Баллада об озере Правды

— Простите, Моя Шерон, — врач отнимает руку от живота девушки. — Мне очень жаль.       В уютном и светлом кабинете, заполненным солнечным светом и пропитанным запахом трав, мгновенно становится холодно. Врач смотрит на Карлетт с жалостью и девушку передёргивает от этого взгляда. Она прикладывает ладонь к животу и сжимает ткань платья в кулаке. Осознание правды ещё не пришло к ней полностью. — Неужели ничего нельзя сделать? — В вашем случае поможет только чудо.       Слова врача режут хуже любого ножа. Карлетт чувствует как начинает подрагивать нижняя губа, а к уголкам глаз подступать слёзы. — Моя госпожа, не плачьте. Я прожил долгую жизнь и видел много чудес, которые медицина не в силах была объяснить. Просто верьте и надейтесь и чудо тоже придёт к вам. Богиня подарит вам ребёнка.       Карлетт кивает механически, совсем не веря словам врача. Страх бездетности преследовал её уже несколько месяцев, появившись после долгих безрезультатных попыток зачать ребёнка. И подтверждающие этого страха погасило последние лучи надежды. — Не говорите об этом моему мужу, — просит Карлетт. — Это должно остаться между нами.       Врач сначала хочет возразить, но потом глубоко вздыхает и кивает: — Как скажете, Моя Шерон.       Выйдя из врачебного кабинета, Карлетт ещё некоторое время стоит у двери, пытаясь принять неизбежную истину. Она запрокидывает голову, пытаясь сдержать слёзы и делает пару глубоких вздохов.       Широкие коридоры дворца кажутся бесконечными, а высокие потолки заставляют почувствовать себя маленькой и ничтожной. Встречающиеся на пути слуги смотрят неодобрительно, качают головой, презрительно цокают. В глазах их недовольство и презрение. — Позор… — Какая же она бесполезная… — И почему только наш шерон выбрал в жёны такую ничтожную девку…       Голоса заполняют коридор. Слуг становится всё больше, они обступают Карлетт плотным кольцом. — Не можешь подарить наследника? Зачем тогда ты вообще нужна?.. — Поскорей бы наш шерон, нашёл кого-то получше… — И ты зовёшь себя женщиной…       Кольцо сужаются. Слуги начинают толкать Карлетт, тянуть за волосы и платье. Поток обидный слов беспрерывно льётся в уши. Кто-то смеётся и вскоре этот смех подхватывают все.       Плача от обиды, Карлетт, закрыв уши ладонями, выбегает из толпы. Коридор кажется бесконечным. Портреты, мелькающие перед глазами, провожают Карлетт взглядом, полным разочарования. — Нет, нет, пожалуйста! Всё не так! — плачет девушка.       Слёзы застилают обзор. Не разбирая, куда бежит, Карлетт поворачивает несколько раз и оказывается в тупике. Перед ней только открытые двери главного зала. Карлетт видит Алкея, что сидит на троне и разговаривает с какой-то девушкой. На коленях у него разместился маленький мальчик, а в руках маг держит младенца. Маг счастливо улыбается, глаза горят нежностью, заботой и любовью. — Нет. Нет! — качает головой Карлетт.       Не веря тому, что видит, она подходит ближе, протягивая руку в сторону мужа. Алкей замечает девушку. Взгляд его холодеет, становится пренебрежительным. Он даёт отмашку солдатам те, подхватив Карлетт под руки, выводят её из зала. — Нет! Отпустите! Алкей! Алкей, пожалуйста! Нет!..

