дыхание
30 июля 2024 г. в 16:09
Сильный дождь. Второй день. Небо стыдливо прячется за слоем облаков. На улицах плавают зонты, покачиваясь на лестницах, заныривая в переулки. Воздух дышит дождем и никак не может надышаться. Лими тоже надышаться не может. Возможно, потому, что всю ночь проплакала. Тихо, стараясь заткнуть себя, утыкаясь носом в подушку. Не думала, что будет плакать просто потому, что осознает, насколько быстро все прошло. Зачем этот парень появился перед глазами? Зачем напомнил о прошлом? Смешно было от того, что она даже не помнит, как его зовут. Да, она вспомнила, что он был. Сидел за последней партой в ряду у окна. Она видела его только на больших переменах, когда выходила из класса. Не было времени, чтобы смотреть по сторонам.
Так странно ощущается это. Когда человек помнит тебя, а ты его уже готов был забыть. Но почему он все еще помнит? Лими не смогла ответить себе на этот вопрос. Да и хотела забыть об этой встрече, всколыхнувшей воспоминания о школе. О школе, где Лими чувствовала себя собой.
Сейчас же у школы подросли деревья, забор стал еще более незаметным, будто бы даже сгорбился под тяжестью неба, как и все дома в городке. Школа теперь кажется маленькой, невзрачной, облупившейся. Неужели она была такой всегда? Лими так раньше не казалось.
Второй день она шатается по городку, в котором знает каждый метр. И все равно чувство чуждости заползает в сердце, вырывает там ямку, укладываясь поудобнее, постоянно укалывая своим взглядом изнутри. И Лими некуда от этого взгляда деться. Он крадет дыхание, заставляя то и дело ловить себя на мысли, что дышать тяжело. Может, это всего лишь из-за дождя.
Школа остается во всех смыслах позади. Лими проходит ее мимо, силой отводя взгляд, чтобы долго не смотреть. Кто его знает, что будет, если. Поэтому девушка прячет глаза в мокрый асфальт, слыша, как капли бисером ударяются о зонтик над головой. Тот самый зонтик, который дал парень. Снова он.
Лими прикрывает глаза, тянет носом воздух, выдыхает ртом. Мимо проезжает машина, растягивая по асфальту мокрые полосы дождевой воды. На улице ни души. Все еще здесь никто не ждет, никто не знает о Лими. А нет, он знает. Снова он.
Девушка ускоряет шаг, уходя вглубь райончика, где всегда было, как в каменных джунглях. Дома там близко-близко, липнут друг ко другу бетонными неопрятными заборами, перебивающимися калитками с ржавыми ручками. И все это казалось сплошным серым монолитом, в лабиринте которого дети боялись заблудиться. Сейчас дома кажутся маленькими. За ними видно серое блеклое небо, которое, как бремя, несет на себе вес дождевых облаков. Эта серость неба и серость бетонных стен смешивается в одну сплошную душную пустоту. Но потеряться в ней кажется уже невозможным. А Лими хочется. Но дорога, как назло, минуя район, выходит на открытое пространство, к концу городка, за которым лишь трасса по направлению к большому городу, дальше и дальше от моря. Впереди заправка, притаившийся неподалеку продуктовый магазин. А за ними — неопрятное маленькое неухоженное поле, перетекающее постепенно в лесные холмы, над которыми клубится влажный пар дождя. Лими теряет взгляд в этом паре, пытаясь разглядеть там что-то. Мимо снова проезжает машина. Грузовая. В ее кузове что-то подскакивает на кочке и звенит. В голове Лими снова звучит колокольчик на двери магазина. И снова он.
Он продолжает терроризировать мысли, посягать на их смутную, но свободу, за которой Лими и приехала сюда, в этот городишко, который когда-то называла домом. Свобода убегает от нее со всех ног, куда-то по дороге к морю, через серый райончик с бетонными заборами. Рядом остается только недовольный шум дождя. Кажется, что тучи дышат так, шуршанием. Протяжно, бесконечно. Лими промаргивается, поднимая взгляд на трассу, которая вдалеке путается между холмами, ныряет в леса. Раньше городок казался больше. А мир, почему-то, меньше. Он умещался на географическую карту в школьном классе. Теперь же… Мир кажется непомерно большим. Настолько большим, что в нем можно потеряться. Ведь так люди и теряются. Сливаются с дыханием дождя, пропадают. Когда о них забывают все.
