Шёпот Мрачных Заводей

      - Сестрёнка, ты даже не представляешь, как вовремя мы сюда попали! — Восклицал Яньцин, стремительно ворвавшийся в комнату.       Время шло к полудню, путники отдыхали от дороги, или чего-то ждали — Гуан Ши не дал разъяснений, почему они задержатся в городе. После ночи, проведённой в кабинете Вейцао, юношу и девушку, сопроводили в один из внешних блоков дворцового комплекса. Их поселили в небольшой, но очень богато обустроенной комнате, сказав, что они могут ни в чём себе не отказывать.       С момента их прибытия прошло уже три дня, и всё это время Яньцин знакомил Фенси с причудами городского быта.       - Извини, что ты говоришь? — Девушка нехотя отвлеклась от попыток написать какой-то иероглиф и подняла взгляд на смутьяна.       Стоявший перед Фенси юноша широко улыбался, его глаза горели радостью. Сам он тяжело дышал, видно бежал издалека. В руке у него была бумага, расписанная разными, пока незнакомыми девушке символами.       - Завтра местные будут праздновать! — Прокричал Яньцин, указывая на сжимаемый в ладони листок. Заметив, что говорит слишком громко, он виновато потупил взгляд и продолжил говорить тише. — Летом, здесь, да и, наверное, по всей Империи, проводят фестиваль. Я плохо знаю с чем он связан: что-то про древнего поэта, которого не спасли из реки — что-то трагичное… Но это ведь неважно совсем! Главное, что люди будут счастливы! Скоро тут будет столько радостных лиц, столько угощений, спектаклей, музыки…       Яньцин, сначала помрачневший из-за судьбы поэта, быстро воодушевился вновь и принялся во всех красках расписывать грядущий фестиваль Дуаньу. Фенси, слабо понимающей, о чём говорит её спутник, оставалось только восхищаться сиянием чувств этого юноши, бывшего будто воплощением доброго духа.       - Я слышала об этом празднике. — Тревожно начала вспоминать девушка. — В начале лета, дедушка дарил мне большие конверты со сладким рисом. Несмотря на мои просьбы не тратиться, он по разным случаям делал такое. А сам…       Чувствуя, что снова погружается в скорбь, девушка прервалась. И хотя боль утраты всё ещё не покинула её, аура беззаботной радости, исходившая от Яньциня, отгоняла прочь морок меланхолии.       - Завтра всё точно будет хорошо. — С робкой улыбкой, произнесла Фенси и поспешила на улицу, ведя юношу за собой.       Предпраздничный город кипел и сложно было найти безлюдное место. Яньцин и Фенси направлялись вдоль широких улиц, огибая очереди, большие и шумные компании, толпы зевак. Они беззаботно бежали, наслаждаясь суетой мещанской жизни, окружающей их.       Девушка бежала вперёд, ведя за собой юношу. Она не знала этих мест, не думала о том, какова их цель. Ей просто нравилось стремиться вдоль человеческих судеб, и делать это не в одиночку.       - Сестрёнка, постой, пожалуйста. Нам нужно повернуть здесь. — Немного дрожащим голосом сказал Яньцин, перехватывая роль ведущего. Несмотря на оптимистичный взор, он выглядел немного странно, будто что-то причиняло ему боль.       Девушка остановилась, отпустила руку юноши и с нотками грусти и волнения посмотрела на него. Её лёгкий и мечтательный взгляд переменился на рациональный и строгий.       - Что-то случилось? Есть какие-то дела? — обеспокоенно спросила Фенси. - Нет, что ты, вовсе нет… — Немного виновато заговорил Яньцин. — Делами занят Гуан Ши. Я просто хотел…       Бледное лицо юноши непроизвольно покрылось слабым румянцем. Заметив это, он отвернулся и попытался собраться с мыслями. Понимая, что не сможет описать свои мысли, эмоции и чувства словами, он схватил Фенси за руку также, как недавно сделала это она, и, радостно крикнув «Идём же!», настойчиво повёл ей к цели.       Непонимающая происходящего девушка не стала сопротивляться и побежала вслед за юношей.       