***

      Карлетт дёргается, садясь на кровати. Сердце бешено колотится о рёбра, холодный пот скатывается по вискам, падая на одеяло. Карлетт тяжело дышит, пытаясь успокоится. Она отбрасывает одеяло в сторону, подтягивая к себе колени. Ладонью стирает остатки сна с лица.       Игг-Сабетт шумит с самого рассвета. Под окнами таверны устроили свои представления уличные артисты, заполняя улицу смехом и мелодией лютни. Карлетт свешивает ноги с кровати и, упёршись локтями в колени, прикрывает лицо, пытаясь привести мысли в порядок. Кошмары были частым гостем у девушки, но каждый раз они выматывали её как первый. Карлетт тянется к своей сумке, вытаскивая оттуда аккуратно сложенное письмо. Карлетт перечитывает последние слова лучшей подруги. Палец поглаживает впитавшиеся в шершавую бумагу чернила. Карлетт встаёт и откладывает письмо в сторону. Половицы скрипят под босыми ногами. Она подходит к соседней койке, мягко тормоша свернувшуюся в улитку Эмрис. — Вставай, соня. Уже утро, — улыбаясь, говорит Карлетт.       Ткань под её рукой шевелится, и из-под одеяльных складок показывается серая макушка. Эмрис смотрит, недовольно нахмурившись, и морщит нос, становясь похожа на потревоженного ежа. Карлетт треплет её по щеке и идёт одеваться.       Первый этаж таверны забит веселящимися магами и магинями. Ведьма садится за стойку. Хозяин таверны спрашивает, что она будет, и после того как девушка делает заказ, уходит. — Доброе, — Фана появляется внезапно, ставя рядом кружку сидра и пододвигая её Карлетт. — Ого, вот это круги под глазами. Что? Плохо спалось?       Вместо ответа Карлетт одаривает девушку уставшим взглядом. — Когда выдвигаемся? — интересуется Фана. — Сегодня днём. Но сначала зайдём в баню, — отвечает ведьма, делая глоток хмельного. — Купальня? — блондинка удивлённо вздёргивает брови. — Да, — ведьма кивает. — Хочу смыть с себя всю усталость. К тому же я устала ходить в грязном и пахнуть как из навозной кучи. — Ну как скажешь, — усмехается блондинка.       Внезапно официантка ставит перед Фаной кружку пива. Со стенок стекает воздушная пена. — От мужчины за столиком у окна, — игривым голосом произносит девушка, закусив губу и стреляя глазками в сказанном направлении.       Карлетт и Фана смотрят на нужный столик. Красивый накаченный маг поднимает бокал, не сводя с блондинки глаз. Фана повторяет его жест и подмигивает. — Знакомый? — любопытствует Карлетт. — Хорошая ночь, — с довольной улыбкой отвечает кареглазая, делая глоток.       Карлетт хмыкает, а затем тянется к карману штанов. — Я тут отдать тебе хотела.       Она протягивает Фане кулон из лавки старой ведьмы. Зелёный матовый камень мягко сливается с чёрной металлической основой. Блондинка берёт кулон в руки, смотря на него завороженно и как-то неверяще, но потом улыбается и смеётся. — И что же ты всё это время его у себя носила? А если бы мы вчера правда разошлись, оставила бы себе? — Да ну тебя, — неловко хмурится Карлетт, прикрываясь рукой.       Фана хмыкает, долго молчит, а затем шепчет, убирая украшение в нагрудный карман: — Спасибо. — Считай, благодарность за помощь. Я это, хотела уточнить, по поводу твоего знакомого.       Фана вопросительно мычит, делая большой глоток пенного. — Ему можно доверять? И сколько он запросит за путь через Эрдан? — Доверять ему можно как никому на этой бренной земле, — отвечает блондинка, плеща напитком о стенки кружки. — А деньги… Они его не интересуют. — Да быть того не может, — неверяще дёргает бровью Карлетт. — Ещё как может.       Приносят заказ. Грязно-серого цвета каша не вызывает аппетита, но Карлетт ест, стараясь не обращать внимания на горьковатый вкус. До ушей доносится мелодичный голос барда, поющей традиционную песню праздника Алой луны. Сладкий, мурчащий голос дополняется низким, бархатистым тембром её партнёра. Мужчина подпевает тихо, не заглушая своим пением тонкий голос девушки. Слова сливаются в одно, красивым течением оплетают каждого сидящего в зале. Вскоре им начинают подпевать посетители таверны. Дружный хор голосов поёт давнюю легенду о богине, что может спуститься с небес лишь в ночь Алой луны. Карлетт отставляет от себя пустую тарелку и начинает подпевать тихо, чуть фальшивя. Сквозь гомон голосов слышится скрип лестницы, и ведьма замечает спускающуюся Эмрис. Фамильяр растрёпанная, опухшая после долгого сна и со смешно торчащими во все стороны волосами. Она садится на соседний стул, рядом с Карлетт, и со стуком роняет голову на стойку. — Плохо спалось? — спрашивает ведьма, обеспокоенно смотря на девушку и поглаживая её по спине. — Всю ночь кошмары снились, — Эмрис отрывает голову от стойки и смотрит в серые глаза напротив. — Мы сегодня пойдём в купальню, — говорит Карлетт. — Сможешь смыть с себя тревоги ночи.       Глаза фамильяра после этих слов загораются радостным огоньком.

