Баллада об озере Правды

      Когда Карлетт просыпается, сразу понимает, что что-то не так. Она сидит на голой, промёрзлой после ночи земле. Голова болит, как после удара, а руки связаны за спиной. Ведьма осматривается и видит, что её спутницы тоже связаны, а рот Эмрис к тому же заткнут тряпкой. Фамильяр содрогается в рыданиях, уткнувшись лбом в колени, и мычит. Фана же дёргает руками, раздирая кожу о верёвки в попытках освободиться. — Что происходит? — Карлетт замечает около храма в белёсой предрассветной дымке тумана с десяток жеребцов. — Не поняла ещё? — огрызается блондинка, сдувая мешающую прядь у лица. — Мародёры. — Что? Этого не может быть, — восклицает Карлетт. — В Ихт-Карае строго следят за подобным. — Видимо, необходимо следить ещё строже, — Фана прекращает распутывать верёвки и переводит взгляд на храм.       По каменной лестнице медленно и вальяжно ступает мужчина в дорогих одеждах. За ним идёт разношёрстная группка разбойников и тащит отделённые от стен фрески и мозаики, сохранившиеся книги и драгоценности. Меч Карлетт и кинжал Фаны уже висят на крупе одной из лошадей. Главарь банды подходит к связанным девушкам, наклоняется к Карлетт и гадко улыбается. Половина его зубов коричнево-серого цвета, а другой и вовсе нет. — Что же такие прелестные особы забыли в такой глуши? — из рта его пахнет кислой гнилью, из-за чего ведьма морщится. — Вы не боитесь гнева шерона? — начинает тянуть время девушка, чувствуя, как Фана, освободившись от своих верёвок, начинает развязывать ей руки. — Гнева шерона? — переспрашивает бандит. Брови его удивлённо взметаются вверх. Он смеётся. — Слухов не слыхала? Казнят скоро твоего шерона, уже весь Ихт-Карай об этом судачит. Наконец-то мы избавимся от этих бесконечных указов, один глупее другого. — Да-да, — кивает один из шайки, взваливая на лошадь мешок с награбленным. Горбатый, с высоким лбом и маленькими глазами. — Долой шерона! Долой законы! Да-да. — Эти законы защищают простой народ от такой гнили общества, как вы, — шипит Карлетт. — Никого они не защищают, голубка. Шерон и его дражайшая жёнушка лишь пресекают свободу населения. — Свободу быть бандитами? — спрашивает ведьма. Размотанные верёвки падают на траву. — В мародёрстве есть свои плюсы. Да, красавица? — гнилозубый бандит наклоняется к Эмрис, хватая её за щёки и поднимая взгляд заплаканных глаз на себя. — Сколько тебе лет? Семнадцать? Наверняка ещё не чувствовала настоящего женского счастья?       Не прекращая грязно улыбаться, мужчина хватает Эмрис за локоть, грубо притягивая к себе. Девушка плачет, трясёт головой и мычит в грязную тряпку, пытаясь отбиться от настойчивых рук. — Не трогай её! — глаза Карлетт вспыхивают злым огнём. Она бьёт бандита ногой по колену и, когда он от неожиданности отпускает Эмрис, выставляет руку вперёд, выпуская мощный магический импульс. Поток ветра поднимает мужчину ввысь и отбрасывает в сторону деревьев. Ведьма одним кивком головы приказывает своему фамильяру спрятаться. Эмрис кивает, развязывая верёвки и убегая. Карлетт разворачивается в сторону оставшейся шайки. Волосы её развеваются на магическом ветру, туман, сгущаясь, начинает кольцами клубиться вокруг. Магия колет пальцы, когда голова бегущего на неё бандита с хрустом поворачивается в противоположную сторону. Безжизненное тело с глухим стуком падает наземь. Карлетт достаёт из ножен чужой меч, тут же в развороте вспарывая живот ещё одному мародёру. Земля пропитывается кровью, а к холодной туманной свежести прибавляется привкус солёного металла. Оставляя трупы за спиной, ведьма движется в сторону Фаны, что чёрно-белой юркой молнией летает между грузными мужчинами. Несколько бездушных тел уже лежат у её ног. Бандит с грозным криком бежит на девушку, занося меч над головой. Блондинка ловко уворачивается от удара, в одно движение запрыгивая мужчине на спину. Она тянет за небольшое колечко на браслете, вытягивая длинную леску и тут же опутывая ей горло разбойника. Мужчина хрипит, пытаясь толстыми пальцами ухватиться за острую нить. Фана тянет сильнее, на шее появляется тонкая полоска крови, что начинает медленно стекать вниз. На покрасневшем лице бандита выступают синие вены. Глаза, дрожа, закатываются. Фана отскакивает, когда мужчина