День за днем. Эпизод 6.

На работу не возвращаюсь – смысла нет. Пока гостью чаем напоила, пока поговорили, пока то, да се, на улице темнеет. Тем более, что приезжает Анька и ей нужно рассказать все новости. Начинаю, когда она еще переодевается в свою майку и штаны, а заканчиваю, когда появляется из своей комнаты, и мы вместе отправляемся на кухню. Пока Анюта, угнездившись на табуретке, разбирает магазинные пакеты и перекладывает купленные яйца в пластиковый контейнер, я, привалившись плечом к стенке у нее за спиной, перехожу от кульбитов с ведьминским номером к девице «сто вопросов». Наконец, завершаю историю и про Олю: - Представляешь, а потом она подходит к Гошиной фотографии и говорит: «Я его знаю». Сомова удивленно оглядывается: - Да ты, что?! - Вот и я о том же. То есть, оказывается, Гоша приходил к ней с письмом от меня... То есть от Маши Васильевой и представился чужим именем. - Вот это да! Ничего себе. Активно киваю: - Чувствуешь? Вот и я о том же. Сомова задумчиво утыкается в яйца, а я продолжаю выстраивать логическую цепочку: - Я была права стопудово! То есть, фактически, в моем теле приходила сама Васильева с письмом от себя же. Прикинь? Анюта вновь оглядывается, переваривая информацию, но почему-то упрямится: - А ты уверена? Других вариантов не видно, даже самых фантастических: - Да, конечно! А иначе, откуда он узнал адрес этой Оли? Это же подруга Васильевой. Сомова зависает, пытаясь скреативить что-то супротивное, но это трудно и она соглашается: - Да. И отставляет коробку с яйцами в сторону: - Слушай, ну, получается, что круг замкнулся? Я об этом давно говорю, так что особой новизны в этом открытии нет. Поджав губы, лишь киваю: - Угу. Только вот, где его искать, Гошу этого? Или Пашу. - Замкнуться, то замкнулся, только толку то чего? Вздохнув, иду мимо Сомика взять себе чашку, но Анюта вдруг срывается с места: - Подожди. И бежит в прихожую. Остаюсь ждать, задумчиво глазея на картинку на стене, полностью поглощенная очередными фантазиями теперь по поиску разгуливающего Гоши. Может еще раз с этой Олей поговорить? Анюта быстро возвращается: - На вот… Смотри… О! Она копается в своей сумке и, наконец, извлекает рамку с фотографией Маши и Павла. Странно у Веры Михайловны я такой не видела, но фотка знакомая … Нахмурившись, беру ее в руки: - Откуда это? Сомова энергично взмахивает рукой: - Ну как откуда…, из ресторана! Я же тебе говорила. Ресторан, точно! Интерес сразу падает, и я отворачиваюсь: - А, ну да! Я ее там видела. Короче Ань, мне кровь из носу нужно найти этого Пашу, ты понимаешь? Анька вздыхает, качая кудрявой головой: - Да-а-а… Слушай, мне кажется, что Пашин отец, он что-то знает. И не тебе одной так кажется, только толку то. Лишь кошусь на подругу: - Угу. Только этот партизан ничего не скажет. Сомова, поджав губу, пожимает плечами и я, помахивая украденной рамкой, задумчиво шествую мимо подруги, сначала в одну сторону, потом обратно: - Нет, тут надо искать какие-то другие варианты. Только где их искать? - Думай, думай голова, думай! Подняв глаза к потолку, выискиваю подсказку там, но увы, в голову лезет лишь один рецепт. Анька молча наблюдает за моими мучениями, и я, осененная свыше, тянусь к столу забрать с него мобильник: - Так, стоп. - Ты куда звонишь? Если обиженный Аксюта вредничает из-за взбрыков строптивой девушки, отвергнувшей его руку и сердце, то может быть на этом можно сыграть и поторговаться? - Сергею. Открыв крышку, набираю номер. Сомова протестует, повышая голос: -Зачем? Затем, что нужно что-то делать! Кончились колебания, хватит! Штык в руки и в атаку. А влюбленный