Melt Away

Алисента узнала, что брак - это совсем не то, что Септы проповедовали ей с детства. Или, скорее, брак с принцем не такой. Ее учили, что все дело в долге, в служении Семерым, своему дому, своей семье. Прислушивайся к слову мужа, всегда исполняй его желания, а не ее. Она не ожидала, что это будет легко; в конце концов, обязанности не всегда были приятными. И все же Алисента обрела счастье в браке с принцем Деймоном. Настолько, что она до сих пор задается вопросом, не сон ли это, жестокая шутка богов, и не проснется ли она однажды снова одна, с мужем, который живет отдельно и не хочет ее. Но теперь каждое утро солнце встает рядом с Деймоном, его руки свободно обнимают ее. В первый раз, когда Алисента проснулась рядом со спящим принцем, она была в ужасе; это было все равно, что лежать рядом со спящим драконом, на грани страха, что он может проснуться в дурном настроении. Этого никогда не случалось. В настоящее время Алисента дорожит днями, когда она просыпается первой. Ей нравится видеть его спокойным и умиротворенным сном, его лицо расслаблено и лишено каких-либо резких морщин от ухмылки или хмурого взгляда. Деймон красив, она всегда это знала, но она действительно могла видеть это, когда он спал. Алисента не знает, как она раньше не замечала, насколько очаровательным может быть принц. Теперь она полностью понимает, почему все придворные дамы были так увлечены им; У принца Деймона есть способ заставить ее почувствовать себя единственной женщиной в его глазах. Алисента задается вопросом, был ли он таким со всеми своими прошлыми любовницами; она эгоистично надеется, что нет. В его глазах она чувствует себя цветком под солнцем, с каждым днем расцветающим все больше и больше под его светом, под его взглядом и его руками. Одно это чувство опьяняет. Она задается вопросом, действительно ли это чувство опьянения, возможно, именно поэтому принц дразнил ее по поводу выпивки, почему ему это так нравится. Деймон несколько раз называл Алисенту так, опьяняющая, он шептал ей, слаще вина несколько раз, сладкая, как вино в другие разы. Как и большинство его похвал, это сделало ее слабой. Если бы быть пьяной было хотя бы наполовину так же приятно, как смотреть на принца, она бы с радостью выпила столько, сколько он пожелает. Ее лорд-муж оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Брак с ним становился легче день ото дня. Алисента надеется, что такое счастье никогда не закончится. Она, конечно, знает, что это может случиться. Большинство вещей не длятся долго, но Алисента обнаружила, что ей в любом случае все равно. Даже если бы она ему наскучила на следующий день, у нее, по крайней мере, было бы то счастье, которое может принести жене только муж. Она никогда не сможет забыть это чувство, и Алисента уверена, что могла бы довольствоваться одними воспоминаниями о нем. Алисента знала еще до праздника, что огонь в ее сердце для мужа разгорается день ото дня все ярче. Она знала это раньше, но той ночью наконец призналась в этом самой себе. Алисента была влюблена. Очень, очень, очень любила своего мужа. И она была бесконечно счастлива. Она хотела сказать ему об этом на пиру, слова вертелись у нее на языке всю ночь. Когда он подарил ей ожерелье, когда признался, как счастлив от их брака, королю и всей его семье, а позже и самой Алисенте, когда они танцевали. Алисента хотела сказать это, когда танцевала с кем-то другим, и хотела, чтобы это был Деймон, но когда она увидела, как он танцует с Рейнирой и Лейной, она хотела сказать это, надеясь снова привлечь его внимание. Когда Деймон танцевал с ней под песню ее мечты, когда он пошутил по поводу ее очевидного соблазнения, когда она поцеловала его на глазах у всего королевства. Так, так постыдно, но ей было все равно; она любила его. Позже той ночью, когда он взял ее в их постели, так нежно и медленно, что она сошла с ума от удовольствия, Алисенте хотелось кричать об этом во все горло. И когда они лежали вместе, когда она прижималась к нему и слушала биение