Печаль, которую излечит только время

Татуин – Мне очень жаль. Сабе мрачнеет.  – Ничего нельзя сделать? Целительница  качает головой.  – Только не здесь. Даже в городе ей смогли бы оказать необходимую медицинскую помощь лишь частично. А для путешествия Шми слишком слаба. Просто чудо, что она выдержала дорогу домой. Сабе понимающе кивает и смотрит вслед уходящей женщине. Такого никогда не случилось бы ни на Набу, ни на Корусанте, ни ... Но Татуин не в составе Республики. И здесь не приходится рассчитывать ни на помощь, ни на защиту, ни на современную медицину. Она моргает, сердито смахивает слезы и, когда в глаза случайно попадает песок, внезапно понимает, что имел в виду Энакин. Почему опыт всегда приходит с болью? Шми и Клигг вместе лежат в постели, дети теперь не отходят от них ни на шаг. По их возвращению Клигг ненадолго приходил в себя, но сейчас он снова забылся,  и его лихорадит. Доктор не дает ни одного шанса, что он переживет эту ночь.  Беру смотрит на вошедшую Сабе. Та качает головой, ее губы дрожат, и Беру кивает. Она встает и уводит Оуэна, чтобы Энакин мог немного побыть наедине с матерью. Уходя, она касается плеча молодого джедая жестом сочувствия и доброты. Сабе следует за ними под предлогом помощи на кухне. Энакин подходит к кровати, опускается на колени рядом с Шми, которую они постарались с помощью подушек и одеял уложить так, чтоб ее избитое тело чувствовало как можно меньше боли. – Мне так жаль, мама. Я должен был вернуться за тобой, – его терзают противоречивые эмоции. Это идет вразрез с учением джедаев, но это то, что он чувствует. Он должен был вернуться, должен был освободить ее, освободить их всех. – Ты это сделал, – она гладит его по волосам. – Ты здесь.  – Слишком поздно.  – Ты спас меня, Эни. Он несогласно мотает головой. – Тебя спас Клигг. Сабе спасла тебя. Я был слишком занят, пытаясь стать джедаем, – на его лице отражается много эмоций, и он слишком устал, чтобы скрывать их. Шми подносит руку к его лицу, берет за подбородок, как делала, когда он был мальчиком. – Расскажи мне о себе. Энакин смаргивает слезы.  – Я не знаю... – «…кто я такой», –  ...что сказать. – Ты счастлив? Возникшая пауза слишком долгая для простого утвердительного ответа.  – Я ожидал, что всё будет иначе, – наконец почти неслышно признается он. Все эти годы он боялся произнести это вслух. Шми выдерживает его взгляд, снова ласково проводит рукой по его лицу. – Я горжусь тем, кто ты есть, – Энакин прижимается к ней.  – Я люблю тебя, мама. – Я знаю, – шепчет она ему в волосы и целует в макушку. – Я всегда это знала. Он смотрит на нее, улыбается, а она вытирает ему слезы.  – Я устала, сынок, но, пожалуйста, я хочу познакомиться с молодой леди. Энакин замолкает, сбитый с толку. – О! Я ее приведу. Когда он выбегает, Шми падает обратно на подушки, прерывисто и поверхностно дыша. Она берет Клигга за руку и сжимает ее в своей. – Здравствуйте. Шми жестом приглашает Сабе подойти поближе. – Здравствуй... – Сабе, – отвечает она на невысказанный вопрос. – Сабе, – Шми слабо улыбается. Она хочет сказать больше, задать вопросы о ее жизни и жизни Энакина, получить от нее обещание помочь ему найти счастье, которого он заслуживает. Но силы оставляют ее, и ее глаза закрываются. Сабе берет Шми за свободную руку и нежно сжимает ее пальцы. – Я рада, что встретила вас, – шепчет она. Ни Шми, ни Клигг больше не просыпаются. Утром Оуэн готовится к похоронам, а Энакин уходит в мастерскую. В полдень Сабе проскальзывает туда с обеспокоенным выражением лица, но молчит, чтоб он заговорил первым. – Я должен был спасти ее. Она медленно подходит и мягко касается его руки. – Я думал... – он растерянно смотрит на нее, – моя мечта... Я думал, мы пришли сюда, чтобы спасти ее. Я должен был спасти ее! Он поднимает первое, что видит, что-то тяжелое и ржавое, и швыряет в стену. Но это не приносит ему облегчения.  – Может быть, ты пришел сюда, чтобы попрощаться. Энакин опускается на пол, обхватив голову руками. Сабе приседает следом за ним и нежно гладит его по волосам. – Она умерла в безопасности. Дома. Среди близких. «Свободной», – думает он, и смотрит на Сабе. Прикосновение ее пальцев к его шее утешает и успокаивает. Он наклоняется, касается ее губ своими, а потом, когда она отвечает, целует еще раз, более жадно. 