Аксюта вполне нормальное средство, только его надо правильно приготовить. Покачав головой, хмыкаю, прикладывая трубку к уху: - Ой, мне кажется, этот красавец чего-то недоговаривает! С этим Сомова не спорит: - Да? Ну, попробуй его расколоть, а я пока с Фионой погуляю. Оставив меня дожидаться ответа, она шустро идет в прихожую одеваться. Фиона валяется там на коврике и совсем на улицу не рвется. Аньке даже приходится использовать командный голос - открыв дверь, Сомова возвращается к собаке и теребит ей пузо: - Фиона, эй! Пошли гулять! Слушаю длинные гудки, пока за спиной не щелкает замок. Наконец, Сергей откликается, и я прошу его срочно приехать. По важному делу! Домчаться за полчаса в его же интересах. Сергей, конечно, пытается что-то вякнуть про свои дела, но мне на них глубоко плевать – хочу быстрее сжечь за собой мосты и озвучить приманку для бартера - он меня сводит с Пашей, а я, так и быть, соглашаюсь принять его обручальный подарок. В конце концов, вернуть всегда успею. *** За окном совсем ночь. Спустя пять минут после назначенного часа во входную дверь звонят и я, сделав глубокий вдох, решительно иду в прихожую. Гляжу в окошко домофона - ну, что, вот и он, ненаглядный жених Маши Васильевой. Повернув защелку, толкаю створку двери наружу, распахивая ее, и тут же делаю шаг назад, впуская Аксюту. Не желая озвучивать важные решения на пороге, прохожу дальше к кухне, чуть оглядываясь и приглашая следовать за мной: - Привет. Довольный Сергей закрывает за собой дверь: - Привет. Ну, что, я уложился? Кинув взгляд на наручные часы, отделываюсь усмешкой: - Ну, почти. - Тебя не поймешь Машка, то тебя ищи - свищи, то будь как штык через тридцать минут. Это все от волнения и боязни передумать. Хотя упрек справедлив. Дерганная от внутреннего колотуна, отшучиваюсь: - Ну, извини, я такая. А что, не нравлюсь? Сергей лениво упирается локтем в стену на углу к кухне: - Я этого не говорил. Как-то все у нас получается нервно и напряженно, надо расслабиться. Суетливо предлагаю, отворачиваясь: - Так… Выпьешь что-нибудь? Делаю шаг к кухонным полкам, ожидая ответных предложений. Аксюта с ними не спешит: - А что есть повод? Повод двойной - мне глотнуть для храбрости, а если в принципе – то для торжественного антуража. Но можно, для скорости, обойтись и без спиртного… Не знаю, как и подступиться к своему бартерному предложению, но с чего-то надо начинать. Решившись, возвращаюсь к Сергею: - Ну… Я подумала над твоими словами. - Над какими словами? Волнуясь, киваю: - Ну, по поводу выйти замуж. Сергей сразу внутренне собирается, делается серьезным и, оторвавшись от стены, опускает руку вниз: - И-и-и? Набрав в легкие воздуха, ставлю в сомнениях точку: - Я готова. Он ждет решения и я, глядя прямо в глаза, уверенно начинаю: - Сергей! Дальше мой язык деревенеет, и я отвожу глаза, сумбурно заканчивая скороговоркой: - Я готова стать твоей женой, хэ... Бросаю осторожный взгляд на жениха и пытаюсь растянуть губы в улыбке. На лице Аксюты неподдельная радость, смешанная с недоверием и он неуверенно переспрашивает: - Ты что, шутишь, что ли? Слегка теряюсь, ожидая несколько иной реакции, и потому стараюсь придать голосу убедительности. Сделав удивленное лицо, гляжу исподлобья с обидой: - Что, разве такими вещами шутят? Какая же, все-таки, я стерва, аж стыдно…. Но цель оправдывает средства. Ошеломленно качая головой, Аксюта вскидывает вверх руки, явно намереваясь сграбастать Машуню в объятия: - Слушай, ущипни меня, мне кажется это сон. Телесные контакты не входят в мои планы, и как только он пытается схватить за плечи, игриво уклоняюсь, уводя