его сердца, ей больше всего на свете хотелось произнести эти слова. Алисента помнит, как смотрела в глаза Деймона, фиолетовые и яркие, как драгоценные камни, в их плохо освещенных покоях, и ей так сильно захотелось признаться ему тогда. Я люблю тебя. Я люблю тебя, и ты делаешь меня счастливым. Слова не шли с языка. Алисента, по крайней мере, утешала себя тем, что рассказала Деймону о своем счастье. Она заснула с улыбкой на губах после того, как он поцеловал ее в волосы и сказал, что чувствует то же самое. Возможно, если бы она была смелее и призналась в истинной глубине своей привязанности, она бы заснула, слушая его собственное признание в любви. Мысль забавная. Действительно, Алисенте было бы хорошо, если бы ее муж не чувствовал того же. Деймон старше, он уже встречал так много женщин и мог выбрать любую из них. Было бы глупо думать, что она может предложить ему что-то, чего еще не предложили все те женщины до нее. Ей не нужно, чтобы он любил ее; она была бы довольна его простым вниманием, пока оно длилось. Алисента счастлива, просто любя его. Ее даже не волнует, верен он ей или нет. Пока он возвращается к ней, Алисента будет счастлива. Неважно, насколько больно от этой простой мысли, она могла бы научиться жить с этим. Ее брак уже был чем-то большим, чем она когда-либо думала, что это может быть. Иногда Алисента все еще задается вопросом, не было ли все это шуткой Деймона, возможно, это то, чего он хотел все это время. Заставить ее влюбиться, чтобы он мог разбить ее сердце. Эта мысль огорчает, так мучительно больно, но, к сожалению, не невозможно. Деймон, в конце концов, все еще остается самим собой, и он не стесняется своей ненависти к ее отцу. Однажды эта неприязнь может обратиться на нее, и он может так легко причинить ей боль, даже не подняв руку. Просто сказать, что он никогда больше не захочет ее видеть, было бы мучительно. У нее нет никого, кроме него. Алисента никогда не тратит слишком много времени на эти мысли, когда бы они ни приходили. Это не могло быть все игрой, рассуждает она, что-то из этого должно быть реальным. Если бы Деймон не хотел, чтобы она была рядом с ним, он бы просто бросил ее снова, как уже сделал после их первой брачной ночи. Она должна ему нравиться, он должен заботиться о ней хотя бы немного. На следующий день после пира они провели в своих покоях. Алисента проснулась от нежных поцелуев на плече и шее, солнце уже светило в окна. Когда она открыла глаза, фиолетовый взгляд Принца смотрел на нее так, словно он заглядывал в самую ее душу. Он знает, подумала Алисента, он должен знать, что я люблю его. Как он мог этого не видеть? Деймон поцеловал ее сначала нежно, затем резче, смелее, как он всегда делал, беря все, что хотел, и заставляя ее затаить дыхание. Он всегда улыбался, когда превращал ее в задыхающуюся женщину всего одним поцелуем. Они так долго целовались, что Алисента была уверена, что ее губы навсегда останутся красными. Деймон провел большим пальцем по ее нижней губе, посмеиваясь, когда она заскулила от этого нежного ощущения. “Ты слишком милая”, сказал он, прежде чем поцеловать ее еще раз. Когда они занимались любовью, Алисента снова была сверху, медленно двигаясь у него на коленях. Это было похоже на то, что ее подожгли, ее кожа была горячей, волосы каскадом ниспадали вокруг нее. Алисента почувствовала его глубоко внутри, прикосновение такое нежное и интимное, что она и представить себе не могла, что когда-либо боялась его. Принц лежал на спине, одной рукой уверенно держась за ее колено, а другой лаская ее бедро. Она оперлась руками на грудь Деймона, осторожно проводя кончиками пальцев по поблекшему шраму на его плече. Это было так непривычно, но так заманчиво - смотреть на него сверху вниз, пока они занимались любовью, быть так далеко друг от друга, но все еще так тесно связаны. Взгляд Деймона был таким пристальным, что ей хотелось одновременно увянуть и расцвести под его фиолетовым взглядом. Ее разум не был заполнен ничем, кроме мыслей о нем, о