Человек существует в мыслях других людей. Если других людей нет, человек начинает сомневаться в своей реальности. В том, что он действительно существует. Лими думает так. Именно из-за страха потеряться она приехала сюда. Но сейчас, кажется, снова жалеет об этом. Потому что здесь она еще ярче чувствует свою ненужность, нобязательность. Ведь она нужна только сама себе. Да и нужна ли?
Дорога молча бежит дальше. Лими поворачивается к ней спиной и бредет обратно в городок с мыслью, что нужно уехать раньше. Город начинает давить. Ещё чуть-чуть и появится чувство удушья, Лими уверена. Она убедилась, что города способны на это. Ведь Сеул тоже начал душить. Но где тогда быть человеку? Где быть Лими?
Не знает. Хватает ртом воздух, задерживает дыхание. Выдыхает нескоро, ждет, пока в легких что-то оживет, заставит ее воспрять и собраться с мыслями. В мозг ударяет порция кислорода с новым вдохом. Немного мутит. Лими выдыхает. Все здесь слишком бессмысленно, пережито, переварено. Скучно.
Снова магазин, снова рамён. По окнам ползут тысячи дождевых слез, полосами разрубая стекла. Лими ковыряется палочками в лапше, дышит запахом химозы от бульона. Аппетита нет. Но есть надо. Хоть что-то. И так уже ребра стали выпирать. Лими знает, что сама доводит себя до состояния, когда не знаешь, где прошлое, где настоящее, а будущее — лишь слово в лексиконе, а не что-то реальное. Снова думает об этом, проглатывает слишком много. Морщится, запивает газировкой, кашляет. Тянет реветь, снова.
На столик прямо у ее левой руки, поставленной на локоть, ставится бутылка с водой. Лими краем глаза замечает черную кепку за спиной. Бросает недоверчивый взгляд, все еще пытаясь прокашляться. Тогда парень в кепке открывает и протягивает ей бутылку. Только после этого холодная вода опускается в желудок, тушит пожар пузырьков и острого бульона. Лими вытирает рот рукой, разглядывая профиль парня, который садится на соседний стул, снимая кепку, кладя ее перед собой на столешницу. В его глазах отражаются окна. В запах рамёна вмешивается хвойный. Снова он.
— Преследуешь меня? — спрашивает Лими, отставляя бутылку, берется за палочки, вытягивает лапшу.
— Совпадение. — говорит парень, берет открытую бутылку с водой и делает несколько крупных глотков. Кидает взгляд на Лими, когда та утыкается глазами в его профиль. — Правда не помнишь меня?
В его глазах нет надежды или отчаяния. Они кажутся слишком темными, наполненными чем-то горьковато-сладким, как гречишный мед. Лими молчит, отворачивает голову к окну, отодвигая от себя тарелку с раменом.
— Нет. А должна? — спрашивает, подпирает подбородок тыльной стороной обеих ладоней.
— Нет. Не должна. — отвечает он, выкидывая пустую бутылку в мусорку. — Может, оно и к лучшему. — встает, надевает кепку, кидая на нее взгляд. — А обещала помнить. — говорит уже тихо. В его голос замешивается хрипотца.
Лими только сейчас замечает в его руках зонт, он уже отстегивает хлястик, чтобы открыть его, когда выйдет на улицу.
— Обещала? — спрашивает без особого энтузиазма. Все еще думает, что не знает о нем ничего, да и незачем. Разве что занять мозг чем-то новым, незамысловатым.
Он кивает, вскинув уголок губ.
— Я думал, ты узнала… Что это был я. Тот, кто отвечал на твои письма. — говорит, кивая сам себе. Для него это было очевидно. Просто почему-то хотелось, чтобы она узнала раньше. Но узнала только сейчас. Спустя восемь лет. Из его уст. А он надеялся, что поймет сама, что захочет узнать сама.
Он кидает взгляд в ее глаза. Пустые, блеклые. Да, она изменилась. Но все еще осталась собой. Он уверен. Она смотрит недоверчиво, через невидимую пелену.
