Искупление особо буйного

Вайлет, словно метеор, вылетела из здания. Под шляпой на её лице блестели слёзы. Решительной походкой она пронеслась мимо Мордолота к главным воротам. — Вайлет, что с тобой? Что случилось? — поднял брови гигант. Та быстро обернулась и махнула рукой, мол, ничего важного. — Постой! Почему ты плачешь? — страж отложил садовые ножницы и попытался её остановить. — Расскажи мне. Она замедлила шаг, повернулась к нему и, не в состоянии выговорить ни слова, просто уткнулась в его плечо и заплакала. — Ну-ну… Что такое? Не плачь, — растерялся гигант, пытаясь аккуратно похлопать её по спине. Стражники, проходящие мимо, недоумённо переглянулись. — Я так больше не могу, — пробормотала она неразборчиво. — Это глупая затея. Мне не стоило вообще сюда приходить. С самого начала не стоило. Рэйман был прав. — Почему ты так говоришь? Что Даркмен сказал тебе? — вполголоса спросил Мордолот, догадываясь, что всё дело в узнике. — Сказал, что осточертела уже. Сказал выметаться отсюда и что не хочет меня видеть и слышать мои уговоры. И много ещё чего, про что мне тяжело говорить. Мордолот плавно отвёл Вайлет в сторонку и произнёс: — Он так сказал? На него это похоже. Очень даже, — хмыкнул страж. — Но не думай, что его слова это правда. Он сделал это на эмоциях, не подумав. Ещё пожалеет об этом, вот увидишь, — пытался поддержать собеседник, утерев ей слезинку. Та всхлипнула и отрицательно покачала головой. Мордолот задумался, присел на скамью и произнёс: — Знаешь, до того момента, пока ты впервые не появилась здесь, в Песчаном Оке, Даркмен долгое время выглядел очень плохо. Был мрачнее тёмной тучи, абсолютно ни с кем не разговаривал, почти ничего не ел и не выходил из камеры. Но стоило тебе прийти, как с этого момента он сильно поменялся: его стало не узнать; он, будто, ожил. Я не знаю, что произошло у вас в том подземном путешествии, но вижу, как сильно его это встряхнуло. Он снова стал общаться, есть, выходить на воздух, работать, заказывать у меня инструменты и краски для своего хобби, и знаешь, что ещё? — страж улыбнулся. — Ждать тебя. Та недоверчиво поморщилась. — Ты влияешь на него, Вайлет, — продолжил гигант. — Он смотрит на тебя и меняется в лучшую сторону. Медленно, но меняется. Я вижу это, так как давно наблюдаю за ним, работая управителем Песчаного Ока. Вижу, как смягчается благодаря тебе, как перестаёт быть настолько злым и обиженным. Ваше общение делает его живым. Возможно, он пока не понимает или недооценивает это, но ему, правда, нужен друг. Нужна ты. Вайлет, успокоившись в процессе слушания, нахмурилась и произнесла: — Ты не понимаешь. МНЕ такой друг не нужен. Она развернулась, сказала, что ей нужно идти, попрощалась и направилась к выходу. Тот с сожалением смотрел ей вслед.

