Укрепляя международные связи

      Гермиона даже не скрывала ухмылки, посоветовав впоследствии Виктору заказать выпуск Придиры. Если что и было удовлетворительнее огня решимости в глазах Гарри и кислой физиономии Скитер, так это обставить Министерство на его же поле. По-настоящему оказать влияние на магический мир, сделать что-то важное даже тем малым, что у них было. Открыть людям глаза, пускай и не всем. И верещащий Мишелов, невесть как дотащивший сверток до Хогвартса, вознаградил Грейнджер еще раз. Пускай почтальон опоздал ко Дню Святого Валентина, очевидно, из-за веса поклажи, получить подарок от Виктора было не менее приятно. Сама Гермиона отправила собственноручно связанную шапку в его любимых цветах. И ехидно посмеивалась, представляя страдания несчастного болгарина, неспособного отвергнуть подарок, но еще не сошедшего с ума, чтобы носить что-то настолько безобразное. Девушка даже не отрицала свои ужасные навыки. Но подарить теплую самодельную вещицу все равно хотелось, не зря же она столько времени тренировалась?              К счастью, ее собственный подарок, помимо ночного Патронуса с трепетным поцелуем, оказался чуть более полезным и симпатичным. Гермионе досталась книга по трансфигурации, отобранная лично миссис Крам по договоренности с МакГонагалл – и поначалу гриффиндорке даже показалось, что посылка имела исключительно деловой характер. Все-таки, текст, несмотря на сложность, был призван еще и стать учебным пособием для переводов с болгарского. Грейнджер прекрасно знала, как интерес влиял на мотивацию. Знали и Мастера, не усомнившись в ученице. Однако это еще не все. Открыв книгу, девушка умиленно рассмеялась.       Виктора было не упрекнуть в отсутствии чувства юмора. На большой закладке розового цвета в рамке из сердечка красовалась магическая фотография Живоглота, застигнутого в самый ответственный момент вылизывания причинного места. Вытаращенные глаза то и дело вскидывались в камеру, и приплюснутое обескураженное лицо кота плавило девичье сердце. Она по нему скучала, и Крам не упустил это из виду. Гермиона оставила своего жмыра в Болгарии, здраво рассудив, что каким бы грязным тот ни был во время схватки с Амбридж, риски того не стоили. Потому партизану было велено залечь на дно. Так Живоглот и ушел в подполье во всех смыслах этого слова, оставшись нести дозор на виноградниках – очевидно, ничуть не расстроившись своей участи. Как не расстроилась Грейнджер. К своему удивлению, решение далось ей легко, став живым доказательством слов Виктора. Уверенность была драгоценным подарком.              И каким контрастом для Гермионы стала катастрофа Гарри в плане романтики! Его сбивчивый рассказ о неудачном свидании с Чжоу заставил сердце сжаться в сочувствии и одновременно неловкости.       — Но я не считаю тебя уродливой! – негодующе воскликнул Поттер, преуспев на почве взросления не больше Рона с Джинни, ввалившихся следом после тренировки – грязных и мрачных, из-за несчастного квиддича костерящих жизнь на чем свет стоит.       Гермиона насмешливо покачала головой.       Она испытала укол внезапного отчуждения от сверстников, странного холодка и вместе с ним тепла в груди. Для нее ситуация была не просто далекой, а нереальной, немыслимой. Чтобы Виктор пытался вызвать у нее ревность во время их свидания, когда она жаловалась на своих друзей? Воспринимал тех как соперников, поддавшись мальчишеской ревности? Чтобы Гермиона принимала его терпение и заботу как должное? Чтобы ставила свои чувства выше партнера? Чтобы они не были уверены в себе и друг друге настолько, что… Нет, немыслимо. Нажитый груз опыта, промелькнувший перед глазами, вызвал в девушке даже не сестринское, а почти материнское чувство к Гарри, ведь она сама давно прошла этот путь, оказавшись настолько впереди, что удержаться от смешка было попросту невозможно. И гриффиндорка понимала, как странно звучали ее пояснения и наставления. Гораздо лучше с подобным справился бы Виктор. Грейнджер снова хихикнула, замечая очевидную параллель с «мужскими» разговорами. Ревность и хитрость, искренность и ложь, разговоры и молчание — будто шаги в танце. В любви, как на войне…              Ответ Амбридж на интервью не заставил себя ждать. И пускай он стоил Гриффиндору пятидесяти очков и врезавшихся сильнее шрамов Гарри, Гермиона кровожадно торжествовала. Нет рекламы лучше, чем официальный запрет. И пускай увольнение Трелони и поражение на матче немного снизило боевой дух, ОД и добро вырвались вперед.              ***              Это был апрель. Прошла уйма времени, воспоминания о зимних каникулах стерлись, уступив весне и поре тревог. Преддверие СОВ, обычное занятие ОД, где они повторяли Патронусов, и Гермиона в очередной раз любовалась своей птичкой, как вдруг явился Добби.       Она почувствовала, как сердце пропускает удар.       Слышала истошный крик Гарри «БЕГИТЕ!» и пыталась его осознать, пока все остальное смешивалось в кучу. Она даже не успела забрать список, впоследствии бесконечно костеря себя. Страх, рожденный в схватке с Амбридж перед Рождеством, оказался впереди нее, ноги несли по коридору, пока голова все еще слышала крики.       Из-за оплошности Гермионы Гарри все-таки схватили, их клуб разоблачили, что привело к стычке в директорском кабинете, взятию вины за ОД на себя Дамблдором, его побегу. Амбридж была назначена новым директором. Гермиона, вдоволь намучив себя чувством вины, с мрачным торжеством наблюдала, как ее упрощенный Непреложный обет по крайней мере отразился несмываемым клеймом на предательнице Эджком, и не жалела о содеянном. На войне нет места жалости к предателям. Подруга Чжоу была их боевым товарищем, они все были связаны круговой порукой – и если бы сражались против Волдеморта, все они, двадцать семь человек, были бы уже мертвы. Виктор был прав. Отдельный предмет ведения боя, да что там, обучение ответственности за себя и товарищей – этого Хогвартсу сейчас не хватало больше, чем Прорицаний или Астрономии с Маггловедением. Гермиона только благодаря ОД начала осознавать, с какими трудностями справлялся Гарри каждый год.              