***

      Большое каменное сооружение возвышается в центре главной улицы. Деревянная табличка висит над входными дверьми и манит своей новизной. Девушки толкают деревянные двери, проходя в душное, пропитанное маслами и запахом пота помещение. У входа стоит небольшая стойка. За ней приятного вида, улыбчивый старичок считает фэсы, складывая их в отдельную посудину. — Здравствуйте, — здоровается с мужчиной Карлетт. — Сколько стоит комната? — Семь фэс, — улыбается старик.       Карлетт протягивает монеты. Ловкие для пожилого человека пальцы быстро выхватывают их из ладони и пересчитывают. Администратор удовлетворённо кивает.       Девушки заходят в светлую комнату с высоким сводчатым потолком. Узкие прямоугольные окна занавешены полупрозрачным тюлем и пропускают в комнату мягкий белый свет и лёгкий ветерок. По центру комнаты глубокий квадратный бассейн, заполненный горячей водой. Рядом с бассейном на небольшой подставке стоят мыла и баночки с маслами. Дымка пара заполняет банную комнату, окутывая девушек теплом. — Ну что же, — начинает Фана, развязывая узлы на своей рубашке, — давайте искупаемся.       Оставшись полностью нагой, она проходит к воде и осторожно погружает в неё свои длинные, тонкие ноги. Остальные следуют её примеру. Тонкая рубаха струится по изящным изгибам и падает на пол. Карлетт перешагивает её и сразу же ныряет в воду. — Ох, — мышцы колет от горячей воды, кожа покрывается мурашками. Карлетт вздрагивает, сразу же расслабляясь. — Как хорошо, — мурлычет Эмрис, погружаясь в воду по подбородок и счастливо жмуря глаза.       Фана берёт полотенце с края бассейна, мочит его в тёплой воде и намыливает, начиная тереть руки и ноги. Карлетт наблюдает за её действиями сонным, размеренным взглядом. От жара и духоты помещения приятно тяжелеет голова. Карлетт берёт в руки небольшую пиалу, наполненную золой и травами, и начинает массирующими движениями втирать пепел в волосы. Закончив, она на несколько секунд окунается в воду, чтобы смыть смесь с волос. Из бутылька с репейным маслом Карлетт наливает немного капель себе на ладонь, растирая и плавными движениями распределяя по волосам. — Поможешь? — Фана появляется рядом, протягивая вспененное полотенце. — Конечно, — соглашается Карлетт.       Ведьма забирает ткань и подплывает к чужой спине, тут же замирая в нерешительности. Рука с полотенцем зависает в воздухе. Карлетт смотрит на белоснежную кожу, покрытую белёсыми полосами заживших ран. Закусив губу, она кладёт одну ладонь Фане на плечо, другой мягко оглаживает неповреждённые участки спины, стараясь не задеть шрамы. Карлетт обводит каждый аккуратно, бережно, особо заостряя внимание на пяти параллельных, рассекающих спину полосках. Она касается одного из них пальцем, проводя линию по неровному контуру. Запястье резко перехватывают. Фана смотрит предупреждающе, грозно, сжимая руку. Карлетт понимающе кивает, отходя на шаг и показывая раскрытые ладони. Фана отплывает, прижимаясь спиной к стенке бассейна. — Что тебе снилось, Эмрис? — спрашивает Карлетт, беря новое полотенце и поворачиваясь к фамильяру. Короткие серые волосы девушки потемнели от воды и облепили худое, тонкое лицо. — А? — Эмрис открывает глаза, сонно промаргиваясь, смотрит на ведьму. — Да так. Кошмары.       