Парадокс

С понедельника зарядили дожди, сначала покрапывало по утрам, тихо барабаня по стёклам, а затем небо заволокло грозовыми тучами и под раскаты грома со сверкающими молниями, город накрыло беспросветным ливнем. Всё тонуло в мутной воде — мусор, транспорт и надежда найти преступника. Синоптики не предвещали ничего хорошего, ссылаясь на североатлантический циклон, который задержится минимум на две недели. Всем были разосланы сообщения о погодных катаклизмах с просьбами оставаться дома, но люди в дождевиках, с зонтами, утопая по щиколотку в воде, ходили на работу или гуляли, не обращая ни на что внимания. Жизнь шла свои чередом, вторая неделя подходила к концу, и Итачи, заведя руки за голову и покачиваясь в кресле в пустом кабинете, надеялся, что убийца из-за плохой погоды, всё же не совершит преступление. Зевнув, он протёр слипающиеся глаза, и поднявшись, снял со спинки кресла пиджак, нехотя надевая. — Так и знала, что ты ещё здесь! — воскликнула Изуми, без стука ворвавшись в кабинет. Она пахла дождём, сырым асфальтом, лесом. Чем ближе подходила, тем отчётливей слышался еле уловимый аромат хвои. Лицо её сияло мелкой серебряной пыльцой, а пряди волос слегка потемнели и отяжелели. Без грубого пиджака и широких брюк, в простой толстовке с Микки-Маусом и джинсах, она была до невозможности хрупкой и милой. — Я то понятно, — сказал он, взглянув на часы, шёл четвёртый час. Погрузившись в дело, он потерял счёт времени, — а ты что здесь делаешь? — Он неудачник и завистливый ублюдок, — бросила она ему в лицо. Итачи насупился, не понимая, о ком речь. Пару раз сморгнув, он заглянул в её полыхающие огнём глаза и откашлялся, сердце отчего-то забилось быстрее. Вспомнив, как недавно она обнималась со своим коллегой в коридоре, неоднозначно проводя по его спине рукой, на него накатила злость. Перед глазами всплыла ещё одна сцена, после которой он стиснул зубы сильнее — на той неделе проходя мимо кафе, он заметил её за стеклом; она игриво смотрела на парня, что сидел напротив, и сделав глоток из чашки, дотронулась до его щеки, слишком нежно, как показалось ему. — Кто из них? — Птичник, кто ж ещё. Есть ещё кто-то? — она нахмурилась, протерев лицо рукой, и обтёрла о толстовку. — С чего ты взяла? — выдохнул он. — Мне кажется, я знаю, кто он. — Поделись, — мягко улыбнулся он, удивляясь её чрезвычайно возбуждённому состоянию. Изуми покопалась в сумочке и достала небольшой пакетик с клочком бумажки внутри. — Вот, — затрясла победно, — лотерейный билет из супермаркета «Фука». Я нашла в кармане у жертвы, посмотри на дату — за день до убийства жертва выиграла фен. — Что, — не выдержав засмеялся Итачи, почесав переносицу. — Ты что смеёшься?! — недовольно насупившись, она слегка ударила его кулаком по плечу. — Прости, это очень смешно. — Всё сходится…ну же, прекрати смеяться! «Фука» разыгрывает лотерею под названием «Счастливый Билет» каждые две недели. — И откуда ты это знаешь? — Я всегда покупаю «Счастливый Билет», пытаясь выиграть на протяжении полугода набор антипригарных сковородок, — протараторила она на одном дыхании. Глаза её сверкали энтузиазмом, щёки полыхали розовым румянцем, он опустил взгляд ниже: на пухлые губы со следами влаги после дождя, облизнул свои — пересохшие, потрескавшиеся, словно от сезонной засухи. — Не проще ли купить на эти деньги сковородки. — Ты не понимаешь. Ощущения не те! Поперхнувшись, он вспомнил одну девушку из бара, которая пыталась уговорить его на незащищённый секс, ссылаясь не на те ощущения. Облокотившись о стол, он выдернул из её рук пакетик и стал рассматривать билет, пытаясь отвлечься. Изуми же подошла чуть ближе, её волосы лукаво защекотали его пальцы. — Мы все не туда смотрели, пытаясь классифицировать убийства по возрасту, гендеру, социальному статусу. Это всё вело нас в тупик… — Но тогда, жертвы должны были проживать в одном районе…поэтому твоя теория… — В вашем городе только один супермаркет «Фука». — Ты это серьёзно? — вопросительно сдвинул он брови, — когда проходят розыгрыши? — По пятницам в шесть вечера. Теория, которая по началу казалась бредом, вдруг обрела пугающую ясность, словно в кромешной тьме щёлкнул выключатель и комната озарилась светом. Итачи ещё раз взглянул на часы и потёр запястье, в четыре утра супермаркет закрыт и подтвердить информацию не удасться, по крайней мере, до восьми утра. — Как же теперь уснуть, — в нетерпении потёр он ладони и обхватил её двумя руками за плечи, — неужели этот ад наконец-то закончится. — Можно не спать, — хитро улыбнулась она, взглянув на него исподлобья, — Я знаю отличное круглосуточное кафе напротив парка… и… можно прогуляться, если не пугает дождь. — Звучит так, словно ты приглашаешь меня на свидание? — улыбнулся он, склонив голову набок. Всё внутри него кипело, и он начал понимать, что испытывала Изуми, ворвавшись посреди ночи в его кабинет. — Может, и приглашаю, — смущённо ответила она, намотав локон на палец, качнувшись вбок, неловко пожала плечами, — это странно? — Немного, — улыбнулся он. Её смущение передалось ему, и