Парень молча уходит, оставляя повисшую в воздухе тишину наедине с Лими. Пока она сама не встает, выбегая вслед за ним, оставив наедине с тишиной тарелку с раменом вместо себя.
Небо все еще дышит дождем, отчаянно привлекая к себе внимание, когда Лими выходит на крыльцо магазинчика, прожигая взглядом спину парня. Он сегодня в черной футболке.
— Ёп...? — говорит громче, чем это звучит в ее голове.
«Вспомнила» — думает парень и останавливается, поворачивается вместе с зонтом, пытаясь средь пелены капель разглядеть ее взгляд. Может, в нем что-то изменилось?
Не изменилось. Та же пустота, в которой теперь просто тонет какая-то мутная искорка.
— Да. — говорит Санёп и почему-то слабо улыбается.
Лими сглатывает вязкую слюну, чувствуя в носу остатки острой приправы. По телу пробегают мурашки. Возможно, от дуновения теплого ветра по ногам. Кеды, кстати, промокли. Лими и не заметила. И сейчас не замечает, смотрит на него. Смотрит, смотрит, смотрит. А в голове вырисовываются длинные аккуратные строчки на желтоватой бумаге в белых самодельных конвертах. На них всегда было написано «Для Лими от друга». А на желтоватой бумаге, в левом нижнем углу, почему-то мелкими буквами — Ёп.
Она привыкла видеть бумагу и строчки черными чернилами на ней. В этих строчках были эмоции. Были чувства. Были обещания однажды поговорить в реальной жизни. Лими не думала, что это когда-то станет реальностью. Станет реальностью вот так и спустя столько лет. Она ведь уже забыла.
Забыла о том, как еще до старшей школы писала письма в пустоту, оставляя квадратные конвертики со сложенными в них записками в дырке каменного забора недалеко от здания средней школы. Игралась, мечтала найти друзей. Однажды нашла. Когда письмо пропало, а через пару дней на его месте появилось чье-то чужое, в чистом белом конверте. Тогда-то и появилось в жизни Лими в нижнем левом углу «Ёп». Тогда еще кривоватым детским почерком. Который за четыре года исправился, превратился в ровный.
Писать письма в «почтовый ящик» каменного забора стало привычкой вплоть до выпуска из старшей школы. Несмотря на то, что, будучи старшеклассницей, Лими считала своими друзьями уже кучу других людей. Друг по переписке оставался в строчках, и все его письма отправлялись после прочтения в ящик старого письменного стола, где хранились бережно и даже перечитывались иногда.
Лими не могла знать, что училась с ним в одном классе.
— Как ты узнал, что это я? — спрашивает хрипло, прочищает горло. Все еще стоит под навесом крыльца, смотря на него, стоящего под зонтом.
Он медленно подходит, ныряет под навес, складывая зонт, стряхивая с него капли. Поднимает на нее глаза.
— Я видел, как ты кладешь конверты в забор. С самого первого дня. — не сдерживает улыбку, слегка склонив голову.
Лими смотрит ему в глаза без тени стеснения. Черствое сердце все еще не пришло в себя, поэтому бьется медленно. Она пытается осознать. Что перед ней сейчас парень, которому она когда-то на бумаге призналась в любви, пообещав, что найдет его, что не забудет, что будет помнить. Парень, которого она (почти) забыла.
А он дышит. Медленно, почти бесшумно. Но Лими почему-то слышит его дыхание. Оно не смешивается с шумом дождя. Оно не тонет в потоках воды на асфальте. Оно касается сердца осторожно, почти неощутимо. Но Лими чувствует. Все ярче чувствует, что кто-то в этом городе все-таки… Её ждал.
— Почему ты не сказал мне раньше? Почему, раз ты знал? Почему не ответил на последнее письмо?
Лими вспомнила, о чем жалела больше всего, уезжая отсюда. Почему когда-то рвалась обратно. Она думала, что воспоминания растворятся во времени. Ведь время пожирает все. Но нет. Время — заядлый нарушитель. И оно не подчиняется воле человека. Оно делает так, как нравится ему.
— Почему только у тебя все это время было право знать, для кого твои письма? Ты же знал… Что я любила тебя.