том, как сильно она его любила, как сильно хотела, чтобы он смотрел на нее вечно. Когда Алисента наклонилась, чтобы поцеловать его, она почувствовала пересохшую кожу и жажду так, как никогда раньше. Одним простым поцелуем, одним простым прикосновением ее муж мог бы как расстегнуть ее, так и затем собрать обратно. Когда она вскрикивала от удовольствия у его рта, сладкие похвалы Деймона звенели у нее в ушах, она точно знала, что была бы разрушена для любого другого мужчины. Никто другой не мог доставить ей такой радости, такой прекрасной агонии. И когда он излился в нее, на ее ресницах заблестели слезы счастья. Чтобы доставить ему удовольствие, его собственное облегчение в результате их занятий любовью было самым большим порывом из всех. Сердце Алисенты пело от счастья. Я люблю тебя, хотела она сказать ему тогда. Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя, думала она, пока он гладил ее волосы, затем затылок, вдоль золотой цепочки ожерелья, подарка, который он сделал специально для нее. С того момента, как он показал ей кулон, Алисента знала, что будет хранить его вечно. С того дня она не снимала его ни для чего, кроме купания. Деймону это показалось забавным. Однажды, когда она читала ему, они оба лежали в постели, она прижималась спиной к его груди, а книга лежала открытой у нее на коленях, Деймон провел пальцами по кулону и прошептал ей на ухо, что в следующий раз купит ей кулон покрасивее, с драконом, украшенным рубинами. “Я думаю, крылья будут вот такими”, сказал он, проводя пальцами от одной ее ключицы к другой, “А хвост будет вот таким”, и его рука скользнула ниже, по ее грудине и между грудей. Несмотря на материал своего платья, Алисента почувствовала, как его прикосновение обожгло ее, как огонь. Она тихо рассмеялась, на ее щеках появился румянец, и собственный низкий смешок принца прозвучал у нее над ухом. Алисента не заботится о материальных благах, но она не может сдержать эгоистичной радости всякий раз, когда он заявляет о своем желании подарить ей что-нибудь, будь то украшения, платья или книги. Однажды он подарил Рейнире ожерелье, и принцесса всегда упоминала об этом. Теперь Алисента понимает это; быть в центре внимания принца - это не то, что можно легко забыть. Через два дня после пира Деймон официально переехал в ее покои. Теперь это их покои. Она была вне себя от радости и плохо скрывала это, если судить по понимающему взгляду принца. По ее мнению, это был самый верный признак его привязанности. Он уже спал в ее постели каждую ночь, но полностью отказаться от своих комнат, чтобы быть рядом с ней, было более чем захватывающе. Той ночью Алисента плакала от счастья и наслаждения, когда принц усадил ее на колени. Сначала Деймон был встревожен, и слез Алисенты стало только больше, когда она увидела его таким взволнованным. Он, конечно, рассмеялся, убедившись, что с ней все в порядке, и дразнил ее, пока они наслаждались послевкусием своего удовольствия. Алисента не возражала; ей нравится, когда он смеется. После этого они почти не расставались. Она проснулась в его объятиях и заснула от его поцелуев. Их близость в сочетании с их появлением на пиру только подогрели почву для сплетен в Красном Замке. Алисента почти не слышала светских бесед в замке, поскольку проводила так много времени с принцем, но она точно знала, что люди разговаривают. Это было неудивительно. Эта мысль лишь немного расстраивает ее, но Алисента знает, что принца не смущает, когда люди спекулируют на их отношениях. Это неловко и постыдно, но она не сильно возражает, если это означает, что она может доставить ему удовольствие. И она так сильно хочет доставить ему удовольствие. Ее отец, должно быть, тоже слышал сплетни, думает она, вызывая бурю эмоций внутри нее. Хотя Деймону нравилось расстраивать его, часть Алисенты все еще очень сильно жаждет одобрения своего отца. Он был недоволен ею еще до свадьбы, так долго с ней не разговаривал, и принц ему открыто не нравился. Он не мог быть доволен ее поведением и их