Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь дракон-изгой?

Двадцать минут. Двадцать минут быстрым шагом и вот уже перед ее глазами впрямь начал вырисовывать пристань, полная кораблей и людей. Эйрея поджала губы и вновь покосилась на своего спутника. Он широко ухмылялся, глядя на нее и вскинул брови, явно ожидая услышать благодарность за то, что такой молодец, действительно привел туда, куда ей было нужно и не соврал. Она закатила глаза. Мужчины. — Спасибо, — елейно протянула Эйрея, и была удостоена еще более широкой ухмылки. — Пожалуйста, — в тон ей ответил он, и, кивнув на пристань, вскинул бровь. — Ну, поделишься, юный путешественник, зачем тебе на Драконий камень? Место, признаюсь, примечательное, хотя бы потому, что это место обитание драконов, полное следов наследия павшей Валирии, и им правит наследная принцесса и принц-изгой, но все же если ты хочешь увидеть островную жизнь, то советую посетить Спайстаун в Дрифтмарке, или Халл… — Это не увеселительная поездка, — мрачно произнесла Эйрея. — Я… к семье хочу попасть. Даже само слово было горьким на вкус. Она в обеих жизнях страстно желала обрести семью, ради которой бы из кожи вон лезла, лишь бы они были счастливы, любили ее, как сама бы любила их в ответ. Хотела родителей, братьев, сестер. Фиг с ним, Эйрея была согласна и на нормальных тетю и дядю, кузенов, которые бы ее не ненавидели. Она жаждала иметь детей и человека, который был ее любил. Хоть кого-то хотела иметь. Но вот уже вторую жизнь живет, теоретически имела почти весь набор родственников, а фактически вновь была сиротой. Все также никому не нужной, блин, сиротой. Судьба обожала заставлять ее страдать, короче. — К семье? — уже куда более серьезно спросил ее спутник. — Я думал, мелкий, что ты был один… — Здесь все мертвы, — непреклонно сказала Эйрея, даже если лукавила, ведь кузен Гюнтер был жив, а его благоверная после многих лет попыток и выкидышей, впервые вынесла беременность дольше, чем шесть месяцев и вскоре, может быть, наконец-то родит следующего лорда Ройса. Но они не ее семья. Они ее такой никогда не считали, и она не считала из такими в ответ. Те, что жили на Драконьем камне тоже едва ли были ее семьей, но тут дело было не поисках нового дома, а в миссии, даже если она еще не придумала, что будет делать, когда все же прибудет туда, разрываясь между десятком разных вариантов. — Мне жаль, — искренне сказал парень и наклонил голову на бок. — Знаешь, я служу на небольшом торговом судне, и сейчас мы направляемся в Халл. Это не Драконий камень, но между ним и Дрифтмарком всего пару часов вплавь, так что… Я думаю, ты без труда найдешь лодку, которая тебя доставит в нужное тебе место, мелкий. Эйрея вскинула обе брови. — Ты не знаешь меня, — скептично протянула она. — В первый раз увидел почти час назад, довел до порта, а сейчас… хочешь помочь мне добраться до места назначения? Что ты хочешь взамен, самаритянин? А точнее, что захочет твой капитан за лишнего пассажира? Что-то это было так бескорыстно и по-доброму, что она аж не верила. В ее первом-то мире, таких людей Эйрея едва ли знала, а в этом гадюшнике и вовсе не ждала, что хоть кто-то даже добрым словом поделится, не то, чтоб поможет. А тут первый встречный озаботился ее состоянием и хочет отвезти пусть не прямиком на Драконий камень, но куда-то довольно близко. — А тебе милость ближнего неведома, а? — сочувственно спросил «самаритянин», и покачал головой, отчего его дреды, собранные на затылке и завязанные шнурком, чтобы не мешать, покачнулись. — Согласен, наш мир жесток, но есть здесь место доброте, бескорыстию и преданности… Он хитро усмехнулся. — А еще у нас на судне заболели пара юнг, которые не смог сейчас с нами вернуться, — драматично признался ее знакомец, наклонившись к ней. — Не хватает дополнительных рук, чтобы погрузить все грузы в срок. Поэтому… Считай, что я пытаюсь тебя заманить на работу за бесплатный проход. Так тебе больше нравится, вредная мелкая недоверчивая бука? Эйрея фыркнула. — Да, так мне больше нравится, — саркастично