7144 года со дня рождения Богини.
Игг-Сабет, замок Ивив-Серип
Блио неудобное, противного цвета топлёного молока и чешется в рукавах. Карлетт вертится, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, но служанка тихо шикает, заставляя девочку застыть на месте. Ведьмочка смотрит на себя в зеркало. Волосы заплетены в замысловатую причёску, украшенную белой сеточкой. Жемчужные бусы украшают короткую шею. Карлетт касается своих щёк. Розовых, по-детски пухлых и мягких. Девочка грустно вздыхает, отводя взгляд от зеркала. Раздаётся стук, а затем тихий ласковый голос спрашивает: — Могу я взглянуть на самую красивую ведьмочку Акрата? Улыбка расцветает на губах Карлетт. Девочка с радостным визгом бежит в объятья отца. Глион Лави подхватывает дочь, кружа её по комнате. Карлетт хохочет, цепляясь маленькими пальчиками за плечи отца. — Моя маленькая Летти такая красивая, настоящая принцесса, — нежничает мужчина, прижимая девочку к себе. — Готова к сегодняшнему дню? Девочка сжимает пухлые губки и отрицательно машет головой. Глион растягивает губы в доброй улыбке. — И почему же? — спрашивает он, садя дочь себе на колени. Карлетт мнёт пальцы, кидает быстрый взгляд на отца, а затем бормочет: — Я боюсь. Девочка прижимается к отцу. Ведьмаг гладит её по плечу, целуя в макушку. — Бояться — это нормально, Летти. Чего именно ты боишься? Карлетт скребёт пальчиками по платью, тяжело вздыхает и отвечает: — Что, если я им не понравлюсь? Я сделаю что-то не так и покажу себя с плохой стороны. Огорчу тебя и маму, — в уголках серых глаз начинают собираться капельки слёз. — Она будет ругаться. Маленькая ведьма шмыгает носом, часто моргая. Слеза скатывается по пухлой щеке, Глион стирает её большим пальцем. — Ну-ну, маленькая моя, что за глупости, — ведьмаг поднимает Карлетт за подбородок, заглядывая в глаза. Лунный свет встречается с озёрными переливами. — Ты никогда не сможешь огорчить нас с твоей матерью. И ты всё сделаешь правильно, Летта, всем понравишься. Просто будь собой и не переживай ни о чём. Глион целует дочь в лоб. Карлетт улыбается, спрыгивая с колен отца и поправляя помявшееся платье. В коридоре раздаётся шум, что-то с треском падает, а затем в комнату вбегает Марона. Зелёное блио блестит вышивкой в лучах солнца, из аккуратной причёски выбились короткие чёрные прядки. — Летта! — кричит Марона, подбегая к подруге. — Наконец-то я нашла тебя! Тут так скучно. Я хочу домой. Почему мы не могли познакомиться с семьёй Тиндалей в Карандэ? Марона тараторит, подпрыгивая на носочках и дуя губы. — Потому что Дворец Ковена ещё не готов к приёму гостей, — посмеивается Глион. — К тому же нас пригласили, было бы невежливо отказываться или переносить встречу в недостроенный дворец. — О, господин Лави, и вы здесь, — округляет глаза Марона и заправляет чёрный выбившийся волосок за ухо. — Извините, я не заметила вас. Маленькая ведьма уважительно кланяется в реверансе. — Где твоя матушка, Марона? — спрашивает Глион. — Она была… — начинает юная Дамкер, но её прерывает звук открывающейся двери. В проёме появляется Ариаль Дамкер. — О, вот вы где, — улыбается женщина, — а я вас уже обыскалась. Все собрались в Главном зале, остались лишь главные звёздочки этого вечера. Ариаль протягивает руку дочери, поправляет ей причёску и выводит из комнаты. Глион и Карлетт выходят следом. Вход в Главный зал открыт нараспашку. Когда Карлетт с отцом и Марона с матерью переступают порог зала, все взгляды устремляются на них. Ведьмочка делает шаг назад, пытаясь спрятаться за спину отца, но чувствует, как тёплая мужская ладонь ободряюще сжимает её маленькие пальчики. Отец ведёт Карлетт к матушке, что стоит рядом с высоким темноволосым магом. Густая борода аккуратно подстрижена, волосы убраны назад. За ним стоят красивая блондинка в ярко-алом блио и два мальчика. Мадам Лави кидает дочери ободряющий взгляд и встаёт около мужа, который с улыбкой пожимает руку хозяину замка. — Давно не виделись, Глион. Рад тебя видеть, — начинает разговор маг. — Десять лет — долгий срок, Эрбин, — смеётся господин Лави. — И не говори, — хмыкает господин Тиндаль, кидая взгляд на мадам Лави. — Много всего произошло. Ихт-Карай теперь и не узнать. Вы с Ксеной постарались на славу. — Это заслуга не только нас, но и всех ихт-карайцев. Уверен, вы потрудились не меньше. Молва о прекрасной жизни в Акрате доносится из всех щелей, — улыбается Эрбин. — Но довольно лести. Позволь представить наших сыновей. Старший — Алкей и младший — Ларсам. Маг подталкивает мальчишек вперёд. Оба уважительно кланяются, и тот, что повыше, гордо выпятив грудь, бросает заинтересованный взгляд