открытой привязанностью. Конечно, к ее большому стыду, какая-то часть ее позорно довольна. Иногда она боится мысли о том, что ее отец услышит слухи и сплетни, в то время как в другие дни она надеется, что он не смог бы сомкнуть глаз всю ночь, зная, с кем спит его дочь. Слухи приходят и уходят в Красном Замке, рассуждает Алисента, и достаточно скоро люди найдут, о чем еще посплетничать. Возможно, о предстоящей королевской свадьбе, а затем о будущих перспективах принцессы Рейниры в отношении супругов. О Рейнире уже ходили слухи, и, как Алисента ни старалась, она с трудом выбрасывала их из головы. Лорд Ларис виноват в том, что ее мысли были такими взбудораженными. Алисента всегда хорошо ладила с ним, делая все возможное, чтобы относиться к нему с добротой, в то время как другие придворные дамы и рыцари насмехались и хмурились над ним из-за его невзгод. В ответ на ее доброту лорд Ларис часто пересказывал ей сплетни и слухи, которые слышал сам. Он хитер, Алисента знает, но он также безобиден, а у Алисенты не так много друзей, из которых можно выбирать. Его слов на пиру было почти достаточно, чтобы испортить ту ночь, и с тех пор они почти испортили другие ночи, всякий раз, когда она позволяла себе думать о них. “Кронпринцесса определенно любит танцевать”, небрежно сказал он, его глаза были темными и тяжелыми, “они с принцем танцевали довольно близко, миледи. Должно быть, ей действительно понравилась именно эта песня”, и у Алисенты перехватило дыхание от его слов. Она знает, что Таргариены были более своеобразны в выборе любовников, но она не думает, что Деймон или Рейнира были бы настолько глупы, чтобы каким-либо образом вмешаться в пир. Она больше не знает, какими были их отношения, но Деймон несколько раз упоминал, как он разочарован своим смещением с поста наследника и, в свою очередь, назначением Рейниры наследной принцессой. “Какого черта они ожидали, называя наследницей девочку? Мой брат иногда бывает таким тупицей”, - сказал Деймон однажды ночью, закатывая глаза и жалуясь на проблему. Алисента видела, как они танцевали на пиру, но они не были так близки, как намекал лорд Ларис. Возможно, это произошло, пока она и Уайлэм разговаривали. Возможно, лорд Ларис лгал. Возможно, он был правдив, но неправильно истолковал. Алисента вполне могла бы смириться с мыслью, что ее муж может изменять случайным женщинам, но она не думает, что смогла бы смириться с тем, что он изменяет ее бывшей хорошей подруге, к тому же своей собственной племяннице. Алисента извинилась, желая покинуть его присутствие и немедленно вернуться к Деймону. Конечно, слова лорда Лариса остановили ее. “Принцесса близка со многими мужчинами, если честно. Она тоже довольно близка к своему поклявшемуся щиту, по крайней мере, я так слышал. Кажется, они довольно часто исчезают вместе. ” Алисента была разгневана словами лорда Лариса, особенно из-за Рейниры и ее чести. Ее бывшая подруга не прислушивалась к сплетням, поэтому она наверняка не знала о слухах, которые распространялись о ней. “Вам следует следить за своими словами о принцессе, лорд Ларис”, сказала ему Алисента. Лорд только улыбнулся и кивнул, и Алисента ушла, не сказав больше ни слова. К концу ночи Алисента не пожалела ни единой мысли о Рейнире или лорде Ларисе и его сплетниках. Несколько дней после поцелуев Деймона она была слишком пьяна, чтобы даже помнить о них. С тех пор она видела Рейниру всего один раз, во время одной болезненно неловкой встречи в залах цитадели. Алисента была с Деймоном на пути к Драконьему логову, когда они увидели Рейниру. Алисента отпустила руку Деймона и сделала вежливый реверанс. Затем она уставилась в пол. Алисента ни разу не посмотрела на принцессу, поскольку та спросила ее об этом однажды, когда было объявлено о ее помолвке. Они вдвоем коротко переговорили на Высоком валирийском, слишком быстро и слишком резко, чтобы Алисента что-либо поняла с ее очень ограниченными знаниями. Единственными словами, которые она смогла разобрать, были дракон, летать, жена. Что