валится на траву. Окровавленная леска автоматически въезжает обратно в браслет. Карлетт не успевает дойти до Фаны несколько шагов. Она вскрикивает, чувствуя острую боль в бедре. Противный детский смех раздаётся за спиной. Девушка оборачивается. — Баквел? — Карлетт с изумлением смотрит на представителя Эрданского леса перед собой. Еле доходящий ей до колена, с длинной тонкой бородой ярко-красного цвета. На голове вместо волос мох и неизвестные девушке грибы. — Он самый, дорогуша, — существо погано скалится, перекидывая свой охотничий нож из одной руки в другую. — И почему вам вечно в Эрдане не сидится, — бурчит себе под нос ведьма, поудобнее перехватывая меч.       Баквел нападает первым. Он движется быстро и плавно. Острый нож царапает кожу, заставляя ткань штанов пропитываться кровью. Карлетт не успевает за прытким существом, что мелькает перед глазами, светя ехидной полуулыбкой. В груди растёт раздражение. Ведьма обводит круг в воздухе, сжимает пальцы и ударяет кулаком по земле. Трава вздрагивает, мелкая пыль поднимается в воздух, заключая ведьму в плотное кольцо. Слышится звук падения и приглушённые ругательства. Карлетт подходит к баквелу, что стоит на четвереньках и потирает ушибленный затылок. В следующую секунду отрубленная голова катится по земле. С меча капает зелёная густая кровь. — Противный засранец, — морщится ведьма. Первое, что видит Карлетт, когда разворачивается, это Фана, что вытаскивает свой кинжал из спины очередного мародёра. Как только блондинка оборачивается, в глаза ей прилетает горсть песка. Девушка бранится, а бандит, что ослепил её, смеясь, заносит секиру над головой. Мгновенье. Звук выпадающего из рук оружия. Фана промаргивается, видя перед собой труп мужчины и Карлетт с окровавленным мечом. — Остался последний, — говорит ведьма блондинке. Та кивает.       Главарь лежит среди деревьев, только начиная приходить в себя. Сфокусировав взгляд, он обводит глазами мёртвые тела своих парней и в ужасе смотрит на медленно приближающуюся Карлетт. — Стой, — мужчина пытается отползти, но за его спиной дерево. — Давай договоримся.       Ведьма делает взмах рукой. Поднявшийся вихрь приближает бандита к девушке. — С такими, как ты, не договариваются, — шепчет Карлетт и до гардины вонзает меч в мужчину.       Вихрь растворяется. Мародёр, кашляя кровью, соскальзывает с меча, падая на землю и окрашивая красным траву и цветы. Ведьма окидывает труп презрительным взглядом и возвращается к храму. Фана стоит у лошадей, перебирает вещи в своей сумке, хмурится и ругается. Эмрис выглядывает из-за стен храма, осматривает поле и подбегает к Карлетт. — О Богиня, это было так страшно! — лепечет девушка. — Вы в порядке? Нет, вы не в порядке!       Ведьма переводит взгляд туда же, куда смотрит фамильяр. Мелкие порезы на ногах кровоточат и болят. Карлетт морщится, только сейчас ощущая от них боль. — Вам нужно срочно перевязать раны, — Эмрис начинает суетиться в поисках чистых тряпок. — Эй, мышка, всё хорошо, — тормозит её порыв ведьма, доставая из сумки склянку с желтоватым порошком. — Найди, куда пересыпать, и размешай с водой, чтобы получилась кашица.       Эмрис активно кивает и, забирая склянку, убегает в храм. Карлетт же подносит верёвки к лицу. В нос ударяет едкий кислый запах. — Почему ты не применила магию, чтобы развязать верёвки? — голос за спиной заставляет вздрогнуть.       Карлетт оборачивается. Фана смотрит с осуждающей злостью. — Из-за этого, — ведьма протягивает девушке обрезанные верёвки. — Обычные верёвки могут сдержать магию ведьм? — спрашивает Фана с недоверчивым изумлением. — Это не обычные верёвки, — Карлетт подходит к лошадям, нагруженным похищенными драгоценностями. — Несколько месяцев назад один из ведущих учёных Ихт-Карая проводил эксперимент. Он хотел найти противоядие от ведьминого аконита. Но что-то пошло не так, и получился экстракт, лишающий ведьм сил. Ненадолго, но даже самые простые заклинания кастовать не получается.       