ответила она, с неприятным каким-то облегчением понимая, что в эту версию ей больше верилось, чем то, что почти сразу на ее пути попался тот, кто готов был помочь за просто так. Строго говоря, ей не было резона соглашаться на такое предложение. У нее было золото и она просто могла купить себе проход. И плыть себе если не в каюте, то хотя бы без рабочей обязательности. Вот только ее попа все еще чуяла себя в больше безопасности с этим парнишей, чем с кучей безликих мужиков, с которыми пришлось бы плыть в закрытом пространстве как минимум пару дней, а то и неделю. Мужиками, который могли просечь, что она девушка, или просто заценили ее как более чем удовлетворительного на вид миловидного мальчика, и попользовать ее весь путь. Конечно, в ее распоряжении была магия, и она могла их всех просто убить, чтобы защитить себя… Но Эйрея не умела управлять кораблями. Порталы, к сожалению, тоже еще ей не поддавались. — Рей, — твердо произнесла она, после возникшей между ними паузы и протянула ему руку. — Если мы застрянем на одной посудине в течение примерно недели, то думаю, что стоит хотя узнать имена друг друга, как думаешь? Ее спутник ухмыльнулся шире и свободной рукой пожал ее ладонь, которая в его мозолистой лапище казалась совсем уж маленькая и хрупкая. — Аддам, мелкий, — весело представился он и подмигнул. — И буду рад тебя по приветствовать на «Мышке», самом лучшем и быстром торговом когге по эту сторону Узкого моря. Эйрея искренне надеялась, что не прогадала, когда Аддам развернулся и бодро потопал в сторону пристани, а она поплелась следом.

***

Мать. Капитаном когга, к которому ее привел Аддам спустя минут десять блуждания по переполненному порту, где жутко пахло рыбой, морской солью, грязью и тиной, оказалась его собственная мать. Невысокая, довольно симпатичная женщина появилась на вершине трапа, уперев руки в бока, едва Эйрея ступила на него. Она громко выкрикнула имя ее нового приятеля, а потом дала ему смачную затрещину, приговаривая, что они давно уже должны были отчалить и ждали только его. И вот Аддам обиженно простонал «ну, мама». Эйрея удивленно вскинула бровь, смотря то на очень загорелую грозную женщину, едва достающую сыну до плеч, то на самого Аддама, едва видя между ними сходства, быть может, кроме разлета бровей и немного в скулах. Парень явно пошел в отца, так сказать. А потом женщина-капитан перевела взгляд на нее, и Эйрея, имей хоть толику уважения к старшим и не видя все то дерьмо, что видела за две жизни, могла бы и отшатнуться от этого цепкого взора темно-карих глаз. Или даже развернуться и броситься наутек. Но вместо этого она смело встретила этот взгляд, вскинула подбородок и упрямо сжала челюсти. Женщина прищурилась, осмотрела ее с ног до головы, задержавшись на поясе сумки, пока наконец их взгляды вновь не встретились. — А это еще кто у нас? — спросила она, когда пауза начала затягиваться. Аддам перехватил поудобнее корзину и прочистил горло. — Это Рей, матушка, — коротко сказал он и, елейно улыбнувшись, наклонился ближе к родительнице. — Ты же сама сказала, что нам не хватает рук после того, как нам пришлось оставить в материнском доме Маркуса и Иштвана, когда они напились той браги, что пронесли на корабль, когда мы отплывали из Пентоса, и обливали нам всю палубу… — Это ребенок, — категорично заявила женщина, хмуро зыркнув на сына. — Мне нужны матросы, способные таскать грузы и натянуть парус, а не сопливый ребенок. — Мне шестнадцать, — недовольно буркнула Эйрея, предчувствуя, что ей придется это часто говорить. — И я сильнее, чем выгляжу. «То, что могу облегчить вес любого груза до состояния пера, знать вам, естественно, необязательно», — уже про себя додумала она, все еще не отводя взгляда в сторону, ведь пристальное внимание женщины-капитана все еще было устремлено на нее. — Ты хоть на корабле когда-то бывал, а, ребенок? — спросила та, сложив руки на груди. — Матушка, мелкому просто надо доплыть до семьи, — тихо сказал Аддам, переведя взгляд на Эйрею. — В Долине не осталось