на Карлетт. Рядом стоящая Марона, заметив это, пихает подругу в бок. — Приятно наконец познакомиться, Алкей, Ларсам, — здоровается Глиона. — У тебя прекрасные сыновья, Эрбин. Уверен, из них выйдут превосходные маги. Разрешите и нам представить нашу дочь Карлетт. Карлетт выходит вперёд, делая уверенный реверанс. Взгляд падает на старшего из братьев Тиндаль. Тот, заметив взгляд, отворачивается, пытаясь скрыть алеющие щёки. Карлетт закусывает губу, сдерживая улыбку, и переглядывается с Мароной. Маленькую темноволосую ведьму представляет её отец — Телей Дамкер. Затем взрослые отходят в сторону, начиная разговор о политике и экономике стран. Дети остаются одни. Неловкая тишина повисает в воздухе, пока Алкей не предлагает прогуляться по замку. — Вы уже умеете колдовать? — спрашивает Марона, прыгая вокруг Ларсама. Младший из Тиндаль сдержанно улыбается, с опаской поглядывая на энергичную ведьмочку. — Да, — коротко отвечает Ларсам. Его коротко стриженные светлые волосы чуть завиваются на концах. — Покажите! — хлопает в ладоши Марона. Карлетт дёргает подругу за подол платья, взглядом прося поумерить пыл, но та лишь отмахивается. Ларсам переводит взгляд на брата, молчаливо спрашивая разрешения. Алкей кивает. Младший брат вытягивает вперёд руку ладонью вверх, закрывает глаза. В следующую секунду над ладонью загорается искра, появляется белый светящийся шар, увеличивающийся в размере. Достигнув величины небольшого яблока, шар отрывается от руки, взмывая к потолку. Марона хлопает в ладоши, прыгая от восторга. Карлетт с улыбкой наблюдает за летающим огоньком, не замечая на себе изучающего взгляда жёлтых глаз. — Я тоже хочу колдовать, — канючит Марона, дуя губы. — Но матушка говорит, что магия начнёт проявлять себя только после десяти. — Осталось потерпеть всего год, Ро, — успокаивает её Карлетт. — Это долго, — складывая руки на груди, недовольно бухтит Дамкер. Карлетт посмеиваясь закатывает глаза.***
7150 лет со дня рождения Богини.
Карандэ, Эвдинский дворец.
— С днём рождения! — звонкий голос Мароны оглушает. Карлетт испуганно подскакивает, пугая рядом стоящую служанку. Из рук последней выпадает золотистая заколка, а сложный узор из кос на голове у Карлетт распутывается. Каштановые локоны мягко падают на плечи. Служанка устало вздыхает, а ведьма бросает на подругу хмурый взгляд. — Вот и настал день твоего четырнадцатилетия! — не замечая на себе недовольного взора, Марона с разбегу прыгает на кровать. — Мне кажется, ты ждала его больше меня? — спрашивает юная Лави. — Конечно! Ведь не каждый день тебе дарят фамильяра, — зелёные глаза Мароны восторженно блестят. — Не называй это подарком, — хмурится Карлетт. — Всё-таки они такие же, как мы. — Знаю, — тянет младшая из Дамкер. Когда служанка закрепляет последнюю заколку, заканчивая причёску, Карлетт удовлетворённо кивает, разглядывая себя в зеркале. Марона подскакивает, хватает подругу за руку, утаскивая за дверь. Они бегут по лестнице, перескакивая ступеньки. Узкий коридорчик приводит к выходу в сад. По пути девочки чуть не сбивают с ног кухарку с корзиной спелых яблок. Они забегают в тень вишнёвых деревьев. Марона отпускает руку Карлетт, тут же садясь на корточки и выискивая что-то в траве. — Ро, что ты делаешь? — спрашивает Карлетт. — Сегодня тебе исполняется четырнадцать, — отвечает Дамкер, доставая неприметную деревянную коробочку. Она понимает на подругу полный ласки взгляд. — Я знаю, насколько сильно ты ждала этот день, хоть и не показывала этого. Я хотела подарить тебе нечто особенное, что всегда напоминало бы тебе обо мне. Поэтому… Коробочка открывается с тихим щелчком. Внутри лежит маленькая серёжка-колечко. — Это парные серьги, — уточняет Марона. Она убирает назад волосы, показывая Карлетт вторую серёжку. — Чтобы ты всегда помнила обо мне. Тебе нравится? — Да, — Карлетт кивает головой, счастливо улыбаясь. — Очень! Она обнимает подругу, а затем вставляет серёжку в ухо и трясёт головой, чувствуя, как холодный металл касается кожи скулы. Девочки занимают скамейку, стоящую между деревьями, и начинают разговор на разные отвлечённые темы. Марона часто шутит, корча рожи и изображая взрослых, а Карлетт смеётся до красных щёк. Позади раздаётся цокот каблуков, и девочки оборачиваются. Мадам Лави подходит, кивая Мароне и обращаясь к дочери: — Не хочу тебя беспокоить, но мне нужно познакомить тебя кое с кем. Карлетт переглядывается с Мароной. Глаза подруги загораются от понимания, и она активно кивает, подталкивая подругу к Верховной Жрице. Карлетт, посмеиваясь, встаёт и идёт вслед за матушкой. — Что ты знаешь о фамильярах, Карлетт? — спрашивает