Они свернули с широких улиц и рыночных площадей на узенькие тропки переулков. Извивающиеся и переплетающиеся между собой, они вели в маленькие и тихие внутренние дворики, едва освещаемые солнцем. Незнающий дороги заблудился бы здесь в миг, однако запутанность троп не мешала Яньциню уверенно нестись по этой паутине.       Не стерпев молчания, Фенси спросила. — Скажи, куда мы бежим?       - Мы уже почти на месте, сестрёнка. — Весело отозвался юноша.       Попав в очередной мелкий дворик, который будто и ничем не отличался от остальных, Яньцин резко остановился, из-за чего ведомая девушка врезалась в него.       Едва устояв на ногах, юноша невинно хихикнул. Он больше не выглядел болезненно. Яньцин спокойным шагом повёл девушку к одному из домов.       - Извините, вы не могли бы, пожалуйста, открыть. У нас был заказ. — Робко постучав в иссохшую дверь, сказал юноша, надеясь получить ответ.       Но вход оставался закрытым, а юноша продолжал стоять на пороге. Прошла минута, и лицо Яньциня приняло растерянный вид. Заметив это, Фенси вежливо протиснулась к двери и принялась со всех сил барабанить по ней кулаками.       Стоявший рядом юноша, глядя на это, схватился руками за голову, то ли от шума, то ли от неловкости.       - Что же вы делаете!? Слышу я, слышу! — Донёсся старческий голос, сквозь непрекращающийся грохот от стука.       Фенси прекратила стучать, из-за двери послышался скрежет щеколды и она открылась. Из коридора своего скромного жилья, на гостей непонимающе и немного испуганно смотрела старушка. Низенькая бабушка с длинными поседевшими волосами и испещрённым морщинами лицом — она выглядела так, словно застала позапрошлого Императора, а то и его предшественника.       Прищурив тёмные точки своих глаз, старушка улыбнулась.       - Чего хотели-то, разбойники? — С лёгкой иронией сказала она путникам.       - Простите нас, госпожа Бянь. Мы пришли забрать то, о чём просил вас Гуан Ши.       После того, как юноша упомянул своего спутника, старушка поёжилась, будто бы от холода и неприветливо отозвалась. — А, так это ты, Яньцин, не признала. Заходите, что на сквозняке стоять.       Сказав это, старушка захромала вглубь своего домика. Гости зашли следом.       - Посидите, пока что здесь. — Глухо начала говорить бабушка. — Мне нужно свериться с записями. Можете выпить чаю, если хотите.       Старушка удалилась в какую-то каморку, оставив гостей одних в главной комнате. Помещение тускло освещалось из единственного в доме маленького окошка. Несмотря на значительную площадь, в комнате было весьма тесно, из-за обилия мебели, казалось, ненужного одинокой бабушке.       Яньцин сел на одно из кресел, разлил из чайничка ароматный и горячий напиток по трём чашам.       - Держи, сестрёнка. Только не обожгись, пожалуйста, аккуратно. — Робко и сбивчиво говорил юноша, протягивая девушке одну из чаш.       Фенси взяла чай и, сделав осторожный глоток, начала осматриваться. Помимо обыкновенной мебели, в комнате было множество ящиков и свёртков, раскиданных по всем углам; из под каждого кресла и кровати торчали сумки, коврики и бамбуковые дощечки; на стенах, вплотную, а иногда и друг на друге, висели карты, картины и гобелены — этот маленький домик был похож на склад какого-то антикварного магазинчика.       - А Гуан Ши уже забрал товар, он вам разве не сказал? Остальное прибудет только через пять дней. — Донёсся голос из каморки.       - Ошибка, наверное, госпожа Бянь. Может быть, он записал на моё имя? — обеспокоенно ответил юноша.       Фенси терзало любопытство: ей очень хотелось знать, куда она попала. Но опасаясь лишней суматохи, она решила, что лучше будет, пока что, проглотить свои вопрос вместе с чаем.       