На глубину с тобой

Вот не повезло: Ты упала в мир. До твоей звезды Миллионы миль. Миллионы миль, А этот мир чужой. Это мир людей, Притворись своей! «Агата Кристи» - «Веселый мир» - Ты прекрасно выглядишь! – произнесла Настя, с восхищением глядя на отражение Глеба в зеркале спальни. Музыкант был весь в черном. Классический пиджак прекрасно сочетался с футболкой, узкими брюками и фирменными ботинками. Настя с нежностью провела по цепочке с крестом на груди. Чертовски хотелось разлохматить волосы и остаться в квартире, никуда не ехать. - Под стать тебе, - ответил младший Самойлов. Журналистка снова повернулась к зеркалу и осмотрела бежевое платье-футляр. Ничего особенного. Волосы собраны в высокую шишку, минимум макияжа, туфли лодочки на невысоком каблуке. Она не должна привлекать к себе излишнего внимания. - Мне грустно осознавать, что мы проводим наедине последний час за сегодня, - проговорила она. - После полуночи все изменится… - улыбнулся музыкант. - Я знаю, но мне так хочется, чтобы все это время прошло как можно быстрее. Ужасно эгоистично! Я не должна так думать, ведь это твой день. Но все же… - Мне безумно нравится твой эгоизм, - промурлыкал мужчина, - ведь он целиком и полностью связан со мной. Я его разделяю. Мне не терпится снять с тебя это платье! Он обнял молодую женщину со спины, и Настя ощутила на шее горячее дыхание. Голова сама откинулась в сторону, облегчая доступ к коже. Сердце снова, как по команде, застучало быстрее, пытаясь заглушить голос разума. - Скоро Вадим должен подъехать… - сбивчиво прошептала девушка, повернувшись к музыканту и обнимая его за шею. - Ничего, мы постараемся сделать все побыстрее, - успокаивающе произнес Глеб и прильнул к губам с поцелуем. Настя незамедлительно ответила, прижимаясь к мужчине все сильнее и сильнее, словно пытаясь стать с ним единым целым и никогда больше не разлучаться. Она в очередной раз словила себя на мысли, что привыкает к музыканту все сильнее и сильнее, и привязанности этой нет конца. Ей не нужна своя воля, не нужна свобода. Только он. Наверное, Глеб испытывал сейчас нечто похожее. Спросить сил совершенно не было. Журналистка чувствовала, как его рука нетерпеливо пытается зацепить край платья, ласково проводя по ткани чулка. Возбуждение нарастало. Мужчина подхватил девушку и аккуратно посадил на подоконник. Поцелуй становился более глубоким, и руки обоих все пытались добраться до обнаженной кожи то тут, то там. Нетерпеливая прелюдия сменилась сбитым соединением тел. Желание получить разрядку владело обоими. Наконец Настя вскрикнула и прижалась к Глебу, в изнеможении прикасаясь губами к шее. Дрожащие пальцы гладили ткань пиджака, не отпускали тело. Глеб вскоре последовал за молодой женщиной. Оба держали в объятьях друг друга, пока не вернулось спокойное дыхание и размеренный стук сердца. Одежда от приступа любви почти не пострадала, нужда в отпаривателе отсутствовала. Настя ласково поправила лацкан пиджака у Глеба и обновила губную помаду себе. Если их наряды и помнили о том сумасшествии, которое сейчас произошло, то обещались о нем молчать. Влюбленные ожидали Вадима с минуты на минуту. Он должен был отвезти Настю. А сам Глеб, как виновник торжества, намеревался появиться позже. Близость успокоила нервы журналистки, но ненадолго. Какая-то непонятно откуда взявшаяся тревога протягивала свои щупальцы к сердцу, заставляла замедлить его стук. Молодая женщина не хотела делиться своими мыслями с Глебом, не желала портить праздник своими страхами, но мужчина сам почувствовал что-то неладное и крепко переплел пальцы на их руках. Он полагал, что Настина нервозность вызвана нелюбовью к крупным вечеринкам. - Все это очень быстро закончится, не переживай! Мы уйдем оттуда сразу же, как только позволят приличия. Потерпи, милая! Завтра я устрою тебе отдых. Мы не будем вылезать из постели. Мы будем объедаться всякой ерундой и хохотать над глупыми шутками. Мы будем любить друг друга и целоваться до боли в губах. - Обещаешь? – спросила Настя, успокоенная ласковыми словами. - Обещаю! Пусть я буду проклят, если обещания не сдержу. - Нет, проклятия не надо! – испугалась суеверная журналистка. – Не шути так. - Хорошо, не буду… - улыбнулся Самойлов, прикоснувшись пальцем к выбившейся маленькой прядке возле уха возлюбленной. – Может быть, ты мне подаришь свой подарок? - Нет, - улыбнулась Настя. - Изволь подождать, когда вернемся. Он никуда от тебя не убежит. Я хочу подарить его, когда все это уже закончится. - Но я же умру от нетерпения! Безжалостная женщина! – шутливо воскликнул Глеб. - Не