Карлетт проверяет очередную сумку на крупе лошади и достаёт из неё остальную верёвку и наполовину заполненный бутыль с мутноватой жидкостью. Фана смотрит на экстракт в руках ведьмы, и уголок её губ на миг дёргается. — И как же этот экстракт попал к бандитам? — спрашивает она, складывая руки на груди. — Когда вышел приказ об уничтожении экстракта какой-то маг из исследовательского института решил подзаработать. Он украл последнюю партию, которые не успели ликвидировать. Мы думали он продал его какому-то коллекционеру, но потом оказалось, что экстракт попал в руки дилеров чёрного рынка, — Карлетт кладёт верёвки и бутыль на землю. Обводит пальцем по траве круг, заключая предметы в невидимое кольцо. Щёлкает пальцами, выжигая искру, и подносит её к верёвкам. Пламя вспыхивает, поглощая предметы, но не трогая траву. — Вся остальная партия была уничтожена? — спрашивает Фана. В карих глазах мелькают отблески огня. Девушка выглядит разочарованной. — На чёрном рынке Дендраста ценятся такие редкости.       Пламя начинает потухать. Карлетт разворачивается к Фане. — Скажи лучше, где ты научилась так драться. У тебя прекрасная техника.       Блондинка хмыкает. — Это долгая и не очень приятная история. — И всё же, я бы хотела послушать.       Они возвращаются к храму, садясь на холодные каменные ступени. Туман развеивается, оставляя после себя лишь росу на траве. Солнце начинает слепить глаза, выглядывая из-за стволов деревьев. — Ну, если тебе так интересно, — говорит Фана, подставляя лицо тёплым лучам. — Помнишь, я говорила, что начала путешествовать? Это не совсем правда. После смерти моей матери отец помешался умом. Он забыл, что у него есть дочь и видел во мне лишь призрака своей покойной жены. Не знаю, сколько раз он пытался меня убить, но в конечном счёте мне это надоело. Я сбежала, а, чтобы больше никто не смог причинить мне боль, изучила искусство боя у одного офицера в отставке.       Услышав историю Фаны, Карлетт тушуется и стыдливо сжимает губы. — Прости, — говорит она. — Я не должна была спрашивать. — Не надо, — качает головой Фана. — Не люблю, когда извиняются.       Они сидят в тишине ещё несколько минут. Ветер лениво перебирает испачканные в грязи и крови волосы. — Тот бандит с секирой… — начинает Фана, закусывая губу. — Не за что, — отвечает Карлетт и поворачивается к девушке.       В серых глазах искрятся весёлые огоньки. Фана хмыкает, а затем смеётся, качая головой. — Ты сильна. Обычному человеку с тобой ни за что не справится. — Хах, спасибо. Видимо мои многолетние тренировки не прошли даром. — Не хочешь сразится как-нибудь? — с желанием в карих глазах спрашивает Фана. — Дружеский спарринг? Хм, это можно устроить. — Да… дружеский. — Всё готово, — раздаётся звонкий голос Эмрис за спиной. Девушка садится на корточки перед ведьмой, держа в руках глиняную чашу с кашеобразным жёлтым содержимым.       Карлетт вытягивает ноги по просьбе Эмрис и достаёт из сумки пергамент с чернилами, отправляя матушке письмо и попутно наслаждаясь мягкими, охлаждающими кровоточащие порезы прикосновениями. Фамильяр обматывает ноги ведьмы чистыми тряпками и подсаживается ближе к Фане. У блондинки рассечены губа и бровь и неглубокий порез на руке. Карлетт лениво следит за движениями пальцев Эмрис. Закусив губу, девушка осторожно зачерпывает немного кашицы, аккуратно размазывая по контуру разбитой брови. Намазывает остатки смеси на раненую руку и также повязывает ткань. Фана крутит рукой и одобрительно кивает, но затем хмурится, замечая состояние Карлетт. — С тобой всё хорошо? — спрашивает блондинка.       Знакомая боль сковывает грудь в силках. Карлетт становится трудно дышать. Она оттягивает ткань на груди в попытках получить больше кислорода. Сердце бешено бьётся, с каждой минутой ускоряя темп. Карлетт чувствует, как на висках выступили капли пота. Тело начинает бить мелкая дрожь. Эмрис подскакивает к ведьме и сжимает её в объятьях, как и в прошлый раз выпуская поток магии. Боль в груди медленно растворяется, сердце возвращает свой привычный темп. Ведьма глубоко вдыхает, приводя сбившееся дыхание в норму. — Что это было? — почесав нос, спрашивает Фана, прищурившись переводя взгляд то на Карлетт, то на Эмрис. — Последствия ритуала, — дрожащим голосом отвечает ведьма, отворачиваясь, пряча слёзы в уголках глаз и заглушая кашель в кулаке. — Пойдёмте. Сегодня мы должны дойти до границы Эрданского леса.       Карлетт смахивает влагу с глаз и встаёт, идя в сторону лошадей. Фана и Эмрис следуют за ней.