родных, вот он и ищет путь до Драконьего камня. Пусть останется. Палубу будет хоть мыть. Женщина поджала губы. — Наш корабль идет до Халла, а не до Драконьего камня, — с ноткой вредности сказала она, покосившись на сына, и опустила руки. — Ладно, иди отнеси хлеб этим жадным мордам, которые не видели свежей сдобы уже столько недель… А потом вновь зыркнула на Эйрею. — Ну а ты, — мрачно продолжила она. — Раз уж мой сердобольный сын тебе притащил сюда, Рей, так и быть — оставайся. Жить будешь в моей каюте, но не за бесплатно. Чтобы пользу приносил, и свое место с едой отработал. Все ясно? Эйрея может и хотела бы что возразить, или даже свалить, чтобы найти все же другой корабль. Но пока они играли в гляделки, ушлые матросы уже успели задраить трап, и судя по крикам были готовы отчалить из Крабьего залива в сторону Дрифтмарка. Честно говоря, она думала, что у нее хотя бы будет время подумать, может быть, еще раз смотаться в город и уже нормально оглядеться, без внезапно накативших приступов паники. Но видимо не только она никогда не ощущала связи с Долиной и даже отторгала ее, слишком сильно впитав холод к ней матери, что была не рада рождению дочери, но так любившая это место. И теперь та в ответ изживал со своих земель ее саму. — Ну, прощай, что ли, — едва слышно пробормотала Эйрея, смотря на начавшую удаляться пристань и Чаячий город вместе с ней, после чего отвернулась и пошла следом за Аддамом, изъявивший желание познакомить ее с командой, пропустив то, каким взглядом на нее все еще смотрела его мать. В общем и целом все оказалось не так плохо, как она могла подумать. В этой жизни у нее не оказалось неучтенной морской болезни, команда была грубоватой, но сплоченной бандой мужиков разных возрастов и внешности, забавно съеживающейся перед такой маленькой женщиной, как мать Аддама, которую, как выяснилось, звали Марильда. Помимо этого, Эйрея узнала, что та была дочерью кораблестроителя и довольно богатой торговкой, в чьем распоряжении было около семи торговых кораблей. Аддам, ее самозанятый гид в этот день и источник всех этих лакомых кусочков информации, был явно очень горд тем, кем была его мать, и чувствовал себя в море уютнее, чем на земле. Эйрея была уверена, что если бы она с первого вдоха была чаще на палубе корабля, чем на суше, а у нее в роду были сплошь моряки, она ощущала бы то же самое. Аддам обмолвился также о том, что у него есть еще старший брат, служивший под началом самого Морского Змея, но до того, как он успел рассказать подробнее или даже сказать его имя, перед ней вдруг приземлилась ведро, облив ее ботинки, и гориллообразные матрос зычным голосом рявкнул, что капитан велела новенькому палубу отдраить до блеска. Пришлось вновь вспомнить свой опыт домработницы у тети Петуньи и у ее моржа-мужа. Конечно, Эйрея могла устроить истерику, или отдать своей золото, купив себе место пассажира, а не юнги, но раз уж взошла на борт, то нужно было отрабатывать свое здесь прибывание. К тому же, с нее не убудет, а золото, которой она могла бы потратить на каюту на другом судне, став на десяток монет худее, ей может пригодиться и позже. Да и не так уж его у нее и много. И оно не бесконечно. Она могла украсть больше, не в первой, но кражи — это последнее дело. Только когда есть острая необходимость или удачная возможность. В конце концов, даже если приманить простенькими чарами колешь было не трудно, скрыть то как тот плывет по воздуху было чуточку труднее, а свою магию Эйрея будет скрывать до последнего. По крайней мере, пока она не вернет себе хотя бы часть тех сил, что у нее были прежде. А для этого надо было много тренироваться, палочки-то в виде проводника у нее не было, поэтому дело и не шло так быстро, как могло бы, укреплять магическое ядро, осваивать дикую магию этого мира, и расти. Ну, хотя бы биологически, если не ввысь. Как подозревала Эйрея, ей повезет, если она в этот раз будет хоть на дюйм выше, чем в прошлой жизни. Или же нет. Ее внешность была странным сплавом того, что некогда было, и черт ее папаши. А