Фамильяр закусывает губу и бросает беглый взгляд на Фану. Та, уже выйдя из воды, закутывается в полотенце и заходит в соседнюю комнату, по пути забрав одежду с пола. Эмрис провожает её взглядом и, тяжело вздыхая, отворачивается. — Мышка моя, что-то случилось? — ведьма смотрит на фамильяра обеспокоенно. — У меня плохое предчувствие, — отвечает девушка. Эмрис дёргает головой, натирая тело мыльной тканью. Карлетт подплывает ближе, поднимая голову девушки за подбородок. Чёрные глаза смотрят тоскливо и виновато. — Я пыталась вас догнать. Во сне. Но вы уходили всё дальше и дальше, как бы я ни бежала к вам. А затем появилась фигура.       Эмрис замолкает, пальцем создавая водоворот в пенной воде, а когда он исчезает, произносит: — Вы улыбались, говорили о чём-то, смеялись, но… Потом фигура начала душить вас, — девушка всхлипывает и сглатывает. — Я пыталась добежать до вас, кричала, но всё вокруг начало наполняться водой. Так стремительно, быстро. Я начала тонуть и… — Эй, — Карлетт притягивает фамильяра к себе, замечая, как подрагивают чужие губы. — Всё хорошо, слышишь? Это просто сон. Эмрис усиленно кивает, словно ребёнок, прижимаясь ближе к чужой груди. — Ты хочешь вернуться? — не спрашивает, а скорее утверждает ведьма.       Эмрис замирает в чужих объятьях, сжимает кулаки и отстраняется. Смотрит пристально большими ясными глазами. — Нет, — говорит она уверенно. — Я не брошу вас, Моя Шерон.       Карлетт хмыкает на обращение, заправляет мокрую прядь за чужое ухо и, взяв Эмрис за макушку, сталкивает её лоб со своим. — Как же я благодарна Богине, что она подарила мне тебя, — улыбается ведьма.       Фамильяр копирует её улыбку и слегка посмеивается. Со стороны входной двери раздаётся громкий голос Фаны: — Сколько мне ещё вас ждать?       Девушки выходят из воды, закутываются в полотенца и идут переодеваться.

***

      Город остаётся за спиной. Впереди снова холмы и зелёные пятна деревьев. Солнце скрылось за облаками, и прохладный ветерок развевает гривы лошадей. Головная боль, появившаяся после выезда из Игг-Сабетта, монотонно давила на виски. Ведьма старалась не обращать на неё внимания, изучая карту. Фана шла чуть впереди, любуясь видами Ихт-Карая. — До Эрдана рукой подать, — потягивается на лошади блондинка. — Сегодня вечером уже будем у границы. — Завтра, — говорит Карлетт. Эмрис в её нагрудном кармане беспокойно елозит, высовывает мордочку и тревожно шевелит усами. — Что? — Фана озадаченно смотрит на ведьму. — Что значит завтра?       «Вы собираетесь это сделать? — обеспокоенный голос Эмрис раздаётся у ведьмы в голове. — Но это может быть опасно!» «Я знаю, Эмрис, — мысленно отвечает ведьма. — Но это необходимо сделать». Крыска мотает серой мордочкой, длинные усы недовольно дрожат. — Что значит завтра, ведьма? — своей лошадью Фана преграждает дорогу коню Карлетт. — Ты хочешь изменить маршрут? — Да. — И куда мы направимся? А главное, зачем? Разве тебе не нужно было добраться до Леурдина как можно скорее? — Во-первых, узнаешь, когда приедем, — отвечает Карлетт, объезжая Фану. — Во-вторых, это не займёт много времени. — Ты не доверяешь мне? — спрашивает блондинка.       