Баллада об озере Правды

      Карлетт просыпается с блаженной улыбкой на лице, и первое, что видит, — это обеспокоенный взгляд Бэзаута, склонившегося над ней. Эрданец осматривает каждый участок лица ведьмы и, удостоверившись в чём-то в своих мыслях, кивает, вставая и протягивая руку девушке. Карлетт поднимается, слегка покачиваясь. Ноги кажутся ватными, а голова гудит. К горлу подступает комок. Карлетт рвёт на траву. Желудок сводит спазмом, лёгкие обдаёт жаром. Перед глазами вспыхивают разноцветные круги, сопровождаемые тянущим давлением в висках. Дрожащие ноги подкашиваются. Рядом сразу же оказывается Бэзаут, шепча что-то на эрданском и помогая сесть и опереться спиной о дерево. Карлетт благодарно кивает, сглатывая противную, кислую слюну и заходясь в кровавом кашле. Непослушными пальцами девушка пытается открыть сумку, но лишь скребёт ногтями по коже. Бэзаут мягко отводит её руки и, отбросив клапан, вытаскивает каждый флакончик по отдельности, показывая их ведьме. Карлетт кивает на бутылочке с тёмно-зелёным сиропом, забирая его из чужих рук. Лекарство горькое, с привкусом травы, обволакивает горло, медленно скатываясь на дно желудка. Легче сразу не становится, но Карлетт знает, что через четверть часа должно стать лучше. Ведьма встаёт и делает несколько глубоких вдохов, дожидаясь, пока пройдёт головокружение и уляжется боль в груди. Бэзаут стоит рядом с ней. Весь вид эрданца выражает вину и растерянность. — Не волнуйся, — Карлетт вымученно улыбается, расправляя плечи. Ноги всё ещё немного дрожат, а живот болезненно сводит, но девушка старается этого не показывать. — Это наверняка последствия проверки.       Бэзаут скептически дёргает головой. — Где Эмрис? Она уже проснулась? — спрашивает Карлетт, осматривая поляну.       Взгляд ведьмы останавливается на своём фамильяре, что лежит на коленях у Тало и содрогается в конвульсивных рыданиях. Эмрис дрожит всем телом, плачет, жалостливо всхлипывая и выкрикивая неразборчивые фразы. Карлетт чертыхается и на негнущихся ногах бежит в их сторону, падая перед Эмрис на колени и пачкая костюм травой. — Что происходит? Что с ней?! — спрашивает ведьма у Тало.       Та бросает на девушку быстрый взгляд, рыкая что-то про себя. С силой она прижимает плечи Эмрис к своим коленям. — Эй! Эй, эй, мышка, посмотри на меня, — Карлетт хватает лицо фамильяра в ладони, пытаясь удержать голову на одном месте. — Очнись, Эмрис!       Ведьма сталкивает лбы, чувствуя жар чужой кожи. Шепчет заклинание. Магия льётся, покалывая пальцы, холодным ручейком. Через время тело Эмрис обмякает, а дыхание медленно приходит в норму. Она медленно открывает глаза, сонно осматриваясь. — Эмрис? Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Карлетт, бережно беря фамильяра за руку. — Мне снился кошмар, — отвечает сероволосая девушка. — Будто мне снова семь, и я снова…       Эмрис начинает задыхаться, и Карлетт притягивает её к себе, поглаживая по голове. — Не волнуйся, — шепчет ведьма. — Всё в порядке.       Подошедший Бэзаут помогает девушкам подняться. Его сестра, презрительно хмыкнув, отряхивается от травы и земли и отходит к подсвеченным цветами деревьям. — Сколько мы проспали? — спрашивает Карлетт у Бэзаута.       Вместо ответа эрданец показывает пальцами цифру два. — Два часа? — уточняет Карлетт.       Бэзаут мотает головой. — Неужели… два дня? — спрашивает ведьма, округляя в ужасе глаза, когда парень согласно кивает.       Подсчитав в уме количество дней проведённых в пути, Карлетт сжимает губы в тонкую полоску, чувствуя как по венам начинает течь тревога. Осталось чуть больше половины назначенного градэнами времени, чтобы найти озеро и вернуться домой. — Неужели, вы всё это время сидели здесь и охраняли нас? — спрашивает Карлетт.       