Глава 5. Иршин.
30 июня 2024 г. в 21:05
Карлетт придирчиво осматривает достаточно лёгкое для своих габаритов седло и, оставшись довольной выбором, подходит к своему коню. Черногривый жеребец мотает головой при виде хозяйки и, тихо фыркнув, опускает голову, подставляя мощную спину. Карлетт накидывает седло на коня, потуже затягивая приструги. Похлопывает по крепкой шее и поглаживает, перебирая пальцами короткий чёрный волос. Животное издаёт тихое ржание.
— Карлетт, — сухая трава под ногами Верховной Жрицы шуршит при каждом её шаге. — Ты уверена, что не хочешь отправиться с экипажем и сопровождением?
— Нет, — качает головой девушка. — Времени и так мало. Нагруженная свита будет лишь мешать и задерживать меня. Ты бы тоже отказалась.
— Верно, — усмехается ведьма. — Иногда я забываю, насколько ты на меня похожа.
Женщина протягивает руку, касаясь кончиками пальцев густых каштановых волос. Улыбается вымученно, с безнадёжной тоской. Смотрит с любовью и нежностью в глазах.
— Я и не заметила, как ты выросла, — шепчет ведьма, поджимая губы.
— Это проклятье всех родителей, — усмехается Карлетт.
— Верно, — вздыхает Диона. — Жаль, что Глион не увидел какой красивой и смелой девушкой ты стала.
Карлетт болезненно поджимает губы. Любое упоминание отца отзывалось под грудью тупой болью.
— Он наверняка дал бы мне мудрый совет.
Верховная Жрица лишь грустно улыбается и спрашивает:
— Ты говорила с Алкеем?
— Да, — отвечает девушка, заметно погрустнев. — Он не был в восторге от этой идеи.
— И я его понимаю.
Карлетт бросает на матушку укоризненный взгляд. Люстра над потолком, сделанная из старого сломанного колеса, тихо покачивается, бросая на лица ведьм тень от пламени свечей. Конюшня наполнена тихим ржанием и цокотом копыт. Воздух пропитался кисло-сладким запахом сена и смолистым ароматом дерева.
— Я тут принесла тебе, — Диона протягивает дочери небольшую сумку. — Зная о твоих умениях в приготовлении отваров, тебе это пригодится.
Карлетт откидывает клапан из мягкой коричневой ткани. Внутри лежат флакончики с различными зельями и мешочки с ведьмовскими травами. До Карлетт доходит запах полыни, лаванды и зверобоя — самых часто используемых в заклинаниях трав.
— Из её личных запасов.
Карлетт не отвечает. Лишь слегка кивает, закрывает сумку, вешая себе через плечо.
— Ты уверена, что хочешь взять её с собой? — спрашивает Диона, недоверчивым взглядом наблюдая за тщетными попытками Эмрис сильнее натянуть стремена. Серые взъерошенные волосы делали её похожей на нахохлившегося воробья.
— Она мой фамильяр, — с нежностью смотря на Эмрис, отвечает Карлетт. — Я в ответе за неё. К тому же будет лучше, если в дороге я буду не одна.
— Ты права, — Диона улыбается мягкой, искренней улыбкой, заглядывая дочери в глаза. — Отец бы тобой гордился.
***
Ночной лес шумит. Листья шепчутся друг с другом, как игривые светские сплетницы. Трава и ветки под ногами лошадей скрипят и трескаются от каждого шага в темноту. Накидка не спасает от холодного, влажного ветра, пропитанного запахом хвои и лесных ягод. Вечерний дождь размыл дорогу, и копыта лошадей теперь тонут в противно хлюпающей грязи. Карлетт сильнее натягивает капюшон и поправляет сумку. Склянки с зельями и отварами звонко ударяются друг об друга. — Вы уверены, Моя Шерон? — Эмрис одёргивает лямку походной сумки на плече. — Ещё не поздно вернуться. — Да, мышка, я уверена, — заверяет Карлетт и смотрит на своего фамильяра. Эмрис вся дрожит и стучит зубами от холода. — Иди сюда. Ведьма стопорит лошадь и снимает с пояса небольшую пузатую склянку с мутно-голубоватой жидкостью. Фамильяр недоверчиво смотрит за тем, как Карлетт, снимая перчатку, капает на кончик указательного пальца маленькую каплю. Она трёт зелье между пальцев, согревая его. Эмрис наклоняется, чтобы ведьме было удобнее втереть зелье в ямочку под самым ухом. Кожу холодит и слегка щиплет, а через мгновение по телу проносится волна тепла. Дрожь унимается. — Спасибо, Моя Шерон. — Просто Карлетт. С этого момента не называй меня по статусу. По крайней мере пока мы не пересечём границу с Ихт-Караем. Если люди узнают, что правительница соседней страны путешествует без сопровождения, вместо того чтобы присутствовать на инициации, могут поползти слухи. Эмрис послушно