умрешь, я тебе не позволю этого сделать. Да и как же ты оставишь меня одну? - Нет, такой вариант не подходит, - согласился музыкант. — Значит, придется терпеть. Теперь я с еще большим желанием буду ожидать ночи! Ответить журналистке помешал звонок в дверь. Это был Вадик. Пришло время начинать представление. Глеб открыл дверь брату, они поздоровались и обнялись. Именинник принял поздравления. Настя вышла в коридор и попала в дружеские объятья Вадима. Лицо ее было грустно, на душе скребли кошки. Мешкать не стали. Влюбленные поцеловались на прощание, и девушка вышла из квартиры в сопровождении Самойлова старшего. - Настя! Журналистка обернулась. Глеб выбежал из квартиры с женским плащом в руке. - Ты забыла, возьми… - Я не забыла. Мне в этом платье будет вполне комфортно, я не замерзну. Вечер обещает быть теплым, - улыбнулась девушка. - На платье даже рукавов нет! Ты ночью замерзнешь, от реки будет идти холодный ветер. Тебя продует за пять минут. Возьми! - продолжал настаивать музыкант. - Пожалуй, ты прав… Я действительно не подумала. При прохладном воздухе пришлось бы Вадима грабить на предмет одежды, - улыбнулась молодая женщина. - Я совсем не против, - ответил Вадик с улыбкой. - Не могу же я оставить свою девушку в таком положении. - Полегче на оборотах, - предупредил Глеб. - Вы еще не на яхте. - Спасибо за заботу, - нежно сказала Настя, стараясь не дать лишний повод к ревности. - Для меня это очень важно! - Если вдруг будет холодно в плаще, то не грабь Вадима, грабь лучше меня, - попросил Самойлов, улыбаясь. - Боюсь, нас не поймут, - сказала молодая женщина, подумав. - Однако нам пора. - Совсем скоро увидимся, - пообещал мужчина. - Буду с нетерпением ждать! Глеб притянул девушку к себе и стал с чувством целовать губы. Настя понимала, что для ее возлюбленного это было важно, поэтому отдалась ласке без вопросов. Время шло, а кольцо рук не разжималось, и поцелуй не прекращался. - Ребят, вы все-таки в подъезде, - напомнил о себе Вадим. Журналистка вспыхнула и отстранилась. От смущения хотелось рассмеяться: - Да, что-то мы забылись… - проговорила она, приходя в себя. - И действительно, пора ехать. Настя нежно поцеловала возлюбленного в щеку и быстро стала спускаться по лестнице. К горлу подступали слезы, объяснения которым девушка найти не могла. На улице Вадим заметил состояние своей спутницы. - Что с тобой? - Не знаю, Вадик! Я сегодня целый день так. Сижу как на иголках. - Все пройдет хорошо! Никто не посмеет в твою сторону даже слова плохого сказать, я обещаю. И Глеб в стороне тоже не останется, можешь быть уверена. - Вот это меня и пугает… Я боюсь, что что-то пойдет не так, как будто еду в поезде, который непременно сойдет с рельсов. - Ты просто не любишь большого скопления народа и переносишь свой страх на другие явления. Тебе нужно попытаться расслабиться и получить удовольствие, - посоветовал Вадим. - Наверное, ты прав… - Конечно, прав! Поедем уже, - Самойлов ободряюще улыбнулся, и девушка ответила на эту улыбку. Возможно, Настя просто себя накручивает, занимается ерундой. Ехали до места празднования достаточно долго. Окна автомобиля были открыты из-за духоты. На какой-то радиостанции играл старый джаз, и это единственное, что казалось журналистке приятным сейчас. Вадик пытался отвлекать ее разговором, но эти усилия казались подруге очень вымученными. Девушка внезапно подумала, что совершила большую ошибку, попросив Вадима сыграть роль своего возлюбленного. - Так жаль, что Ирины Владимировны сегодня нет здесь, - произнесла молодая женщина, стараясь заглушить в себе чувство вины. Вадик улыбнулся: - Она из-за этого не переживает. Напротив, эта поездка была бы для нее весьма мучительна. Мама, как и ты, не поклонник таких мероприятий. И уж тем более рок-концертов. Даже если это концерт ее сыновей. - У меня не поворачивается язык осуждать ее за это. Я говорила с ней по телефону сегодня и тоже поздравила. Это ведь и ее праздник! Вадим снова улыбнулся: - Ты очень милая. А когда думаешь не о себе – особенно… Настя рассмеялась: - Твой брат думает в совершенно противоположном направлении. Так кем же мне лучше быть: эгоисткой или альтруисткой? - Я думаю, что тебе лучше быть собой! - Так я буду нравиться вам обоим? - Так ты будешь нравиться самой себе, - ответил Вадим без тени иронии. - Спасибо за этот ответ, - поблагодарила журналистка. - Мне он крайне приятен. Помолчав некоторое время, Настя все же решила спросить музыканта: - Тебе не очень мучителен этот спектакль, на который я тебя вынудила? - Нет, Насть, мне он не мучителен. Напротив: пусть даже на некоторое время, но я могу пробыть в иллюзии, что ты меня любишь. Это дорогого стоит. - Я тебя люблю, - ответила девушка. - Просто не так… не так, как Глеба. - Знаю, - вздохнул Вадим. - Знаю и не ропщу. Я понимаю, что никогда не смогу заменить тебе своего брата. Мы с ним похожи, но одновременно и очень разные. И как бы то ни было, мы оба хотим твоего счастья. - Это взаимно! Я тоже хочу счастья для вас обоих. - Но ты не можешь разделиться надвое! - Не могу, - согласилась Настя. - И в этом вся суть: как бы ты ни была мне дорога, я смогу без тебя прожить, а вот Глеб не сможет. И ты без него не сможешь, но потерю меня ты легко переживешь. - Это очень жестоко! - Жестоко. Но, как мы с тобой знаем, и Глеб нас в этом поддержит: прекрасное всегда жестоко. А что может быть прекраснее любви? - Думаю, ничего… За разговорами прошел остаток пути, и вот перед глазами выросла пристань. Близость воды делала невыносимый воздух легче, но журналистка почти не ощущала этого. Сердце от нервов гулко стучало, и без оглядки хотелось убежать куда-то далеко от этого места. Но бежать было нельзя, поэтому с нарочито бодрой улыбкой Настя взяла Вадима под руку и взошла на яхту. Последняя была, к слову, роскошной. Группа не поскупилась на антураж. Место для выступления уже готово, но сами музыканты отсутствовали. То тут, то там по палубе ходили те немногие приглашенные из близкого окружения Самойлова младшего. Довольно быстро Настя обнаружила, что почти никто ей не был знаком, а те, кого она все-таки узнавала, даже не подозревали о ее существовании. Некоторые подходили к Вадиму, чтобы поздороваться, и тогда музыкант представлял им журналистку в статусе своей девушки. Молодая женщина неизменно улыбалась на приветствие, ласково глядела на своего спутника, и между собеседниками завязывался светский разговор ни о чем. Через какое-то время на палубе стали появляться музыканты «The Matrixx». Дмитрий Хакимов, которого фанаты знали как Снейк, заметил Вадима и подошел к нему, как и прочие, чтобы поприветствовать. Настя, когда была на концертах группы Глеба, никогда не обращала особого внимания на других участников. Все ее любопытство занимал фронтмен коллектива. Теперь же у нее была возможность несколько расширить свой кругозор. Пока мужчины были заняты разговором, журналистка аккуратно посмотрела на собеседника. Внешность Димы была ей знакома по фотографиям и концертам, но эта осведомленность не помогла Насте избавиться от внезапного приступа антипатии. Найти причину неприязни девушка не могла, поэтому смущенно отвела взгляд в сторону. - Что же ты, Вадим, меня со своей спутницей не познакомил? – спросил Снейк, заметив интерес к себе со стороны. Вадик улыбнулся: - Виновен, признаю… Боюсь, что будут завидовать. Настюша, позволь тебе представить Дмитрия Хакимова, моего старого приятеля. Остальные титулы тебе, думаю, известны. Ты же, Дима, надеюсь, получишь удовольствие от знакомства с моей Настюшей. - Приятно познакомиться, - Настя протянула руку с ничего не значащей улыбкой. - Взаимно-взаимно, - ответил Хакимов, пожимая руку в ответ. — Значит, Анастасия… - он повторил имя, пробуя его на языке. От упоминания своего имени в контексте ситуации у журналистки прошел неприятный холодок по спине. - Если Вас не затруднит, то называйте меня, пожалуйста, просто Настей, - попросила молодая женщина. - Как пожелаете, - усмехнулся музыкант. - Настя, Настя, подари мне счастье. Вадим резко изменился в лице. Девушка бросила короткий взгляд на спутника, чтобы не провоцировать ссору. Она собиралась сама язвительно ответить собеседнику, прекратить отвратительные экзекуции над своим именем, но тут услышала восторженные оклики: приехал Глеб. Сердце, как по команде, застучало быстрее. Чтобы не выдать с головой своих чувств, журналистка с лаской посмотрела на Вадика и чуть сильнее сжала его руку. Сигнал старший Самойлов разгадал правильно и, чтобы утешить подругу, сам стиснул ее ладонь в своей. Стало легче, но ненамного. Настя, как ей хотелось верить, с рассеянным вниманием посмотрела на виновника торжества. Его сопровождала Таня, красота которой не убавилась ни на грамм. Супружескую чету окружили их общие друзья, и от этой встречи было много шума и веселья. - Наверное, - рассмеялась журналистка, - нам лучше поздравить именинника попозже, а то мы просто затеряемся в толпе. - Пожалуй, ты права, - с улыбкой заметил Вадим, поправив девушке одну из прядок в прическе. - А я пойду сольюсь с народом, - усмехнулся Дима, но осуществить своего намерения не успел. Глеб сам шел в их сторону.