дочку Диона. — Фамильяры — это ведьмы, в чьём организме произошла мутация, сбой, — отвечает Карлетт. Они заходят из сада обратно во дворец. — В одной семье одна из сестёр может быть ведьмой, а другая — фамильяром. — Всё верно, — мадам Лави грустно вздыхает. — Что ещё? — Все фамильяры имеют свою животную форму. Чем опаснее зверь, в которого они превращаются, тем сильнее сила самого фамильяра, — продолжает Карлетт, загибая пальцы. — Также фамильярам нельзя копить свою силу и необходимо освобождаться от неё либо через ведьму-компаньона, либо перевоплощаясь в животную ипостась. Карлетт ещё раз загибает все пальцы, пересчитывая ответы, а затем, кивая самой себе, смотрит на матушку. Диона улыбается и треплет дочь по голове. — Умница. Думаю, ты уже знаешь, с кем я хочу тебя познакомить. Карлетт задерживает дыхание, когда парадные двери отворяются. Уже спускаясь по лестнице, она замечает маленькую фигурку с небольшой сумкой в руках. Верховная Жрица подходит ближе, кладя незнакомой девочке руку на плечо. Та, устремив взгляд в каменную кладку, чуть вздрагивает и начинает нервно перебирать пальцами лямки сумки. — Познакомься, Карлетт, это Эмрис Пафей. С этого дня она будет твоим фамильяром. Карлетт подходит ближе, протягивая девочке руку. Та поднимает испуганный взгляд, закусывает губу, а затем неуверенно протягивает ладошку в ответ. Карлетт аккуратно сжимает тонкие пальчики и улыбается. На лице напротив расцветает ответная улыбка. — Познакомьтесь, пообщайтесь. Проводи её в комнату, а потом покажи тут всё, Карлетт, — кивает Верховная Жрица и, прежде чем уйти, добавляет — И не забудь навестить отца. Девочка кивает, провожая матушку взглядом, затем переводит его на Эмрис. — Пойдём? — спрашивает улыбаясь. Фамильяр кивает, не спеша следуя за ведьмочкой. Карлетт ведёт новую знакомую по широкому коридору, где располагаются жилые комнаты. Эмрис с любопытством разглядывает масляные картины в позолоченных рамах, настенные канделябры, узоры на красном ковре и высокий, украшенный лепниной потолок. Карлетт останавливается около одной из многочисленных дверей. Комната Эмрис соседствует с её собственной. — Проходи, — открывая дверь, приглашает Карлетт. Эмрис заходит несмело, осторожно ступая на гладкий кафель, и тихо охает, прикрыв рот ладошкой. Глаза восторженно загораются. Занятая рассматриванием своей новой комнаты фамильяр не замечает, как Карлетт забирает у неё сумку из рук. Эмрис подходит к большой кровати, наполовину занятой подушками, и аккуратно проводит пальчиками по пуховому одеялу. Карлетт замечает в уголках чужих глаз капельки слёз. — Эй, что-то не так? — она подбегает к своему фамильяру, осторожно касаясь плеча и разворачивая к себе. Эмрис вертит головой из стороны в сторону, мычит отрицательно, пытаясь подавить плач. Внезапно дверь с громким хлопком открывается. Марона залетает в комнату, как маленький ураган, из-за чего Эмрис вскрикивает, тут же превращаясь в свою животную форму. — Ну что?! — хватает Марона Карлетт за плечи. — Где он? Или это она? Показывай скорее! Ошарашенная Лави пару раз хлопает глазами, а затем указывает подбородком на пол, где из скомканного платья торчат чёрный нос с длинными усами и два глаза-бусинки. — Ой, — Марона прикусывает губы. На её плечо садится Диваль. — А она что, всегда в таком виде? — Нет, конечно, — отвечает Карлетт, поднимая крыску на руки и сажая на кровать. — Просто ты её напугала. — Прости-и-и, — тянет Марона, дуя губы. Карлетт закатывает глаза и смотрит на то, как Диваль, слетев с чужого плеча, садится рядом с Эмрис. Маленькая розовая головка любопытно наклоняется вбок, всё тело вздрагивает, когда фамильяр чирикает. Эмрис обнюхивает каждое пёрышко, забавно шевеля усами. Она садится на задние лапы и, вытягивая переднюю, мягко бьёт Диваля по голове. Попугайчик передёргивается, распушая перья, и начинает скакать вокруг крыски. Ведьмочки, наблюдающие за этим, смеются. В дверь стучат, в комнату входит служанка и, кланяясь, произносит: — Прибыли господин Алкей и господин Ларсам Тиндаль. — Передай им, что я скоро подойду, — кивает Карлетт, дожидается когда служанка скроется за дверьми, поворачивается к Мароне и спрашивает. — Покажешь Эмрис дворец? — С удовольствием! — улыбается девочка, поглаживая серую крысиную шёрстку. Карлетт выходит из комнаты, спускаясь на первый этаж, где находит братьев в главном зале. Алкей, держа в руках пышный букет, дёргает ногой и поглядывает на свои карманные часы. Ларсам, стоящий с идеально прямой осанкой, рассматривает портреты на стене. — Простите, что заставила вас ждать, — Карлетт подходит ближе, приседая в