бы ни было сказано, Деймон был в плохом настроении. Он нежно взял Алисенту за руку, но она могла сказать, что он был расстроен, зол. В тот день они не поехали в экипаже к Драконьему логову, а поехали на жеребце Деймона. В ту ночь Деймон пообещал начать учить ее Высшему валирийскому. “Я весьма искусный учитель”, сказал он, “за каждое слово, которое ты произнесешь правильно, я вознагражу тебя поцелуем”. “И за каждое слово, которое я говорю неправильно?” Спросила Алисента, наполовину в шутку, наполовину в испуге. Задача изучения Высшего валирийского была довольно сложной; Деймон очень высоко ценил свою родословную. И он был бы так горд, если бы она выучила его легко. Алисента так сильно этого хотела. Принц улыбнулся, резко и опасно, и так похож на своего Караксеса, когда тот сверкнул клыками. “Тогда мне придется подумать о соответствующем наказании. Не волнуйся, моя дорогая, я не буду жестоким ”. Алисента очень рано в их браке узнала, что принцу слишком сильно нравилось ставить ее в неловкое положение. Его дразнящие слова становились только чаще и слаще по мере того, как они сближались. К большому ее разочарованию, Алисенте это тоже нравится. Намного больше, чем подобает настоящей леди. Это сладчайшая пытка - сгорать от стыда перед ним, когда он шептал ей на ухо всевозможные гадости, его слова были приторными, как мед и нектар, но голос темным и дымным, как драконье пламя. Алисенте это не должно нравиться, но ее предательское тело всегда вспыхивало, когда он хотя бы называл ее хорошенькой, не говоря уже о том, когда он действительно прикасался к ней. Принц Деймон всегда так уверен в своих прикосновениях, всегда знает, куда нажать, а где погладить, чтобы заставить ее издать самый неловкий звук. Алисента уверена, что ни одна леди не смогла бы сохранить самообладание, если бы с ней так обращались. Знание того, что принцу нравится ее смущать, делало стыд более терпимым, но не заставляло его исчезнуть. Со временем стало легче, но все еще бывают моменты, когда Алисенте хочется приползти в Септу и на коленях умолять о наставлении и прощении за свое позорное поведение. Она пытается их игнорировать. Ее муж снова и снова говорил ей, что нет ничего постыдного в том, что они делали или в том, как она себя вела. Возможно, думает Алисента, небольшая часть ее тоже наслаждается этим позором, как бы прискорбно это ни звучало. Это такой кайф - предаваться удовольствиям со своим мужем, единственным мужчиной, который ни капельки не заботился о приличиях, который упивался тем, что был диким и порочным. Принц-изгой насквозь. Септы чуть не упали в обморок, когда впервые услышали о своей помолвке, они усмехались и хмурились при одной мысли о характере принца. Это может показаться злым и извращенным, но иногда Алисенте нравится представлять, как они были бы шокированы, если бы только узнали, чем занимались в уединении своих комнат. Они даже не могли ее отругать; в конце концов, она всего лишь следовала желаниям своего мужа, как и подобает любой хорошей жене. Так легко следовать его примеру. Деймон никогда не оставляет ее гадать о его намерениях, прямолинейный и откровенный со всем, что он думает или хочет. Он всегда говорит ей высказывать свое мнение, забыть о придворных приличиях и просто говорить то, что она хочет. Легко следовать его примеру, когда они находятся в своих спальнях. Все, что принц делает с ней, доставляет удовольствие, что бы он ни попросил у нее, в конечном итоге не приносит ничего, кроме удовольствия. У него есть способ воспламенять ее кожу одним простым прикосновением, заставлять ее тело таять одним поцелуем в губы, или в шею, или вниз по груди. Раньше Алисенту приводила в ужас мысль о такой близости с кем-то, особенно с кем-то с репутацией принца. Она никогда бы не подумала, что лежать вместе может быть так приятно. Алисента понимает, почему люди совершают подобные поступки даже за пределами брачного ложа. Теперь она понимает, что Септы были не слишком полезны, когда пытались подготовить