Бэзаут неопределённо пожимает плечами. — Хорошо, — вздыхает ведьма, чуть хмурясь от тянущей головной боли. — Так, значит… Святыня приняла нас?       Губы Бэзаута расплываются в сдержанной, но радостной улыбке. Он торжественно кивает, глаза его блестят. Он подходит ближе, обнимая сначала Карлетт, а потом Эмрис. — Остаться мало, — говорит Бэзаут. — Нужно идти.       Он подходит к сестре. Они тихо переговариваются, кивают друг другу, а затем Бэзаут машет Карлетт и Эмрис рукой и скрывается меж деревьев вслед за Тало. Девушки идут следом. Деревья приветливо расходятся, освещённые яркими насекомыми и сияющими цветами. Усыпанное звёздами чернильное небо просвечивает сквозь ветви деревьев. Протоптанная тропинка извивается, простирая себе путь сквозь высокий хвощ и папоротник, над которыми летает множество переливающихся розовых светлячков. — Как ты? — спрашивает Карлетт шёпотом, чуть склоняясь к Эмрис.       Даже от такого лёгкого движения виски сводит спазмом. Тошнота прошла, но на языке скопилась кислая слюна, которую девушка с отвращением сглатывает. Боль в груди так и не пропала, и Карлетт начала привыкать к той тяжести, с которой поднимаются лёгкие при каждом вдохе. Под ногами хрустит плаун, а над головой пролетают огромные жёлтые бабочки. — Я в порядке, — улыбается Эмрис. На щеках её здоровый румянец, и ничто не напоминает о дрожащих рыданиях у Святыни. — Нужно поблагодарить Бэзаута и Тало. Они выглядят усталыми. Видимо все два дня, пока мы спали, они охраняли нас.       Она неловко спотыкается, переступая камень и распугивая маленьких забавных зверьков, напоминающих ушастых саламандр с домиком-раковиной на спине. Существа разбегаются во все стороны, прячась в траве. Эмрис провожает их взглядом и спрашивает: — Как вы себя чувствуете? Выглядите плохо. Вас вымотала проверка Святыни?       Карлетт отрицательно качает головой, хочет уже ответить, но замечает, как внезапно замирают на месте Бэзаут и Тало. Эрданцы прислушиваются к чему-то в кустах, испуганно переглядываются и, хватая Карлетт и Эмрис за руки, прижимают их к деревьям, скрывая своими телами и закрывая ладонями рты. Вдалеке слышится шорох кустов и приглушённые голоса. Через мгновение в просвете между деревьями появляется мерцающий свет пламени факелов. Несколько мужчин, вооружённые луками и копьями, идут через чащу, проверяя каждый камень под своей ногой. Их ведёт высокий, широкоплечий эрданец. Зелёная кожа сливается с листвой на фоне. Всё тело украшают шрамы. На шее, руках и ногах болтается куча бус и браслетов.       Мышцы каменеют, Карлетт перестаёт дышать, взволнованно глядя на Бэзаута. Эрданец не замечает этого, провожая процессию тревожным взглядом. Когда свет от факелов пропадает между переплетением лиан, Бэзаут гулко выдыхает, отпуская Карлетт. На него тут же набрасывается сестра. — Аф фэтрат гото! — кричит шёпотом Тало, боясь привлечь внимание только ушедших соплеменников. — Иэд рацаат то фин гбуул-сал!       Эрданка указывает пальцем на Эмрис и Карлетт. Крылья носа её гневно раздуваются, в глазах горит недобрый огонёк, когда она смотрит на ведьму и фамильяра. — Ру боуол зэус мибат гаилс сувз, — Бэзаут смотрит на сестру с просьбой и слабым осуждением в глазах.       Тало недовольно шипит себе под нос, разворачивается и скрывается меж деревьев. Эрданец провожает её фигуру взглядом, горько вздыхает и кивает Карлетт и Эмрис. Весь следующий путь проходит в напряжённой тишине и постоянных оглядках.       Начинает светать. Звёзды растворяются в серо-голубом утреннем небе. Чем ближе они подходят к границе, тем острее чувствуется мороз, нежно колющий щёки, и ледяная свежесть, оседающая на губах. Трава становится всё ниже и с каждым шагом покрыта снежным пушком всё больше. Лес заканчивается внезапно. Обрывается, как скалистый обрыв, тут же натыкаясь на высокую деревянную пограничную стену. Карлетт смотрит на толстые, массивные брёвна и беспокойно дёргает плечом. В маленьких дозорных окнах виднеются силуэты стражников.       