На глубину с тобой

Гримёр страстей экранных, суфлёр батальных сцен, Эстет пропорций вечно равных, законодатель и блюститель цен. «Агата Кристи» - «Коммунальный блюз» Глеб подходил все ближе, а сердце все так же отчаянно билось. Настя боялась себя выдать взглядом или жестом. Безумно хотелось плакать. Ей не верилось, что этот мужчина, который сейчас идет рядом с красивой женщиной, приходящейся ему женой, еще утром отчаянно целовал ее и говорил о своей любви. В это было невозможно поверить, и от того становилось очень грустно. Нужно взять себя в руки и посмотреть на музыканта. Посмотреть, как на всякого знакомого, отношения с которым не выходят за рамки дружеских фраз. Братья обнялись, и Вадим с искренней радостью еще раз поздравил брата. Теперь пришла ее очередь. Мысленно глубоко вздохнув, она подала руку и участливым голосом пожелала счастья и долгих лет жизни. Журналистка молилась всем богам, чтобы не показать больше чувств, чем следует, но от рукопожатия по телу разливалось предательское тепло, знакомый голос обволакивал душу. Настя, не удержавшись, посмотрела имениннику прямо в глаза и в самом дорогом взгляде увидела отражение того, что так отчаянно хотелось спрятать от посторонних. Испугавшись, молодая женщина убрала руку. - Глеб сказал, что вы встречаетесь, - сказала Таня Вадиму, разумея музыканта и его спутницу. - Мой брат не солгал. Это действительно так, - подтвердил Самойлов. - А как звали твою прошлую девушку? Тася? – спросила она. – Вы встречались в марте. Она тебя так пылко защищала! Жаль, что расстались. Вы красиво вместе смотрелись. Это было намеренное оскорбление. Настя в смущении отвела взгляд, стиснув ладонь друга, чтобы уберечь того от возможной конфронтации. Журналистка чувствовала, как оба брата буквально сгорали от гнева, и хотела избежать скандала. - Что было, то прошло, - заявила молодая женщина максимально спокойным голосом. - Разумеется! – усмехнулась Татьяна. – Наверное, в перспективе мы с вами, Настя, можем стать сестрами. - Думаю, об этом пока рано говорить, - беспристрастно возразила девушка. - Нас устраивает нынешний формат отношений. Торопиться нет смысла. - У всех, конечно, по-разному, - согласилась Самойлова. - У нас с Глебом, например, дело дошло до свадьбы достаточно быстро. - Потрясающе! – с деревянной улыбкой восхитилась Настя. – Не всякие отношения, начавшиеся столь бурно, имеют длительное продолжение! - Это уж точно, - сказала брюнетка и, бросив оценивающий взгляд на собеседницу, отошла прочь. Журналистка посмотрела на Глеба, потом на Вадима. Оба находились в крайнем раздражении. - Все хорошо, я не обиделась нисколько. Не берите в голову, - она попыталась успокоить Самойловых. Снейк рассмеялся: - Надо же, какая Настя добрая у тебя, Вадик. Настенька из «Морозко»! - Я не ко всем добра, - холодно ответила молодая женщина. – Как насчет того, чтобы прогуляться до концерта по палубе? – подруга обратилась к Вадиму с улыбкой. - Все, что захочешь! – ласково ответил старший Самойлов. – Увидимся позже, - попрощался с музыкантами Вадик. - Желаю вам хорошего концерта и еще раз поздравляю! – добавила девушка с улыбкой. - Спасибо, Настя, – поблагодарил Глеб и посмотрел на возлюбленную с невыразимой нежностью, которая погасла во взгляде так же внезапно, как и появилась. Вадим и Настя шли по палубе неспешно, держа друг друга под руку. Журналистка была погружена в невеселые размышления. Мероприятие началось не очень хорошо, и казалось, что это лишь увертюра, и дальше будет только хуже. - Не бери в голову слова Тани! Ей лишь бы гадость сказать, ты и сама это знаешь. - Жена Глеба не отличается особой добротой, - возразила спутница. - Но она права. То, что бурно горит, и сгорать быстрее будет. Я боюсь однажды