Вопрос заставляет ведьму застыть на месте. Лошадь недовольно мотает копытом, а Карлетт глубоко вздыхает, опуская глаза и чувствуя на себе выжидающий взгляд. — Прости, — говорит ведьма тихо. — Дело не в тебе. Просто… После всего, что случилось, я боюсь доверять.       Фана кивает и, пришпорив лошадь, едет дальше, бросая короткое: — Делай, как считаешь нужным, Моя Шерон.       Карлетт благодарно улыбается подпрыгивающей в разные стороны светлой косе. К вечеру, когда небо окрашивается персиковым отливом, они подъезжают к полуразрушенному каменному храму. Длинная лестница ведёт к огромной, украшенной лепниной и сводами арке. На уцелевших стенах храма выгравированы узоры и письмена на древнем языке. Одна из жилых башен храма цела и возвышается над землёй, касаясь шпилями облаков. Карлетт спешивается с лошади, снимает с неё сумку с вещами и, оставив пастись рядом с храмом, подходит к каменной лестнице. Фана следует за ней. — Что это? — спрашивает та, разглядывая разрушенную святыню. — Один из Храмов Богини. Конкретно этот самый главный, — отвечает Карлетт, поднимаясь по лестнице. — Раньше здесь проводили шабаши и инициации Верховных Жриц и Жрецов. Во время войны храм был главным пристанищем для гонимых. Перед самой решающей битвой его разрушили. Сейчас в Акрате стоит новый храм, а про этот стараются не вспоминать. — Ясно.       Внутри стены украшены гравировкой, лепниной и мозаикой. На выцветших от времени картинах изображены ведьмы и маги, собравшиеся в круг перед огромным костром. Над искрящимся пламенем парит в радужном свете женщина. За её спиной ветер, в одной ладони она удерживает ветку, с другой стекает вода. Карлетт проходит дальше, разглядывая гравировку стен. На пыльных камнях набита дата постройки храма и стихотворение на древнем языке. Карлетт вглядывается в полустёртые надписи, разбирая лишь слова «Богиня» и «магия». Пол завален камнями, свечами и досками. Сквозь мраморные блоки проросла трава, опутывая весь храм цветами. — Что нам здесь надо? — спрашивает Фана, поворачиваясь к ведьме. — Сегодня ночь Алой луны, — отвечает Карлетт, опуская сумку на пол. — И что это должно значить?       Ведьма достаёт из сумки серое походное платье и опускает на пол завертевшуюся в кармане Эмрис. Фамильяр чихает от слоя пыли и в мгновенье принимает свою человеческую форму. От холода камня поджимая пальцы на ногах, Эмрис хватает платье и начинает одеваться. — В ночь Алой луны усиливается связь с Богиней, — отвечает на вопрос Фаны Карлетт. — Ритуалы, проведённые в эту ночь, могут дать ответ на самый интересующий вопрос. — И что? — Фана складывает руки на груди и как-то нервно склоняет голову. — Ты сможешь получить прямо точный ответ? — Конечно нет, — выдыхает ведьма и заходится во внезапном приступе кашля.       Горло колет иголками и жжёт. Карлетт чувствует влагу на прижатой ко рту ладони и, оторвав её от лица, видит на ней кровь. — Всё в порядке? — подходя ближе, обеспокоенно спрашивает Эмрис. — Да, конечно, всё хорошо, — нервно улыбается Карлетт, пряча окровавленную ладонь. — Просто пыльный воздух.       