***
— …А он мне и говорит: «Не желает ли юная леди провести со мной самую незабываемую ночь в своей жизни?», — Марона кривит голос, пародируя мужчину из своего рассказа. — И Богиня подтвердит, я не вру, ему пошёл шестой десяток! Не такое должна слышать девушка в празднование своего семнадцатилетия. Как мне повезло, что Диваль тогда вовремя подоспел. И знать не хочу, что было бы в противном случае. Карлетт переводит взгляд на лужайку, где Диваль и Эмрис собирают цветы в плетёные корзины. Тёплый ветер развевает их волосы. У ведьмы мелькает мысль о схожести фамильяров с братом и сестрой из старой сказки. — Лишилась бы невинности в старческих объятьях, — хихикает Карлетт. Марона награждает её укоризненным взглядом и кидает в подругу яблоком. — Что я упустил? — Алкей садится на плед, чуть не задевая поднос с чаем. — Рассказ о том, как доблестный Диваль спас будущую Верховную Жрицу от несмываемого позора, — улыбается Карлетт. Алкей переводит недоумённый взгляд на Марону, но та лишь отмахивается. — Я тут карты принесла, может погадаем? — спрашивает ведьма, закидывая в рот виноградину. Карлетт пожимает плечами, не выглядя особо заинтересованной, а Алкей, наоборот, счастливо кивает. Дамкер подзывает успевших собрать практически полные корзины цветов фамильяров и достаёт заранее приготовленные карты. Тасует их. — Кому будем гадать первому? — спрашивает она с энтузиазмом. — Давай мне, — взмахивает рукой Алкей. Марона выкладывает колоду перед собой и просит мага выбрать карты. Алкей медленно водит рукой над колодой, вытаскивает карты, кладя их рубашкой вверх. Марона переворачивает карты и осматривает их, закусив губу. Карлетт, сидящая рядом с ней, хмурится. — Что-то плохое? — спрашивает Алкей, подаваясь вперёд. — Не сказала бы, — отвечает Марона. — Смотри, это ты. Она указывает на карту, которую вытащили самой первой. На ней изображён мужчина, сидящий на богато украшенном троне. Голову его венчает корона. — Это карта силы и власти, она олицетворяет тебя. Алкей самодовольно улыбается, на что Карлетт закатывает глаза. Марона стучит пальцем по второй карте с перевёрнутым изображением двух летящих голубей. — Скоро в твоей жизни наступят перемены. — Хорошие? — Нет, — черноволосая ведьма переводит взгляд на третью карту, на которой изображена костлявая рука держит длинную косу. — Твои руки будут связаны, и исход твоей судьбы будет зависеть от другого человека. С каждым сказанным словом голос Мароны становится всё тише и напряжённее. Она переходит к последней карте, с рисунком двух игровых костей. — В конце ты либо что-то потеряешь, либо что-то приобретёшь. Марона обводит карты глазами, кивает сама себе и убирает их обратно в колоду. Алкей смотрит на неё задумчивым, напряжённым взглядом, а затем говорит. — Плохие у вас карты. Карлетт и Марона смеются с его слов. — Не стоит воспринимать гадание буквально, — улыбается Карлетт. — Это слишком неточная магия и каждый трактует её по-разному. — Именно, — кивает Марона, тасуя колоду. — Так, теперь ты. Девушка озорно улыбается, раскладывая карты перед подругой. Карлетт, не особо вдаваясь в выбор, вытаскивает карты, сразу переворачивая их рубашкой вниз и хмурится, видя, что ей выпало. На первой карте изображена ведьма, на второй разрушенная башня. Третья карта с изображением кровавой луны и последняя, четвёртая, с костлявой рукой и косой. — Ох, — удивлённо выдыхает Марона, разглядывая расклад подруги. — Похоже карты сегодня не в духе. Может чем-то другим займёмся? Марона начинает спешно убирать карты и встречается взглядом с Карлетт. Обе понимают, что означал тот расклад и у обеих от него стало не по себе на душе.***
Карлетт находит Марону в её кабинете. Заваленная кипами бумаг, ведьма не замечает, как воск от догорающей свечи капает на важные документы. Сам кабинет маленький, стены заставлены книжными стеллажами, около стола примостился одинокий стул так же заваленный бумагами и свёртками. В углу, тихо и незаметно сидит Диваль, под тусклое пламя свечи углём рисуя портрет сосредоточенной Мароны. Карлетт пару раз стучит кулаком по двери, привлекая к себе внимание. Марона отвлекается от бумаг и улыбается, завидев подругу. Она зазывает её рукой и звенит в колокольчик. В дверях тут же показывается служанка. — Принесите черничный чай и печенье. Служанка кивает и уходит, а Карлетт подходит ближе к столу, освобождая себе место на стуле и присаживаясь. Марона начинает суетиться, убирая документы со