***
Карлетт узнает, что пробыла без сознания пять дней. Об этом ей рассказывает Эмрис, когда приходит навестить ведьму и принести её вещи через несколько часов после ухода врача. Она говорит много, сумбурно, размахивая руками. В воздухе витает напряжённая неловкость. Эмрис старается не смотреть на изуродованные пальцы Карлетт, но взгляд против её воли всё равно падает на них. — А ещё королю Фарэлу доложили, что вы пришли в себя. Он ждёт вас для аудиенции, — говорит Эмрис. Карлетт кивает и свешивает ноги с кровати. Ноги немного дрожат, и приходится опереться на фамильяра, чтобы не упасть. В этот момент в помещение входит врач. — Реи Тиндаль? Куда вы собрались? Вам назначен постельный режим, вы ещё слишком слабы. — Мне необходимо поговорить с королём, — отвечает Карлетт. — Нельзя заставлять его ждать. Мужчина недовольно сжимает губы, но кивает. — Я попрошу передать Его Величеству, что вы готовы к разговору. Врач уходит, а через несколько минут возвращается со стопкой вещей в руках. — Прошу вас, реи Тиндаль, — говорит мужчина, кладя платье и туфли у изножья кровати. — Одежда для встречи с королём. Карлетт кивает, благодаря нифэнца. Врач выходит, а Эмрис помогает Карлетт переодеться в серое блио с меховой обивкой на рукавах и воротнике. Когда с одеждой становится покончено, в помещение без стука входит стражник. Он кланяется и механическим, сухим голосом просит следовать за ним. Эмрис помогает Карлетт выйти из пропитанной запахом целебных трав комнаты. При каждом шаге ведьма чувствует, как напрягаются мышцы живота, тревожа рану под бинтами. Знаменитый замок Ридьэла’Фопьи, что с древнелеурдинского переводится как «цветочный лес», — холодное, серое и мрачное место. Повсюду висят шкуры животных и различные трофеи с охот. Петли дверей скрипят каждый раз, когда их открывает неулыбчивая прислуга. Вдоль стен нагло пробегают толстые крысы. Одна такая, особенно упитанная, оскаливается на Эмрис, когда та бросает на неё взгляд. От стен веет сыростью. Эхом откуда-то снизу слышится стук цепей. Карлетт ёжится. Идти самой становится уже намного легче, поэтому она отпускает руку Эмрис и, расправив плечи, более уверенным шагом ступает в раскрытые солдатом двери. Огромный тронный зал с высоким сводчатым потолком освещён десятками факелов. Массивные колонны украшены синими штандартами с вышитым на них гербом страны. На одной из стен висит большая картина, по какой-то причине занавешенная белой тканью. По каменному полу гуляет сквозняк. Фарэл Третий сидит на высоком, большом троне, обитом тёмной кожей и обшитым мехом. Узкое окно за его спиной простирается от самого пола до потолка. Яркий белый свет падает на его спину, тенями очерчивая глубокие морщины на лице. Мужчина кидает беглый взгляд на вошедших и вновь переводит на стоящих перед ним людей. Высокие, крепко сложенные, с длинными тёмными волосами, в которых запутались перья и резные бусы. Смуглая кожа ярко выделяется на фоне холодной серо-синей каменной кладки замка. Карлетт подавляет в себе восхищённо-удивлённый вздох. Представителей Дендраста она видит первый раз в жизни. — Я рассмотрю предложение вашего вождя, но не думаю, что Северный Леурдин сможет наладить долгосрочные торговые отношения с Дендрастом. Островитяне одновременно хмурятся, но кивают молча, кланяются и, развернувшись, выходят через главный вход. Король провожает их скучающим взором из-под нахмуренных белых бровей и переводит взгляд тёмно-фиолетовых, почти чёрных глаз на Карлетт, проходясь по фигуре девушке. Ведьма приседает в реверансе. — Рад, что мы наконец встретились, реи Тиндаль, — говорит король. Голос его, грубый и властный, режет по ушам. — Плохо, что это не получилось сделать сразу, как только вы приехали. — К сожалению, так сложились обстоятельства. Я хотела бы поблагодарить Ваше Величество за спасение моей жизни и жизни моего фамильяра и за то, что приютили нас на время выздоровления, — Карлетт кланяется, но Фарэл лишь раздражённо взмахивает рукой. — Ближе к делу, — говорит он. — С какой целью вы прибыли в мою страну? В письме, что прислала ваша матушка, не было никакой конкретики. И как вам удалось пройти через