кивает. Они продолжают путь по лесной дороге. Чавкающие звуки разбивают романтику ночного леса. Из глубины чащи доносится стрёкот сверчков и уханье совы. Растущая луна, пробиваясь сквозь переплетения листьев и хвойных иголок, освещает лес и дорогу голубоватым свечением. Обгоняя друг друга и кружась между веток в своеобразном танце, два маленьких светлячка рисуют жёлтой краской узоры на тёмно-сапфировом полотне леса. — Если судить по карте, — говорит Эмрис. — То до Иршина мы доедем только к утру. — Это и лучше, обойдёмся без лишних любопытных глаз, — отвечает Карлетт. Конь под ней фыркает. — Остановимся в местном гостевом дворе. И лошади отдохнут, и мы обдумаем дальнейший путь. Эмрис кивает.***
Они доезжают до Иршина ближе к рассвету. Небольшой городок встречает их тишиной и сонными охранниками у главных ворот. Немногочисленные прохожие смотрят на Карлетт и Эмрис с интересом. Путешественники в маленьких городах были редкостью. Фахверковые дома заросли фиолетовыми и розовыми вьюнками. Флажковые ленты разноцветными зигзагами развешаны над главной улицей города. Девушки спрыгивают с лошадей у местного трактира и привязывают их к коновязи. Деревянная вывеска с надписью «Одноглазый кот» призывно покачивается взад-вперёд. За дверью трактира слышится тихий гул, а ветер доносит запах похлёбки, специй и домашней настойки. — Остановимся здесь на одну ночь, — говорит Карлетт. — Обдумаем план дальнейших действий. Ржавые петли противно скрипят, когда они заходят внутрь. Внутри полумрак съедает большую часть помещения. На одном из столиков спит местный пьяница. За стойкой стоит толстая блондинка средних лет. Её сальные волосы завязаны в пучок, а грязный фартук порван в нескольких местах. Женщина бросает на Карлетт безразличный взгляд, когда та подходит к стойке. — Доброе утро. Нам нужна комната на одну ночь. Блондинка молча достаёт из-под стойки ключ, протягивая его ведьме, и так же молча забирает у Карлетт несколько блестящих фэс. Девушки поднимаются по массивной деревянной лестнице на второй этаж. Комната под номером «4» оказывается светлой, очень холодной и оборудованной только одной кроватью. Карлетт бранится и разворачивается, чтобы попросить поменять комнату, но Эмрис останавливает её, говоря, что всё нормально. Она проходит вглубь помещения, и через мгновение на месте девушки остаётся лишь ком упавшей на пол одежды, из которого высовывается острый маленький нос с трепещущими длинными усами. — Мышка моя, — Карлетт поднимает маленькую серую крысу на руки и садит себе на плечо. Найдя в сумке тёплую шаль, Карлетт сворачивает её в бублик и кладёт на прикроватную тумбочку. Эмрис аккуратно спрыгивает с плеча в самодельное шерстяное гнездо. — Тебе нужно поспать, — говорит ведьма. — Я пока схожу в город. Фамильяр кивает и удобнее устраивается на шали, укрываясь длинным хвостом. Карлетт снимает плащ, оставаясь в дорожном костюме. Она выходит на улицу, которая постепенно заполняется людьми. Лавочники готовят магазины к открытию, подметая крыльцо от пыли и раскрывая ставни. Вдоль домов бегает ранняя детвора. Ведьма идёт вверх по улице, набредая на городской базар. В воздухе ароматно пахнет свежим хлебом, ягодами и пряностями. Карлетт подходит ближе к девушке, что торгует фруктами и овощами. — Подходи, не стесняйся. Чего желаешь, красавица? Томаты в этом году уродились на славу, — тараторит девушка. Чёрные кудри смешно подпрыгивают при каждом её слове. — Сколько стоят яблоки? — Один фэс за пять штук. Карлетт протягивает монеты, которые девушка тут же прячет в карман платья. Ведьма забирает яблоки, проходясь по базару покупает у других торговцев вяленое мясо, домашние лепёшки, мешочек со смесью орехов и идёт обратно в трактир. Идя мимо лавки с драгоценностями, девушка слышит разговор двух стариков, сидящих рядом на скамейке. — …вот так взял и узнал? — спрашивает первый, с большими обвисшими красными щеками, недоверчиво щуря глаза. — Да говорю тебе! — возбуждённо восклицает второй старик, с забавным хохолком на голове. — Озеро ему всё рассказало! Даже про то, что жена его шашни мутила на стороне и сын их не его крови оказался. Карлетт останавливается у витрины, делая вид, что разглядывает украшения. — Да это любой дурак и без всякого озера знает, — язвит