стола. — Прости, — говорит она. — Чем ближе инициация, тем больше на меня наваливается дел. Не успеваю разобрать одно, как приходят с ещё десятью. — Неужели дела в Акрате настолько плохи? — спрашивает Карлетт, беря листок из какого-то отчёта и быстро пробегаясь по нему глазами. — Нет, конечно нет, — машет головой Марона. — Это мелкие дела, которые не требуют особой вовлечённости, но их слишком много. Кто-то подрался, кто-то что-то у кого-то украл, где-то потерялась собака. Половину из них можно не читая, отбрасывать в решённые. — Но голова болит у тебя, разумеется не из-за них, — улыбается Карлетт. Раздаётся осторожный стук. Служанка вносит поднос с чаем, ставя его на край стола и разливая напиток по чашкам, затем кланяется и уходит, тихо прикрыв за собой дверь. — Разумеется, — кивает Марона, поднося к губам фарфоровую чашку. После глотка на языке остаётся лёгкая кислинка. — В последние дни становится всё неспокойнее. Будто нарочно перед инициацией случаются какие-то неприятности. Сначала бунты в Лелесе, затем забастовки в Пленто, а теперь ещё и убийство крупного чиновника в Велале. — Ты думаешь это всё взаимосвязано? — спрашивает Карлетт, откусывая печенье. — Подозреваю, — кивает Марона. — Всё происходит как по сценарию. К тому же тот чиновник, как оказалось, был замешан во взяточничестве и связях с вителийской аристократией. — Думаешь, за этим кто-то стоит? — хмурится Карлетт. — Надеюсь, что это всего лишь череда совпадений, — отставляет опустевшую кружку обратно на поднос Марона. — Но давай опустим этот разговор. Ты же пришла сюда не для этого, так ведь? — Да, ты права, — кивает Карлетт. — Я хотела поговорить с тобой… наедине. Ведьма бросает извиняющийся взгляд на Диваля. Шуршание угля по бумаге прекращается. Фамильяр отрывает взгляд от холста и улыбнувшись, начинает собирать свои вещи. Карлетт извиняется одними губами, провожая спину парня взглядом и снова поворачиваясь к подруге. Марона смотрит сосредоточенно, тонкие чёрные брови нахмурены. — Что случилось? — спрашивает она. — Я хочу рассказать всё Алкею, — выпаливает Карлетт, сжимая пальцами чашку чая. — Ты до сих пор ему не рассказала? — недоумевает Марона. — Уже год прошёл, Летти. Почему ты всё это время молчала? Карлетт стучит пальцами по кружке, пристыженно поджимает губы и вздыхает. — Боялась? Марона приподнимает брови. Карлетт никогда не была из пугливых. Она не боялась выступать вперёд в спорах, браться за новое незнакомое оружие, на ходу спрыгивать с лошади или пробовать впервые приготовленные Мароной отвары. Но когда дело касалось чувств, Карлетт становилась похожей на глупую овечку, на пути которой повстречался волк. Эта разность характера подруги всегда умиляла и поражала Дамкер. — Ты-то? Кого? Алкея? — Его реакции. Вдруг он разочаруется во мне? Марона прыскает и, не сдержавшись, начинает смеяться. Карлетт смотрит на неё обиженно заломив брови. — Прости, — улыбается Марона. — Но это правда смешно. Летти, вот кто-кто, а твой благоверный никогда не разочаруется в тебе. У Алкея даже мысли такой не возникнет. — Я знаю, просто… — Понимаю, ты боишься. Боишься показаться слабой и неидеальной, — мягко произносит Марона, заправляя волосы за ухо. — Это нормально, особенно когда дело касается близких тебе людей, ведь ты не хочешь их разочаровать. Но, послушай, я думаю ты, итак, это знаешь: мы все тебя любим и примем любой. Ты не должна быть идеальной, Летти, ты должна быть собой. Твой страх… отпусти его и будь честна с мужем. Сама же не любишь, когда люди врут, так почему сейчас идёшь наперекор своим принципам? Разглядывая дно опустевшей чашки, Карлетт улыбается и кивает. — Ты права. Спасибо. Именно эти слова мне и нужно было услышать. Я расскажу всё Алкею. Сразу после церемонии. — Почему не сейчас? — спрашивает Марона. — Потому что я знаю его. Даже если не подаст виду, он всё равно будет долго думать и переживать. Пусть уж лучше делает это после инициации. Марона хмыкает и кивает, наполняя чашку оставшимся в чайнике чаем. Повеселевшая Карлетт продолжает разговор в шутливом и душевном тоне.***