реверансе. — Такую девушку, как вы, — Алкей кланяется, брат повторяет за ним, — я готов ждать хоть целую жизнь. С днём рождения, мисс Лави. Маг протягивает букет, сверкая жёлтыми глазами. Карлетт замечает, как уголок губ Ларсама дёргается в попытке не засмеяться. Девушка зарывается носом в фиолетово-белые гроздья сирени, между которыми выглядывают фарфоровые колокольчики ландыша. Сладкий, нежный запах заполняет лёгкие. — Благодарю, господин Тиндаль, — отрываясь от цветов, благодарит Карлетт. — Букет прекрасен. Алкей приосанивается, гордо улыбаясь. — Надолго ли вы к нам? — спрашивает ведьма. — На пару суток, — отвечает старший из братьев. — Справить ваш праздник, а к вечеру приедет отец. Он хочет решить пару вопросов с Её Верховенством. Карлетт кивает и оборачивается, заслышав голос Мароны. — А это главный зал. Здесь в основном проводят балы или встречают гостей. А вот, кстати, и сами гости. Восторженная Марона подбегает к Карлетт, притягивая за собой Эмрис. Диваль встаёт по другую сторону, скрепляя руки в замок за спиной. — Ух, какой красивый букет. Алкей, ты подарил? — хитро стреляет глазами в юного мага черноволосая ведьма. — Всё верно, — кивает парень. — Раз уж все здесь собрались, позвольте представить, — Карлетт отходит в сторону, мягко подталкивая на своё место Пафей. — Эмрис, мой фамильяр. Следуя правилам этикета, Эмрис приседает в неумелом реверансе. Алкей отвечает ей поклоном, а Ларсам вежливо целует тыльную сторону ладони. — Приятно познакомиться, — говорит он, заглядывая девочке в глаза. Эмрис краснеет, шея покрывается пятнами смущения. Она зачарованно кивает, заправляя волосы за ухо. Дальнейший разговор продолжается в саду, где плавно перетекает в игру в догонялки. Вечер наступает быстро, окрашивая крышу дворца золотисто-охровыми мазками. Все расходятся по своим комнатам. Карлетт тихо стучится и, услышав хриплое разрешение войти, заходит. В покоях темно и немного сухо. Пахнет лечебными травами и эфирными маслами. Закатный свет освещает лишь половину комнаты. Карлетт ставит начинающий увядать букет в вазу и подходит к кровати. — С днём рождения, Летти, — хрипит Глион. — Чудесный букет. Кто подарил такую красоту? Ведьмаг не договаривает, заходясь в кашле. Карлетт подаёт ему стакан воды, смотря на отца с беспокойством. Не прекращая кашлять, мужчина выпивает всё до дна. Когда царапающая боль в горле слегка проходит, ведьмаг тяжело вздыхает и спрашивает: — Как прошёл день, малютка? — улыбается вымученно, через силу. — Я познакомилась со своим фамильяром, — Карлетт сжимает руку отца, забираясь к нему на кровать. — Эмрис очень милая, но всего боится. — Это нормально, — кивает Глион. — Сейчас для неё начнётся новая жизнь. Помню, в первый день знакомства Рорент ни слова не проронил. Зато потом его было не заткнуть. Хах, болтливая белка. Мужчина снова заходится в кашле, который на этот раз быстро проходит. Карлетт ложится, прижимаясь к боку отца и пытаясь сдержать слёзы. Глион гладит дочь по голове. Они лежат в тишине, разделяя одинаковые мысли на двоих. — Скоро Богиня заберёт меня в свои объятья, моя девочка, — внезапно заговаривает ведьмаг, улыбаясь своим мыслям. — Я не знаю, когда это случится, но я хочу, чтобы ты запомнила и пронесла через всю жизнь: не бывает злых или добрых. Мы ничем не отличаемся друг от друга. Никто из нас не лучше и не хуже, но у всех своя правда. И правда эта выражается в поступках. Они-то и определяют нашу жизнь. Глион поворачивает голову, заглядывая дочери в глаза. Его исхудавшее, посеревшее из-за болезни лицо озаряется доброй, любящей улыбкой. — Никогда не вини человека, пока не узнаешь его. Все мы рождены едиными. Мужчина вздыхает, отворачиваясь. — И умираем тоже едиными. Карлетт всхлипывает, сильнее прижимаясь к отцу. За окном стремительно темнеет. Комната погружается в объятья сумрака, освещаемая лишь мягким светом луны, просачивающимся сквозь окно. Карлетт чувствует, как веки тяжелеют, сознание начинает путаться, вытесняемое приближающимися сновидениями. Девочка зевает и засыпает в отцовских объятиях. Утром её будит настойчивый солнечный луч. Карлетт взмахивает рукой, пытаясь его отогнать, а когда не получается, зарывается носом в бок отца, тут же напрягаясь, чувствуя неладное. Ведьмочка медленно поднимается и смотрит на лицо родителя. Робкая надежда разбивается на тысячи осколков, когда рука касается холодной щеки. Из горла вырывается задушенный писк. Карлетт не замечает, как слёзы начинают течь по щекам, падая на грудь мёртвого отца. Дворец содрогается в душераздирающем детском крике.***
7153 года со дня рождения Богини.
Игг-Сабет, замок Ивив-Серип.