Не прошло много времени, как близнецы вступили в игру. Они с легкостью, присущей только гениальным изобретателям, переплюнули двух отличниц на своем поле. Прерывая арию траурного молчания по исчезнувшему директору, ракеты и шутихи заполонили коридоры, превращая замок в настоящий дом фейерверков. И декан с ее любимицей признали поражение без боя. Да что там, Гермиона в веселом праздновании гриффиндорской гостиной аплодировала хулиганам чуть ли не громче всех. Драконы и искристые колеса, заговоренные чарами множественности, не только превзошли ожидания близнецов, но и подняли настроение всем преподавателям. Грейнджер отчаянно старалась не переглядываться с МакГонагалл, а та вместе с Флитвиком отчаянно старалась не начислять баллы Гриффиндору за то, что кто-нибудь из близнецов благополучно подышал. Профессора всякий раз с притворным оханьем звали на помощь новоиспеченного директора, чья перекошенная вспотевшая физиономия начинала приобретать фиолетовые оттенки ярости. Да, это были уже не навозные бомбы среди ночи.       Спираль гнева и шалостей закручивалась, пока близнецы не устроили финальное шоу, сделавшее рекламу их магазинчику в Косом переулке на всю школу и за ее пределы. Гермиона лишь качала головой, глядя на жест уважения лично ей в виде болота на коридоре шестого этажа. И продолжала уговаривать Гарри вернуться к занятиям по Окклюменции. Что-то в его истории со Снейпом не вязалось – профессор никак не мог признать Гарри самостоятельным настолько, чтобы оставить его на самообучение. Даже Гермиона бы так не смогла. А потому ситуация становилась все страннее, добавляя девушке тревоги.       Гарри был будто сам не свой. Что-то глодало его, не просто так же он настоял на разговоре с Сириусом вопреки опасности и всем предупреждениям. Он вот-вот был готов решиться на что-то очень безрассудное. Будто сам его мир в одночасье пошатнулся.              Но сил и времени на допросы у Гермионы отыскивалось недостаточно. СОВ были все ближе, потому Грейнджер захлестнул водоворот учебы, какой не топил ее со времен прошлого года и ЖАБА Виктора. Война с Амбридж и заботы друзей отошли на второй план, пока она занимала все свое время в библиотеке, кропотливо зачаровывая Протеевыми чарами конспекты, а затем перепроверяла себя, систематизируя и укладывая в голове информацию. Она помнила, как год назад перерыла всю библиотеку ради болгарина, в кратчайшие сроки нагнав выпускника и освоив вместе с ним материал, без устали проверяя подопечного снова и снова. Воспоминания были сладки. Как же легко давалась учеба с внимательным и прилежным партнером — они заполняли пробелы знаний в спорах, разгоняли научные изыскания друг друга, заканчивая друг за другом фразы, впитывая знания, как губки! Недаром Виктор получил высшие баллы! Если бы только он был здесь, если бы только мог так же ободряюще и устало улыбаться ей, заверяя, что все будет хорошо… Ему было невозможно не верить. Пустота стула напротив давила на воображение слишком сильно, пробивая на эмоции и лишая сил зубрить. В такие моменты Грейнджер испытывала смутную тоску оттого, что ее друзья нисколечко не разделяли ее тяги к знаниям. Она снова осталась одна, дрейфовать в пучине предэкзаменационной паники.       Признаться честно, отличница уже знала о тестах ЖАБА больше, чем о СОВ, и если бы Виктор остался в Хогвартсе, наверное, Гермиона бы даже рискнула сдать их, вопреки тому, что СОВ являлись более простой ступенью. Как же много сил у нее было в том году! Девушка, смутившись, улыбнулась сама себе, вспоминая, благодаря кому все казалось ей преодолимым, а расправленные плечи и горящий взгляд не боялись трудностей, встречая их гордо. Помнится, она тогда и спала совсем мало. Со стороны бы это сейчас показалось дикостью, ненужным перенапряжением – но ей самой тогда все давалось легко, она была на пределе возможностей, подстегнутая всего парой поцелуев. Эх, если бы, если бы…              Они с Виктором продолжали обмениваться письмами и ежевечерними посланиями, правда, очень короткими. Помимо учебы, Гермиона делилась тревогами относительно Гарри. Как оказалось, в Дурмстранге преподавалась Окклюменция, пускай и в роли факультатива. Виктор не вдавался в подробности, памятуя о неразглашении секретов, но подтверждал опасения Гермионы. И тем больше возмущался халатности Гарри в отношении такого важного предмета. Он был убежден, что парень, совершивший невозможное для абсолютного большинства магов — сбросивший с себя Империус — обладал по меньшей мере предрасположенностью к ментальным искусствам. И совершенно недоумевал, как Снейп из всех людей упустил такой талант из виду. Для него их вражда казалась чушью.       А Гермиона лишь вздыхала, радуясь, что ее ретивый Виктор не в курсе, как относился профессор Зелий к ней самой. Она-то сама давно простила тому все обиды. А еще ей была слишком дорога лишняя ниточка связи, что образовалась между двумя странами из-за забавного совпадения. Ей казалось таким важным, чтобы Гарри нашел в себе силы и сумел уговорить склочного профессора возобновить занятия. Сам Дамблдор поручил их ему. Не говоря о кошмарах, что влияли на здоровье паренька, было уже не до личных обид.              ***              Отсутствие поддержки друзей все-таки довело отличницу до ручки. Не спасал ни редкий чай, ни письма Виктора, ни Патронусы или лишние часы в библиотеке. Напряжение и одиночество, одиночество и напряжение. Она чертовски злилась на себя за глупейшую ошибку в Рунах, ее трясло от знания, что она где-то ошиблась. Если она знала об одной ошибке – то о скольких еще не знала? Хороша отличница! При том, что сама так гордилась своей памятью, так высоко задирала нос, свысока глядя на чужие методы! Вот и аукнулось! Не передумает ли жениться на ней Виктор, узнав о ее позоре?       От злости на себя Гермиона даже сняла лишние пять очков у собственного факультета. Ее не радовали ни нюхлеры в кабинете Амбридж, ни скорое начало летних каникул. Все выходило из-под ее контроля, будто она намеренно шла куда-то не туда, и не было никого, кто бы заметил ее оплошность и указал верный путь. А мальчишки радовались мелочам, совершенно не осознавая, как плохие результаты могли повлиять на их жизнь. Сейчас они смеются с проделок Пивза – а потом будут недоуменно хлопать глазами, плакать о потраченном времени! Всего несколько баллов могли лишить их Выше ожидаемого по той же Трансфигурации, всего один предмет – и продвинутый курс будет для них закрыт, как и профессия аврора! Кем они тогда станут? Пойдут подметать улицы? Глупые физиономии друзей только доводили своей беспечностью до белого каления. А Гермиона прекрасно понимала, что не могла нести ответственность за них троих, не говоря уже про сумасбродного Хагрида, взявшего с нее идиотское обещание присмотреть за его братцем-великаном. Великаном!              Это уже был не детский сад на краю пропасти. Нет, это был танцпол на озере в оттепель! И Гермиона почти слышала характерный хруст под ногами. Совершенно не умея плавать.              