от Реи Ройс у нее разве что чуть заметные кудри и то, кто знает, может быть и среди Таргариенов есть те, кто страдает кудрявостью. И, может быть, как раз тот самый невысокий рост. Хотя кто уже его знает? Облик мамани уже начал давно стираться из ее памяти. А будь она обычным ребенком, то ни ее, ни папашу, бы уже и не помнила вовсе. В конце концов, кто может похвастаться тем, что помнит то, что с ним было в два года и что он осознавал себя, когда выпрыгивал из материнской утробы?.. К тому моменту, как они проплыли Бурую Лощину, где обитала одна из ветвей Брюнов и уже начали подплывать к Клешням, вотчине Селтигаров, уже стемнело. Ее руки немного ныли после того, как она несколько часов драила доски, но это было терпимо. Аддам принес ей не притязательный обед ранее, а потом еще не сколько часов потчевал рассказами о тех местах, где он уже побывал. Что ни говори, а он был талантливый болтун. Эйрея давно так не наслаждалась разговорами с кем-либо, и уж тем более с тем, кто не годился в отцы, деды, или дядья. А от описания улиц Пентоса, Титана Браавоса, и Черных стен Волантиса, где жили лишь те, кто вел свой род от выходцев из Валирии, в ней еще больше росло желание это все лично увидеть. Этот ведь так отличалось от Рунного Камня! И даже от ее прошлого мира, где тоже было полно чудес, но все же иных уже для ее восприятия, благодаря которому память о той жизни почти потерял эмоциональный окрас и была тусклой. А впрочем, ей бы хотя бы увидеть сотую долю Вестероса, не то, чтобы побывать за Узким морем. Ужин Эйрея тоже провела с Аддамом, даже если есть солонину, пусть и с еще утренним хлебом из порта, пришлось через силу, а апельсин, который он ей дал, был сухим и уже так просился в утиль. Капитан Марильда явно думала, что путь до дома был недолог и запасаться всего на пару дней было бы излишним, поэтому доедали, что осталось от плавания в Пентос, чтобы ничего не выбрасывать. Только хлеб был небольшой поблажкой для уставших моряков, и то по инициативе Аддама, вышедшего в город в поисках матросов и вернувшегося только с ней и батонами. А потом он отвел ее в каюту матери. Аддам недоумевал почему она пожелала, чтобы Эйрея ночевала с ней, а не как все, и даже он, под палубой, но пообещал, что его мать только с виду грозная, а на самом деле душка. Она в этом сомневалась, но кажется знала, почему капитан Марильда взяла ее к себе в каюту. В конце концов, одна не плотная шапка-капюшон, под которой Эйрея спрятала косы, мальчишеская одежда и полотно ткани, утягивающая ее в этот раз более явный бюст, чем в прошлой жизни, могла обмануть многих, но не всех. Она уже поняла, что нужно было все же замаскировать более тщательно и попробовать какие-нибудь чары гламура. Даже если более тонкая материя в сфере магии, вроде той же трансфигурации, преображающих чар и прочих более деликатных заклинаний, была не совсем ей податлива. Боевка, создание огненных чар разных мастей, руны, и что-то более разрушительно-всеобъемлющее, быстро и не требующие большой концентрации… Это да. Они у нее выходили куда лучше, но все равно на уровне не особо талантливого пятикурсника, чьи СОВы чудом будут сданы. Короче, без палочки было худо. Эйрея многое бы отдала, чтобы заполучить таковую, точно зная, что если бы она у нее была, то ей бы уже удалось продвинуться куда дальше. Как в освоение магии, так и в сложности чар. Пекло побери, сейчас она все еще не могла сделать Патронус, максимум облачко, хотя в прошлой жизни в тринадцать могла забабахать материальный. И не была уверена, когда сможет. Опять же, без палочки было лажово, и колдунство порой выходило даже при сильной сосредоточенности и желании не совсем тем, каким бы Эйрея хотела его видеть. А чары любого гламура требовали концентрации. Все время. Короче, стоило ожидать, что рано или поздно та маскировка, что у нее была, будет раскрыта, а на что-то получше пока надеяться не стоило. Аддам бросил ее в пасть льву, то есть завел в каюту матери, и быстро умотал прочь. Эйрея проводила его тоскливым взглядом, и неохотно