Копыта цокают по вытоптанной земле, карета стучит колёсами. Лошади изредка фыркают, гремя цепями сбруй. Птицы за окном заливаются в мелодичном песнопении. Эмрис нетерпеливо ёрзает на сиденье. Кожаная обивка под ней противно скрипит. — Ты скоро дыру протрёшь, — посмеивается Карлетт. Эмрис сразу замирает, стыдливо склонив голову и закусив губу. Маленькие пальчики начинают перебирать ткань платья. — Извините, просто очень не терпится поскорее приехать, — лепечет фамильяр, поднимая глаза на ведьму. Карлетт усмехается, прекрасно осознавая, что является причиной такого нетерпения, а точнее кто. Звук под копытами становится более глухим. Карета выезжает на брусчатую дорогу. Солнце мелькает между пожелтевшими листьями деревьев. Кучер кричит протяжное «Тпр-р!», останавливая лошадей. — Девочки! — Эрбин Тиндаль подходит к Карлетт и Эмрис с широкой улыбкой на лице. — Как я рад вас видеть. Хорошо добрались? — Прекрасно, Мой Шерон, — кланяется Карлетт. — Мы тоже рады вас видеть. Маг провожает девушек во дворец, попутно давая указания прислуге и болтая с юной ведьмой, пересказывая ей события, произошедшие за последние несколько месяцев. В тронном зале тепло. Он залит солнечным светом, толстые колонны подпирают сводчатый, украшенный фресками потолок. На стенах висят флаги Ихт-Карая — на красном фоне лев с орлиными крыльями и короной на голове. — Я не смогу уделить вам много времени, но эти два сорванца скоро должны подойти, — говорит господин Тиндаль, поглядывая на карманные часы. — Они-то уж точно посвятят вам всё своё время. Мужчина ухмыляется на то, как после его слов зарделась Эмрис. Он подзывает прислугу, прося принести чего-нибудь освежающего, и садится на трон. Подперев голову рукой, заинтересованно смотрит на Карлетт. — Что же нового произошло в Акрате за то время, пока меня там не было? — спрашивает улыбаясь. — Верховная Жрица совсем перестала писать мне письма. — После смерти отца, — Карлетт проглатывает противный комок в горле. Воспоминания до сих пор свежи в памяти, а раны не прекращают кровоточить, — после его смерти матушка сильно изменилась. Стала… более замкнутой. — Да, — тянет маг. — Это на неё похоже. Эрбин погружается в свои мысли, взгляд его стекленеет. В воздухе повисает напряжённая, густая тишина. Карлетт закусывает губу, неловко бродя взглядом по залу, не зная, за что зацепиться. — Не переживай об этом, — внезапно подаёт голос правитель Ихт-Карая. Он смотрит на юную ведьму тепло, уголки его губ немного приподняты. — Скоро всё вернётся на круги своя. Всегда возвращается. Карлетт копирует мужскую улыбку и согласно кивает. Со стороны входа слышится возня, топот ног и чей-то смех. Через мгновение в зал влетают смеющийся Алкей и взъерошенный Ларсам. Глаза младшего горят недобрым огнём, смотря на блокнот в руках брата. — Прекрати, — просит Ларсам, хмурясь. — Алкей, это уже не смешно. — А по-моему, очень даже, — смеётся старший, листая страницы блокнота. — Итак, что тут у нас? А вот… Не успевает Алкей зачитать написанное вслух, как младший брат бросается на него, отбирая свою собственность. Завязывается перепалка. — А ну прекратить, — грозный голос Эрбина Тиндаля заполняет высокие своды зала. — Что это вы тут устроили?! Несносные мальчишки, хоть посмотрели бы, кто прибыл к нам с визитом! Алкей и Ларсам тут же останавливаются, выпрямляясь и поправляя на себе одежду. Они подходят к девушкам и кланяются, целуя протянутые ладони. — Вы выглядите великолепно, — игриво шепчет Алкей, подмигивая. Карлетт усмехается, чуть качая головой. Ларсам, в отличие от брата, не флиртует, обходясь обычным приветствием. Карлетт замечает краем глаза, что даже на такую заурядность Эмрис по уши заливается краской. — Так-то лучше. А теперь позвольте откланяться, — господин Тиндаль встаёт с трона, широкими шагами преодолевая расстояние до выхода из зала. — И сыновья, не дайте дамам заскучать. Маг скрывается за поворотом, а его старший сын, не скрывая озорного блеска в глазах, обводит собравшихся взглядом. — Как вы относитесь к стрельбе? …Стрекоза пролетает совсем близко над ухом, но он не обращает внимания. Прицеливается, щуря один глаз. Выстрел. Стрела попадает ровно в центр. — Да! — Алкей победно улыбается, удобнее перехватывая лук, и, выпятив грудь колесом, смотрит на мишени брата. Стрелы в пределах красной и синей зон, но ни одна не попала в жёлтый круг. — А у тебя как дела, братец? Ларсам скрипит зубами от насмешливого тона брата, на щеках проступают желваки. — Может, лучше покатаемся? — спрашивает он, ставя лук на место. — На лошадях. Алкей вопросительно смотрит на Карлетт, а та, видя, как загорелись глаза Эмрис после предложенной идеи, утвердительно кивает. Лошади идут медленно, не