проснуться и понять, что вся любовь, которая сейчас кажется незыблемой, стала только горсткой пепла. Может быть, браки действительно совершаются где-то на небесах, а я пытаюсь разрушить то, что разрушать кощунственно? - Насть, ну какие небеса? Тот факт, что Глеб остался с Таней, не имеет ничего общего с вечной любовью. Он остался с ней только из-за ее манипуляции, из-за того, что ты ее пожалела. Не будь этих обстоятельств, ты давно стала бы его женой. - Но сколько бы просуществовал этот брак? - Долго, Настя. Он бы просуществовал долго! - Не знаю, я сейчас не так в этом уверена… - Нашла, кого слушать! У нее брак держится на честном слове, и она дышит ядом на всех, у кого отношения счастливее. А ты, вместо того чтобы довериться моему брату и самой себе, все дурное принимаешь за истину в последней инстанции. - Ты меня пристыдил, - сказала журналистка. - Да уж надеюсь! – ответил со смехом Самойлов. - Скажи, пожалуйста, как я выглядела со стороны? - Ты всегда прекрасно выглядишь со стороны! Молодая женщина рассмеялась: - Спасибо, конечно, но я не про это. Я боялась, что выдам себя. Когда Глеб подходил, я так разволновалась! А рядом и Снейк, и Таня… Я думала, что умру или посмотрю на него так, что всем все станет понятно. Или он мог бы повести себя вольно… Мы ходим по острию ножа. Один неверный шаг и все! Мне очень страшно. - Все выглядело хорошо. Думаю, никто не догадался. Вы поприветствовали друг друга тепло, но с дистанцией. Я, если бы был не в курсе, подумал, что вы просто хорошо общаетесь, но уважаете тот факт, что находитесь в отношениях и держите границу. - Я должна его избегать, - решила Настя. - Если пойдут какие-то слухи, то плохо будет теперь уже не только нам. Тебе тоже достанется. И это будет очень неприятно. - Спасибо, что заботишься о моей репутации, - поблагодарил Вадик с улыбкой. - Я тронут! - Да ну тебя! – она шутливо ударила его в плечо. Оба рассмеялись. Постепенно на яхте появлялись гости, и начало концерта стало вопросом времени. Музыканты проводили саунд-чек, но Глеб среди них не находился. Насте было интересно, чем он занят сейчас. Ей хотелось верить, что он думает о ней. Она не просила Вадима пойти к нему, и сам Самойлов этого не предлагал. Но девушке нравилось думать, что когда-нибудь наступит время, когда она перед концертом беспрепятственно сможет находиться рядом с ним, спокойно появляться в его обществе перед людьми, не бояться сплетен и не врать всем подряд. Во время концерта Вадик не отходил от девушки, и журналистка была ему за это признательна. Остаться одной среди людей, которых она так мало знает, было бы мучительно. Музыка помогла немного справиться с тревогой. Глеб великолепно исполнял свои песни. Чувствовалось, что он по-настоящему счастлив находиться на сцене. Вдохновение царило в каждой ноте. Может быть, что-то из этих строк сегодня было посвящено Насте? Молодая женщина не знала. Она смотрела на Глеба и любовалась. В нем нет ничего не прекрасного. Большое счастье быть любимой таким человеком. Журналистка забыла о своих страхах, которые музыкант усыпил своим голосом, и ушла мыслями в будущее, в мечты, где все непременно будет прекрасно. Она забыла обо всем, что было вокруг, и это было просто восхитительно. К сожалению, такое блаженство продлилось недолго. Всему в этом мире, как ни странно, наступал конец. Глеб после выступления сразу ушел со сцены, физическая усталость брала свое. Настя так хотела находиться сейчас рядом с ним, что не смогла сдержать тоскливого взгляда. Вадим его заметил: - Пойдем! – сказал он и взял девушку за руку. – Ты же явно хочешь его увидеть! - Хочу, - согласилась журналистка. - Но нельзя. Нельзя так маячить на глазах. - Тебе, может, и нельзя, - улыбнулся Самойлов. - А