***

Шми и Клигга хоронят в соседних могилах на земле их фермы. Энакину все еще одиноко, но его мать нашла здесь счастье, любовь, и к тому же отсюда открывается прекрасный вид на заходящее солнце. Он стоит рядом с Оуэном, Беру и Сабе – все они чужие друг другу, с одной стороны, и близкие, объединенные общим горем, – с другой. Оуэн говорит, тихо и хрипло, о своем отце и Шми, которая исцелила разбитое сердце Клигга и сделала их семьей. Беру добавляет свои собственные воспоминания о паре, принявшей ее с распростертыми объятиями. – Я знаю, где бы они сейчас ни были, им там лучше. Энакин опускает глаза, завидуя годам, которые они провели вместе, стыдясь того, как он зол и как одинок. Заливаясь слезами, он подходит ближе к могиле матери и падает на колени. Зарывается рукой в песок, крошечные частицы прилипают к его коже. Это то, откуда он пришел, то, от чего отказался, и то, что все эти годы он пытался забыть. Он переворачивает руку, позволяя песку просочиться сквозь пальцы. Тот сверкает на солнце. Рев мотора вырывает их из задумчивости. Энакин активирует свой световой меч и одновременно выпрямляется, спеша встать между неизвестным кораблем и скорбящими. Сабе следует за ним, но он толкает ее к себе за спину. – Не подходи, они могут быть здесь только из-за тебя. – Никто не знает, что мы здесь, кроме… Но он ее не слышит. – Я поклялся защищать тебя! Я больше никого не потеряю! – Энакин. Он резко оборачивается на звук знакомого голоса. – Учитель? Что вы...? – он видит за спиной Оби-Вана Падме и медленно опускает свой клинок. – Почему вы здесь? – Я вызвала их, – отвечает Сабе, протягивая руку в ответ на его обескураженный предательством взгляд. – Прости, что не сказала тебе, но твоя мать... никак не было подходящего момента. С помрачневшим лицом Энакин поворачивается к Оби-Вану и Падме, наблюдающими за ним с беспокойством и сочувствием. – Вы нашли ответы? – Мы нашли убийцу, – Оби-Ван кивает грубоватому на вид человеку в доспехах, стоящему у трапа незнакомого космического корабля. Энакин хмурится. – И доказательства говорят о заговоре более масштабном,  чем мы предполагали. Трудно понять, кому можно доверять. – Именно поэтому ты нам и нужен. Энакин смотрит на Падме, ее белый летный костюм почти светится в слабом свете солнца. Она всё еще самое прекрасное создание, которое он когда-либо видел. Но, несмотря на ее близость, она дальше от него, чем когда-либо. Что-то встало между ними, что-то или кто-то. – Если ты готов, – бормочет она, бросив взгляд на могилы и растерянных фермеров. Энакин кивает и поворачивается к Оуэну и Беру.  – Спасибо, – он жмет Оуэну руку. – За все. – Оуэн кивает, а Беру тянется вверх, чтобы поцеловать его в щеку. – Удачи, – говорит она ему. – Здесь твой дом, и ты можешь приехать сюда в любой момент, когда тебе нужно. Энакин следует за Оби-Ваном на чужой  корабль, обе набуанки уже на борту.  – Куда мы летим? Оби-Ван снова кивает пилоту корабля и очевидному убийце. – Геонозис, – произносит он и нажимает кнопку, чтобы закрыть люк.