Она рявкнула на друзей, собираясь ухнуть снова в повторение Нумерологии. Слезы просились на глаза. Грейнджер знала, что должна была стараться исключительно ради себя, знала, что вопреки всем ее страхам, ее парень, да что уж там говорить, ее жених никогда не отвернется от нее, и сомневаться в нем после всего, через что они прошли, было верхом неуважения. Но даже так ударить в грязь лицом перед ним не хотелось. Приободрившись, девушка принялась за матрицы и диаграммы. Нумерология наглядно продемонстрировала себя в руках миссис Крам, доказав свою необходимость при реверсии темных артефактов ничуть не меньше, чем сама трансфигурация, руны и заклинания. Гермиона знала, что ни за что не посрамит профессора Вектор. А еще не оставляла надежды все-таки добиться настоящей стажировки у миссис Крам в ее Министерстве. И идея с получением после школы Мастерства в Болгарии уже не казалась такой дикой. Три года с Виктором…              Да, Гермиона Грейнджер уже полгода не виделась с парнем, не обмолвилась словечком — и ее выдержки давно не хватало на то, чтобы упрямо закрывать на это глаза.              К счастью или несчастью, но СОВ по Астрономии прошел мимо нее, отбросив и тоску. Хагрида выгнали из школы! Среди ночи, врасплох, вчетвером на одного! А бедная МакГонагалл, которой досталось подлое счетверенное Оглушающее?! Даже всегда прилежная Гермиона не могла сдержать ругательств, наплевав на экзамен — да что там, сам экзаменатор забыл о нем. Чудовищность Амбридж перешла все границы.              ***              Впрочем, с ней могло посоперничать лишь безрассудство Гарри. На СОВ по Истории магии ему приснился очередной кошмар – и тогда кошмар ожил для Гермионы. Что-то такое они с Виктором и подозревали. Волдеморт никак не мог пропустить мимо внимания неудачу с нападением на мистера Уизли, и того, кто ему помешал. Каким образом он это сделал.       Дело пахло скверно. Ужасно скверно – оно кричало, громыхало логикой и увещевало хриплым акцентом. Виктор бы никогда не одобрил то, на что Гермиона шла, лишь бы притормозить ошалевшего от нервов и тревоги Гарри, одержимого тягой всех спасать. Это правда, тот был гриффиндорцем до мозга костей. Наверное, единственное хорошее в его жизни и появилось благодаря самоотверженной преданности друзьям и стремлению их защитить, благодаря храбрости и чувству справедливости.       Вот только они были на войне.       А там практика без теории, действие без плана заканчивались очень плохо. Гермиона усвоила этот урок малыми жертвами. И готова была на многое, лишь бы уберечь от непоправимой ошибки друга – но тот не слушал ее доводы, ее крики и тихие просьбы слушать разум, он рявкал, огрызался в ответ, не в силах остановиться хоть на секунду. Будто и вправду был одержим. Потому что иначе никак его упрямство не удавалось объяснить, риск того не стоил. Они шли в ловушку, и зная того, кто это ловушку расставил… Они шли на смерть.              Как можно было отправиться туда? Как можно было отпустить туда друга? Где найти силы и как подобрать слова, чтобы его остановить? Рон назвал бы это патом. Но он стоял рядом, бездумно готовый пойти следом, даже не понимая, насколько авантюра опасна, как мало подросток мог предложить их компании, какими крошечными были их шансы в бою против Пожирателей… Ей удалось увеличить их, подставив под удар Невилла с Луной и Джинни. Она судорожно вспоминала рассуждения Виктора, его инструкции о ведении боя в группах, важности численности, построения – если бы только она знала! Если бы представляла, как скоро ей придется столкнуться с опасностью! И вот, не придумала ничего лучше, чем втянуть невиновных. Ради безопасности Гарри… Нет, ради своей шкуры. И если с вовлеченными учениками что-то произойдет, Грейнджер будет отвечать перед их семьями, как в случае с ОД. Но этот раз был страшнее. Дело было уже не в исключении и даже не в кровавом наказании Амбридж.       Гермиона, бледная, трясущаяся от ужаса, отдающего в воображении выпученными глазами бешеной жабы в розовой кофточке и черепом в небесах, отлучилась на минуту, пока Гарри шел за мантией-невидимкой.              — Экспекто Патронум! – запершись в кабинке затопленного туалета для девочек, воскликнула она. Возникший перед ней серебристый коршун сделал бочку и воспарил близко-близко, чувствуя настроение хозяйки. Грейнджер сглотнула, не зная, как начать. Но время шло на секунды, потому она не стала медлить. Сделав глубокий вдох, заговорила: — Найди Виктора. Передай ему… — девушка приблизила руки к птице, пытаясь найти успокоение в близости ее защитника. Но времени и на это не было. Послание могло стать в ее жизни последним. – Витя… — руки задрожали. – Виктор, это очень важно, — наконец девушка взяла себя в руки, говоря отрывисто, тонко: — Гарри только что видел кошмар, как было с мистером Уизли. Он считает, Сам-Знаешь-Кто схватил Сириуса и держит его в Отделе тайн. Гарри намерен отправиться туда прямо сейчас, и я не могу его остановить, не могу бросить, я… Пообещала пойти вместе с ним, — Гермиона зажмурилась, зная, какой удар наносит любимому. – Он отказался посылать Патронуса директору сам, совсем потерял голову после лета, не доверяя никому. Я только и смогла, что вынудить его связаться по каминной сети с крестным. Молюсь, чтобы это была ложная тревога, но у меня плохое предчувствие. Очень плохое. Похоже, нам в любом случае придется… Мне удалось уговорить его взять с собой помимо Рона еще троих, ты упоминал важность… Знаю, это ловушка, и не знаю, имею ли право ставить кого-то в известность за спиной у Гарри, но еще я обещала не пренебрегать твоими чувствами, помнишь? Я буду держать руку на подвеске, знаю. Но ты сам в курсе, каким непредсказуемым бывает бой – и я совсем не подумала о том, как забрать больше одного человека… я не смогу пережить, если оставлю хоть кого-то на растерзание Пожирателям. Прошу, Витя, найди способ, найди нас. Министерство магии, Отдел тайн. Я… Прости меня, Виктор. Если что-то со мной случится… Знай, что я люблю тебя.              Судорожно вздохнув, Гермиона разжала руки, отпуская исчезнувшую птицу. Хоть бы он успел. Хоть бы тайный путь был коротким, и Виктор сумел предупредить, сумел… О собственном предательстве она будет думать позже.              Разумеется, все пошло не так.              