Тало и Бэзаут не выходят из скрывающей их тени деревьев. Эрданец разворачивается к Карлетт и с грустной улыбкой произносит: — Прощаться. Конец путь.       Парень два раза стучит ладонью по груди, поднимает кулак в сторону и кивает. Сестра нехотя повторяет за ним. Карлетт благодарно улыбается: — Благодарю вас, Бэзаут и Тало, за помощь. Без вас мы не смогли бы добраться до Северного Леурдина так быстро. Если Эрданскому лесу когда-нибудь понадобится помощь ведьм, Акрат всегда предоставит её вам.       Бэзаут кивает серьёзно, без тени улыбки, и даже Тало, видимо поняв слова ведьмы, склоняет голову. Карлетт вздыхает, берёт Эмрис за руку и выходит из леса, чувствуя спиной два напряжённых взгляда.       Кожу обдаёт мягким холодом. Мурашки быстрой стайкой пробегают по спине. Снежинки кружатся в медленном хороводе, аккуратно опускаясь на землю. Под ногами хрустит снег, когда девушки подходят к стене. Их замечают сразу же. Десятки стрел оказываются направлены на них в ту же секунду. — Пьен! — оглушает громогласный крик главнокомандующего. — Фаул’те идьэн! — Карлетт Тиндаль, — кричит ведьма в ответ. — Жена шерона Ихт-Карая. У меня и короля Фарэла Третьего назначена аудиенция.       Со стены слышатся приглушённые смешки. Главнокомандующий, стоящий на самом краю стены, смотрит долго, молчит. Карлетт может поклясться, что видит, как он недоверчиво щурится, прикидывая, стоит ли их впускать. В итоге мужчина взмахивает рукой, и стена будто оживает: луки исчезают, стража начинает мелькать в просветах окон, слышится скрип петель и хруст дерева. Огромные ворота приходят в движение, медленно раскрываясь.       Карлетт вдыхает морозный воздух в надежде притупить неутихающую головную боль. Не помогает. Карлетт поправляет ножны на поясе и идёт вперёд, хрустя снегом под ногами. Эмрис, дрожа от холода, семенит следом.       Ворота открываются полностью, являя целый новый мир, холодный, отчуждённый, заснеженный пургой. Небольшие деревянные дома, тренировочные площадки и охранные вышки, утеплённые шкурами животных. Закрытое тучами, серое небо давит на сознание. Вдалеке виднеются смазанные силуэты знаменитых Седых гор. От чёрно-белого пейзажа рябит в глазах. Карлетт подходит к главнокомандующему. Высокому, широкоплечему мужчине с длинной бородой, заплетённой в толстую косичку. Он смотрит хмуро из-под густых бровей, а блестящая белая кожа сливается со снежным окружением. Лишь чёрное обмундирование выделяет его и его солдат на фоне начинающейся метели. — Пропуск, — басит мужчина.       Карлетт достаёт предусмотрительно взятую пропускную грамоту. На тонкой бечёвке, обвивающей свёрток, стоит печать Шерона — грозный лев с орлиными крыльями и короной на голове. Главнокомандующий выхватывает грамоту из рук резко, почти грубо. Разворачивает, быстро пробегаясь глазами. Пухлые губы недовольно сжимаются в тонкую линию. — Оротьоэ миорафи ань-пьуньэд реи Карльеть Тьиндаль, — бросает он одному из стражников за спиной.       Тот кланяется и убегает, скрываясь между группкой одноэтажных домиков. Главнокомандующий хмыкает и, не сводя с Карлетт взгляда, дёргает головой в сторону. Стража расступается, пропуская их вперёд, и тут же смыкается за спиной, пугая Эмрис.       Быстрым шагом мужчина проводит их через весь гарнизон. Несколько солдат бросают заинтересованные взгляды, отвлекаясь от тренировок, но после окриков командиров возвращаются к упражнениям. Над головой раздаётся крик сокола, молнией рассекающего облачное небо. Главнокомандующий пропускает их в небольшой дом из толстого тёмного бруса. Внутри оказывается очень тепло, а сильный запах смолы забивается в ноздри. Карлетт чувствует, как тошнота снова связывает желудок. — Моё имя Одьуф Эр, — произносит нифэнец, садясь за массивный, грубо сделанный стол. — Что привести вас в Северный Леурдин? И как вы пройти через Эрданский лес?       