он робко отвёл взгляд. — Тебя никогда не приглашали на свидание? — Нет. — А это уже странно. — Почему. — Я нахожу тебя довольно симпатичным. Сердце его забилось как никогда. Посмотрев на неё украдкой, он заметил, что разглядывала она его с нескрываемым интересом, соблазнительно кусая губы. Их взгляды встретились и оба вспыхнули, пламя разгоралось в животе с каждой секундой, воздух накалился до невозможности — стало трудно и больно дышать. Он наклонился, заправив локон за ухо, и поцеловал. Привстав на носочки, она обвила его шею и толкнула к столу. Итачи слегка опешил от её напора, но она отрезала все пути к отступлению, страстно и жадно целуя. Её пальцы путались в его волосах, прерывистое дыхание опаляло кожу, его рука воровато пробралась под толстовку, заскользила по гладкой тёплой коже. Изуми ахнула прикусив его губу, и его мир сузился до комнаты, до бешеного стука сердец, до прикосновений и откровенных сладких вздохов. Стянув с неё толстовку и джинсы, обхватив за тонкую талию, он усадил её на стол, попутно сбрасывая все бумаги на пол. Стол скрипнул, и стон эхом отразился от голых стен. Её грудь тяжело вздымалась, волосы разметались по столу, пару спутанных прядей прилипли к влажной коже. Она сомкнула ноги на его ягодицах, и он окончательно потерялся в ощущениях. Прикрыв глаза, Итачи содрогнулся и с тихим хрипом уткнулся носом в ложбинку меж грудей, собирая губами серебряную влагу. — Ты с кем-то встречаешься? — спросил он чуть слышно, перебираясь на стол. — Нет. — Я видел, как ты обнимала в коридоре своего коллегу. Она повернулась к нему, приподнявшись на локтях, и ехидно улыбнулась. — В тот день у него был день рождения. — А в кафе на той неделе? — Ты следишь за мной? — ухмыльнулась она, потянувшись за бюстгальтером. — Ты так и не ответила? — Это ревность? — изогнула она бровь, озорно подмигнув. — Небольшой допрос. — Я была на свидании, — чмокнув его в щёку, она прытко соскочила со стола. Он успел схватить её за локоть и притянуть к себе. Сейчас ему зачем-то жизненно важно было знать — встречается ли она с кем-либо или нет. — Шутка, — высунула она кончик языка. Мой кузен приезжал в тот день повидаться, он на год уезжает по работе. Я и не думала, что ты, такой ревнивый! — Я не ревнивый, — ответил он, убирая с лица налипшие пряди, — просто люблю ясность и определённость. — И что теперь тебе стало ясно? — надев толстовку, она поправила волосы и, подняв джинсы с пола, встряхнула пару раз. — Абсолютно ничего, — усмехнулся он, откинув голову назад. Птичником в действительности оказался постоянный покупатель «Фука», мужчина среднего возраста, который на протяжении четырёх лет пытался выиграть в лотерею и, прочитав в какой-то странной книге про обряд о переманивании удачи, решил воплотить в жизнь. И несмотря на то, что дело завершилось и он больше всего на свете хотел поймать преступника, душа его не ликовала, а была наполнена грустью и тоской. Как бы странно это ни звучало, но Итачи хотел, чтобы убийства тянулись вереницей и они вместе со столичной командой криминалистов продолжали расследование. Изуми стояла возле рядов такси жёлтого цвета, её волосы развевались на ветру, а солнце, впервые за несколько дней показавшееся из-за туч, играло на бледной коже. Завидев его, она весело махнула ему, и он от злости перескочил через бордюр, минуя обход. Её счастливое, в каком-то смысле блаженное лицо — бесило. Если бы кто-то случайно не обмолвился, что криминалисты уже на пути в аэропорт, он бы даже не узнал, что она сегодня вылетает. «И это после всего того, что между нами было! А что, собственно, было — один случайный секс в кабинете? Но разве этого недостаточно? Недостаточно для чего? Хотя бы для прощального поцелуя или объятий!» — садясь в машину, возмущался он, ведя диалог с самим собой.   — Если ты думала поматросить и бросить, то я тебя огорчу... — возмущённо сказал он, притянув её за талию. — Значит ли это, что ты предлагаешь мне встречаться? — её лицо пошло пятнами, но глаза сверкали озорством. — Я...— замялся он, ни разу не думая об отношениях, — именно это и хотел сказать. Так ты согласна...встречаться со мной? —М ммм, — закусила она губу, прищурившись, — попробовать можно. — Почему ты не сказала, что улетаешь? Я мог бы не успеть. — Я не улетаю...ребят пришла проводить. Попросила о переводе, меня одобрили. Так что если думал поматросить и бросить, то я бы тебя огорчила, — улыбаясь, сказала она, щёлкнув его по носу. И он засмеялся, громко и весело. Засмеялся так, как не смеялся уже много лет. Через две недели Изуми сообщила, что беременна, через неделю они подали заявление в мэрию.  На одиннадцатой неделе врач сказал, что у них двойня. На двадцатой, что мальчики. На работе его поздравляли, и хлопая по спине, радостно говорили, что осорвал джекпот.  На его лице не было радости, только сомнение, что из него выйдет хороший отец и муж. Странное ощущение, сродни волнению, зародилось в нём в тот день и зловеще шептало день ото дня, что он где-то облажается. Ведь не может в его жизни всё идти настолько хорошо.