спеша, позволяя разглядеть красоту осеннего парка. Листья всех оттенков красного, оранжевого и жёлтого срываются с веток от самого небольшого дуновения ветра, кружась в пёстром водовороте. — Вы любите осень, Эмрис? — спрашивает Ларсам, поудобнее перехватывая поводья и внимательно смотря на девушку, ожидая ответа. — Я… Мне нравится каждое время года, — отвечает фамильяр, смущённо отводя взгляд. — Я считаю, что все они прекрасны. Ларсам кивает улыбаясь. Их разговор течёт плавно, непринуждённо, тихо и на своей волне. Эмрис смеётся с шуток молодого человека, прикрыв рот ладошкой и смотря на Тиндаля-младшего влюблённым взглядом. Алкей смотрит на брата с доброй, гордой улыбкой. Он несильно дёргает поводья, ровняя свою лошадь с лошадью Ларсама. — Эй, братец, а давай наперегонки до моста? — предлагает Алкей, подмигивая и бросая быстрый взгляд на Эмрис. Ларсам, понимая замысел брата, кивает и тут же, пришпорив коня, бросается вперёд. Алкей пускает лошадь вслед за ним, весело хохоча. Они несутся по брусчатке, срывая потоком ветра листья с деревьев. Кони фыркают, то замедляя, то ускоряя бег. Алкей вырывается вперёд, что-то крича брату. Он почти достигает моста в тот момент, когда сзади раздаётся крик и дикое, испуганное ржание. Молодой маг стопорит лошадь и оборачивается. Улыбка пропадает с его лица, сердце покрывается тонкой коркой льда. Конь Ларсама, напуганный пробежавшей мышью, встал на дыбы, прыгая на задних копытах. Сам же Ларсам, не справившись с взбунтовавшимся животным, падает на твёрдую землю и замирает. Конь падает сверху, прижимая своим весом юного мага. Алкей спрыгивает с лошади и бежит к брату, падая перед ним на колени. — Эй, Ларсам… Ларс… — дрожащими руками Алкей вытаскивает тело брата из-под животного. — Эй! Очнись! Он заглядывает в стеклянные глаза, пытаясь рассмотреть в них искорку жизни. Голова Ларсама неестественно вывернута, на затылке глубокая вмятина, одна нога сломана. — Нет, нет! Брат! Алкей не замечает, как к нему подбегают Карлетт и Эмрис. Не замечает, как слёзы начинают течь по щекам нескончаемым потоком. Не замечает своего крика, дрожи земли и деревьев от неконтролируемого выплеска магии.***
7155 лет со дня рождения Богини.
Игг-Сабет, замок Ивив-Серип.
— Похоже, твой отец хочет сделать объявление, — говорит Карлетт, кладя ладонь в чужую руку. Спокойная музыка танца заполняет бальный зал. — С чего такие выводы? — спрашивает Алкей, выставляя ногу вперёд для реверанса. — Он нервно стучит по бокалу с вином, не отрываясь смотрит на тебя с начала танца и о чём-то перешёптывается с моей матушкой третий раз за последние десять минут. Я вижу, как она начинает раздражаться. Алкей хихикает и с поклоном завершает танец. — Ты прекрасно танцуешь, — жёлтые глаза проходятся по фигуре в нежно-голубом платье. — Ты это уже говорил, — усмехается Карлетт, с нежностью смотря на мага. Молодые люди проходят в центр зала, к своим родителям. Ксена Тиндаль, мать Алкея, ласково улыбается, приглаживая и без того идеально уложенные волосы сына. Красивые, тонкие черты лица украшают лучики-морщинки. В голубых глазах плещется искристая любовь к сыну и гордость за него. — Не верится, что с твоего рождения прошёл уже двадцать один год, — магиня прижимает кулачки к груди, вздыхая. — Матушка, — тянет Алкей, стараясь скрыть смущённую улыбку, на что Ксена добродушно посмеивается. Музыка затихает. Эрбин Тиндаль выходит вперёд, поднимая бокал с вином. Его звучный, возбуждённый голос разносится по помещению гулким эхом. — Друзья! Я рад видеть вас всех на дне рождения моего сына! — шерон подходит ближе к Алкею, кладя руку ему на плечо и заглядывая в глаза. — Мой мальчик! Моя гордость! Умелый маг и прекрасный воин! Будущий шерон Ихт-Карая! Гости согласно галдят, поднимая бокалы. Алкей, вздёрнув нос, гордо выпячивает грудь. — Но каждый из нас знает, — продолжает Тиндаль-старший, — что любой хороший правитель не будет таковым без направляющей его руки мудрой жены. Карлетт чувствует, как вибрирует магия Алкея и как напрягся он сам в попытке её усмирить. Ведьма придвигается ближе, перехватывая чужой мизинец своим. — И поэтому мной и достопочтенной мадам Лави для процветания наших государств был заключён союз. Мой сын, Алкей Тиндаль, наследный шерон Ихт-Карая, и дочь Верховной Жрицы Акрата, Карлетт Лави, начиная с сегодняшнего дня обручены! Карлетт застывает в ступоре, оглушённая грохотом поздравлений и нестройного хлопанья. Девушка поднимает голову, встречаясь глазами с недоумённым, но полным осторожной радости и хрупкой надежды взглядом Алкея. …С момента объявления о помолвке прошло чуть больше полугода, и за это время… — Они едут! Они едут! — Марона, восторженно подпрыгивая на