Мужчина спрашивает без капли интереса, но приказной тон в его голосе заставляет Карлетт скрипнуть зубами. — Нам помогли, — отвечает девушка, не желая рассказывать все подробности. — Как я уже сказала, у меня и короля назначена встреча. Нам необходимо прибыть в Адальвас как можно скорее.       Главнокомандующий хмыкает, странно дёргая бровями. — Вьоаг, ха, — бубнит он себе под нос и говорит уже громче — Путь до столицы занять полдня. Выезжать сейчас.       Мужчина встаёт, громко хлопая ладонями по поверхности стола. Он накидывает на плечи плотный плащ с меховой накидкой и выходит из помещения. Он подзывает к себе одного из солдат, отдаёт ему быстрый приказ, нетерпеливо взмахивая при этом рукой. Убедившись, что Карлетт и Эмрис идут за ним, Одьуф подходит к высокому амбару, из которого слышится недовольное ржание лошадей. Холодный воздух усиливает неприятный запах промёрзлого сена и навоза. У Карлетт начинает тяжело пульсировать в висках, а живот снова сводит спазмом. Девушка давит в себе желание закашляться. Заметившая это Эмрис подставляет руку, передавая импульс своей магии, но он не помогает, лишь вызывает липкое чувство отторжения, волной проходящее по всему телу. Карлетт дёргается, чуть не запнувшись о собственные ноги. Резкое чувство слабости тянет отяжелевшие мышцы вниз. Одьуф, стоящий рядом, замечает неладное и хмурится, оглядывая ведьму с головы до ног. Карлетт, замечая это, тут же выпрямляется в плечах. Она не может позволить себе показаться слабой в чужих глазах.       Двери амбара открываются медленно, тяжко и со скрипом, сгребая свежий снег в небольшие горки. Из здания выезжает массивная, грубо выполненная карета. Где-то из неё торчат гвозди, где-то наспех приколочены обломанные доски. Запряжённые лошади на её фоне кажутся ужасно неуместными. Массивные и черношёрстные, с великолепными гладкими густыми гривами и заплетёнными в толстые косы хвостами. Снежинки, падающие на их лоснящуюся шерсть, тут же тают от жара тела. Лошади скучающе фыркают, раскапывая копытом заледенелую землю. — Карета подать, — говорит Одьуф, противно ухмыляясь, и одним быстрым прыжком оказывается внутри повозки.       Карлетт устало закатывает глаза и залезает следом. Карета изнутри обита шкурами и грубой толстой тканью. Твёрдые сиденья неприятно скрипят. Помимо Одьуфа, в карете сидит молодой солдат, тот, кому главнокомандующий отдал приказ у своего дома. Молодой парень, не больше двадцати лет от роду, с большими пронзительными тёмно-фиолетовыми глазами, не стесняясь разглядывает Эмрис как интересную игрушку в витрине магазина. В надежде спрятаться от этого взгляда подальше, девушка боязливо придвигается ближе к окну, посиневшими от холода пальцами сильнее кутаясь в любимую шаль. Карлетт отыскивает в сумке знакомое согревающее зелье, быстро мажа своему фамильяру кожу под ухом и кидая на обнаглевшего солдата грозный взгляд. Благодарный шёпот Эмрис заглушается в крике ездового и топоте копыт. — Ваши солдаты не обучены нормам приличия? — спрашивает Карлетт у Одьуфа, недовольно сжимая губы. Его лицо двоится у Карлетт в глазах.       Главнокомандующий переводит скучающий взгляд сначала на Карлетт, затем на солдата, а потом на Эмрис. На белых губах расползается противная усмешка. — На красьивый девушек грех не льюбоваться, — посмеивается он, вновь отворачиваясь к окну.       