его руку в сторону: - Обойдешься. Понимаю, что все это выглядит для будущей жены странно, и потому отшучиваюсь: - Обойдешься, зачем мне муж с синяками, хе-хе. Ускользнув, пытаюсь проскочить мимо, но Сергей успевает поймать за локоть и развернуть к себе: - Послушай, я не могу поверить просто. - Сергей. Неожиданно, он притискивает меня к себе и тянется целоваться. Черт, прыткий какой! Дергаюсь отодвинуться: - Ну, тише, ну. Просунув руку между нами, настойчиво выворачиваю локоть, в надежде увеличить дистанцию: - Да, тише, тише… Ну, задавишь. Полностью освободиться не удается и Сергей, сияя, признается: - Я ужасно счастлив просто, Маш! До сих пор наше общение ограничивалось пионерским расстоянием, и внезапный напор новоявленного жениха серьезно выбивает из намеченного плана действий – больше приходится думать не о полезных разговорах, а о сохранении защитных редутов в обороне. Пока не зажали в угол и не лишили остатков движения, пытаюсь-таки, прошмыгнуть на оперативный простор в гостиную: - С-с-сергей, поверь я тоже очень рада. В спину прилетает довесок, от которого вздрагиваю: - А мама, представляешь, как обрадуется! Чья? Никаких мам! Я и одного мозгоклюя едва выдержу, а уж двух…. Афишировать новый статус перед Верой Михайловной в мои планы точно не входит – за пару дней, за которые, по моим представлениям, Аксюта расколется и раскроет все свои тайны, мне и его одного будет выше крыши…. А потом адью – не сошлись характерами! Даже подобие улыбки сползает с губ, и я резко оборачиваюсь: - Так, стоп – машина! - Что такое? Категорично мотаю головой, отвергая любых родителей: - Вот… Вот, маме, пока, мы ничего говорить не будем! - А почему? По кочану. Уперев руки в бока, отвожу взгляд в сторону, судорожно обдумывая отмазку: - Ну... Я должна ее подготовить. Сергей радостно соглашается, озаряясь улыбкой: - А, да, да, да. И снова теснится ко мне, явно желая перейти от слов к действию. Блин, только успевай уворачиваться! Почувствовав мужскую руку на шее, тороплюсь переключить внимание «жениха» на главный вопрос, ради которого его, в общем-то, и позвали: - Да, Сергей и... И еще у меня к тебе одна просьба... Он отпускает добычу, возбужденно взмахивая руками: - Хоть тысячу! - Да... Я должна поговорить с Пашей. Просяще заглядываю в глаза – давай, милый не подведи, я-то свою часть нашего бартера выполнила! Его лицо замирает, потом улыбка сползает на нет, и Аксюта отводит глаза, поднимая их к потолку. Пытаюсь додавить: - Сергей, поверь… Поверь, пожалуйста, это нужно не только мне. Мужчинка разочарованно чешет затылок, и я проникновенно добавляю: - Для того чтобы мы жили с тобой без оглядки, я должна окончательно решить этот вопрос, понимаешь? По-моему, очень убедительно. Я бы точно поверила. Но по виду Сергея, уставившегося теперь в пол, трудно сказать, какие у него там тараканы. Он задумчиво чешет бровь, но прокомментировать не успевает — слышу, как щелкает входной замок и мы дружно поворачиваем головы в сторону прихожей. На пороге квартиры Сомова с собакой и Анька тихонько командует: - Фиона. К нам бежит довольная собаченция, а Анюта, прикрывает наружную дверь, бросая в нашу сторону: - Всем привет! Как же она вовремя! Я еще не отошла от нервных объяснений последних минут и потому несу все подряд, не задумываясь: - Это моя подруга Аня, это Сергей. Сомова проходит к нам в гостиную: - Я… Мы знакомы. Аксюта кивает: - Да. - Ну и замечательно… Ань! - Что? Сомова не обрадуется, но что делать… Нервно вздыхаю, решив идти до конца и надеясь, таки, быстро дожать Сергея: - Фу-у-ух! У нас для тебя новость. Анютка, изворачиваясь