перевела взгляд на капитана Марильду, сидящую за столом, где лежали стопки многочисленных документов и какие-то книги, и чей темный взор вновь с той же пристальностью, что и утром, впился в нее. — Ну, как тебя на самом деле зовут, милочка? — первой нарушила тишину она, напрямую давая знать, что впрямь ее раскусила. — Я ведь не эти глупые мужчины на борту, среди которых, очевидно, оказался даже мой сын. Могу отличить девочку от мальчика. Даже очень миловидного. — Меня зовут Рей, и мне нужно к семье, на Драконий камень, — твердо сказала Эйрея уж точно не собираясь рассказывать всем подряд, как именно ее зовут и кто ее семья. Уж точно не незнакомой женщине, на чьем корабле хотела пробыть ровно столько, сколько нужно, чтобы добраться до Халла, а оттуда до Драконьего камня. Вот и все. Марильда поджала губы, и медленно кивнула. — Ладно, упрямица, — махнула рукой она. — Ты не первая девочка на моем пути, которая пытается сойти за мальчика, чтобы сбежать. Поэтому не будут допытываться. Просто не доставляй неприятности, и… лучше измажь свое милое личико немного сажей. Или даже рискни сделать пару небольших шрамов на щеках. Ты слишком хорошенькая, что помогло бы тебе, будь ты принцессой какой, но не просто девахой, пытающейся найти место в мире. А с грязнуль или с уродствами у тебя будет хоть немного шансов на то, что мужики тебя не изнасилуют в первой же подворотне, едва ты ступишь на сушу. Эйрея поджала губы. — Я могу лечь спать? — резковато спросила она, вместо благодарности за «советы», которые не просила. Марильда холодно фыркнула и ткнула пальцем в угол своей довольно скромной, но имеющей все удобства каюты. Подушку или одеяла ей никто не предложил, но Эйрея в этом и не нуждалась. Вместо первого она могла использовать сумку, а ее всегда теплый и сухой плащ-непромокайка уже более чем достойно показал себя в ее недолгом путешествии из Рунного Камня до Чаячьего города, не дав околеть и заработать пневмонию. Не то чтобы она впрямь собиралась спать, пока не окажется там, где не будет заперта в одном пространстве с людьми, которым совсем не доверяла. Эйрея завернулась в плащ, как в кокон, свернулась клубком и приготовилась в ожиданию того, когда эта ночь кончится, и, дай боги, все это путешествие. Вот только когда когг проскользил мимо руин Шепотов, налетел шторм. Эйрея пару раз прокатилась, как колбаска, по полу капитанской каюты, так как все же задремала в какой-то момент, прежде чем смогла понять, что происходит, и вскочить на ноги. Капитана Марильды здесь не было, та явно отправилась к своей команде и не стала ее будить. Эйрея рассеянно хлопала глазами и не знала, что ей делать. Штормы, как и все, что касалось моря, вообще не было в пределах ее знаний и умений. Она даже не была уверена, что в этой жизни умеет плавать. В прошлой умела, а в этой-то фиг знает, ведь хоть и жила почти на берегу Узкого моря, но вода у берегов Рунного Камня и Долины в целом почти всегда была холодная, если не ледяная, и в ней не покупаешься. Но и сидеть здесь, пока наверху кричали люди, пытаясь восстановить контроль над коггом, захваченным волнами непокорной стихии, казалось неправильным. Проклиная своего вдруг вновь проснувшегося не к месту геройчика, от которого думала, что наконец полностью избавилась, Эйрея направилась к двери. Она цеплялась ко всему, что было приколочено, чтобы не упасть, а когда наконец вцепилась в ручку и повернула ее, то едва не напилась соленой водички, которая хлынула из затопленного коридора. Когг качало и едва ли не переворачивало на бок, пока Эйрея упорно топала в сторону палубы, где увидела нечто похожее на сцену из фильма о пиратах во время шторма. Моряки кричали, цепляясь за канаты, чтобы закрепить грузы и взять под контроль парус, мотающийся из стороны в сторону, палуба была залита водой, а с того места, где был руль, доносился неожиданно громкий, даже зычный, голос капитана Марильды, отдающей команды и весьма красочно сквернословя. Эйрея даже кое-что запомнила на будущее. Когг вновь качнуло в сторону, небо