***

      Солнце освещает покрытые лютиками холмы. Воздух пропитан сладким запахом луговых цветов. Одуванчики, валериана, вереница развеваются на холодном ветру, который задувает в одежды, заставляя кожу покрыться мурашками. Лошади идут медленным шагом, фыркая и отбиваясь хвостом от назойливых насекомых. — Куда вы пойдёте после того, как мы расстанемся, Фана? — спрашивает Эмрис, гладя свою лошадь по гриве. — Как и всегда, — отвечает блондинка. Светлая коса качается из стороны в сторону при каждом шаге лошади. — Куда глаза глядят. — И у вас никогда нет плана? — брови фамильяра складываются треугольником. — А если что-то пойдёт не так? — В этом и заключается главная прелесть, — Фана поворачивается в сторону Эмрис, улыбается и чешет нос. — Всегда сюрприз, что ждёт меня на пути. Это проверка на прочность. Если я не справлюсь, то не могу винить кого-то, кроме себя самой.       Эмрис хмурит брови и задумчиво хмыкает. Её лошадь мотает головой, тряся рыжей гривой, и навостряет уши. Ветер доносит мелодию лютни и переругивающиеся голоса. Из-за холма появляются две чёрные кобылы, запряжённые в фургон вардо. Надпись «Ходячий театр» на синих досках украшена разноцветными звёздами и цветами. Одно из задних колёс сломано. Над ним сидит нифэнец, почёсывая короткостриженые белые волосы. Парень вертит колесо в руках, явно не зная, как его починить. — Ну что, — сидящий на ко́злах мальчуган с округлым веснушчатым лицом, с хитрым прищуром глаз перебирает тонкими пальцами струны лютни. — Получается? — Нет, Урс, — отвечает нифэнец, вставая и отряхивая руки от пыли. — Я бард, а не тележных дел мастер. — Всё равно что бесполезный, — смеётся мальчишка, ловко уворачиваясь от оплеухи. — И что Фуиэль в тебе нашла?       Начав шуточную перебранку, молодые люди не замечают подъехавших к ним наездниц. Карлетт стопорит коня и, кашлянув, спрашивает: — Вам нужна помощь?       Две пары глаз оборачиваются на голос. Нифэнец поправляет тёмно-фиолетовый жакет, красиво контрастирующий с фиалковыми глазами, и кланяется девушкам. Его белая как снег кожа блестит в лучах солнца. — Спасибо, милая реи. Вы правы, помощь нам не повредит. Колесо повозки сломалось, но из нашей труппы никто не обучен кузнечным делам, — белёсые тонкие брови складываются печальным треугольником. — Не переживайте, — говорит Карлетт, спрыгивая с коня. — Магия быстро решит эту проблему. — О, Альмьоа Альдьера, вы наша спасительница, — нифэнец ещё раз кланяется. Длинные, висячие уши еле заметно подрагивают. — Ты ещё расплачься, — фыркает мальчишка, с ко́зел наблюдая, как Карлетт лёгким взмахом руки присоединяет колесо к оси, закрепляя его ступицей. — Не обращайте на Урса внимания, он абсолютно лишён всяческих манер, — нифэнец бросает на мальчишку грозный взгляд. Тот в ответ показывает мужчине язык. — Да и я не лучше. Совсем забыл представиться. Моё имя Турдьэр Иольер. — Приятно познакомиться, — кивает ведьма. — Меня зовут Карлетт, а это Фана и Эмрис.       Карлетт указывает на спешившихся и подошедших ближе девушек. Фана и Турдьэр обмениваются кивками, а Эмрис подходит ближе к Урсу. Мальчик дёргает плечом, когда девушка протягивает руку для приветствия. Разочарованно сжав губы, Эмрис убирает ладонь и вздыхает. Крылья её носа начинают трепетать. Она фыркает, тряся головой, и смотрит на паренька недоумённым взглядом. — Ты фамильяр! Но я не чувствую на тебе запаха ведьмы. Как ты?.. — Как не взорвался без хозяина от переизбытка магии? — перебивает Урс, презрительно скривив губы. — Не твоё дело, крысиная морда. — Этьо быльо очень гьрубо, ёжик, — раздаётся мягкий женский голос с сильным леурдинским акцентом.       