и стаскивая с себя куртку, с любопытством переводит взгляд с одного на другого: - Новость? Какая? Аксюта с довольным видом кивает. Ну, что, поехали… - Мы с Сергеем решили пожениться. У Сомовой вид, будто ей по темечку, да пыльным мешком: - Ч-что-о? *** Пока не очухалась, призываю подругу поставить чайник и устроить праздничное чаепитие с пирожными - думаю, этого вполне достаточно и обойдемся без торжественного ужина. Слава богу, делать руками – не болтать, и Анюта быстро погружается в молчаливые хлопоты, накрывая на стол в гостиной. Перемещаю Сергея туда же, на придиванный модуль, а сама режу бутерброды на кухне - проявляю заботу о женихе. Когда все накрыто и на столе появляются три чашки на блюдцах с фиолетовыми бумажными салфетками, чайник и тарелки с пирожными и едой, Аньку сажаю на диван, между собой и Сергеем, а сама, бросив пиджак на спинку дивана, устраиваюсь с краю, ближе к включенному торшеру. Здесь мне вполне комфортно и я, откинувшись на подушку, нога на ногу, уплетаю красивый бутерброд с салатным листом и ломтиком помидора. Особо говорить не о чем, и потому выделяю двадцать минут на все официальные мероприятия. Но и их Сомику хватает с избытком - кусок не лезет в горло, и она уже второй раз давится, закашлявшись: - Кхэ... Сергей галантно протягивает стакан, принесенный с кухни, еще после первого кхеканья: - Может еще воды, а? - Кхэ, кхэ... Не надо! Портит мне, понимаешь, весь романтизм момента. Любезно предлагаю: - Может по спине долбануть? - Кхэ... Тем более не надо! Это у меня крошка просто попала… Не в то горло. - Угу... А я тебе говорила: не надо в два горла хомячить. Сомова дохает и дохает, а потом косится в мою сторону: - Очень смешно. Гляжу поверх Анюты на жениха: - Сереж, ну ты, наверно, иди. Тот чуть привстает, потом садится обратно: - Да, да, конечно. Маш, я поверить не могу до сих пор! Я тоже. - Сереж, давай без этого. Анюта все дохает и дохает. - Я просто счастлив, Маш. Нет уж, провожать до дверей не кинусь. На моем лице не дрогнет ни один мускул, и я продолжаю жевать: - Я тоже очень счастлива. Позвонишь мне утром? - Да, Маш. Я очень тебя люблю, Маш. В нашем драмкружке сегодня «Ромео и Джульетта»: - Я тебя тоже Сомова, пьющая воду, очередной раз фыркает и давится, прикрывая рот ладошкой: - Кхэ. кхэ… Аксюта заботливо склоняется к ней: - Может, все-таки, врача, а? Анька категорично мотает головой: - Нет, нет, нет. Невозмутимо ее поддерживаю: - Да ладно, мы сами разберемся. Стоит тебе за порог, все как рукой снимет, сто процентов. Продолжаю поторапливать ошалевшего от счастья Ромео: - Давай, я жду твоего звонка. Аксюта покорно встает и идет на выход: - Все, пока. - Пока. У дверей он останавливается и, глядя сквозь полки, поднимает обе руки вверх: - Спокойной ночи! - Спокойной. - Кхэ, кхэ... Под щелчок замка тянусь за следующим бутербродом, но кашель Сомовой волшебным образом исчезает, а сама она вскакивает, начиная орать: - Так! Все! Я сваливаю! В смысле? Это совершенно не вписывается в задуманный сценарий, и я растерянно поднимаюсь вслед: - Ань, ты куда?! - Да, хоть куда! На Кудыкину гору! Вообще, на вокзал поеду сейчас. Капец, разбуянилась не на шутку. И главное из-за чего? - Аня! - Что Аня, что Аня? Ты вообще, обалдела, что ли? У тебя крыша поехала?! Да ничего страшного же! Я же не по-настоящему. Все быстренько узнаю и прощай любовь, завяли помидоры. Снизу вверх, умоляюще гляжу на взбеленившуюся подружку и стараюсь быстрее прожевать кусок: - Ань, послушай. - Что, послушай! Не хочу даже слышать ничего! Вообще, как такое можно мужику сказать?! Она патетически воздевает руку