Эмрис кивает и возвращается к расстановке свечей. Ведьма, усмирив забившееся в страхе сердце, поворачивается к Фане и продолжает: — Любые видения дают лишь намёки. А то, что они пытаются передать, уже моя задача понять. — И нам теперь торчать здесь всю ночь? — ворчит Фана, хмурясь и топая ногой. — Если хочешь, можешь уйти, — спокойно говорит Карлетт.       Блондинка пожимает плечами и падает на уцелевшую каменную скамью. Карлетт кидает на неё весёлый взгляд и щелчком пальцев зажигает магией свечи. Когда первый кровавый блеск луны освещает храм, они начинают ритуал. Карлетт, взяв Эмрис за руку, заводит её в круг из свечей. Девушки садятся друг напротив друга, берясь за руки. Карлетт читает заклинание призыва. Магия льётся через кожу жарким мощным потоком, передаваясь от фамильяра к ведьме. Пламя вспыхивает, поднимаясь на несколько метров. Карлетт запрокидывает голову. Глаза её закатываются. Губы бессвязно шепчут заклинание. Сознание погружается во тьму…

***

      Вокруг пустота. Серый туман окутывает Карлетт со всех сторон. Девушка осматривается, но не видит ничего. Она идёт вперёд, смотря по сторонам. Туман мешает обзору, но Карлетт замечает в серой дымке тусклый силуэт. Ведьма окрикивает его, но тень не двигается с места, и тогда девушка идёт к ней сама. С каждым шагом сердце Карлетт ускоряет свой бег. Знакомая высокая фигура стоит к ведьме спиной. Чёрные волосы распущены и вьющимися локонами спадают на белые плечи. Чернильное кружевное платье сидит строго по тонкой талии. Рука с длинными, музыкальными пальцами заправляет прядь волос за ухо. — Марона? — дрожащим голосом спрашивает Карлетт.       Фигура разворачивается, и знакомая зелень глаз заставляет сердце ведьмы остановиться. Карлетт, задыхаясь, улыбается дрожащими губами и протягивает руку в сторону видения. — Это правда ты?       Марона подходит ближе, касаясь пальцами протянутой ладони. Кожа её сухая и холодная, совсем не такая, какой Карлетт её помнит. Ведьма вдыхает воздух, пытаясь почувствовать такой родной сердцу запах ванили и шоколада, но ничего не ощущает.       Марона не улыбается, смотрит безразлично и протягивает руку, заводя её Карлетт за голову. Раздаётся тихий щелчок, и серебряная фибула остаётся в чужой ладони. Каштановые волосы нежным шёлком ложатся на покатые плечи Карлетт. Марона смотрит на украшение в своей руке. Проводит пальцем по голубоватому камню и морщится. Не успевает Карлетт отреагировать, как призрак ломает фибулу надвое, отбрасывая в сторону кольцо с камнем. За секунду Марона оказывается у девушки за спиной, пронзая ткань костюма и кожу острой иглой. Карлетт кричит, чувствуя, как боль расходится по позвоночнику. Из уголка рта стекает капля крови. В голове проносится навязчивая мысль стереть её, но ведьма не может пошевелить и пальцем. От падения удерживают лишь холодные руки призрака. В спину начинает дуть сильный ветер. Перед погружением во тьму ведьма успевает понять только то, что развевающиеся перед её глазами светлые, холодные пряди не принадлежат Мароне.