Карлетт выдыхает с тихим рыком. Едут они долго. Вокруг только заснеженная пустыня, завывающая метель и одинокие, гнущиеся под порывом ветра голые деревья. С каждой бесконечно тянущейся минутой и жёсткими скачками кареты на снежных ухабах Карлетт чувствует себя всё хуже и хуже. Головная боль давит на виски, вибрацией переходя под брови. В глазах двоится. Сквозняк из щелей немного помогает справиться с жаром и тошнотой. Эмрис смотрит взволнованно, хочет коснуться пальцами ладони, но одёргивает руку, когда карета резко тормозит, а снаружи раздаётся суровый возглас ездового. Не проходит и минуты, как всё затихает, и до ушей доносится только унылое завывание метели. — Идьил тьяул, — кидает Одьуф рядом сидящему солдату. Тот выходит из кареты, бросив перед этим взгляд на Эмрис.       Сначала ничего не происходит. Карлетт наблюдает за тем, как живая белая пелена окутывает солдата, а затем послышался удивлённый вскрик, лязг металла и задушенный кашель. Главнокомандующий хмурится, жестом приказывает девушкам сидеть в карете, а сам идёт вслед за солдатом. Через несколько минут звуки повторяются. Эмрис испуганно ёжится, начиная плакать и молиться Богине. Карлетт, хватаясь за эфес меча, осматривает карету, подмечая самые уязвимые её точки. Проходит минута, за ней вторая и третья. Метель стонет всё громче, плавно покачивая в своих объятьях ветхую карету. Не вытерпев, ведьма выходит наружу. Эмрис пытается её остановить, но лишь мажет кончиками пальцев по краю плаща.       Снежная буря скрывает обзор, обмораживает кожу. Карлетт щурится, пытаясь разглядеть что-то сквозь белое полотно, с трудом переставляя ноги через сугробы. Тело начинает дрожать. Карлетт не знает, от холода или от слабости это, но старается не обращать внимания на недомогание своего тела, пытаясь найти в снежной пустыне своих временных попутчиков. Внезапно нога ведьмы спотыкается обо что-то твёрдое. Лишь чудом Карлетт удаётся не упасть. Ворча под нос ругательства, девушка смотрит вниз и в ужасе замирает. Под её ногами лежит молодой солдат со сломанной шеей, на которой тёмно-красным отвратительным ошмётком болтается откусанный остаток кожи. В нескольких метрах от солдата с точно такой же раной лежит Одьуф. Карлетт чувствует, как паника сжимает сердце когтистой лапой. — Нашла! — раздаётся у самого уха хриплый женский голос.       Сердце стучит как бешеное, от страха застревая комком в горле. Карлетт резко разворачивается, но рядом никого нет. Лишь снежинки колют глаза. — Я тут, — игривым голосом произносит метель. На этот раз справа.       Обернувшись, Карлетт снова никого не застаёт. Ярко выделяющаяся карета безразлично шатается на ветру. Только лошади испуганно смотрят по сторонам и переминаются с ноги на ногу в попытке выбраться из сбруй.       Трясущимися пальцами Карлетт вытаскивает из сумки охотничий порошок, рассыпает половину на ладони, тут же вдыхая. Ведьма чувствует, как магия нехотя сливается с кровью, проходит через всё тело стайкой мурашек. Карлетт прислушивается. За воем ветра и скрипом кареты она отчётливо слышит лёгкие шаги и тихое хихиканье. Глаза замечают в хороводе снежинок мелькающую, быструю тень. Девушка тянется к мечу, выжидая удобный момент для атаки. Взмах. Меч рассекает тонкую ткань вьюги, останавливаясь в нескольких миллиметрах от очерченного кадыка, натягивающего фарфоровую кожу. Медовые глаза смотрят кокетливо, острый клык закусил тонкую нижнюю губу. Девушка высокая, выше Карлетт на две головы. Худа, но сила её тела чувствуется даже через множество слоёв одежды. Белые волосы сплошной волной падают до плеч. Перед глазами Карлетт всплывает образ Фаны. Незнакомка улыбается широко, отодвигает тонким пальцем лезвие от себя и произносит: — Негоже таким прекрасным девушкам бродить в одиночку, да ещё и в таких опасных местах.       Звук её голоса не уносится быстрым ветром. Наоборот, вьюга будто создаёт вокруг блондинки купол. Хищный взгляд обводит Карлетт с головы до ног, из-за чего та боязливо ведёт плечом. — Я не была одна, — тихо говорит ведьма, бросая быстрый взгляд на трупы, почти полностью погребённые под снегом.       