к небу. Блин, подумаешь… Да мужики сами каждой второй обещают жениться, а на завтра забывают, и ничего, никто не вешается. Покувыркались и разбежались - цель оправдывает средства. Перебиваю, умоляюще вскидывая руки и пытаясь оправдаться: - Ань, ну ты пойми, что для меня это реально шанс. Сомову прямо мотает от избытка эмоций: - Шанс? Ты что бредишь, что ли? Какой шанс? - Ань это реальный шанс выйти на Пашу. Ты понимаешь, я же вижу, что он что-то знает! И торкаю пальцем в сторону двери. - Да? И для этого обязательно в ЗАГС идти, да? Да не собираюсь я идти в ЗАГС! Прижав руки к груди, буквально взвиваюсь, переходя в наступление: - Да хоть на фронт! Ты пойми, что я руку готова дать себе на отсечение, понимаешь, лишь бы Гошу найти! Мне себя надо найти, Аня! Сомова задирает голову вверх, делая глубокий вдох. Потом вновь начинает топтаться, пыхтя и жалобно сведя брови вместе: - Так я не пойму, ты, что решила вообще? А что тут решать? Калугин сказал «нет» и этому я верю больше, чем всем его прежним песням про любовь до гробовой доски. Скептически веду головой из стороны в сторону: - Ты о чем? Сомова фыркает: - Как о чем?! Ты с Калугой остаешься или ты ищешь Гошу? Как оказалось, самое разумное - одно другому не помеха. С Калугой можно проваландаться до пенсии и так, и не прийти ни к чему, а туловище, оно может быть, где-то рядом и ждет меня не дождется. Пускаю слезу в голос: - Ань, ну помоги мне, для начала, Гошу найти! Сомова усаживается рядом и, поставив локти в колени, утыкает лицо в ладони. Уже прогресс. Еще немножко надавливаю: - Так ты со мной или как? Анюта вскидывается: - Ну, а у меня что, есть выбор, что ли? Слава богу! Сияя от радости, повисаю у подруги на шее: - Анька! И заваливаю ее на диван. *** Анюткин вопрос кто я и чего хочу, все-таки, задевает за живое и заставляет задуматься. Так что же я решила с Калугой? По большому счету ничего, отложила на потом. Мозгом то понимаю, что доверять ему полностью бессмысленно, сколько бы красивых слов не звучало – даже его прошлое и то черный ящик, в который мне так и не дали заглянуть, а уж выудить истину из текущего словесного потока, задача неразрешимая даже для профессионального разведчика. Но и расстаться с Андрюшкой, нет у меня сил, и не будет наверно никогда – он нужен мне днем и ночью, просто знать, что он где-то рядом, что можно потрогать, поговорить, прижаться. А уж ночью иногда приходят такие мысли и фантазии, что хоть под холодный душ нагишом. Когда Сомова отправляется в ванную с ночной косметикой, я, переодевшись в пижаму, следую за ней, задумчиво елозя щеткой по волосам и расчесывая их ко сну. Очень хочется поговорить о Калугине, и я усаживаюсь на крышку инсталлированного в стену унитаза: - Ань. Та, отрываясь от зеркала, оглядывается: - Что? Вытянув ноги вдоль стиральной машины и уронив безвольно руки, признаюсь, хоть в нынешних условиях это и нелегко: - Ты знаешь, я ловлю себя на мысли, что жить без него я не могу. Сомова опять повернувшись к зеркалу, ухмыляется, ковыряя в ухе. Увы, на самом деле ничего смешного в этом нет, даже наоборот, грустно: - Ну, я серьезно. Ты знаешь, мне даже иногда не нужно с ним разговаривать. Достаточно одного взгляда, улыбки. Снова начинаю расчесываться, и Анютка недоуменно оглядывается, замирая и тараща глаза: - Так я не понимаю, мы Пашу продолжаем искать или нет уже? - Ищем Пашу по любому. Потому, что наличие Игорька живым и здоровым, даже если он себя будет сто раз называть Машей, все-таки лучше, чем наезды с ОМОНом и подозрениями в убийстве. Поелозив на стульчаке, меняю позу, подсовывая одну ногу под себя. В