Спустя пару минут шорохов бумаги, из соседней комнатки наконец-то вышла старушка, неся с собой какой-то перевязанный в трёх местах свёрток.       - И вправду, оказалось, что он подписал это под тебя, мальчик. Не удивительно. Этот рубака сам никогда бы такого не заказал. Хорошо, что хоть платит вперёд и весьма щедро. — Речь госпожи Бянь сквозила сарказмом.       - Какая удача, я так рад! Можем мы получить… — Радостно заговорил юноша, но был перебит.       - Глядите, какой прыткий. Нет, мальчик. Чтобы ты знал — в хорошем обществе не принято о делах сразу. Обе стороны необходимо уважить взаимно. — Не по возрасту озорно затараторила старушка, после чего указала на столик с чаем и сладостями.       - А… И что мы должны… Сделать? — Растерянно вопрошал Яньцин, пока Фенси прятала взгляд в чаше с чаем.       - Что же вы с ним такие? Словно не от мира сего! — Изображая раздражение, выпалила старушка. — Гуан Ши тебя дурно воспитывает, да и сам такой ещё с детства, тьфу. Всему учить вас нужно, и как дела вести тоже… — Госпожа Бянь начала отчитывать юношу, будто он был её провинившимся внуком.       Фенси подметила, что старушка упомянула детство Гуан Ши, но не решилась спрашивать про такое. Волна страха накатила на неё при мыслях о том, сколько всего может знать и скрывать эта маленькая бабушка.       Воспитательная беседа закончилась тем, что Яньцин извинился и принялся говорить со старушкой на отвлечённые темы: про погоду, про здоровье, про родственников — джентльменский набор приличного общества. Вскоре, в этот разговор вовлекли и Фенси, успевшую забыть о тревожных мыслях.       Они провели в беседах около часа, после чего госпожа Бянь наконец-то передала большой бумажный конверт Яньциню и дала несколько прозрачных намёков о том, что гостям пора уходить. Фенси пришлось чуть ли не силком выводить разговорившегося спутника, непонимающего старушечьи обиняки.       - Всего вам доброго, госпожа Бянь. — Помахав на прощание рукой, прокричал Яньцин.       - Береги себя, мальчик, и передай Гуан Ши, что я запрещаю ему втягивать вас двоих... — тихо сказала в ответ старушка. Так тихо, что навряд ли Яньцин её услышал.       Дверь в маленький домик закрылась.       Довольный Яньцин зашагал в сторону к широким улицам. Фенси последовала за ним.       - Зачем мы сюда приходили? — Спросила девушка, поравнявшись с юношей.       - Что? А, это… — Растерянно начал говорить юноша. Не находя слов, он протянул девушке объёмный, но лёгкий свёрток, полученный от старушки.       Девушка стала развязывать зашнурованный бумажный конверт, и пока она возилась с тугим узлом, юноша продолжал говорить. — Это тебе, взамен старого. Гуан Ши назвал его тряпкой и сказал выкинуть. Я попросил братца дать тебе что-то взамен. Он согласился, думаю, что он понял, насколько это важно.       Распечатав свёрток, девушка достала из него жуцюнь из раскрашенного в тёмно-синий цвет шёлка. Широкий однотонный пояс был выкрашен в чёрный; длинный подол был расписан извитым орнаментом, напоминающий переплетающиеся лозы; рукава украшали пёстрые цветочные узоры — нечто подобное носили дочери знатных аристократических фамилий.       Вопреки мнению Яньциня, Фенси было всё равно на старое и истёртое платье, несмотря на то, что она сама сшила его когда-то. Она даже и не заметила, что его кто-то выкинул. Подаренный же сейчас наряд будоражил сознание девушки.       Она смотрела на эти одежды, не видя ни цветов, ни узоров — она видела подарок. Кто-то готов был готов потратить на неё свои деньги и внимание, преподнести что-то, как подарок, а не как «сменную одежду»: это было важнее всего.       - Быть того не может, это всё по-настоящему? — Направила в пустоту свой риторический вопрос Фенси. Яньцин воскликнул что-то неразборчивое, обрадовавшись, что девушке понравился наряд.       Но она считала, что если бы наоборот: её вдруг нашли в беде, одетую в этот расписной наряд и, после этого, подарили бы то старое и истёртое летнее платьице — она бы не раздумывая сменила шелка на грубую ткань, поскольку дорожила бы тем, что ради неё кто-то вложил в подарок частицу своей души.       Дыхание Фенси сбилось и участилось, она почувствовала странную неустойчивость в ногах, будто земля под ногами едва заметно колебалась. Она чувствовала, как внутри неё, одна в другую, перетекают светлые и тёплые эмоции.       - Спасибо, мне не найти слов, чтобы сказать, насколько я благодарна за доброту. — Радостно и невинно сказала девушка, складывая платье обратно и завязывая свёрток.       Вместе с юношей, они поспешили домой, готовиться к завтрашнему фестивалю. Фенси крепко держала руку Яньциня, прижимала к себе чудесный конверт — она чувствовала, как соприкасается с наивной душой мечтателя, как несёт её частицу с собой.       - Наконец-то наступил вечер. — Добродушно отозвался Яньцин.       Солнце едва клонилось к закату       С улицы донеслась ритмичная и гулкая мелодия труб. Низкие звуки пунктиром расходились по округе, извещая о начале фестиваля. Эти звуки послужили командой для всех местных жителей, которые покинули свои дома и прижимаясь к краям широких улиц, шли в сторону дворцовой площади.       Центральная часть этих улиц была освобождена для идущих парадом музыкантов, артистов и поэтов. Их пёстрый марш сливался в единый праздничный порыв, приводящий в восторг окружающих.       Фенси и Яньцин вышли из своего жилища, попав в первые ряды зрителей: художественные процессии, направляющиеся со всех концов города, стекались на центральную площадь, где соединялись в разноцветную и разнозвучную труппу. Сочетание звучащих наперебой творцов не делало представление менее прекрасным — каждый умелец твердил своё искусство, завораживая благодарную публику.       Девушка и юноша неотрывно, затаив дыхание следили за действом иноземных танцоров и местных певцов, восхищаясь этим буйством красок. Ни одно зрелище не сравниться с этим ярким торжеством жизни. Никакие, даже самые жестокие и противные моменты, которые только могли вспомниться зрителям, не могли омрачить радость торжества, которое навсегда останется памяти людей.       Стемнело. По всему городу зажглись гирлянды из разукрашенных бумажных фонарей. Калейдоскоп творцов, что на протяжение нескольких часов восторгал публику, отступил. К недоумению Фенси, всё стихло меньше чем за пару минут: все выступающие разбрелись, кто куда, освободив площадь.       Но толпа зрителей не спешила расходиться. Девушка повернула взгляд на Яньциня, желая обо всём спросить, но увидела, что юноша куда-то неотрывно смотрит. Туда же направила взор и девушка.       По главной улице, той самой, по которой путники прибыли в город, тянулась жуткая вереница. Едва освещаемая окрестными фонарями, она была полна чудовищ. Совсем низенькие и дважды превосходящие человеческий рост, тощие и тучные, большеголовые, со звериными лапами и бесформенным телом — воплощения злых духов. Фенси испугалась и начала беспокойно озираться по сторонам, но видя, что все зрители стоят на месте, поняла, что это всего лишь часть представления.       Чудища добрались до центральной площади и начали свою жуткую пляску. Издавая гортанные напевы и высокие, почти истеричные крики, они подбегали к зрителям, пытаясь вселить в них ужас, топотали и стенали. Тяжёлые удары в бубен, пронзительный вой горна и злобные рыки самих монстров будто оскверняли дворцовую площадь.       