носочках, переводит взгляд с окна на подругу и обратно. …ничего не изменилось. Отношения Карлетт и Алкея остались такими же тёплыми и нежными, разве что теперь молодые люди более открыто демонстрировали миру свои чувства. Они подолгу гуляли в садах, разговаривали обо всём и ни о чём одновременно, а дворцовая библиотека заполнилась их смехом, цитированием стихов и прочитанными по ролям фрагментами из глупых романов. И несмотря на это оба считали, что в своей влюблённости они одиноки, ведь ставший таким привычным флирт теперь больше походил на дружеские шутки, нежели на показ своих чувств. Марона сокрушалась каждый раз, когда Карлетт рассказывала ей о своих переживаниях. Дамкер советовала просто поговорить с Алкеем, но новоиспечённая невеста боялась, что её будущий муж не примет чужих чувств, сказав, что для него она просто хорошая подруга. Карлетт тяжело вздыхает, придирчиво осматривая себя в зеркале. Лимонного цвета блио с лёгким зелёным градиентом хорошо сидит по фигуре, очерчивая плавные изгибы. — Ты выглядишь великолепно, — Марона подходит сзади, кладя руки на плечи подруги, мягко их сжимая и поглаживая большим пальцем. — Это первый официальный визит для обсуждения свадьбы, — говорит Карлетт, закусывая губу. — Я волнуюсь. — Удивлена, что они сразу не начали подготовку, — Марона падает на кровать, матрац под ней жалобно скрипит. — С первого дня было понятно, что вы созданы друг для друга. Посмотришь на вас и сляжешь на неделю в сахарную кому. Карлетт хмыкает, поднимая бровь на хихикающую подругу. У Мароны на уголках глаз выступили капельки слёз, она смахивает их лёгким движением руки. В дверь стучат. Диваль заходит в комнату, как всегда одетый с иголочки. Розовые волосы вьются мягкими локонами. Узкие глаза смотрят с безмятежным спокойствием, на круглом лице поселилась мягкая улыбка. — Вас ожидают в главном зале, — говорит фамильяр своим тёплым, слегка шепелявым голосом. — Уже идём, — Марона спрыгивает с кровати, подхватывая своего фамильяра под руку и выходя с ним из комнаты. Карлетт выходит вслед за ними, кинув последний взгляд на себя в зеркало. По пути в зал, размахивая свободной рукой, Марона лепечет, раздумывая о том, как будет выглядеть будущая свадьба. Диваль, идущий рядом, кивает на каждое слово. Главный зал встречает их звоном бокалов, задорным смехом Тиндаля-старшего и спокойным голосом мадам Лави. Марона утаскивает Диваля к столу с закусками, а Карлетт подходит к Алкею. Маг берёт девушку за руку, галантно целуя внешнюю сторону ладони. — Моя невеста, как всегда, прекрасна. Улыбаясь, Карлетт уводит глаза в пол. Ей хочется прижаться к любимому всем телом, повиснуть на шее, почувствовать тепло рук и щекочущее дыхание на шее, но она не может позволить себе сделать это на людях и лишь кивает, переплетая свой мизинец с чужим. — Ты пришла очень вовремя, Карлетт, — говорит господин Тиндаль. — У нас тут разгорелся спор. Твоя матушка настаивает на проведении церемонии в Карандэ, я же считаю, что территория замка Ивив-Серип больше подходит для празднования свадьбы. Карлетт переглядывается с Алкеем и вежливо улыбается, отвечая: — Я думаю, с обрыва Священного Храма откроется чудесный вид во время церемонии. — И правда! — Тиндаль-старший вскидывает руку, пара капель вина вылетает из бокала. — И как мы сами не догадались? Диона, твоя дочь очень мудра. Использовать нейтральную территорию храма, хм. Надо отправить письмо главному викарию. И позаботиться о перевозке. О, а ещё… Пока мужчина продолжает перечислять список дел, Карлетт бросает взгляд на матушку. Диона стоит с гордым видом и, заметив на себе взгляд дочери, кивает ей, подмигивая. За разговорами и обсуждениями предстоящей свадьбы проходит ещё несколько часов. Иногда беседы прерываются танцами. Марона с Дивалем не пропускают ни одного, кружась по залу красно-синим вихрем. Верховная Жрица дарит танец господину Тиндалю. Их танец сильный, но изящный, искрящийся не магией, но забытыми чувствами, напряжением и остротой. Он притягивает взгляды всех собравшихся и не отпускает даже после того, как музыка стихает. Карлетт, нахмурившись, провожает взглядом матушку, отошедшую к столу с напитками. Девушка всегда знала, что между её матерью и господином Тиндалем что-то было. Что-то, что нельзя забыть, но можно похоронить глубоко внутри, запереть на ключ, а его сам выбросить в бездонную яму. Карлетт видела эти горящие взгляды в детстве, даже когда отец был ещё жив. Чувствовала напряжение кожей, когда два правителя оказывались в одной комнате. Но несмотря ни на что, Карлетт не пыталась выяснить природу этих чувств. Прошлое матери всегда было для девушки загадкой. Сладкой, манящей, но которую не хочется раскрывать. Не хочется