первый. Щёки его трясутся, когда он дёргает головой. — Да? А то, от кого этот сын, дурак знает? То-то же, а озеро показало. Он, когда правду узнал, морду так разукрасил тому мужику, а жену с сыном выгнал из дома. Правда, цена за правду-то высоковатой оказалось. Карлетт вся обращается в слух. — С ума мужик сошёл, — возбуждённо шепчет второй. Он взмахивает руками, хохолок на его голове шевелится из стороны в сторону. — Недавно Елешку, портного дочку, чуть не зарезал. До сих пор бедняжка оклематься не может. А он в доме заперся, не выходит, только и слышно, как говорит сам с собой. — Мда-а, — чешет лысину на макушке первый старик, — бедный мужик. Тут и задумаешься, нужна ли тебе эта правда. Карлетт подходит к старикам. — Добрый день, — здоровается она. — Мужчина, о котором вы только что говорили, можете подсказать где он живёт? — Здравствуй-здравствуй, внученька. А тебей-то зачем он понадобился? — спрашивает старик с хохолком. — Неуж-то знакомый твой? — У него может быть нужная мне информация. — Какая это информация может понадобится молодой девчушке от сумасшедшего мужика? — недоверчиво сощурив глаза спрашивает второй старик. Не успевает Карлетт ответить, как первый старик бъёт своего собеседника по плечу. — Ты чего к девочке привязался? Нужно, значит нужно. Ты, солнце, его не слушай. А мужчину найдёшь вниз по улице. Отсудова прямо, потом два поворота направо. Дом не пропустишь, у него все окна заколочены. Карлетт благодарит мужчину и идёт в указанном направлении. Брать на веру слова старых деревенских сплетников она не хотела, но любая информация об озере была для ведьмы дороже золота. Слова старика оказались правдой. Дом, с заколоченным окнами и дверью, сильно выделялся на фоне остальных зданий. Палисадник уже начал зарастать сорняками и кто-то растащил практически весь забор. Карлетт поднимается по лестнице и стучится в дверь. В ответ тишина. Карлетт стучит ещё раз и заглядывает в небольшой просвет окна. — Эм, здравствуйте! Дома кто-нибудь есть? Я хотела узнать как вы добрались до озера Правды? Где оно находится? Вы можете рассказать? Дом молчит. Карлетт стучит в последний раз, снова заглядывает в окно и разворачивается чтобы уйти. В этот момент в доме раздаётся громкий стук, чей-то голос, а затем в щели между заколоченными досками появляются глаза. — Кто? — спрашивает мужской хриплый голос. — Зачем? — Добрый день. Меня зовут Карлетт, я хотела узнать у вас об озере Правды. Вы правда там были? Можете рассказать как добраться к нему? Глаза в щели нервно дёргаются в сторону. — Нет. Нет-нет-нет, нет! Опасно, страшно, больно! Не пойду! — словно в бреду бормочет мужчина. — Я не прошу вас идти туда. Просто расскажите, где оно находится? — Нет-нет-нет! — голос начинает скакать. — Леурдин! Страшно! Лес, страшно! Долго! — Леурдин? Вы можете сказать какой именно? Но мужчина начинает говорить несвязный бред, то повышая голос, то переходя в шёпот. Карлетт качает головой и спускается с крыльца. — Леурдин. Я итак знаю, что мне нужно в Леурдин, — ворчит она, сворачивая на дорогу, ведущую к трактиру. — Только время потеряла. Подходя к постоялому двору, в нос ударяет запах тушёного мяса и дешёвой выпивки. Он оказывается наполовину полон, и вдоль столов ходит официантка, разнося блюда и напитки. Карлетт садится за стойку и заказывает две мясные похлёбки. Когда приносят тарелки с едой, девушка забирает их с собой на второй этаж. Эмрис оборачивается на звук открывающейся двери, оставляя заправлять постель. Она принимает из рук Карлетт тарелки и ставит их на прикроватную тумбу. Принимаясь за свою порцию, Эмрис следит за тем, как Карлетт разворачивает карту на полу и изучает её, хмурясь своим мыслям. — Вы говорили, что знаете, где искать вторую часть карты. Но что, если мы не найдём её там? — голос Эмрис звучит осторожным любопытством. — Этому месту много лет, как и его хозяину. Если второй части там не окажется, надеюсь, что он хотя бы сможет дать нам какую-нибудь подсказку её местонахождении. — Откуда вы о нём знаете? — Господин Тиндаль любит туда заглядывать, — отвечает Карлетт, поднося ложку с похлёбкой к губам. Эмрис молчит некоторое время, а затем осторожно спрашивает, убирая пустую тарелку в сторону: — Вы думаете, мы успеем вернуться