вот мне – пожалуйста! - Я себя выдам, - сомневалась Настя. - Если там Таня… - Все будет хорошо. Пойдем! Молодая женщина колебалась. Ей очень хотелось увидеть Глеба, но она боялась выдать свои чувства, которые сейчас, как ей казалось, лились через край. И еще где-то закрадывалось сомнение, что младшему Самойлову и не нужно будет ее присутствие там. - Нет! – ответила девушка. – Все-таки нет! Я ему вовсе не нужна сейчас. - Ты опять говоришь глупости, - покачал головой Вадим. – А если я тебе скажу, что нам, по идее, нужно было бы показаться там? Мы его ближайшее окружение и просто обязаны выразить свое восхищение имениннику. - Там сейчас и так полно народа! - Наше отсутствие будет замечено этим народом, а Глебом персонально будет отмечено твое молчание. Последнее соображение поколебало решимость журналистки сохранять мнимую незаинтересованность. - Хорошо, - решилась Настя, - ты прав. Пойдем! Но как только выскажем все необходимое, сразу уйдем. Хорошо? - Как скажешь, - незлобно усмехнулся старший Самойлов и взял девушку под руку. Еще одолеваемая долей сомнения, подруга пошла, ведомая Вадимом. И хочется, и колется. Она боялась увидеть для себя что-то неприятное, но старалась не подавать вида. В гримерке было немного людей: сами музыканты, отдыхающие после концерта, Таня, несколько близких друзей Самойловых, которых журналистка успела уже немного узнать. Глеб обернулся на вошедшую пару и просиял. Настя ликовала, но чувство радости пришлось скрывать под вежливой улыбкой. - О, а я вас ждал! – произнес Глеб. - И даже меня? – удивилась молодая женщина, стараясь перевести диалог в шутку. - Конечно, – поддержал игру младший Самойлов. – Для меня все девушки Вадима как родные! - Вот оно как! – воскликнула девушка и закусила губу, чтобы не расхохотаться. Вадим оценил двойное дно шутки брата, но, подобно Насте, смеха своего скрывать не стал. Пара поздравила музыкантов с успешным выступлением. Обе стороны обменялись любезностями под мерный шум разговоров в гримерке. Вскоре журналистка засобиралась уйти: - Наверное, нам лучше вернуться ко всем. Не хотелось бы мешать вашему отдыху, - молодая женщина улыбнулась Глебу и вопросительно посмотрела на Вадима. - Я не отдохну так же хорошо без вашего общества, как в присутствии вас, - Глеб пристально посмотрел на любовницу. Настя почувствовала этот взгляд и коротко кинула взор на именинника, умоляя того быть более сдержанным. Лицо ее, как ей казалось, горело. Вадим поспешил на помощь своей спутнице. - Мы ведь никуда не уходим далеко, будем здесь. Нас найти в случае чего проще простого, - успокоил брата Вадик. - Что ж, пойду вас провожу, - с веселой улыбкой смирился младший Самойлов. - Тем более, что я хотел с тобой, Вадим, серьезно поговорить. - Поговорить? – удивился музыкант, но, наткнувшись на взгляд брата, быстро смекнул, в чем дело. – Ладно, пойдем… Настя так торопилась уйти из гримерки, что этого взгляда не заметила. Она решила не мешаться под ногами и не встревать в личный разговор. - Я буду в общем зале, - сказала она Вадиму и попыталась высвободить руку, но старший Самойлов в последнюю секунду снова ухватил ее за ладонь. Дважды журналистке объяснять не пришлось. В голову девушки закрались подозрения, что разговор, о котором шла речь, есть не более, чем фикция. Так и вышло. Едва троица зашла в какую-то каюту, как Глеб, торопливо сказав что-то брату, притянул к себе молодую женщину и впился в губы с поцелуем. - Да ладно, чего уж там… - махнул рукой Вадик и отвернулся, смирившись с ролью наперсника в делах влюбленных. Настю терзали противоречивые чувства. Она была счастлива хоть немного передохнуть от своего спектакля в объятьях Глеба, которых ей искренне не хватало, но ей было страшно от того, что