Эрданский лес? Устало вздыхая, Карлетт рассказывает о причине их прибытия в Северный Леурдин и о том, как она и Эмрис прошли через Эрдан. Показывает предусмотрительно взятую карту. Король слушает внимательно, иногда задумчиво хмыкая и скептически поднимая бровь. Когда Карлетт заканчивает свой рассказ, он смотрит на неё долго, оценивающим взглядом, чуть прищурившись. — Среди моего народа нет поверья о магическом озере, — наконец, начинает он. — Но каждый житель этой страны знает о Иорагне’Фопьи — запретном лесе у подножья Седых гор. — Ваше Величество, я прошу разрешения посетить этот лес. В голосе Карлетт звенит сталь. Надежда, уже почти потухшая, избитая болью всего произошедшего, неуверенно поднимает голову, начиная разгораться с новой силой. Карлетт проделала такой долгий путь, лишилась и приобрела не для того, чтобы повернуть назад перед самым концом. Девушка делает шаг вперёд, заглядывая королю в глаза. Фарэл усмехается. — Нет ничего, что могло бы помешать вам посетить Иорагне’Фопьи, — говорит он. — Насколько я вижу, мистер Мьиора проделал замечательную работу. Вы встали на ноги довольно быстро. Но также он сказал мне, что вам необходим покой и отдых. Поэтому я настоятельно прошу вас остаться во дворце ещё хотя бы на одни сутки. Днём больше, днём меньше. В вашем путешествии это роли не сыграет. В Иорагне’Фопьи вы сможете отправиться в любой момент. Но будьте предельно осторожны. Это место имеет плохую репутацию, а мне не хотелось бы портить отношения с Ихт-Караем. Мужчина тихо цокает, раскручивая большим пальцем перстень на мизинце, и продолжает скучающим тоном, явно теряя интерес к разговору: — Как только посчитаете нужным покинуть замок и отправиться в Иорагне’Фопьи, доложите мне. Вам выдадут лучшую карету и сопроводят до леса. Карлетт благодарит Его Величество и, откланявшись, выходит из тронного зала. Эмрис ждёт её в коридоре, расхаживая от одной стены к другой и нервно заламывая пальцы. Заметив Карлетт, фамильяр подбегает к ней, взволнованно заглядывая в глаза. — Что сказал король? — Мы побудем во дворце ещё немного, — отвечает Карлетт, — а после отправимся к озеру. Эмрис кивает и вместе с Карлетт не спеша доходит до комнаты врача. Там девушки расходятся, и Эмрис скрывается за одним из множества коридорных поворотов. Карлетт провожает её взглядом и уже собирается толкнуть тяжёлую, кованую дверь, как взгляд снова цепляется за изуродованные пальцы. Ведьма смотрит на них как на что-то инородное, чужое. Будто они ей не принадлежат. Отвратительные обрубки укоризненно светят начинающей заживать кожей. Карлетт сжимает ладонь в кулак, чувствуя на коже прикосновение своих же подушечек пальцев. Тех, что нет. От странности этого чувства неприятно тянет в животе. Ведьма сжимает зубы и трясёт головой, отворяя двери в комнату. Мистер Мьиора оказывается внутри, занятый перебиранием склянок в ящике. Он оборачивается на звук, тут же поднимаясь с грязного пола. — Реи Тиндаль, — улыбается мужчина. — Как прошла аудиенция с Его Величеством? Всё хорошо? — Да, — кивает Карлетт. Она закусывает губу в нерешительности, смотрит на свою ладонь, а затем, всё же пересилив себя, спрашивает: — Мистер Мьиора, скажите, а точно ли, точно ли ничего нельзя сделать… вот с этим? Карлетт поднимает ладонь на уровень глаз. Обрубки пальцев издевательски дрожат, и ведьма сжимает их в кулак, чувствуя фантомную боль удалённых фаланг. Дыхание становится прерывистым, Карлетт чувствует поступающие слёзы. Мистер Мьиора смотрит с жалостью, от которой девушка раздражённо сжимает зубы, из-за чего рана на шее отдаётся тянущей вспышкой боли, и качает головой. — Боюсь, исправить это неспособна даже магия, — вздыхает он грустно. Карлетт закрывает глаза и кивает усиленно, а затем меняет тему. Говорит быстро, резко, не желая больше думать о своём дефекте. — Король дал нам разрешение на поиск озера, но настоятельно рекомендовал остаться во дворце до моего полного выздоровления. — И я с ним полностью согласен, — кивает врач, улыбаясь. — Прислуга подготовила для вас комнату. Позвольте мне проводить вас. Они идут по длинному узкому коридору не спеша. Ветер, гуляющий по каменным