — Ну, — самодовольно начал Тенген, не скрывая довольной улыбки, словно насытившийся кот. — Играть как я, у тебя вряд-ли получится, но завораживать публику ты сможешь! — Увидев в восхищённых детских глазах тень неуверенности и неверия, мужчина нахмурился. — Что, не веришь? Зря ты так! Ведь так тебе сказал великий Тенген Узуй! Стоит только постараться.       Музыкант подмигивает; Сенджуро задумчиво смотрит вниз, а когда вновь поднимает глаза, таинственного Тенгена Узуя уже не было — он исчез.       Именно тогда Сенджуро и понял, что для него важно. Что может быть лучше мелодии, исходившей из глубин сердца музыканта? Когда умелые руки играют мелодию, насвистываемую самой душой?       Скрипка — это музыка, шепчущая морю свои тайны. Скрипка — волнующий шепот моря, признание в любви. И в конце концов, скрипка — это любовь.       — Нет. — Такой яростный, безжалостный ответ, разбивающий все его мечты в дребезги. Мальчик опустил руку, держащую скрипку и смычок. Отец был непреклонен, его глаза ярко блестели.       — Я... Хочу научиться игре на скрипке... Неужели это так плохо? — Сенджуро повесил голову. До этого момента отец никогда ничего ему не запрещал. Ему даже стало интересно, почему он так отреагировал? Ведь его мать обожала скрипку, даже сама частенько играла.       — Извини. Я могу позволить тебе заниматься чем угодно, но только не скрипкой. — Он развернулся и ушел. Его глаза ярко блестели. Теперь Сенджуро понял, что от слез.       Ренгоку-младший прикусывает губу. Отца так расстраивает воспоминания о матери? Наверное, ему очень больно видеть, как сын играет на скрипке и видеть в нем образ Руки... Но нужно же жить дальше! Об этом говорил и его старый товарищ отца Дэн, и продавщица Мэри. Разве не хорошо, с улыбкой вспоминать о дорогом тебе человеке? Но отец был немного из другого теста. Ему все ещё больно вспоминать о Руке.       Не понимая, что делает, он выбегает из дома. Ноги несли его все дальше и дальше, а потом Сенджуро вдруг понял, что пришел к берегу. Почему именно в это место? Ведь море это последнее, что он любил.       — Может, если буду стоять у воды, смогу понять отца? Может, я смогу полюбить море? — И он устремил свой взгляд в даль, словно пытаясь найти ответы. Но так их и не нашел. Зато заметил кое-что другое, а если точнее, кое-кого.       Маленькая девочка, того же возраста, что и Сенджуро, по-птичье склонила голову, разглядывая его, словно чудно́го зверя. Он слегка вздрогнул, столкнувшись со сверкающим, от озорства, взглядом аметистовых глаз.       — Привет, мальчик! — Улыбнулась незнакомка. Она задумчиво покрутила свой локон и посерьёзнела. — Тебя что-то волнует?       Сенджуро поджал губы. Вообще, он хотел посидеть тут в одиночестве, собраться с мыслями, а тут она. Но что-то в ней притягивало, что-то в ней вызывало доверие. Тем более, она ведь маленькая девочка, да и выглядит довольно... Мило... В этом лёгком белом платье, чуть ниже колен, с расспущенными голубыми волосами и... Босыми ногами?       — Мой отец... — Не зная, как начать, Сенджуро отвел взгляд. — Я хотел научиться игре на скрипке, но отец против. Наверное, ему больно вспоминать о маме... Она тоже играла.       — И что? — Подбоченилась девочка. — Ты же хочешь. Этого достаточно! Он должен понять, что нужно жить дальше.       — Все так говорят. — Мальчик вздохнул и присел на песок. Она последовала примеру Сенджуро и тоже села.       — Ты живёшь ради себя! Это не плохо заниматься тем, что тебе нравится, и никто не вправе запрещать тебе. — Девочка задумалась и потом просияла, — если твоему отцу будет грустно слышать и видеть, как ты играешь, можешь будешь в тайне этим заниматься?       — Ты что! — Округлил глаза Сенджуро. Иметь тайны? От собственного отца? — Разве так можно? Он, все же, мой отец...       — Конечно можно. Пусть это будет нашим маленьким секретом! — Девочка подмигивает и в этом жесте столько родного, теплого. Словно они уже успели стать друзьями. Приятная до дрожи теплота разливается по телу мальчика, и он отворачивается к морю. Несколько минут они сидят в тишине, рассматривая спокойную водную гладь, пока знакомая незнакомка внезапно тихо и с удивлением шепнула:       — И у людей есть семейные проблемы! — Сенджуро удивлённо похлопал глазами. Она сказала «у людей»? Словно сама человеком не являлась?       — А ты... Ты не человек, что-ли? — Девочка громко захихикала, схватив себя за живот и покатилась по песку. Он, что, сказал что-то смешное?       — Не-а. Я — Нереида, меня зовут Шичу! — Шичу мягко улыбнулась. По-детски, но грациозно. Хотя, признаться, все ее действия были полны изящества — когда она по-птичье склонила голову, когда схватила себя за живот, когда смеялась.       Нереида... Она сказала: «Нереида»! А ведь мальчик всегда мечтал встретить настоящую нимфу! Неужели его давняя, детская мечта сбылась? Может, она даже знакома с той Нереидой, которую однажды встретил отец!       — А я Сенджуро.       — Приятно познакомиться! — Воскликнула Нереида. Затем вновь наступило молчание. Дети снова повернулись к морю, прислушиваясь к его тихому шепоту.       — Я тоже люблю музыку, — тихо говорит Шичу. Лицо мальчика посветлело. — И море.       — Да? А мне оно не очень нравится...       — Почему? — Грустно склонила голову Шичу. В ответ Сенджуро пожал плечами. И в правду, почему? — Может, ты просто плохо его знаешь?       Он долго думал над ответом и наконец нашел его, понял, чем пугал его нескончаемое, бездонное море:       — Оно жестокое. Море слишком неспокойное. Вроде бы кажется, что оно спокойное, как тут же начинается шторм! Море забирает много жизней. — Нереида смотрит вниз, пропуская песчинки берега сквозь пальцы.       — Не правда, — наконец шепчет Шичу. — Море прекрасное. Оно не станет тебя убивать, если будешь хорошо его знать! «Страх возникает из незнания», знаешь такое выражение? У нас это часто используется. — Она обнимает руками колени, не отрывая взгляда от воды.       Заметив, как на поверхности Средиземного моря возникли едва заметные рябь и кольца, которые быстро стали нарастать. Шичу ойкнула.       — Это меня, — пробормотала она и резко поднялась, грустно склонив голову. Сенджуро понял — ей пора.       — Но... Мы же с тобой встретимся, да? — С надеждой спрашивает он и облегчённо выдыхает, получив в ответ уверенную девичью улыбку.       — Обязательно, Сенджуро!

***

      Время тянется медленно, словно мягкий шелк, пропитанный солнечными лучами. Воздух пронизан ароматами цветущих апельсиновых садов и свежескошенной травы, которая шепчет о бесконечных летних днях.       Лёгкий бриз ненавязчиво ласкает кожу, принося с собой морскую свежесть и надежду на безмятежность.       Море, раскинувшееся перед глазами, уносит далеко от повседневной суеты, наполняя душу свободой. Песчаные дюны тают под ногами, словно мелодия, взывающая к бесконечному путешествию и открытию. Эта лёгкая атмосфера пронизывает всё вокруг, призывая наслаждаться каждым моментом жизни в древней Греции.       Отец с улыбкой провожал своего сына, гордо улыбаясь — это мой сын!       — Знаешь, Сенджуро, тебе очень повезло! Эта одна из первых парусников, где не используют весла. — Он восхищенно посмотрел на корабль. — Новые технологии... В молодости я о таком и мечтать не мог!       Ренгоку-младший натянуто улыбнулся. Отец был так рад за него... Может, и ему понравится плавать? Тем более... Скрипку-то он взял, в тайне от отца. Это было их с Шичу тайной. Правда, порой Сенджуро начинал сомневаться в том, что видел маленькую Нереиду. Вдруг ему превиделось? А если нет, то почему не появляется? Или вдруг она ошиблась? Обманула? За десять лет они ни разу не виделись... Но потом он отгонял мрачные мысли, вспоминал ее обещание и успокаивался. Она обещала, а значит, он будет ждать, сколько бы времени на это не потребовалось.       — О, а вот и капитан! — Воскликнул Ренгоку и кивнул мужчине, стоявшему неподалёку, затем похлопал сына по плечу на прощание. — Ты молодец, сын.       — До скорой встречи, отец...