Дверь повозки со стуком ударяется о стену. Аккуратно шагая по скрипучим ступеням, из фургона выходит девушка, придерживая округлый живот. Волосы цвета вороного крыла заплетены в замысловатую причёску, а на угольно-чёрной коже белой краской нарисованы листья и завитки. Следом за ней выходят миниатюрная русоволосая девочка в светло-зелёном сюрко и высокий, широкоплечий мужчина, больше похожий на медведя, чем на человека. — Простить Урса, — обращается нафэнка к Эмрис. Игривые ямочки появляются на матовой тёмной коже щёк, когда девушка улыбается. Стоящие торчком длинные уши украшены золотыми серьгами. — Этьот мальчикь не принимать никого, ктьо не являться частью труппы. — Фуиэль, душа моя, зачем ты вышла? — Турдьэр подбегает к девушке, обнимая и кладя ладонь на чужой живот. — Мы почти закончили, скоро продолжим путь. — Я устать сидеть в душной повозьке, мьиори. Тьем более мы хотьели посмотреть, кого сльедует бльагодарить за помощь, — девушка переводит взгляд на Карлетт. — Не стоит благодарностей. Колесо, конечно, не как новое, но до ближайшего города довезёт точно. А там вы уже сможете обратиться к мастеру — говорит ведьма Турдьэру. — Благодарю вас, любезная реи, — нифэнец кланяется. — Позвольте представить вам мою жену — Фуиэль Апье и членов нашей труппы — Акиду, Гронхельна и Урса.       Акида приседает в знак приветствия в реверансе, кукольно склоняя голову в бок, а Гронхельн обходится хмурым кивком. Урс же, окинув ведьму неприязненным взглядом, залезает внутрь повозки. — Как мы можемь отплатить вамь? — спрашивает Фуиэль. — Не стоит, — качает головой Карлетт. — Помощь должна быть безвозмездной.       Ведьма слышит, как за спиной усмехнулась Фана. — Вы очьень добры, благьородная реи, — нафэнка кланяется, тут же охая, хватаясь за живот. — Ох, малышь Руиль сегодьня акьтивный с самого утьра.       Турдьэр помогает жене приподняться, мягко поглаживая круглый живот. Девушка благодарно смотрит на мужа, сжимая в тонких, музыкальных пальцах его ладонь. — Куда вы держите путь? — спрашивает Эмрис. — В Игг-Сарк, — отвечает Турдьэр. — Там проходит ежегодный конкурс акробатов. Акида будет соревноваться.       Девочка подпрыгивает и, словно невесомая, осторожно приземляется на плечо Гронхельну. Карлетт и Эмрис разражаются аплодисментами. — А куда вы держите свой путь? — спрашивает Фуиэль. — В сторону Эрданского леса, — отвечает ведьма. — О! Тогьда намь по пути? — девушка вопросительно смотрит на мужа. — Верно, — кивает нифэнец. — Не будете ли вы против, если мы составим вам компанию? — Нет, — улыбается Карлетт, запрыгивая на коня. — С музыкой всегда веселее. — Дьаур, дьаур! — похлопывая в ладоши, лепечет Фуиэль, скрываясь в повозке.       Лошади трогаются с места. Ласковый ветер обдувает лицо. Запах сена щекочет нос. — Не будете ли вы против музыки, — спрашивает Турдьэр. — Нисколечки, — отвечает Карлетт.       Стук копыт и скрип колёс сливаются в нежной печальной мелодии лютни, что доносится из-под тонких пальцев барда: — Услышал однажды легенду я, Старинна как мир она. О сёстрах двух, чья дружба была Как не разлей вода.       Услышав слова песни, Карлетт приподнимает брови от удивления. Выбор бардом баллады казалось был сделан специально. От такой иронии судьбы Карлетт невесело хмыкает. — Прекрасную Правду любили все, Ложь ненавидел каждый. Завидовала сестры красе И решилась она однажды.       