плитам стен и пола, заставляет Карлетт покрыться мурашками. Мистер Мьиора, шагающий рядом, бросает на девушку встревоженные взгляды, оценивая её состояние профессиональным врачебным взором. — Вы очень хорошо говорите на общепринятом, — начинает разговор Карлетт, желая избавиться от давящей тишины, исходящей от стен замка. — И ваши глаза… Врач по-доброму усмехается и кивает: — Я полукровка. Моя покойная матушка была магиней и преподавала в Высшей школе Игг-Колона. Я тоже там учился. Затем поступил в Академию. Медицина магов и ведьм развита лучше, чем у нас, леурдинцев. Карлетт слушает рассказ с тихой улыбкой, мягко кивая и погружаясь в свои мысли. Воспоминания о близких захватывают с головой, а каждое слово мужчины отзывается тупой, ноющей тоской в сердце. — Я рад, что вы приняли такое решение, реи Тиндаль, — говорит Мьиори, останавливаясь у неприметной двери. — Вашему организму нужен покой, даже если он и не будет долог. Завтра на главной площади состоится ярмарка. Это редкое событие для Адальваса, но любимое всеми жителями столицы. Уверен, вам и вашей подруге понравится. А теперь я откланяюсь. Отдыхайте, реи Тиндаль. Если понадоблюсь, зовите в любое время дня и ночи. Мужчина кланяется и уходит по коридору в том направлении, откуда пришёл. Карлетт заходит в выделенные ей покои. Как и весь замок, спальня оказывается серой и невзрачной, и лишь кровать поражает своими размерами и обилием подушек. Пламя свечей в канделябрах дёргается от короткого дуновения ветра, когда Карлетт закрывает за собой дверь. Карлетт садится на кровать. Безучастный, пустой взгляд упирается в голую стену напротив. Плечи тянут вниз, искривляя спину тяжестью всего случившегося. Карлетт падает на подушки, впирая взор в потрескавшийся камень потолка. Абсолютная пустота в голове шумит снежной метелью. Внезапно в воздухе возникают красные искры, а затем на живот падает письмо. Карлетт долго смотрит на официальную печать Акрата, а потом осторожно, стараясь не порвать бумагу, вскрывает конверт дрожащими обезображенными пальцами. Матушка пишет о встрече с Оракулом, слежке Диваля и самоубийстве Мадвеста. Говорит, что удалось задержать нескольких стражников, что были в сговоре с бывшим начальником охраны. Они не стали прикрывать Филлиса, сразу рассказав всё, о чём знали. С их слов удалось выяснить, что похищение Алкея было заказом кого-то из верхушки Вителии. Для чего, так и не удалось разузнать. Того, кто завербовал Мадвеста, объявили в розыск, но сама Верховная Жрица уверена, что он уже давно покинул пределы страны. Ниже в небольшой приписке мадам Лави спрашивает, почему Карлетт так долго не отправляет письма, а затем в самом конце почерком Алкея несколько коротких предложений, которые выбивают из девушки весь воздух и заставляют испортить бумагу горячими солёными каплями. «Малышка, где бы ты сейчас ни находилась, в каком состоянии бы ни была, знай: я люблю тебя. И мне бесконечно больно от того, что я не могу разделить этот путь с тобой. Но я рядом, в мыслях и в сердце. Помни об этом, моя любовь». Карлетт плачет навзрыд всю следующую ночь.Глава 22. Адальвас.
6 июля 2024 г. в 08:00
Веки получается поднять с трудом. Всё тело тяжёлое, будто налитое свинцом, прилипло к кровати, не отодрать. Вена под туго затянутой чем-то шеей пульсирует, бок неприятно ноет. Карлетт облизывает сухие губы не менее сухим языком. Мутная плёнка нехотя спадает с глаз, позволяя разглядеть окружающую обстановку.
Помещение небольшое, у противоположной стены стоит широкий стол, заполненный различными склянками, непонятными инструментами и стопками бумаг. Стены спрятаны за множеством анатомических рисунков. Два настенных канделябра тускло освещают сидящего на стуле мужчину. Плотный, с серой щетиной и волосами, заплетёнными в смешную короткую косичку. Он читает какие-то документы, постоянно хмурясь и поправляя съезжающие на нос очки. Карлетт хочет его позвать, но изо рта выходит лишь сдавленный кашель.
— О, вы уже проснулись, — говорит мужчина, обращая внимание на задыхающуюся в кашле девушку. Он подаёт Карлетт из ниоткуда взявшийся стакан воды. — Держите. Аккуратно, маленькими глотками.