***

Время шло. Дни сменялись ночами. Киванда Индиво полностью засох, клоня омертвевшие листья к земле. Мордолот, с каким-то тонким чувством внутренней тоски избавился от растения и с грустью взглянул на ворота. Вайлет совершенно перестала приходить на игровые вечера. Играть без неё, как без ведущей, стало менее оживлённо и немного грустно. Поэтому гигант вместе с Нилом и Лилом проводили деньки за игрой втроём. Даркмен участие не принимал. Он совсем прекратил выходить из камеры и стал ещё мрачнее. Размышляя о произошедшем, узник лежал на койке, подбрасывал вверх свёрнутый комок бумаги и думал: «Нет, ну а что она хотела?! Чертова манипуляторша! Теперь точно поймёт, что её запудривание мозгов на меня не действует! И вообще: если б она мне не помешала, я б уже давно был в замке Дарка или может даже нашёл его самого!». Пленник хмурился, задумчиво сводил брови и размышлял дальше: «А что, если она и правда больше не вернётся?.. Кажется, мои слова её сильно задели. Она плакала. Впервые. И это не было похоже на фальшь. Может, мне не стоило так поступать?.. С другой стороны, она сама виновата, что связалась со мной! На что она надеялась?!» — фыркал он и размышлял дальше. Однако чем больше проходило времени, тем больше узник начинал жалеть о своих словах. В конце длительных и тягостных раздумий Даркмена окончательно съела совесть, и он понял, что совершил ужасную ошибку. Он нанёс ей глубокую рану, и теперь один Полокус знает, как всё это исправлять. — Мордолот, ты не видел Вайлет? — взволнованно спросил пленник гиганта в часы свой прогулки. — О, ты вышел из камеры? — удивился тот. — Правильно, свежий воздух тебе пойдёт только на пользу. — Мордолот. — Что? Ах, Вайлет? Нет, не видел. Она уже третью игру не приходит. И вряд ли больше придёт. — Что? Почему? — занервничал клон. — Она что-то сказала? — Ну… в последний раз она ушла вся в слезах, и сообщила, что ей больше не нужен кто-то. Кто именно я не расслышал. Наверное, этот кто-то живёт здесь и, похоже, он очень сильно её обидел. Не знаешь о ком речь? — многозначительно хмыкнул страж, работая мотыгой. Тот поник и расстроено произнёс: — Если вдруг увидишь её, то дай мне знать, хорошо? Гигант кивнул и, заметив погрустневшее лицо пленника, задумался и, когда тот уже почти ушёл, громко окликнул: — Рэймезис! Узник обернулся. — Ты можешь написать ей письмо, и я его отправлю. Если хочешь, — добавил он и уткнулся обратно в грядки. Даркмен удивлённо поднял брови и, помедлив, кивнул: — Да… Хорошо.

***

Прошла ещё пара дней. Сидя за столом в своей темнице, узник тяжело вздохнул. Написать письмо оказалось сложнее, чем он думал. Идеально составить текст не получалось, а вывести слово «прости» вообще стало непосильной задачей. Пытаясь убедить себя в том, что извиняться — дело не унизительное, клон предпринял ещё несколько попыток, и поняв, что ничего не получается, скомкал бумагу и швырнул её в стену. «Полный провал…» — прошептал он и обессилено откинулся на спинку стула. Однако составлять письмо, как оказалось, даже не пришлось. Вайлет пришла в темницу собственнолично.