Мужской голос, чарующий, тихий, поёт чувственно, проникаясь каждой строчкой баллады об озере Правды. Карлетт прикрывает глаза, погружаясь в сюжет одной из самых старинных легенд Первоземья. — Обманом Правду заставив прийти В леса запретного гущи. Кровавые брызги зацвели На пышных цветущих кущах.       Тягучий, мелодичный голос Фуиэль вливается в мелодию лютни плавно и легко, смешиваясь с бархатным тембром мужа. — Как маску надев лицо сестры, Ложь предстала людям. Они к ней стали так добры, Поддаваясь её пересудам. — Лишившись лика своего, Правда под дождём Наполнила слезами озерко. И утопилась в нём.       Музыка медленно затухает. От тонких бардовских пальцев отлетают последние аккорды. Нифэнец откладывает лютню в сторону. Фургон подъезжает к развилке. На деревянном указателе выбиты названия городов. — Здесь наши с вами пути и разойдутся, — говорит Турдьэр. — Ещё раз благодарю вас за помощь. Не знаю, сколько бы мы ещё провели на той дороге, если бы не ваша доброта. Пусть святой Альбьор осветит ваш путь.       Карлетт благодарит нифэнца и машет рукой бродячим артистам, желая им удачи. Через несколько минут фургон вардо скрывается в противоположной стороне, за зелёными волнами Ихт-Карайского пейзажа. — Необычная пара, — завязывает разговор Фана. — Разве браки между нафэнцами и нифэнцами не запрещены? — Запрещены, — подтверждает Карлетт. — Но помеха ли это для настоящей любви? — А если их любовь и является помехой чужим жизням? — Не может такое прекрасное чувство быть проблемой для других. — Ты слишком наивна, ведьмочка. — А ты пессимистична. Эмрис, как ты считаешь? — Карлетт оборачивается к своему фамильяру. — Эмрис?       Девушка не реагирует, задумчиво вертя в пальцах кулон в виде мыши. Взгляд её задумчив и направлен вглубь себя. Она сжимает кулон и, выныривая из мыслей, смотрит на ведьму. — Это больно? — спрашивает Эмрис.       Карлетт хмурит брови, не понимая вопроса. — Это больно? — повторяет Эмрис. Слова даются ей с трудом. — Больно жить без хозяина? — О, мышка, — Карлетт подводит коня ближе, беря фамильяра за руку. — Я не знаю, милая. На моей памяти не один фамильяр не жил без хозяина. — А что собственно плохого в том, что фамильяр будет один? — спрашивает Фана, вопросительно подняв бровь. — Ты не понимаешь, — качает головой Карлетт. — Связь между ведьмой и фамильяром не просто способ усилить магию. Это необходимость. Фамильяры точно такие же ведьмы, но их магия заключена в них самих, как в клетке. Выпускать они могут её только в двух видах: обращаясь в свою звериную сущность и передавая магию ведьме или ведьмагу. История знает случаи, когда в фамильяре магии было больше, чем в десяти ведьмах вместе взятых. Такая мощь разрывает изнутри. — А маги? Почему у магов нет своих фамильяров? — Они им не к чему, — отвечает ведьма. — Магия магов возникает из их внутренней энергии, а не из энергии природы, как у ведьм. Чтобы восполнить свою силу, магу не поможет фамильяр, ему нужно укрепить тело и дух.       Фана кивает и несильно дёргает поводья. Лошадь ускоряет шаг. — Скоро наши пути разойдутся, — говорит девушка. — Эрданский лес уже близко.       