к суду? Карлетт смотрит на неё отстранённым, задумчивым взглядом. — Надеюсь на это, — тихо произносит ведьма и убирает недоеденную похлёбку на прикроватную тумбу. — Давай спать. Завтра нам снова рано вставать, нужно быть выспавшимися. Эмрис согласно кивает и, обратившись, снова забирается в шаль, сворачиваясь клубочком. Карлетт укрывается своим плащом и закрывает глаза. Сон не идёт. Воспоминания прошедшего дня мелькают на полотне закрытых век. Карлетт вертится под одеялом, в итоге открывая глаза, чувствуя, как слёзы бегут по вискам в уши. В груди отдаёт тупой, ноющей болью. Мысли, как закупоренные в улье пчёлы, который какой-нибудь деревенский мальчишка-хулиган с упоением потряс, бьются о черепную коробку, норовя выбраться на свет. Карлетт садится на кровати, устало потирая лицо. Решив расслабиться и утопить бушующие мысли в алкоголе, девушка спускается на первый этаж. Трактир гудит и пышет жизнью. Симпатичный бард-нафэнец напевает какую-то незнакомую Карлетт песню о неверном муже, веселя пьяную группу мужчин за дальними столиками. Официантки разносят еду под одобрительный гул пьяниц. Весь пол липкий от пролитого алкоголя. Ведьма садится за стойку, подзывая к себе молодого парня. Тот резво подскакивает к девушке, светя приветливой улыбкой. Карлетт чувствует в нём зачатки магии, но слабые, только зарождающиеся. — Налей-ка мне кружечку эля, — просит девушка, стуча пальцами по деревянной поверхности. — Сейчас будет выполнено, госпожа, — мальчишка аж подпрыгивает от нетерпения и бежит выполнять заказ. Руки касается что-то мягкое и шерстяное. Худой чёрный кот, изогнув хвост, трётся мордой о ладонь Карлетт, тихонько мурча. Один его глаз жёлто-зелёный, другой полностью белый. — А это символ нашего заведения, — гордо проговаривает вернувшийся малец, ставя перед Карлетт кружку с элем. — Хозяйка говорит, он приносит удачу. Кот в подтверждение его слов громко мяукает. Девушка благодарит за принесённый эль и сразу же выпивает тот до дна. Горьковато-фруктовый вкус стекает по горлу, оседая вспененным осадком в животе. Девушка просит повторить, гладя кота по гладкой шерсти. — Госпожа, а откудава вы едете? — спрашивает мальчишка. В его глазах искреннее детское любопытство. Карлетт умиляется такой непосредственности и отвечает: — Из Карандэ. — А куда? Ой, но только если это не секрет! — уточняет мальчик, смешно округлив глаза. — Не секрет, — посмеиваясь, качает головой Карлетт. — Мы едем в Ихт-Карай, если точнее, то в Игг-Сабет. — Ва-а-а! — глаза паренька загораются неподдельным восторгом. — Я бы тоже хотел когда-нибудь поехать в Ихт-Карай. А то, никуда кроме соседних деревень и не выезжал ни разу. — У тебя ещё вся жизнь впереди, успеешь. Повтори-ка кружечку. — Мама тоже так говорит. А там красиво? В Ихт-Карае? Я слышал там везде ходят стражники и каждый месяц шероны лично приезжают в города для их проверки. — Ну, насчёт красоты, я тебе не скажу. Сама я из Акрата и здешняя природа мне ближе, чем луга Ихт-Карая, но это дело вкуса. А стражники ходят не везде. Хотя в плане охраны Их-Карай сильно превзошёл Акрат, это правда. Как и приезды шеронов в города. Только приезжают они не раз в месяц, а раз в полгода. — Как интересно! — мальчик смотрит на Карлетт блестящими от восхищения глазами, положив подбородок на ладони. — А расскажите ещё что-нибудь! — А тебе работать не надо? — улыбаясь, спрашивает Карлетт. — А я и так, и так смогу. И вас слушать и заказы принимать. — Уверен? Хах, ну тогда налей мне ещё и слушай. Карлетт рассказывает пареньку жизни в Ихт-Карае. О традициях, правилах, городах и правлении шеронов. Мальчик ловит каждое слово, слегка приоткрыв рот. После очередной кружки Карлетт чувствует, как мысли в голове становятся легче и медленно тают. Слова начинают путаться и ведьма прекращает свой рассказ, вместо этого заказывая себе вино. Переживания начинают уступать место веселью. Карлетт смеётся на любое слово, прижимает кота к себе, гладя и шепча ему на ухо, что обязательно вернёт потерянный глаз. Поднимает тост со странниками из Южного Леурдина и танцует с незнакомой магиней под ритмичную песню барда. Когда на барную стойку со звоном ставится десятая кружка выпитого вина, Карлетт делает ещё один заказ и падает на сложенные руки, засыпая.