Тем временем, по боковым улицам, в сторону центра, шли всё новые и новые люди. Цепочки новых лицедеев несли с собой факела и жаровни. Среди них были одетые в церемониальные одежды заклинатели и вооружённые солдаты. Барабанщики светлого шествия чеканили твёрдую поступь, отзывающуюся маршем рядов артистов, трубы извещали об их приходе своим зовом и ритуальные песнопения внушали надежду.       Достигнув площади, избавители замкнули чудовищ в кольцо, постепенно сжимая его. В сторону чудищ выдыхалось пламя, летели камни, проклятья и ругательства, как со стороны артистов, так и со стороны простых зрителей. Когда же монстры стеснились настолько, насколько могли, всё замерло и стихло вновь.       Барабанный бой отсчитывал секунды и минуты. Со стороны чудищ начали выползать люди. Покинув костюмы злых духов, теперь они изображали спасённых людей, что пытались выбраться. Как только последний актёр растворился в толпах зрителей, раздался клич. Древний и неразборчивый, но исключительно человеческий. Он был подхвачен всеми лицедеями, после чего перекинулся и на зрителей.       Первый издавший его человек стоял на широком паланкине. Этот человек был разодет в странный мешковатый наряд, наверняка отсылающий к какому-нибудь местному герою. Прекратив кричать, он указал мечом на круг чудовищ и начал исполнять ритуальный танец. За ним последовали все те участники процессии, что не держали музыкальных инструментов.       Церемониальный хоровод, озаряемый пламенем факелов и жаровен, продлился несколько минут, после чего стоявший на паланкине герой снова воскликнул. Он произнёс несколько ритуальных слов, после чего метнул в круг чудовищ что-то горящее.       Зрители и артисты замолчали. Барабаны и трубы стихли.       Чудища вспыхнули ярким светом, раздался хлопок. Действо было поражающей силы, будто разом вспыхнули десятки костров. Фенси никогда не видела ничего подобного. Вслед за атакой предводитель, в сторону монстров полетели новые и новые снаряды. Грохочущие и полыхающие, они разносили в клочья все чучела и костюмы, оставшиеся в центре площади.       Девушка ненадолго оглохла от происходящего. Стоявшей же всё это время рядом с ней юноша замер в исступление. Ни одна часть его тела не двигалась, ни один мускул на его лице не дёргался — он был похож на терракотовую статуэтку.       Придя в чувство, девушка начала тормошить своего спутника, и едва он поддался, она потянула его в сторону от толпы и представления.       Добравшись до ближайшего закоулка, Фенси продолжила встряхивать Яньциня       - Эй, посмотри на меня, с тобой всё хорошо?! — Вопрошала девушка, смотря в окаменевшее лицо спутника.       Он едва заметно кивнул. Девушка облегчённо вздохнула.       Со стороны площади доносились радостные песни. Похоже, что на месте стёртых чудищ развели огромный костёр, языки пламени которого возвышались над окрестными домиками. Ритуальную часть фестиваля замыкала последняя процессия, куда более скромная: цепь из пары десятков лодок, каждую из которых несли около двадцати человек.       Лодки тоже были подготовлены по церемониалу: они были очень узкими и длинными, раскрашены всеми возможными красками, на их бортах красовались орнаменты и узоры, хорошо различимые даже в ночи, а на носу каждой располагалась резная деревянная фигура, похожую на голову змеи — точно драконы плыли по воздуху.       Упираясь в носовую фигуру, на каждой лодке сидел барабанщик, своими ударами будто указывающий, под какой такт нужно шагать и в каком темпе грести.       Драконы доплыли до дворца, после чего ушли по боковым улицам к воротам, ведущим на побережье. Некоторые уставшие зрители разошлись по домам, но большинство потянулось за драконами, к реке.       Только после того, как улицы обезлюдели, Яньцин пришёл в себя.       - Прости, я не хотел портить тебе праздник… Прости… — Очень виновато и трагично повторял юноша.       - Тише, прошу, не нужно. Как хорошо, что ты в порядке! — Воскликнула девушка, бросившись обнимать своего спутника. — Не знаю, что бы я делала, случись с тобой что-то.       - Людей много. Так бывает. Мне нравится быть с ними. Но тяжело. — Прерывисто объяснялся Яньцин.       - Дурак! Если бы ты сказал раньше про это, тебе бы не пришлось терпеть! — Девушка вспылила, начав бессильно колотить сжатыми кулачками по спине юноши.       - Зачем же? Ты радовалась. Люди радовались. Видеть это, быть частью — счастье. — Недоумевающе возражал Яньцин.       Фенси отдышалась и успокоилась. После этого, она поняла своё неловкое положение и мигом отпрянула от юноши.       Высвободившийся из объятий Яньцин смотрел в сторону догорающего костра, который издалека, своими жёлтыми всполохами, робко освещал невинную улыбку юноши.       - Пойдём же, сестрёнка. Гонка уже наверняка началась. Если успеем, то сможем посмотреть на неё. — Беззаботно сказал Яньцин.       - Нет, зачем же… Тебе же там… — Было начала возражать Фенси, но тут же переменила своё мнение, бросив случайный взгляд на мечтательного юношу, который так восхищается жизнью. Она не могла сопротивляться его порывам видеть в жизни лишь счастье и радость.       - Пойдём же! — Весело отозвалась девушка и побежала к речным воротам.       Обычно, шум этой реки было не перебить. Это была самая длинная и полноводная в Империи река, она превосходила в этом даже Скорбную реку, желтеющую от своей жестокости.       Но сегодня десятки тысяч людей заполонили ей правый берег и отдыхали в небольших павильончиках, жгли костры, танцевали и праздновали, пристально следя за ходом лодочной гонки. Где-то среди этих толп затерялись и Яньцин с Фенси.       Поодаль от всего этого торжества, на крутом холме, вблизи города, на всё с высока смотрели Юань Вейцао и Гуан Ши.       - Друг мой, выпей! Тебе следует поучиться у черни отдыхать. — Дружелюбно сказал Вейцао, протягивая кубок с особым праздничным вином.       Гуан Ши взял кубок и поднёс его к своему капюшону. Пару раз шмыгнув носом, странник недоверчиво понюхал напиток, после чего выкинул кубок в окрестные кусты.       - Я не хочу травиться реальгаром. — Скептично ответил Гуан Ши.       - Зря ты так. Это праздничный рецепт. Наши старые мудрецы не стали бы глупости советовать. — Попивая из своего кубка протяжно говорил Вейцао.       - Те самые, что дохнут от киновари? — Едко усмехнулся странник.       - Тебе ли не знать того, что за всей нашей реальностью таится большее, чем просто смерть и пустота. — На грани иронии вещал чиновник.       - Не заигрывай с этим сам. Не помню человека, ставшего бессмертным от кровавой руды.       С этим человеком Гуан Ши был на редкость многословен. Сидя на вершине холма, окидывая взором окрестные земли, они спорили о природе чудес и заклятий. О сакральном и мирском.       - Ты решился? — С недоверием рыкнул Гуан Ши.       Услышав этот вопрос, Вейцао встал и устремил взор на север. Его твёрдый взгляд был полон рвения и боли… может быть даже, безумия.       - Ещё десять лет назад. В тот день, когда многие перестали быть людьми. Я обещал замкнуть этот цикл. — с горечью и сталью в голосе твердил Вейцао.       - Посмотрим, чем я смогу тебе помочь. — Холодно откликнулся странник.       Им не нужно было больше слов, чтобы понять друг друга. Вейцао дал обещание спасти Гуан Ши от выпавшей на него судьбы монстра. Он поклялся побороть вырвавшееся зло любой ценой.       Только вот, было ли нужно это всем пострадавшим? Гуан Ши нехотя согласился помочь новоявленному герою на выбранном им пути. Празднующий город и цветущее государство медленно погружались в глубокую ночную мглу.