Через несколько миль холмы сменяются равниной, трава становится насыщенно зелёной, ярко контрастируя с голубым безоблачным небом. На горизонте становятся видны верхушки деревьев. У кромки леса лошади останавливается. Карлетт поднимает голову, вглядываясь в царапающие небо пики деревьев. — И где твой человек? — переводит ведьма взгляд на Фану. — Терпение — залог успеха, Моя Шерон, — усмехается блондинка, и засунув два пальца в рот, громко свистит. Звук спугивает птиц с веток, и они с клокочущим возгласом улетают в темноту леса. — Теперь осталось только ждать, — кивает сама себе Фана и слезает с лошади.       Карлетт и Эмрис следуют её примеру. — И сколько? — спрашивает ведьма. — Не знаю, — Фана пожимает плечами. — Если не хочешь ждать просто так можем устроить спарринг. Я предлагала утром, помнишь? — Конечно помню, — ухмыляется Карлетт. — Не боишься проиграть?       Она достаёт из ножен свой меч и направляет его на блондинку. Фана ухмыляется. Взгляд её меняется, усмешка проподает из него, сменяясь злостью и жестокостью. Она перекидывает свой кинжал из одной руки в другую, крутя его между пальцев. — Проиграть? В последнее время ты ни в лучшей форме, у меня есть все шансы. — Ну посмотрим.       Карлетт нападает первой. Она заносит меч, удар приходится по лезвию кинжала. Фана успевает выставить оружие и заблокировать удар. Она отталкивает меч Карлетт и хочет ударить ведьму по животу, но та вовремя уворачивается. Движения Фаны резкие, сильные, совсем не похоже на то, что она сдерживается. Карлетт отталкивает блондинку ногой и отскакивает назад, удобнее перехватывая меч. Она замечает встревоженный взгляд Эмрис, смотрящей то на ведьму, то на Фану. В этот момент Фана бросается вперёд и в самый последний момент уходит из-под удара, подныривая под руку Карлетт. Ведьма не успевает среагировать, как оказывается на земле. Кинжал стремительно приближается к чужой шее. Карлетт останавливает лезвие, перехватывая его ладонью. Резкая, пульсирующая боль обжигает кожу, из пареза течёт кровь. Карлетт заглядывает Фане в глаза и не видит в них ничего, кроме злобы. Страх проходится мурашками вдоль загривка и Карлетт неосознанно выпускает большой поток магии, отталкивая Фану от себя. Та, пролетев несколько метров, приземляется на спину. — Моя Шерон! — подбегает Эмрис к Карлетт, помогая ей подняться. — Богиня, вы в порядке? Кошмар какой, ваши руки! Подождите, я сейчас же их забинтую. Сейчас, вам очень больно…       Сбивчивую речь фамильяра Карлетт слушает в полуха. Она смотрит на Фану поднимающуюся с земли, чувствуя в груди нарастающее чувство тревоги. — Видимо ты не привыкла сдаваться? — спрашивает ведьма.       Фана, потирая ушибленную поясницу, отвечает: — Да… не привыкла.       Она выглядит разочарованной. «Неужели Фана правда хотела меня убить?» — думает Карлетт, — «Если бы тогда её не оттолкнула, клинок точно вспорол бы мне шею». Нерадужные мысли вихрем заполняют голову девушки. Карлетт старается отбросить их в сторону, боясь сделать неправильные выводы. Обеспокоенная Эмрис, причитая, делает небольшой узелок на перевязанной ладони. — Даже если это всего-лишь дружеский бой, не нужно доводить до такого. Прошу, Моя Шерон. — Я поняла тебя, мышка, — треплет волосы фамильяра Карлетт. — Такого больше не повторится.       Ещё какое-то время Карлетт и Эмрис просто болтают, сидя на мягкой траве. Фана в это время перебирает упряжь у своего коня. Затем, достав пергамент, перо и чернила, Карлетт пишет матушке письмо. Спрашивает о ситуации во дворце и просит отправить королю Северного Леурдина запрос с просьбой об аудиенции. Письмо исчезает в нежно-голубой вспышке. Проходит несколько часов, когда солнце начинает окрашивать небо розовым, а из глубины леса выходит человек.