ее к первой брачной ночи. “Просто расслабься и позволь принцу делать то, что он должен”, нахмурившись, сказала ее Септа “он знает, что делать. Просто послушай его ”. Не было ни слов о том, доставит ли это удовольствие, ни указаний на то, что люди делали нечто большее, чем просто заставляли мужчину входить в женщину. Деймон любит дразнить ее за неопытность, даже если Алисента знает, что она ему нравится такой. “Однажды я возьму тебя за этот стол”, прошептал он ей на ухо однажды утром, когда они вместе завтракали, “Я хочу почувствовать, как ты раскроешься вокруг меня, когда я прижму тебя к стене или двери, пусть все нас услышат”... он сказал в другой раз. От этих слов у Алисент всегда перехватывает дыхание, в ее голове немедленно возникают образы. Она никогда раньше даже не думала о чем-то подобном, о том, что она будет заниматься такими извращениями, которые ей захочется. В тот первый раз, когда принц Деймон доставил ей удовольствие своим ртом, Алисента почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется. Это было так извращенно, так порочно и порочно, несмотря на то, что ее муж уверял ее, что это не так. Алисента никогда не слышала о чем-то подобном, даже среди тихого шепота придворных дам или сплетен служанок. Она не могла понять, почему принц вообще захотел сделать это для нее; ему это не доставляло удовольствия. Но Деймон сказал, что ему понравилось, понравилось видеть ее такой утопающей в удовольствии, понравилось слышать ее и пробовать на вкус - Алисента до сих пор не может поверить, что эти слова слетели с его губ, такие вульгарные даже для него. Она не ожидала, что он когда-нибудь сделает это снова, но, как всегда, у ее лорда-мужа была склонность удивлять ее. После пира Деймон еще несколько раз проникал к ней между ног, снова доставляя удовольствие ртом и руками, и каждый раз Алисенте казалось, что она вот-вот лишится дыхания. Такой поступок должен был быть греховным, это было слишком хорошо, чтобы им не быть. Деймон развратил ее, и Алисента не могла не возражать против этого. Она начала задаваться вопросом, после того, как принц был рад ее еще несколько раз таким образом и никогда не просил ничего взамен, если, возможно, она могла… сделать что-то подобное для него. В отличие от большинства других действий и поз, которые Деймон либо представлял ей, либо шептал ей, она была совершенно уверена, что это то, что жены делают для своих мужей, ублажая их ртом. Из всех людей именно ее Септа упомянула об этом. “Если принц захочет воспользоваться твоим ртом, ты должна позволить ему. Он должен стать твоим мужем, ты должна повиноваться ему ”. В то время Алисента была уверена, что Септа говорила о поцелуях. Скорее всего, так оно и было; она сомневается, что ее благочестивая Септа знала о таком действии. Но теперь Алисента может думать только о чем-то другом. То, что она будет, возможно… как сделать для демона. Эта мысль была более чем постыдной, когда пришла ей в голову в первый раз. Алисенте пришлось на несколько мгновений успокоить себя тем, что Деймон снова и снова упоминал об этом, что в том, что они сделали, нет ничего постыдного, что в этом нет ничего греховного. Он приказал ей перестать беспокоиться об этом, и Алисента так, так старалась следовать его слову. Так что в желании доставить ему удовольствие подобным образом не должно быть ничего греховного. В конце концов, Деймон сделал это за нее. После того, как она успокоилась, эта мысль почти не выходила у нее из головы. Будет ли ему так же приятно, как ей, когда он использует свой рот? Деймон никогда не упоминал об этом при ней, когда рассказывал о других интимных действиях, которыми занимались люди, так что, возможно, ему это не нравилось. Могла ли Алисента просто попросить сделать это для него? Он бы отказал ей, если бы она попросила? Деймон без проблем спрашивал или просто говорил ей, когда чего-то хотел, так что Алисенту это тоже не должно смущать. Конечно, он все еще был принцем-Изгоем и не испытывал никаких угрызений совести, как