расчертила молния, и в ее свете она как в замедленной съемке увидела, как треснул канат одного из штагов и как часть такелажа со всего маху, из-за порывов ветра, врезался в Аддама, цепляющегося за ванты, явно вырубив его в тот же миг. Он не был ее другом. Она знала его всего день. И Аддам, единственный, кто заметил в целой толпе, как ей стало не по себе, проявил заботу и доброту, пригласив на корабль матери, чтобы Эйрея могла подобраться ближе Драконьем камню. Ей впервые за долгое время понравилось просто поговорить с другим человеком, которые не смотрел на нее с холодом, презрением или же злостью... Эйрея давно уже возненавидела роль героя, которая была отчасти ее некогда маски гриффиндорки, которую она на себя натянула, пытаясь быть похожей на родителей, умерших еще до того, как ей удалось их по-настоящему узнать и понять, что их геройство, по сути, никому было не нужно. Вот только когда увидела как безвольное тело Аддама полетело за борт, она не особо думала. А действовала. Конечно, бежать по палубе, где воды было почти по щиколотку было хреновой идеей. Когда та палуба была вся была в движении и наклонена почти вертикально к мору за ботом, бегать по ней было еще более безумной идеей. А нырять в бушующие волны ниже, уже поглотившие упавшего туда Аддама, вообще самоубийство. Но когда хоть что-то из этого могло ее остановиться? Первое, что поняла Эйрея, когда оказалась в этом мокром аду, где ее тут же замотало как будущий смузи в блендере, что воды из залива Черноводной, были куда теплее, чем те, что омывали каменистый пляжи около Рунного Камня. Второе, что держаться на воде, если не плавать, она все же могла. А третье, что она дура, которая только на четвертый нырок в воду, где пыталась разглядеть тушку Аддама, догадалась попробовать призвать его манящими чарами. Эйрея не была уверена, что у нее выйдет, ведь она не видела, кого призывает. И тем не менее уже спустя пару секунд ей в грудь, с мощностью летящего на всех порах бладжера, врезалось твердое совершенно инертное тело Аддама. Она не могла понять, дышит ли он. Эйрея наделась, что да. Аддам был тяжелым и ей с трудом удавалось держаться не только самой на плаву, пока ее мотало в этих волнах, но хотя бы его голову. И если он все же умер, после всех приложенных ею усилий, несмотря на тщательно взращенный здоровый эгоизм пофигизм ко всем проблемам, кроме своих, то она найдет способ его воскресить, и уже сама его убьет. Эйрея каждые пять секунд выплевывала воду, которая затекала ей в уши, рот, и глаза, не давая не дышать нормально, не оглядеться. Ее ноги уже начала уставать, волны так и стремились унести на дно, и она понимала, что если сейчас их не вытащат, то потонут оба. Она пыталась разглядеть когг, но ничего не выходило. Эйрея даже самого Аддама, чья голова пристроилась на ее плече, почти не видела из-за это стены ливня. Кажется, сверху доносились крики о людях за бортом, или что-то вроде того. Наверху засверкали молнии, и именно в этот момент, Аддам решил очнуться и первым же делом, сфокусировав на ней мутный взгляд, спросить у нее, неужто она впрямь девочка? Видимо, когда она нырнула, шапка с нее свалилась, а косы распустились, судя по ощущению того, что ей в рот, помимо воды, попали волосы. И, естественно, это все, что взволновало парня, который чуть не отправился ко дну!... Кажется, он вновь отключился, а ее руки освободил от веса один из матросов, неожиданно оказавшийся рядом с ней. Эйрея облегченно выдохнула, но зря. Волны вдруг сильнее взбунтовались, если такое вообще возможно, и, подхватив ее тушку с легкостью пушинки, со всей силы впечатали ее в деревянный бок когга. Эйрея ощутила, как в ее спине и затылке вспыхнула боль, перед глазами засверкали звезды, во рту появился вкус крови, и она могла поклясться, что слышала хруст костей перед тем, как в ее глазах все потемнело, и ее сознание потухло, как свеча на ветру. А последнее, что пронеслось в ее голове, так это довольно ироничная мысль о том, что смерть от взрыва и смерть от утопления были одинаково глупые.