***

      Карлетт приходит в себя от сильной пощёчины. Открывая глаза, она видит разрушенную крышу храма, где красная луна скрылась за облаками. Эмрис, прижав ладони к губам, смотрит на ведьму обеспокоенно. — Как вы себя чувствуете? — спрашивает она. — Вы так кричали. И плакали. — Я… — начинает Карлетт, садясь. — Всё нормально.       Вокруг разбросаны погасшие свечи. Ведьма стирает слёзы с щеки, размазывая по ней пыль с пола. — Надо найти источник, — говорит Карлетт, вытирая грязь с руки об штаны.       Она поднимается, опираясь на ладонь Эмрис, и подходит к скамье, где сидит Фана. Блондинка оглядывает ведьму скучающим взглядом. — Закончила, ведьмочка? И что увидела? — А тебе интересно? — Карлетт саркастично приподнимает бровь, улыбаясь. — И то верно, — ответно улыбается Фана.       Карлетт её улыбка в почти неосвещённой зале кажется зловещей. — Пойдём, — говорит Карлетт Эмрис и ведёт её дальше по коридору храма. — Вы куда? — спрашивает Фана, поднимаясь со скамейки. — Нужно смыть с себя эту пыль, — отвечает ведьма, проводя большим пальцем по щеке. — Где-то здесь должен быть святой источник. — Что за святой источник? — переспрашивает Фана, следуя за Карлетт. — Место силы, омовения, — отвечает ведьма. Девушки проходят извитую арку, оказываясь в огромном зале. — Именно в этой части храма проходили инициации в Жрицы.       Круглый бассейн источника украшен двенадцатью статуями. Высотой в несколько метров, они подпирают мозаичный потолок храма. Эмрис подходит ближе, вглядываясь в потёртые от времени лица. — Смотрите! Это градэн Жулиа, — говорит фамильяр, указывая на статую пальцем. — А это градэн Ауман. И градэн Фливи. — Верно, — Карлетт тоже подходит ближе. — Этот храм был построен сразу после того, как градэны подписали договор о запрете кровавой магии. Ему уже несколько тысяч лет. — Градэны настолько стары? — Фана заинтересованно смотрит по сторонам. — Градэны самые первые ведьмы и ведьмаги на земле. Сколько им лет, не знает никто. Даже они сами уже не помнят. Именно они создали магию крови, и именно они её же и запретили. — Почему? — спрашивает Фана, обводя взглядом статуи. — Магия крови была слишком сильна и не подчинялась даже своим создателям, — отвечает ведьма, склоняясь к источнику. — К тому же частенько сводила с ума. — Жутко, — говорит Фана, окуная ладонь в прохладную воду.       Избавившись от грязи на лице и руках, девушки поднимаются и, окинув последний раз статуи взглядом, медленным шагом возвращаются в главный холл храма. Фана возвращается к полюбившейся скамье, раскладывая на ней свой плащ и тут же засыпая. — Что вы увидели во время ритуала? — спрашивает Эмрис, расправляя шаль рядом с потухшими свечами. — Я не уверена, — закусывает губу Карлетт. — В видении была Марона, но при этом как будто и не она вовсе. Не знаю. Чем больше я прокручиваю этот момент в голове, тем больше мне кажется, что, когда мы найдём озеро, случится что-то страшное. — Ваша интуиция редко подводила вас.       Карлетт не отвечает, снова заходясь в приступе кашля. Воздух выходит с рваным хрипом, царапая горло изнутри. Ладони окрашиваются алым, тонкая струйка крови начинает стекать по запястью. А затем грудь сдавливает нестерпимая боль. Ноги подкашиваются, и Карлетт хватается за Эмрис, пачкая её одежду кровью. На грудную клетку будто давят булыжником, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ведьма сжимает синюю ткань костюма в районе сердца, чувствуя, как паника начинает подступать к вискам. Язык приклеивается к нёбу, горло всё так же свербит, но приступ кашля сменился ощущением удушья. Карлетт пытается вдохнуть, но пустые лёгкие лишь крутит в спазме. Не зная, что делать, Эмрис с паникой в глазах обводит храм взглядом, зовёт Фану, а затем трясущимися руками прижимает Карлетт к себе, выпуская мощный поток магии, который прозрачной пеленой окутывает тело ведьмы. Карлетт делает судорожный вдох. Сердце замедляет ритм и перестаёт болеть. Ведьма выпутывается из тесных объятий своего фамильяра и кончиками пальцев оглаживает чужую скулу. Эмрис резко открывает глаза, упираясь взглядом в покрасневшее лицо Карлетт. — О Богиня! — лепечет фамильяр. — Это, это было… — Просто последствие ритуала, — успокаивает девушку ведьма. — Всё хорошо, мышка моя. Пойдём спать, эта ночь была долгой. Эмрис кивает.