Разумеется, Гермиона снова оказалась единственной взрослой в детском саду на… Их схватили. Раздувшаяся по-жабьи, плюющаяся в бешенстве признаниями, которых хватило бы на срок в Азкабане – подумать только, это она натравила дементоров на Гарри летом! – Амбридж была готова применить к Гарри Непростительное. Что там говорил Сириус про разделение людей на хороших и Пожирателей? Грейнджер в один миг, стоило двери за спиной профессора Снейпа захлопнуться, поняла, что помощи им ждать было неоткуда. По крайней мере, не сейчас. Профессор точно понял, что крылось за странной фразой Гарри и предсказуемо не подал виду – вот только Гарри этого не заметил. Впрочем, не заметил никто. Если бы только профессор задержался и узнал, что к ученику собирались применить Круциатус, если бы свихнувшаяся мерзкая горгулья решилась действовать при нем, дав карт-бланш на их спасение, если бы Гарри хоть на секунду включил голову прежде, чем они оказались на лезвии бритвы…              Вот только сейчас Гермиона была единственной взрослой. А поэтому сделала выбор. «Вывести из себя противника – значит вынудить допустить ошибку». И глядя на самый главный страх, преследовавший ее в кошмарах приторным голоском и визгливой яростью в розовой кофточке, она набрала полную грудь воздуха и… взахлеб зарыдала.              ***              Это было безумие. Она знала, что они могли даже не добраться до Отдела тайн, и Виктор придет туда впустую… Боги, она подставила Витю! Только бы он не успел ничего предпринять! Гермиона от злости ломала ветки, упрямо продолжая идти, заманивать инспектора блефом в глушь на одной лишь шаткой воле и крохотной надежде. Она не могла позволить Амбридж увидеть Грохха, великана, но и наброситься на нее близко к выходу из леса тоже было ошибкой. Грейнджер придумала два плана, ни один из которых не был полноценно хорошим. Если ей удастся беспалочковое и невербальное Акцио... Хотя с большей вероятностью у них с Гарри получится скоординироваться для физической атаки — но для нее понадобится отвлечение внимания, каким могли стать пауки или какой-нибудь зверь, которых живодерка до смерти боится. В худшем случае… В худшем она схватит Гарри и переместит их к Виктору домой. Тогда тот почувствует и не станет предпринимать никаких действий, вернется, даже если будет на полпути в Британию…       Вот только Гарри этого ей не простит.       План был неидеален. Но других в распоряжении не оказалось.       Потому устранение кентаврами Амбридж, их конфронтация с Гроххом и воссоединение с ОД стала для обоих настоящим спасением.              Лететь на фестралах было, пожалуй, даже худшей затеей, чем тащиться ночью в Запретный лес без палочек. Гермиона, справляясь с тошнотой от мерных взмахов крыльев и пустоты под собой, грешным делом вспоминала плавность и ровный полет метлы Виктора, которой тот управлял с видимой легкостью. Как много удобств она тогда упустила! О, Грейнджер бы дорого дала, чтобы поменять нынешнее средство передвижения на крепкие объятия и чертовски устойчивую зачарованную палку… Но вариантов не было. Крылатые невидимые создания доставили их в пункт назначения.              Министерство магии.              Чем глубже они пробирались в подозрительно пустое здание правительства магического мира Британии, в сам институт его власти, тем хуже становилось Гермионе. Они совершали ужасную ошибку. Потому что не могло такого быть, чтобы на входе не нашлось охраны. Чтобы все было так просто. Сколько же Пожирателей было в здании, раз им удалось провернуть все это? Наверняка не обошлось без беглецов из Азкабана. Грейнджер то и дело оглядывалась, бросая тревожные взгляды на друзей, отчаянно гоня от себя страшные видения мертвых тел, оскал психопатки с фотографии, пустые лица Лонгботтомов. Гарри намеренно не приближался к ней, будто в насмешку. Этот глупый, самонадеянный…       Гермиона стискивала палочку до боли, едва ли не подпрыгивая от малейшего шороха. Ее не интересовали секреты Отдела тайн, ни в малейшей степени не заботили их шансы на спасение Сириуса. Потому что тут не было чертового Сириуса. Слишком легко, слишком глупо, слишком напрасно… Нет, единственным желанием Гермионы было не найти тут ничего. И никого. Успеть доказать это сквозь подорванные узы доверия сумасбродному, ошалевшему Поттеру. В ней стучала одна мысль. Надо уносить ноги, бежать, немедленно бежать.       — Флагрейт! – рявкнула она, не веря, что это делает. Лучше им было бы плутать на перекрестке до тех пор, пока Гарри не устанет, пока не сдастся. Но нельзя было задерживаться на месте, иначе шанс обнаружения увеличивался в разы. Если бы только у них было больше времени…       Добрался ли Патронус до Виктора? Предпринял ли тот что-то, имел ли шанс успеть – почему он не прислал ответ? Нет, хвала Мерлину, он его не прислал. Сумбурные мысли бились, пытались угнаться друг за другом, не давались в руки. Кто придет быстрее: Орден или Виктор? Предупредит ли он их вперед собственных действий? Пойдет ли в одиночку? Стоило ли вообще втягивать его в смертельную опасность, вырывать из дома, вешать еще один камень ответственности на свою шею? Ведь если он… Нет, они были командой.       И Гермиона больше не была уверена, были ли они командой с Гарри. Потому что тот казался совершенно невменяем. Он слышал голоса в жуткой, потусторонней арке, и ему вторила Луна – уже по одной лишь этой причине можно было понять, что с Поттером что-то не так. Как и со всем происходящим. На смену проевшему до печенок страху пришел гнев, нетерпение. Когда уже Гарри поймет, что все напрасно? Дойдет ли до него это прежде, чем сделать будет уже ничего нельзя? Где же Пожиратели?              Гермиона хотела применить Гоменум Ревелио, заклинание вертелось на кончике ее языка уже с момента входа в нужную комнату, темную и почти бесконечную. Вот только липкий страх был сильнее. Она чувствовала загривком чужое присутствие, будь тут Живоглот, его шерсть и вовсе давно стояла бы дыбом. Грейнджер считала полки, судорожно пытаясь отыскать нужный шарик. И углубляясь в недра комнаты все дальше, она почти физически ощущала, как над головой темнеют зубья капкана. Почему она не настояла на изучении теории боя для ОД, почему не послушала Виктора? Озаренное лихорадочным блеском лицо Гарри, его глупое, идиотское торжество, его пальцы, сомкнувшиеся на бесполезном, бессмысленном шарике…              Капкан захлопнулся.              Среди Пожирателей помимо Люциуса Малфоя была и та самая психопатка – предсказуемо, так предсказуемо! Невилл застыл, парализованный. Грейнджер хотелось взвыть. А она ведь сама приняла его помощь и участие, ну какая из нее староста после этого?! И не было сил даже зашипеть Гарри на ухо «а я говорила!», хотя на то имелось полное право. Она была виновата не меньше. С ужасом девушка подумала о том, что больше не позволит Гарри вести их Трио, чувство страха и обиды захлестнуло ее с головой, отражаясь сотней кусочков калейдоскопа ее жизни, где Поттер не принимал участия. Она отдала ему слишком много. Было ли сожаление об этом предательством? Как можно выбирать между жизнью друга и сердцами любимых людей, которые будут оплакивать ее саму – и можно ли было совершить этот выбор вообще? «Дружба и товарищество», — отдавался эхом голос Дамблдора. Как мудрец вроде него справлялся с такой ношей, отпуская подчиненных на рискованные миссии, оканчивавшиеся Азкабаном, Мунго и смертью? Мог ли справиться с таким ударом Гарри? Ведь он подвел своих друзей ради фальшивого видения, какого-то дурацкого пророчества…              — Редукто! – возопили пятеро голосов, разбивая стеллажи и начиная погоню.              