том то и дилемма, что пока я женщина мне нужен Андрюшка, нужна его любовь. Ведь я, по большому счету, даже понятия не имею, что там за порогом. Ну, за тем самым, о котором говорил усатый доктор, напутствуя в консультации: «Пора начинать жить!». Отвожу взгляд в сторону: - Только я боюсь, что от Андрея мне тоже не отказаться. Одна надежда, что в случае превращения все бабские мысли быстро уйдут в небытие, вслед за туловищем. Сомова опять начинает копаться в ухе: - Да... Лихо тебя закрутило, подруга. Уныло соглашаюсь: - Да не то слово. Аж, желудок сводит. Понуро опустив взгляд, таращусь на расческу: - Только знаешь, что меня удручает? Анька хмурится, прерывая увлекательное занятие: - Что именно? - Влюбился то он не в Маргариту Реброву. И после лунного затмения побежит, задрав хвост, на розыски безмозглой Маши-официантки и будет с ней счастлив. А Маргарита Реброва останется в прошлом, со всеми своими комплексами. В голосе Сомовой сарказм: - Хэ, а в кого интересно? Могу перечислить: - В это туловище, в эту рожу, в эти ноги. - Да? А ноги то здесь причем? А то я не знаю! Не поднимая глаз, продолжаю нарочито разглядывать щетку для волос: - Ну, а куда еще мужики смотрят?! На грудь и задницу? Хмыкнув, Сомова отворачивается: - Я тебя умоляю, подруга. Между прочим, ноги длинные и красивые не у тебя одной. Ну, да, наверно…. У нас моделей в редакции, конечно, хватает - болтаются по коридорам регулярно. Опустив голову, шкрябаю щеткой по голой стопе, слушаю, что скажет дальше... - И влюбился он не в туловище совсем. А влюбился он в тебя, Маргариту Реброву, с твоими вот этими привычками, ужимками и манерой поведения. Ясно? Ясно. Только почему-то все эти привычки, ужимки и манеры поведения, оказалось легко поменять на Наташу Егорову или Екатерину Калугину, у которых они совсем другие, зато в наличии ноги, сиськи и все остальное, причем без всякой магии. Поджав губы, киваю, но Анькины слова меня мало убеждают. Положив, со стуком, щетку на крышку стиралки, с тяжким вздохом поднимаю глаза к потолку: - Но меня ведь нет?! Сомова начинает придуриваться: - Да-а-а? Ее глаза начинают рыскать по углам и потолку: - А с кем, интересно, я сейчас разговариваю? Мне не до ее театрально – юмористических способностей и потому, поморщившись, укоряю: - Сомик, ну, ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду! Взявшись рукой за лодыжку, подтягиваю ногу вверх, к себе на крышку унитаза, потом смахиваю рукой волосы с лица, убирая их за спину. Анька ворчит: - Угу. Можно подумать, ты не поняла, что я имела в виду. Поняла, конечно — пытаешься успокоить и принять жизнь сегодняшним днем, как данность… И плыть по течению, не заглядывая дальше следующей недели. Сомова снова утыкается в зеркало, видимо желая еще поковырять в ухе, но вдруг резко оборачивается: - И знаешь что? Вообще, все в твоих руках! Как повернешь, так и выйдет, ну! Увы, но в моих руках совершенно пусто. Более-менее реальное мероприятие и то под вопросом – разыскать Пашу. В отличие от всех прочих мистических и фантазийных миражей с Марго, ее любовью и соединением с семейством Калугиных. Откинувшись назад, привалившись спиной и затылком к кафельной стенке, жмурюсь: - Господи, как же я устала, а? Рука тянется вверх потереть пальцами лоб и болезненный висок, а потом зарыть лицо в ладони. До меня доносится успокаивающий голос подруги: - Ну..., не боись, Марго... Прорвемся. В конце концов, вообще книгу напишем и станем богатыми пребогатыми. - Ну, да... Только зачем в дурдоме деньги? Ладно, хватит душевных копаний, а то ведь не засну…. И через пять минут мы расходимся спать.