Блондинка разражается лающим хохотом, а Карлетт осматривает её внимательнее. Взгляд цепляется за нашивку с изображением оскалившей пасть куницы. Несмотря на собачий холод, по загривку ведьмы стекает капля пота. Наёмница перестаёт смеяться и, заметив испуг в серых глазах, радостно скалится. — Кто? — сипит Карлетт. От осознания, что её кто-то заказал, в горле мгновенно пересыхает.       Блондинка склоняет голову, смешно дуя губы, и пожимает плечами. — Ты наверняка какая-нибудь важная шишка, да? — тянет она, начиная медленно подходить ближе. Карлетт, напротив, шагает назад, молясь, чтобы ноги не увязли в снегу, и она не упала. — Давно я не видела такой суммы за чью-то голову. Знаешь, мне пришлось перегрызть глотку своему хорошему знакомому, чтобы добраться до тебя раньше.       Наёмница проводит пальцем по щеке, изображая слезу. Она подходит всё ближе, облизывает в предвкушении губы. Бросается вперёд настолько быстро, что Карлетт не успевает даже моргнуть. Шею пронзает болью. Кровь брызгает в стороны, орошая землю красным. Карлетт чувствует, как рвётся кожа, как бешено бьётся вена под чужими клыками. Глухой стук и сдавленное, испуганное ойканье прерывают её мучения. Ведьма падает на колени, хватая ртом воздух. С трудом подняв голову, она видит Эмрис с огромными от страха глазами, из рук которой выпадает обломок доски, и наёмницу, чьё лицо перекосила гримаса злости. Лёгкий взмах руки заставляет Эмрис отлететь в сторону кареты. Хрупкое тело с глухим стуком ударяется о деревянную поверхность, медленно соскальзывает на мягкий снег. Голова безвольно повисает, как у сломанной куклы.       Боль смешивается с отчаянием. Пустой крик вырывается из горла. Губы немеют, пальцы не слушаются. Карлетт не чувствует биения сердца, размытым взором смотря на тело своего фамильяра. Сбоку раздаётся лающий смех. Наёмница что-то говорит, обходит ведьму, поднимая её лицо за подбородок. Ухмыляется. Надавливает большим пальцем на пульсирующую рану на шее и облизывается. Слёзы начинают течь по щекам, но у Карлетт не хватает сил, чтобы поднять руку и стереть их. Безысходность и чувство собственной беспомощности затапливают ведьму с головой, разрастаются в груди огненным шаром, обжигая органы. Она с трудом отталкивает наёмницу от себя. Встаёт медленно, пытаясь удержать равновесие на дрожащих ногах. Блондинка, с интересом наблюдающая за этим, удовлетворённо хмыкает: — Хочешь поиграть? Я люблю играть. А то убить тебя сразу будет слишком скучно.       Магия этих земель холодная, колючая и неприветливая. Карлетт собирает её по крупицам. Притягивает к себе тонкой струёй, обжигая морозом руки. Пускает по венам жидкий раскалённый холод. Ногти и кончики пальцев покрываются инеем. Посиневшие губы трескаются. Тело начинает бить крупная дрожь. Метель лениво угасает, собираясь внутри Карлетт. Наёмница дёргает головой, смотря, как рассеивается буран. Улыбка медленно сползает с её лица. Она достаёт из-за пазухи клинок и нападает. Быстрая тень проносится рядом с Карлетт. Клинок входит в живот почти до рукояти. Ведьма слышит над ухом победный фырк, а затем истошный вопль, когда холодная снежная магия окутывает женское тело, поднимая его в воздух. Наёмница кричит, царапая ногтями кожу на лице, медленно покрывающуюся льдом. Медовые глаза стекленеют. Хлопья снега разлетаются в разные стороны, когда заледеневшая фигура падает на землю. Руки безвольно повисают вдоль тела. Карлетт начинает судорожно кашлять. Из-за рта брызгает кровь, тонкой струйкой стекая по подбородку. Карлетт хочет подойти к Эмрис, узнать, как та, но сил хватает лишь сделать шаг и упасть, утонув в мягком снегу. Глаза медленно закрываются. Последнее, о чём думает Карлетт, — надежда, что она больше не проснётся.