Гермиона хваталась за бок, запыхавшись уже в первые минуты бега. Она била заклинаниями, уклонялась и пряталась, но ее навыки были не просто посредственны – гораздо лучше ей удавалось барахтаться в воде, чем пытаться окинуть взглядом пестрящее заклятьями пространство, успевать следить за друзьями и недругами. Ее реакция безбожно отставала, ее словарь заклинаний в голове был абсолютно бесполезен перед лицом отточенной жестокости и опыта. Какой прок в знаниях, если она не успевает их применять? Крики, удары. Невиллу сломали нос, Рона поразили каким-то помутняющим разум заклятьем, отчего его чуть не придушили щупальца странного мозга в аквариуме. Один лишь Гарри раз за разом вырывался из хватки. Доказывая, чего стоил опыт. А для гриффиндорки, едва успевшей в своей жизни один раз побегать и подраться, все смешалось в какие-то идиотские салки. Их хватали, их били. Они вырывались, спасая друг друга в последний момент, запирали двери или не запирали. И все повторялось снова. Беглецы крушили кабинеты на своем пути, тщась выбраться из лабиринта, будто подопытные крысы. Грейнджер, спасаясь от разделившихся Пожирателей, чье число не сильно уменьшилось с начала боя, рванула в новую дверь вслед за Луной, слыша крики Джинни позади – время атак в лоб прошло. Если хотя бы двое из них сумеют оторваться, перегруппироваться для ответного удара… Парни замешкались в предыдущей комнате. Но она не обернулась, уже после первых минут реальной схватки гриффиндорство испарилось из ее крови. Потому что магглорожденной вдруг страшно захотелось жить. А потому пришлось думать – и думать так, как не довелось даже на третьем курсе. Этот импульс пришел неожиданно. В той комнате Невилл разбил шальным ударом шкаф с Маховиками времени, пробив осознавшую реальность Гермиону на невольный вздох.       Ее будто прошило молнией.       Больше никаких могущественных артефактов и седобородых старцев, дающих добро на авантюру. Никакой страховки в виде «у нас же все это уже получилось». Никаких безумных парадоксов в их защиту – только беспросветный самонадеянный идиотизм. Все было взаправду.              Вдруг над головой полетели новые заклятья, а несколько дверей впереди распахнулись, являя троих Пожирателей. Луна была к ним ближе всех.              Один из людей в масках вскинул палочку быстрее других – и мир поглотила алая слепящая вспышка.              ***              Гермиона была дезориентирована, напугана, потеряна во временной слепоте. Судя по вскрикам Пожирателей, вспышка застала врасплох и их, но с точностью направление звука определить не получилось, крики раздавались и за спиной. Возможно, мальчики успели войти в зал и также попали под удар. Впереди стукнулось об пол тело, где-то мимо пролетели заклинания со своим особым свистом, то и дело раздавался грохот. Девушка пыталась пригнуться ниже, спрятаться и переждать слепоту, чтобы не упасть и не напороться на что-нибудь в процессе. Глаза болели и чесались, к горлу подступила тошнота.       И тут гриффиндорка почувствовала шорох за спиной. А в следующую секунду ее схватили поперек туловища, зажав второй рукой рот, взвалили на себя и куда-то попятились. Гермиона вскрикнула, принялась яростно брыкаться, тщась вырвать руки из захвата, угодившие туда вместе с палочкой. Она извивалась всем телом, пытаясь попасть пяткой по ноге похитителя, но только бестолково сучила ими в воздухе. Впрочем, что книжный червь вроде нее мог тут сделать?       Негромкий стук двери потерялся в новых криках, грохоте, топоте. Но второй стук и щелчок замка утопили слух в пелене тишины. Они с похитителем остались наедине. Что тот задумал? Гермиона даже не могла вдохнуть от ужаса. Что с ней сейчас сделают? Будут пытать, чтобы сломить Гарри и вынудить отдать пророчество? Перед глазами стояла темнота, однако в ней постепенно начали проступать очертания каких-то предметов. «Кладовка», — поняла Грейнджер. Она дернулась в сторону двери, под которой мелькали разноцветные всполохи. Вдруг совсем рядом раздался крик Гарри, ответный крик боли Невилла, хихиканье Рона, хохот Беллатрисы, глухой стук – Грейнджер забилась в сильных руках, силясь замычать и позвать на помощь, дать понять, что она была совсем рядом!       — Тише, тише, чш-ш, — хрипло зашептали на ухо.       И от неожиданности Гермиона застыла. Стальная хватка принадлежала взрослому мужчине – он точно был одним из Пожирателей, больше поблизости никого быть не могло. Разве что… Девушка резко втянула воздух. Нос немедленно защекотала травяная нотка, лак и мускус, холодок подвала. Горячие, широкие, грубоватые ладони. Колотящееся в спину сердце. Больно вставшая ребром в основание шеи чужая подвеска…              Это был Виктор.              Ручку задергали, с другой стороны ее попытались открыть. Раздалось рявканье Пожирателя, новый удар, пока сильные руки вдавливали в себя, не разжимая ладони на рту. В комнату ввалился человек в маске. Рука с палочкой извернулась в кисти, нацелившись на незваного гостя, хриплый шепот обдал ухо – и мужчина рухнул, где стоял, его обвили прочные лозы, утягивая куда-то под полки. Дверь за телом со щелчком закрылась. Шум боя принялся отдаляться, пока не стих совсем.       Они так и стояли в темноте, прислушиваясь к происходящему, дыша через раз. Гермиона не знала, что сказать, что думать. Разрывалась между гневом, облегчением, тревогой, нежностью, желанием бежать за друзьями и остаться в безопасности объятий. По спине пронеслись мурашки. Вдруг Виктор сейчас заберет ее домой, наплевав на ее друзей? «Только не это», — затрясло Грейнджер. «Только не это. Только…»       — Сейчас я пойду вперед, а ты за мной, с отставанием на шаг по правую руку, — отрывисто заговорил болгарин на родном языке. Видимо, не став тратить драгоценные секунды на перевод, в чем был полностью прав. – Когда я укажу на укрытие, ты займешь позицию и будешь держать оборону до новой команды. Выжидай, выбирай лучший момент для удара, используй только оглушающие и обездвиживающие заклятья. Никаких вопросов. Поняла меня?       Гермиона ошалело закивала.       — Вперед, — ее резко отпустили.       Виктор быстро обогнул девушку, обдав полой черной мантии. Край пожирательской маски успел мелькнуть перед ней, когда тусклый свет кабинета ударил по воспаленным глаза. Слыша собственное сердце, Грейнджер двинулась за сгорбленной фигурой по пятам. Она держала наготове палочку, оглядываясь по сторонам. Хотя была уверена в способностях партнера куда больше, чем в своих собственных, понимая, что на деле была ему сейчас лишь обузой. Чувства смешались в кучу, среди них были и тревога, и радость. Они двигались вслед за Пожирателями, что значило, они шли в опасность — но при этом спешили на помощь друзьям, что значило, Крам не подвел ее и понял правильно. А Гермиона была готова довериться ему в ответ.       — Стой, тут Луна! – ахнула она, замечая бессознательное тело равенкловки.       — Бери с собой. Клади на носилки, держи их низко к земле, — не оборачиваясь, распорядился Крам. Он поднял наруч, сверяясь с ним.       Гермиона с невероятной для себя прытью, достойной мадам Помфри, произвела необходимый ряд манипуляций. Она управилась меньше, чем за десять секунд! Пара двинулась дальше, преодолевая дверь за дверью с увеличивающейся скоростью. Гриффиндорка мгновенно вернула себе прежнюю ясность ума, с облегчением сфокусировавшись на привычных задачах вместо бдительности во всем и сразу. Луна подверглась оглушающему, но неудачно упала, ее было необходимо привести в чувство как можно скорее. Тут от диагностирующих чар Грейнджер отвлекли громкие звуки.              Они оказались в том самом зале с аркой, куда рядами уходили вниз ступени своеобразного амфитеатра. Внизу вовсю шел бой – но Гермиона не успела разглядеть, где был кто. Перед ней выросла каменная преграда на самом краю площадки, широкая и прочная. Жест парня приказал остаться. Девушка поспешила занять позицию, укладывая рядом носилки. Вот только, когда она обернулась, то заметила лишь край плаща. Виктор немедля ринулся в гущу схватки – и Грейнджер, охнув, поспешно вынырнула из-за баррикады, чтобы наконец оценить ситуацию.       Прямо во время того, как они появились на арене, началась настоящая битва: из прочих дверей на помощь явились члены Ордена, оттянув на себя основные силы врага. Среди них были и Тонкс, и Грюм, и Сириус, и Люпин. Гарри оказался в самом низу, они с Невиллом отбивались от нескольких Пожирателей, их прикрывала Джинни, но с ее передвижениями было что-то не так. Рон приходил в себя на другом краю поля боя, его удары стали точнее, лишь нервный смех порой подводил руку. Его прикрывала Тонкс с такой же высокой позиции, как и у самой Гермионы. Вот только ученица Грюма не трансфигурировала себе укрытие – быстро осмотрев собственное, Грейнджер повторила трюк Виктора, опоясывая равномерным полукольцом каменного барьера всю верхнюю площадку. Тонкс отпрыгнула, но заметила источник магии и благодарно кивнула, спрятавшись следом.              Внимание Гермионы вернулось к Виктору.              Он был в маске и черной мантии, как у Пожирателей, но на свету оказались заметны его обнаженные предплечья без Метки – явный сигнал своим, случись прямая конфронтация. Он спускался вниз, отражая и уворачиваясь от ударов как чужих, так и своих. И Гермиона с замиранием сердца поняла причину спешки. Люпина и Сириуса теснили Пожиратели, они были слишком заняты, чтобы добраться до Гарри. Тот намеренно ринулся прочь от Невилла с Джинни, отвлекая внимание на себя. Гриффиндорец и без того отбивался от шальных заклинаний, едва успевая менять укрытия, но при этом все равно был практически окружен. А самое главное… Психопатка Лестрейндж оказалась упущена из виду Орденом, уже нацелившись в спину Люпину. И Виктор устремился прямо к ней.       «Только не туда, Витя!» — с ужасом вцепилась в барьер Гермиона. Возможно, она была никудышным бойцом и не годилась в авроры, но никогда и не рвалась в их ряды. Будь ее воля, никого из ее друзей тут бы не оказалось. А теперь Крам сильным, уверенным шагом прорезал себе путь через поле битвы навстречу смертельной опасности прямиком из Азкабана, кружащей и швыряющейся Круциатусом во все стороны у жуткой арки. От одной близости потустороннего сооружения и безумной колдуньи к Виктору девушке плохело. Но она лишь крепче вцепилась в палочку. Ее глаза не спускали внимания с парня, отшвыривающего жалящие заклятия, уклоняющегося от Непростительных – и шаг дурмстранговца становился лишь тверже. Беллатриса, парируя с той же легкостью, приглашающе пятилась. Ее восторженные глаза были сосредоточены на самозванце в маске. Хотя, понять по оскалу, восторг то был или гнев, не представлялось возможным.       Она что-то кричала, подзывала, подначивала.       Удар, контратака, удар, снова удар, уворот за уворотом, удар. Оглушающее, обездвиживающее, болевое, отталкивающее, Непростительное, обезоруживающее – вспышки были так быстры, а движения резки, что неопытному глазу было не поспеть за ними. Вдруг за уворотом, почти зеркальным ударом обоих дуэлянтов, режущее достало Пожирательницу, рассекши ей край шеи. Но разрез задел лишь кожу, а безумная ведьма даже не заметила боли. Она бросила какое-то заклинание со странной белой вспышкой, необычной для атакующей магии.       Выбив палочку из руки Виктора.       Гермиона ахнула, бросила заклятие в сторону Лестрейндж – и тогда поняла, как сильно расстояние влияло на меткость. Она не попала даже близко. Вот почему Виктор просил ее ограничиваться только самыми безопасными заклинаниями, ведь она запросто могла попасть по своим! Оставалось поражаться меткости Тонкс. Пускай в повседневной жизни та была неуклюжей, но в бою заставляла противников с собой считаться, разя с дальней дистанции не хуже, чем с ближней.       Хохотнув, Лестрейндж бросила жалящее в безоружного оппонента – время на доли секунды остановилось для обмершей Гермионы – и тут Крам взмахнул рукой.              Отбивая заклинание алым посохом.              