Карлетт пьёт жадно. Прохладная вода окутывает спасительным лекарством, тут же опускаясь в пустой желудок кислым ядом. Подкатывает тошнота. Карлетт отодвигает от себя стакан, благодарно кивая. Взгляд падает на собственные пальцы. Сердце пропускает удар, а из лёгких выбивает оставшийся воздух.
— Да, — говорит мужчина, заметив недоумение и ужас в глазах молодой ведьмы. Он поправляет очки и сцепляет пальцы в замок. — После прибытия посыльного сокола король приказал отправить карету вам навстречу. Он довольно нетерпелив, но, возможно, именно это его решение спасло вам и вашей спутнице жизнь.
Мужчина замолкает на мгновение, неловко перебирая бумаги на столе, а затем продолжает:
— Вашей подруге повезло больше. Она пришла в себя почти сразу же, как была доставлена ко мне. Сейчас её жизни ничто не угрожает, организм полностью восстановился.
Нифэнец снова замолкает. Сконфуженно кашляет, чешет затылок и вздыхает. Карлетт в процессе всего его монолога не может произнести ни звука.
— Вам повезло меньше. Из-за долгого нахождения в снегу и применённой магии вы получили сильное обморожение. К сожалению, у меня не было другого выбора, кроме как удалить первые фаланги пальцев.
Карлетт смотрит на свою ладонь. Сгибает неестественно короткие пальцы с торчащими из них нитками. Моргает несколько раз и заторможено переводит взгляд на врача и снова на пальцы. Всё вокруг кажется глупым сном. Хочется засмеяться, заплакать и закричать одновременно. Но уставший мозг лишь с трудом переваривает информацию, откладывая приступ истерии на потом. Мужчина смотрит на Карлетт, извиняясь взглядом, вновь вздыхает, поправляя очки. Только сейчас девушка замечает, что глаза врача обычного голубого цвета и говорит мужчина практически без акцента.
— Реи, — голос его тихий, он говорит осторожно, будто боясь задеть что-то внутри ведьмы, что может взорваться и разрушить всё Первоземье. — Следующая новость может подвергнуть вас в шок, но прошу, сохраняйте спокойствие.
Карлетт кивает, отрывая взгляд от ладони, и смотрит на мужчину уже более осознанно. Живот начинает неприятно тянуть.
— Реи… вы знали, что вас отравили?
Из лёгких снова выбивает воздух. Карлетт сипит тихое: «Нет» — и отрицательно машет головой. Она чувствует, как из груди начинает прорываться истерика. Ведьма проглатывает её, начиная дышать глубоко и часто. Приступ проходит медленно и неохотно, и Карлетт чувствует: ненадолго.
— Ч-что эт-то… что это был за яд? — спрашивает девушка.
— Ведьмин аконит, — отвечает врач.
Карлетт истерично хихикает, сжимая колени обрубками пальцев и тут же задерживает дыхание, пытаясь отвлечься на боль в лёгких.
— Я вывел яд из организма, но его концентрация была очень высокой. Видимо, вас отравили достаточно давно. Может, у вас есть предположение, кто и когда мог это сделать? Первая доза была весьма большой, судя по тому, как шло течение болезни. Вряд ли вы могли пропустить этот момент.
Карлетт рассеянно качает головой. Вместо мыслей звенящая пустота.
— Что ж, — мужчина поправляет очки. — Из остального: рана на шее затягивается на удивление быстро, возможно, этому способствует лагриит в вашем украшении. Не знаю, где вы нашли столь редкий камень, но по тому, что я вижу, он усилил вашу магию и помог ей излечить тело. Так, дальше… ножевое ранение, хоть и было глубоким, опасности не представляло. Плод не повреждён, можете не переживать, яд ему тоже не…
— Плод?! — перебивает врача Карлетт, смотря на него округлившимися глазами.
— Да, — отвечает мужчина, хмурясь, а затем морщинки вокруг его глаз разглаживаются в понимании. — Вы не знали.
Он не спрашивает, а утверждает. Карлетт кивает. К глазам подступают слёзы. Она судорожно вдыхает и хрипит:
— Я хочу побыть одна.
Врач моргает, а затем резко поднимается, поправляя очки и повторяя: «Да, да, конечно», хватает бумаги и выходит из комнаты. Карлетт падает на спину, поворачиваясь лицом к стене, сворачивается калачиком. Рука тянется к животу, сжимает ткань одежды в кулаке. Слёзы несдержанным потоком текут по щекам, падая на макушку и образуя на ней мокрое пятно. Карлетт не чувствует ни биения сердца, ни шума крови в ушах. Боль и усталость сливаются в единую пустоту в голове, что затягивает в воронку без шанса выбраться.