портить волнующее томление от догадок и предположений. К тому же она видела плохо скрываемую боль на лице Верховной Жрицы после каждого взгляда на шерона Ихт-Карая. И молодой ведьме не хотелось бередить старые раны дорогого сердцу человека. Алкей аккуратно касается плеча девушки. Все в комнате жарко обсуждают предстоящую свадьбу. Алкей оглядывается и осторожно тянет девушку к выходу из зала. Стража провожает их безмолвными взглядами. Молодые люди быстро идут по коридору, музыка и разговоры стихают за их спинами, а перед глазами возникает дверь библиотеки. Она отворяется с тихим скрипом. Алкей пропускает Карлетт в тёплое, укрытое уютным светом от камина помещение. Воздух неспешно рассекают прозрачные пылинки. — И зачем ты меня сюда привёл? — спрашивает Карлетт, игриво улыбаясь. — Я хотел поговорить, — неожиданно серьёзно отвечает Алкей, закрывая за собой дверь. Ведьма кивает, стирая улыбку с лица и напрягаясь. — Не волнуйся, — тепло усмехается маг, замечая складку, что залегла меж бровей его невесты. Он подходит ближе, разглаживая её пальцем. — Так о чём ты хотел поговорить? — спрашивает Карлетт, заглядывая в чужие глаза. Алкей молчит долго, то открывая рот, собираясь что-то сказать, то снова закрывая. Жуёт губу, хмурится, блуждает взглядом и дёргает головой. Затем вздыхает и произносит: — Тогда, полгода назад… наши родители поступили очень неожиданно. Эта свадьба, — маг глубоко вдыхает, зачёсывая пятернёй волосы назад, и резко вскидывает голову, заглядывая горящими глазами в серые напротив и начиная тараторить — Карлетт, ты удивительная девушка! Добрая, умная и заботливая. Ты красива, как лунный свет! Я влюбился в тебя ещё в день нашего первого знакомства. До сих пор считаю этот день лучшим в своей жизни, — Алкей переводит дыхание и тепло улыбается. Он тянется к карману штанов, доставая трясущимися пальцами маленькую деревянную коробочку, украшенную резьбой. — Эта свадьба стала подарком для меня. Подарком, о котором я даже мечтать не мог. И хоть я знаю, что для тебя это просто политический брак… — Заткнись! — раздаётся тихое, хриплое, но решительное. Карлетт смотрит на мага, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы. В уголках глаз застыли слёзы, а нижняя губа и подбородок дрожат. — Заткнись… — вторит ведьма. Она качает головой в разные стороны, прижимая ладони к лицу. — Дурак. Ты такой дурак! Алкей смотрит на плачущую девушку перед собой, разочарованно сжимая коробочку в руке. На щеках выступают желваки. Он сбивчиво бормочет извинения и уже разворачивается, чтобы уйти, как маленькие женские пальцы хватают его за ткань котта, разворачивая к себе. Карлетт впивается в губы мага сильным солёным поцелуем. Зубы сталкиваются. Ведьма неумело мнёт мужские губы, судорожно выдыхая в чужой рот. Не чувствуя ответа, девушка боязливо отстраняется, не поднимая головы. Алкей медленно поднимает её голову за подбородок. Потемневшие жёлтые глаза смотрят хищно, опасно, пробирая до кончиков пальцев. Карлетт сглатывает, облизывая вмиг пересохшие губы. Маг переводит на них взгляд и бросается вперёд, впечатываясь губами в губы ведьмы и прижимая её к книжному шкафу. Вся страсть, накопленная годами, выходит в один момент. Несколько тяжёлых томиков падают на пол. Карлетт стонет в чужой рот что-то нечленораздельное, не зная, куда деть руки, зарывает их в волосы мага. Алкей бродит ладонями по женскому телу, обводя плавные изгибы и мягкие, округлые формы. Внизу живота приятно тянет. Запах партнёра пьянит голову. Оба отрываются друг от друга лишь на мгновение, чтобы заглянуть затуманенным желанием взглядом в глаза другому и снова прильнуть в страстном поцелуе. Воздуха начинает не хватать. Алкей остервенело снимает с себя пиджак, бросая его на пол. Карлетт судорожно, непослушными пальцами пытается справиться с застёжками платья. — Алкей, Карлетт! Вы тут? Вас все потеряли. Ой! Марона, пряча глаза и ругаясь себе под нос, выбегает из библиотеки. Потревоженные Карлетт и Алкей смотрят ей вслед, тяжело дыша и пытаясь привести мысли в порядок. Они осматривают друг друга, неловко уводят взгляд, поднимая вещи с пола. В воздухе густой, плотной массой повисает неловкое молчание. Алкей поднимает выпавшую из рук резную деревянную коробочку и несколько раз стучит ею по ладони, смотря на Карлетт. Незаданный вопрос режет горло. — Да, — раздаётся тихое. Алкей хмурится и переводит недоумённый взгляд на ведьму. — Да, — повторяет Карлетт, ставя последнюю упавшую книгу на полку. Она поворачивается к магу и нежно улыбается. — Это ответ на твой вопрос. Алкей расплывается в глупой улыбке, прижимая девушку за талию к себе, даря мягкий, чувственный поцелуй и зарываясь носом в пахнущие ландышем и иргой волосы.