Безо всякой заминки выходец Дурмстранга продолжил бой, методично отражая заклятья изумленной ведьмы магическим орудием ближнего боя. Он в точности повторял отработанные до автоматизма движения, что когда-то сложили суровый приветственный танец гостей далекой школы, прокручивая посох в руках, отражая не только удары противницы, но и шальные заклятья Пожирателей. Крам не сводил глаз с нападавшей, продолжая теснить ее к арке. И его намерения не были мирными. Каким-то наитием девушка сообразила, почему Виктору удалось смешаться с толпой Пожирателей. Вот как он опередил Орден. В голове вспомнился голос лже-Грюма: «Просто произнести Непростительное недостаточно. Вы все можете сейчас начать швыряться в меня Авадой, а у меня едва ли закровоточит нос». И слова самого Виктора. В отличии от них всех, он был способен на…       Лестрейндж видела это в его глазах, бросалась заклятьями все агрессивнее, ее явно зажимали в угол. Кто знает, на что была готова эта ведьма в отчаянии? «Отступи, Витя, отступи!» — забывала дышать Гермиона, не в силах помочь, достать до Пожирательницы, не задев при этом парня. Вдруг ее взгляд пересекся с безумными глазами самой Лестрейндж. Тогда девушка поняла, что высунулась из-за укрытия слишком сильно, торопливо нырнув назад, но все еще не в состоянии разорвать зрительный контакт. Лицо ведьмы разрезала широкая ухмылка, она что-то ядовито бросила в лицо идущему на нее Виктору, наверняка упомянув «грязнокровную» подружку. А затем исподтишка швырнула в него Непростительным – контроль над собственным телом и тяжелым посохом позволил атлету рассчитать вес и бросить себя в сторону, отчего в мантии образовалась дырка. Использовав инерцию толчка, болгарин описал пируэт, всем телом бросаясь вперед и делая выпад посохом.       С низким боевым рыком выпуская в ведьму огненного дракона.              Сильный удар его ноги об пол создал отталкивающую волну, заставил противницу пошатнуться, огонь успел опалить ее лицо, несмотря на недюжинную гибкость и почти животные рефлексы. Вскрикнув, Лестрейндж лишь в последний момент увернулась от тянущего зова арки, отбегая в сторону. А Виктор за время заминки уже вернул себе палочку. По спине Гермионы сбежала волна холодного пота, позволяя обнаружить ту сторону, которую в болгарине ей прежде доводилось замечать лишь мельком. Да, она не ошиблась, доверившись ему. В бою парень стоил троих.       Вот только и противник ему попался соответствующий — самый коварный и непредсказуемый. Истерично расхохотавшись, Беллатриса громко воскликнула:       — А ты у нас парень с огоньком, да? – и вдруг страшно выдохнула: — Тогда как тебе такой огонь — ФИНДФАЙР!!!       В голове всезнайки щелкнуло. Вне себя от ужаса, от того, что за заклинание темным пламенем сейчас вырвется из палочки в ничтожной близости от Виктора, Гермиона истошно закричала:       — АКЦИО!!!              Она успела в последний момент. По законам магии нельзя притянуть человека с помощью Манящих чар. А вот его одежду – вполне. Чем отличница и воспользовалась, рванув на себя парня со всей мощью, которая ей только была подвластна, преодолевая в приступе адреналина мыслимые лимиты. Виктора отшвырнуло назад, аж на середину трибун, попросту выцарапывая у смерти от страшного огня. Но пламя уже поднялось столбом, готовясь погубить всех в зале. Ближайшие Пожиратели и члены Ордена бросились врассыпную. Джинни и Невилл замешкались, Гарри остался вместе с ними. Они были так близко…       И тут из распахнувшейся двери с карканьем влетела ворона, бесстрашно пикируя к центру. В ее лапе было что-то – и она бросила это в Лестрейндж. Черный камешек ударился об пол под ногами ведьмы.              А в следующую секунду взорвался огромным, непроницаемо-черным туманом, поглотившим пламя, арку и всю арену.              Облако тьмы едва скрыло Виктора, уже поднявшегося на ноги. Ринувшегося прямо внутрь.       — Нет! – в отчаянии воскликнула Гермиона.       Она все еще тяжело дышала после потрясения, чуть не лишившись самого дорогого ей человека. Судорожно стиснув зубы, девушка принялась за лучшее, что ей в жизни удавалось: думать. Что это было за облако? Как оно могло остановить адское пламя и остановило ли? Почему Виктор бросился внутрь? Как он мог видеть в этой непроглядной темноте?       Как говорил Флитвик, нет подсказки лучше, чем правильно заданный вопрос. И Гермиона начала по порядку. Она вгляделась в облако, принимаясь перебирать все возможные варианты, пока в памяти не всплыли… волшебные вредилки близнецов Уизли.       — Перуанский порошок мгновенной тьмы, — прошептала она.       Но как порошок, способный блокировать Люмос и прочие заклинания света, помешал дьявольскому огню?       — Изменение состава воздуха, искажающее свойства магии, — предположила Грейнджер, бегая глазами по периметру арены, наблюдая, как черные частички продолжают расползаться во все стороны вопреки привычным законам физики.       — Кар! – вдруг раздалось одобрительное над ухом.       Девушка взвизгнула, отшатнувшись. На бортик укрытия, где только что были ее руки, приземлилась черная ворона, согласно кивнув.       — Миссис Крам… — дошло до Гермионы. – Э-э, здравствуйте.       Но ворона издала нетерпеливый звук, кивком головы призывая не терять концентрации. Собравшись с духом, гриффиндорка вернулась к наблюдению. И вовремя.              Из тьмы показался Виктор, тяжело поднимаясь по ступеням. Он нес на плече бессознательного Невилла. Охнув, Грейнджер поспешно убрала часть баррикады, пропуская добытчика в импровизированный лазарет и помогая сгрузить пораженного рядом с Луной.       — Исправь ему носовую перегородку, задохнулся во тьме, — бросил Крам.       — Виктор, как ты?.. – но ее вопрос остался без ответа.       Болгарин вновь сбежал по ступенькам, бесстрашно ныряя во мрак. А тот расползался все больше, затопив обширный зал до самых последних ступеней. Состав тумана менялся, внутри него будто ходил ветер, тьма бугрилась, сражаясь с чем-то. Нет, не просто с чем-то. С огнем внутри себя.       — Как же там сейчас жарко, — пробормотала Гермиона, принимаясь осматривать взмокшего Невилла. – Эпискей! — перегородка встала на место. – Эванеско! – кровь, забившая дыхательные пути, исчезла. – Ренервейт!       Невилл сделал судорожный вдох, закашлявшись и отворачиваясь набок.       Грейнджер кивнула себе, приводя в сознание Луну. Она совсем про нее забыла.       — Ренервейт! – повторила она, следя за диагностирующими чарами. Это был рискованный ход – но ей не нравилось, как понижался пульс у бессознательной Лавгуд.       — Я побогу, — прогнусавил Невилл, уже оправившись от потери сознания. Несмотря на исправленный нос, заложенность пазух было не так просто убрать. Но парень, вопреки недомоганию, помог усадить все еще пребывающую в прострации равенкловку, садясь рядом и пытаясь разговорить.       — Следи за ней, не давай воды, но не позволяй потерять сознание снова, — Грейнджер тревожно закусила губу, понимая, что такими темпами не видать ей Мастерства в Трансфигурации, а идти прямиком в целители.              К ее облегчению, из тьмы вновь показался Виктор. Снова с грузом на плече. Он тяжело дышал, утирая свободной рукой пот со лба. Маска превратилась в респиратор, и болгарин едва переставлял ноги, на чистом упрямстве преодолевая ступени. Гермиона вскочила, чтобы помочь, но тут возле парня первой оказалась Тонкс, успевшая добраться до их укрытия, пока гриффиндорка была поглощена возней с пациентами. Молодая женщина перехватила Джинни, на ходу колдуя шину для ее сломанной ноги и фиксируя конечность.       — Грюм остался с пленными Пожирателями, — быстро отчиталась она. — Говорит, порошок повредил его волшебный глаз, потому он смутно представляет, что происходит внутри. Тьма не удержит адское пламя надолго, так что нужно срочно готовиться к эвакуации, ребята. Все пострадавшие — на носилки, я вас проведу.       — А как же Рон с Гарри? – воскликнула Гермиона. – И Люпин с Сириусом?       Тонкс помотала головой, как тут они обе прервали спор. Прикрывавший их, пытавшийся отдышаться Крам вдруг посторонился, пропуская Люпина с бессознательным Роном на закорках.       — Римус! – радостно воскликнула Тонкс.       — С дороги, молодежь, — заворчал оборотень, позволяя трем парам рук снять с себя гриффиндорца.       – Я пойду за Поттером, — хмуро сообщил Виктор, кивая своему сменщику.       Но Люпин ухватил его за плечо.       — Слишком опасно. Мы с Сириусом разделились, когда повязали Пожирателей. Он был ближе во время удара, так что наверняка нашел Гарри, и они залегли между рядами. Ползком им безопаснее выбраться самим, чем нам искать их там на полусогнутых. В крайнем случае Бродяга вытянет Гарри хоть зубами.       Виктор растерянно кивнул, как вдруг над головой раздалось приветственное карканье. Тонкс, успевшая привести в чувство Рона, вскинула подбородок, а за ней все остальные.       Хор нестройных голосов разбил тишину и шум тумана.       — Дамблдор!              Директор Хогвартса, не обращая внимания на голоса, вскинул палочку. Он был бледен и сосредоточен. Под его руками, в повисшем безмолвии зрителей, начало твориться невообразимое. Черный туман, с уже начавшими пробиваться всполохами алого пламени, начал съеживаться, сжиматься, ведомый умелыми руками, как непреодолимой силой, придававшей форму неукротимой стихии. Тьма и пламя слились воедино, бросаясь черно-алым в руки могущественного волшебника. Без страха он сжимал и сжимал непокорный, необъятный туман, оборачивая в него дьявольское пламя, пеленая, будто непослушного ребенка.       Таков был сильнейший маг столетия.       Он с непроницаемым выражением лица укрыл руками маленький комочек, переключая свое внимание на арену.              И все наблюдатели проследили за его взглядом.              Внизу остались лишь Сириус с Гарри, укрывшиеся между рядами с помощью ледяного барьера. Судя по остаткам льда тут и там, Сириус успел проложить им целый тоннель, по которому они уже проползли половину пути до безопасности. Гермиона, прикинув требовавшуюся для этого концентрацию и мощь, признала, что создать в экстремальных условиях магический лед подобной толщины было под силу только очень умелому волшебнику. Впрочем, она не сомневалась, что крестный Гарри таковым был.       — Смотрите! – ахнула Тонкс.       Беллатриса Лестрейндж не просто выжила в собственном Финдфайр – она была на ногах, невредима.       — Адский огонь не трогает духов. Эта сумасшедшая должна была все это время держаться на самом краю Завесы, — пораженно пробормотал Люпин.       По коже всех присутствующих пробежали мурашки.       — Гарри, осторожно! – воскликнула Гермиона, первой заметив кровожадный взгляд Беллатрисы.       Но на ее крик откликнулся Сириус, бросаясь в бой.       — Сейчас уравняем счет, сестрица, — зарычал он. Его лихорадочный блеск в глазах немногим уступал такому же у Гарри, когда тот рвался спасать своего крестного, своего…       «После ритуала принятия крови необычное чувство родства может притуплять разум, вызывать импульсы гиперопеки по отношению к участнику связи, помните об этом», — вдруг огрело Грейнджер по голове рукописное предупреждение Виктора, которое оба участника ритуала со смешком пропустили мимо внимания. Все начало вставать на свои места. Если бы только Гарри хоть иногда слушал других, если бы учился контролировать свои эмоции, очищать разум, если бы только…       — Это последствия ритуала, все это… — прошептала Гермиона.       — Что? – удивленно обернулся к ней Виктор. – Спустя полгода? У здорового разума симптомы уже должны были…       — Именно! – взволнованно кивнула девушка. — У здорового, а не мучимого кошмарами с подачи Сам-Знаешь-Кого или сходящего с ума от одиночества взаперти!       — Черт! – рванул вперед Люпин, очнувшийся первым. Он с почти животной прыткостью перемахнул через укрытие, бегом устремляясь на перехват Гарри.       Остальные члены Ордена, теперь представшие взору в разной степени целости, держали под контролем пленных Пожирателей. Но даже пленники смотрели на разворачивавшееся действо. На дуэль трех безумцев.       — Да чтоб меня, — дошло и до Виктора, неуклюже дернувшегося следом. Но в него намертво вцепилась девичья рука. Гермиона, не помня себя, железной хваткой притянула Виктора и оглянулась на Дамблдора, чье обычно невозмутимое лицо сейчас выдавало напряжение и… страх. Его руки все еще продолжали сдерживать адское пламя, и прилагаемые для этого усилия даже представить было нельзя.       Все было не просто плохо.       Все…              Ее отвлек резкий вздох Виктора. Мгновенно возвращая внимание, чтобы заметить красную вспышку, поразившую Сириуса. Его странный, грациозный изгиб падения за…       — НЕ-Е-ЕТ!!! – зал сотряс крик Гарри, возвращая ход времени.       В сторону Лестрейндж посыпалось с полдюжины заклятий, но ведьма, обернувшись черным сгустком тумана, воспользовалась сумятицей и пролетела мимо, а за ней, вырвавшись звериным бешенством из хватки Люпина, метнулся Поттер. Он вломился в дверь с такой силой, что чуть не сломал ее, столь сильной была его дикая магия. Гермиона же никогда не видела на лице друга подобной ненависти. Оба противника скрылись. Вмиг стало тихо.              Дамблдор, наконец сумев удержать комок огня в кулаке, исчез следом в вихре своей мантии.              Началась суматоха. Кингсли созывал всех боеспособных последовать за ним, раненый Грюм вместе с Тонкс остались присматривать за собранными в кучу оглушенными Пожирателями, кто-то из авроров, очевидно, чуть больше разбиравшийся в целительстве, принялся за раны подростков. Нестройной толпой члены Ордена покинули зал с аркой. Основное действо ушло, не приглашая за собой.       Друзья сделали все, что могли.       — Сириус… — прошептала Грейнджер, до которой начало доходить. – Сири…       Ее голос задрожал. Сильные руки мигом прижали ее к груди, позволяя издать тихий, задушенный, скулящий звук.              Сириус Блэк был мертв.