Время тянется медленно и лениво. До инициации остаётся всего три дня, когда Марона без стука врывается в покои Карлетт, босиком, в одной ночной сорочке, и падает на кровать лицом в подушки. Слышится невнятное мычание. — Что случилось? — Карлетт, откладывая в сторону расчёску, садится на край кровати и кладёт руку подруге на плечо. Невнятное мычание повторяется, и Марона плотнее подминает под себя подушки. — Если ты хочешь просто полежать на моей кровати, то да, пожалуйста, я не против, — по-дружески язвит Карлетт, снова подходя к зеркалу и беря в руку заколку. Со стороны кровати снова слышится бормотание, а потом тихий плач. — Эй, что случилось-то? — обеспокоенно спрашивает Карлетт. Марона отрывает лицо от подушки. Ресницы слиплись от слёз, глаза затопил страх. — Мне, мне приснился… — Марона застывает на полуслове. Затем отрицательно машет головой. — Нет, нет ничего. Просто кошмар приснился. Карлетт замечает явную ложь подруги, но не подаёт виду. Вместо этого она подсаживается ближе, заключая подругу в объятья. — Тихо, чш-ш, — успокаивающе гладит по чёрным волосам, от чего Марона ещё сильнее начинает плакать. — Что же тебе такое приснилось? Неужели было так страшно? Марона кивает, сильнее зарываясь в шею Карлетт носом. Проходит несколько долгих минут прежде чем она успокаивается. — Летти, мы можем провести этот день вместе? Голос Мароны пугает Карлетт своей безжизненностью. Всматриваясь в глаза подруги, ведьма не видит в них ничего кроме страха. Марона всегда была жизнерадостна и смотрела на мир сквозь яркую призму счастья. Падав в детстве, она не плакала, а вставала и бежала дальше, не чувствуя боли. Теряя игрушки, верила, что они нашли новый дом. Терпев неудачу в отвароведении, повторяла снова и снова, пока не добивалась нужного результата. И потому сейчас, видя настолько несвойственные для подруги слёзы, Карлетт не знает, что делать. — Конечно, конечно мы можем провести этот день вместе, — заверяет она. — Но, расскажи мне, что случилось? Марона на вопрос лишь уводит взгляд в сторону. — Хорошо, давай тогда для начала оденемся, — предлагает Карлетт. — Ты ведь не хочешь разгуливать по дворцу в одной ночнушке? Наши матушки это вряд ли оценят. Уголок губ Мароны приподнимается, а сама она благодарно смотрит на подругу. Они весь день проводят вдвоём. Гуляют в саду и плетут венки, пуская их по пруду под водопадом. Качаются на качелях и, смеясь, вспоминают истории из детства. Катаются на лошадях, не забыв при этом пофлиртовать с молодым конюхом, и пугают кухарку во время кражи из буфета свежеиспечённых булочек. Та журит девушек и даёт с собой ещё корзину спелых яблок. К вечеру, пропустив ужин, девушки поднимаются на крышу. Когда они были детьми, господин Лави водил их сюда втайне от Верховной Жрицы. Сейчас с высоких стен дворца видно оранжево-розовое марево заката. Ведьмы сидят на холодной черепице, поставив перед собой корзину с яблоками. — Летта, — зовёт Марона. Закат окрашивает её лицо нежным румянцем. — Да, — оборачивается Карлетт на голос подруги. — Спасибо тебе. Этот день и правда был лучшим в моей жизни. — Что, даже лучше того злосчастного вторника, когда прыщавый маг де Жабо во всеуслышание признался тебе в любви? — смеётся Карлетт беззаботно, стараясь не показывать той тяжести, что висит на груди. — Богиня, не напоминай, — прячет лицо за ладонями Марона. — Я ещё две недели ходила красная, как борода баквелов. — Могу заверить: тебе идёт этот цвет, — хитро улыбается сероглазая ведьма. — Да ну тебя, — пихает Дамкер подругу в бок. Карлетт закусывает губу, скашивает взгляд вбок, смотря на профиль подруги. Она хочет спросить, что же приснилось Мароне, что её так напугало, но молчит, не желая вновь видеть чужие слёзы. Они сидят на крыше ещё несколько часов, разговаривая ни о чём, пока окончательно не холодает и не темнеет. — Я могу остаться с тобой на эту ночь. Вдруг тебе снова приснится кошмар, — предлагает Карлетт, стоя около дверей в комнату подруги и держа в руках её ладони. — Нет, не нужно. Ты, итак, провела со мной весь день, не хочу забирать у тебя ещё и ночь, — говорит Марона и прижимает Карлетт к себе, даря невинный поцелуй в лоб. — Как будто мне это в тягость, — улыбается Карлетт. Они расходятся. Тревожные мысли крутятся в голове и зябкое чувство мурашками покалывает плечи, но Карлетт отмахивается от него, решая оставить решения всех вопросов на завтрашний день. Алкея в покоях нет. Предположив, что в такой поздний час муж до сих пор на плацу, Карлетт решает не дожидаться его. Внезапная сонливость валит её с ног, и девушка с удовольствием падает в объятия кровати. Закрывая потяжелевшие веки, Карлетт надеется, что утром Марона как обычно будет широко улыбаться и смеяться с любой шутки. Но этого не происходит. Когда рассветные лучи касаются кончиков шпилей дворца Марону находят убитой в собственных покоях.