***

Это был ветреный день, такой же ветреный, как и поток мыслей в голове клона. Завершив работу в саду, Трэйтон вернулся в камеру и принялся за новую скульптуру. Вдруг двери его темницы скрипнули. Узник, увлечённый резьбой, даже этого не заметил. Однако заметил стражник и, почесав затылок, вышел за порог. Наступила тишина. Двери вскоре снова открылись, и возле решёток промелькнуло что-то чёрное. Хвост? Узник протёр глаза, но фигура уже скрылась за стеной его камеры. Вдруг стаканчик на верёвочке, выполняющий когда-то роль самодельной рации, сдвинулся с пола. Нить от него поднялась вверх и завернула за край стены, будто тот, кто был на том конце линии, держал свою «трубку» в руках. Глядя на происходящее с недоумением, узник услышал: — Прими звонок. — Это был голос Вайлет, только очень безжизненный и оттого, почти неузнаваемый. Даркмен опомнился, поднял свой стаканчик и спросил в него: — Кошка, это ты? Долгое время ответа не было. Различилось лишь то, как гостья облокотилась о внешнюю стену камеры. Наконец, она произнесла: — Я пришла попрощаться. Долго думала и... знаешь, ты прав. Всё бессмысленно. В Песчаном Оке я больше не появлюсь и тратить твоё время и свои силы дальше не стану. Даркмен молчал, не зная, что и сказать. Стаканчик в его руке снова завибрировал: — Можешь посмотреть на стол. Там все оставшиеся книги из твоего списка. Помимо этого увидишь… ещё кое-что, — сухо пробормотала девушка. Узник поднял глаза: на столе подле решеток действительно стояла стопка книг. Подойдя к ним, он обнаружил на них какое-то странное плетёное кольцо с перьями. — Это ловец снов, — пояснила Вайлет. — Такой оберег для защиты от ночных кошмаров. У нас, на Земле, его обычно вешают на изголовье кровати. Считается, что он успокаивает и защищает спящего от негатива. Внимательно слушая, Даркмен покрутил амулет в руке. Изящное плетение гипнотизировало и напоминало сеть паутины. Пёстрые перья красиво переливались под светом факелов. Вайлет тем временем продолжала: — Я знаю, что ты плохо спишь и мучаешься ночными кошмарами, и ещё давно хотела подарить его тебе. Но на момент последнего разговора, он не был сплетён до конца. Вчера я его закончила и, пускай, пожалуй, он будет, как мой тебе прощальный подарок. Она вздохнула и, не зная, как завершить речь, решила молча направиться к выходу. За стеной камеры зазвучали её удаляющиеся шаги. Трэйтон понял, что если не сейчас, то никогда. — Вайлет, постой! Она замедлилась. — Прими звонок, — попросил он, нервно сжимая стакан. — Что тебе нужно? — недоверчиво протянула визитёрша. — Слушай, в тот раз я… Ты… Знаешь, тогда… В общем… — узник замялся, мучительно соображая, как подобрать слова. — Что? — не выдержала та. Трэйтон сморщился и, прилагая неимоверные усилия над собой, сдавленно выдохнул: — Вайлет, прости. Та молчала. Узник, продолжая взволнованно сминать стакан в руках, произнёс: — Я… был не прав. Мне не стоило говорить те вещи, не стоило так поступать с тобой. Это было низко с моей стороны. Мне жаль. Поэтому извини меня. Если можешь. Было слышно, с каким трудом ему давалось каждое слово. Будто задыхаясь от чар, он с тяжестью выдыхал предложение за предложением. В голосе действительно отражалось глубокое чувство раскаяния. Вайлет же всё ещё молчала. — И знаешь, я долго думал над твоими словами. По поводу исправления, — с усилием продолжил Трэйтон и услышал, как стаканчик Вайлет упал на пол. — И решил, что готов попробовать. Всё-таки, как говорила одна моя знакомая, даже из семечка кактуса может вырасти что-то другое. Ведь пока не посадишь, пока не попробуешь… — он обратил взгляд на решётки, за которыми появилась гостья, и завершил: — …не узнаешь. — Всё, что ты сказал — это правда? — недоверчиво прищурилась Вайлет, глядя на подошедшего к ней узника. — Если скажу, что да, ты поверишь? — горько улыбнулся он. — Не могу понять, что удивляет меня больше: то, что ты извинился, то, что согласился на исправление или то, что назвал меня по имени, — задумчиво протянула она, потирая подбородок. Узник не нашёлся, что сказать и лишь с полуулыбкой «пожал» плечами. Воцарилось молчание. Вайлет смотрела на него пронзительно, будто пытаясь отыскать подвох, отчего тому даже стало неловко. — Я обещаю, что больше такого не допущу, — занервничал он. — Но пойму, если ты не сможешь принять мои изви… — И ты прости меня, — внезапно вставила Вайлет. — Что? — оторопел тот. — Не стоило мне на тебя так сильно наседать. Такая моя настойчивость могла оттолкнуть, понимаю. Тебе, наверное, уже снилось, как я заставляю тебя быть героем и помогать всему, что движется, — она слегка улыбнулась. Услышав такое, Трэйтон усмехнулся и пошутил: — Да. Иначе откуда ты думала у меня кошмары? Они посмеялись. — Ну что, мир? — он протянул ей руку, прямо как в тот раз, в подземелье, для заключения договора. — Мир, — согласилась Вайлет, пожимая её через решётки. Слышать такое от злодея, однако, было весьма необычно. Узник вздохнул с облегчением: будто камень с души свалился. Он и подумать не мог, что извинившись, почувствует себя так легко. Может вот он, тот самый момент, когда он делает всё правильно?.. Когда встаёт на путь, открывающий альтернативное будущее? Будущее, в которое он сам верил с трудом. Будущее «не злодея».