их могут обнаружить, неловко от присутствия Вадима. Расслабиться полностью не получалось, поэтому девушка вскоре отстранилась. - Ты знаешь, что ты сумасшедший? – спросила она, пытаясь улыбкой смягчить резкость своих слов. - Знаю, - нисколько не смущаясь этим, ответил младший Самойлов. - Но что уж поделать, если я безумно по тебе соскучился? - Я тоже по тебе скучаю, но сейчас лучше соблюдать осторожность. Мне и так кажется, что наш спектакль уже разгадали все, кому не лень… Вот если сейчас сюда кто-нибудь зайдет, то что тогда? - Насть, неужели ты думаешь, я пропущу кого-то, даже не предупредив вас? – спросил Вадик. - Ты не обязан нас сторожить, - сказала журналистка. - Проще держать себя в руках, тем более что вечер рано или поздно закончится. - Мне нетрудно помочь вам. Я же вижу, как ты сходишь с ума все это время, - возразил музыкант. Настя густо покраснела, что с огромным интересом отметил именинник. - Правда сходишь с ума? – спросил Глеб с чуть ли не детской радостью в голосе. - Да ну тебя! – молодая женщина смутилась еще сильнее и хлопнула мужчину по плечу. На лице ее против воли была улыбка. - Ну вот, а в мультфильмах говорили, что с ума сходят только поодиночке, - продолжал подшучивать мужчина. - Выходит, неправы мультипликаторы. И раз уж мы жертвы одной душевной болезни, то просто обязаны держаться вместе! Настя взглянула на любовника взглядом, полным восхищения. Она обожала его. Обожала до такой степени, что последние разумные мысли покинули голову. - Вадик, прости! – девушка улыбнулась, даже не взглянув на музыканта, а после сама прильнула к имениннику с поцелуем. Глебу только того и надо было! Счастье от момента обладания друг другом было всепоглощающим, но пир во время вселенской чумы оказался недолгим. Вадим привел влюбленных в чувство одной фразой: - Сюда идет Таня! Журналистка, как ошпаренная отбежала от мужчины к Вадику и спрятала лицо в ладонях, чтобы успокоиться. Сердце колотилось, как безумное. Старший Самойлов приобнял девушку за плечи, за что получил от брата взгляд, полный неодобрения. - Я не знаю, как убедить ее, чтобы она прилетела сюда! – ни к селу ни к городу воскликнул младший Самойлов. – Она скажет, что в Екатеринбурге врачи ничуть не хуже. Не успел он произнести эту фразу, как в каюту вошла Таня: - Тебя многие ищут, - заявила она мужу, даже не взглянув на Вадика и Настю. - Мы еще не все обсудили. Как закончим, я приду, - сухо ответил Самойлов. - Что вы тут такое обсуждаете, - спросила брюнетка. - Мы хотим, чтобы мама прошла обследование у московских кардиологов, - ответил старший брат. - Есть повод для беспокойства? Мне кажется, она всех нас переживет, - сострила женщина. На ее шутку ей никто ничего не ответил. - Настя, попробуй поговорить с ней, она тебя послушает, - убеждал Глеб. Девушка попробовала взглянуть на своего возлюбленного наиболее беспристрастно: - Я поговорю, мне это совсем не трудно. Только если Ирина Владимировна вас не слушает, то почему она должна послушать меня? - Мама очень тебя ценит, - сказал Вадим. - А вас разве нет? Если уж убеждать, то всем вместе. Тогда есть шанс преломить ваше семейное упрямство. - Кто бы про упрямство говорил! – хором воскликнули Самойловы. Настя улыбнулась и смущенно устремила взгляд на пол: - Мне было у кого учиться! - Если вам больше нечего обсуждать, кроме упрямства друг друга, - с раздражением заявила Таня, - то, может, вернетесь ко всем? - Не сердись, Таня! Мы уже, думаю, все обсудили, - примирительно сказал старший Самойлов. Женщина скользнула по Насте презрительным взглядом и вышла из каюты, хлопнув дверью. От этого взгляда у журналистки внутри все похолодело. - Надо возвращаться, - сказала она, стараясь не думать о мотивах неприязни к себе.