Алисента. Мысль о том, чтобы просто попросить сделать что-то подобное для него, была довольно унизительной, почти такой же унизительной, как тот единственный раз, когда она расплакалась перед ним. Тем не менее, она хотела попробовать. Чем больше она думала об этом, тем более привлекательной казалась идея. Деймон был бы застигнут врасплох, надеюсь, приятно, если бы она просто попросила о чем-то интимном, не говоря уже о том, чтобы что-то сделать с ним. Алисента воображает, что он ухмыльнется ей, резко и высокомерно, как делал всегда, его голос становится низким и серьезным, как рычание и мурлыканье Караксеса. И если бы она хотела доставить ему удовольствие, сделать достаточно приличную работу по доставлению ему удовольствия- Одна мысль об этом опьяняет, Алисента воображает, что найдет радость и умиротворение, выполняя свой долг жены, и делая это ради мужчины, которого любит. Итак, Алисента решает, что попросит его. Она спросит Деймона, позволит ли он ей доставить ему удовольствие, как он это сделал для нее. Проблема, конечно, в том, что действовать в соответствии с принятым решением гораздо сложнее, чем в одиночку справляться со стыдом за то, что ты этого хочешь. Однажды, когда Деймон жалуется, что ему нужно проведать Золотых Плащей после заседания малого совета, Алисента думает, что это подходящий день для этого. У нее будет немного времени, чтобы прояснить разум и успокоить нервы, пока Деймона нет. Она долго принимает ванну, игнорируя дрожь желания, которая пробегает по ее спине, когда она вспоминает обещание Деймона, данное несколько дней назад, что они когда-нибудь примут ванну вместе. Несколько мгновений она раздумывает, какую сорочку ей надеть; кружевную или шелковую? Что больше понравилось бы Деймону? Сможет ли она вообще надеть это платье или он попросит ее снять его? В конце концов, она выбирает то, которое на ней свободнее, настолько, что оно всегда сползает с плеча. Деймон однажды сказал, что ему нравится это платье, “Оно просто спадает с тебя, мне даже не нужно его снимать”. Она сушит и расчесывает волосы, нанося на кончики немного лавандового масла. Алисента всегда заботилась о своих волосах, как и положено благородной леди, но, зная, как сильно они нравятся Деймону, она хочет ухаживать за ними десятикратно, чтобы однажды он не разочаровался. Возможно, с ее стороны это тщеславно, но Алисента может позволить себе несколько маленьких грехов; в конце концов, это делается для того, чтобы угодить своему мужу. О, как она надеется, что сегодня вечером он проведет пальцами по ее волосам. Алисента беспокойно расхаживает по комнате. Обычно, пока Деймона не было, она занималась чтением или каким-нибудь рукоделием, возможно, даже проводила время с леди Лейной или другими придворными, но она едва ли может сосредоточиться на чем-то еще, кроме своих предстоящих планов. Итак, Алисента расхаживает по их покоям, и когда солнце начинает медленно садиться, она зажигает свечи. На мгновение Алисента подумывает о том, чтобы совершить свои ночные молитвы, но решает этого не делать. Она может отказаться от них на одну ночь. Кажется довольно аморальным молиться Семерым, зная, о чем она хочет попросить своего мужа. Как только ей удается успокоиться, Деймон, наконец, возвращается. Он практически распахивает дверь, когда входит, а затем захлопывает ее с такой же силой. Плечи Алисенты опускаются. “Добрый вечер”, - говорит она, улыбаясь и стараясь казаться оживленной. “Что-то случилось?” Деймон фыркает и хмурится. “Тупые пизды просто обожают тратить мое время”, - говорит он и бросает куртку на спинку стула. Алисента чувствует, что ее и без того натянутая улыбка дрогнула. Он расстроен. Она пытается внимательно слушать, когда он рассказывает о своем дне, о том, как слишком долго тянулось заседание малого совета, о том, что Золотые Плащи без него некомпетентны, но в глубине души все, о чем может думать Алисента, это то, что она такая глупая, что не спланировала лучше. Она должна была объяснить, что он, возможно, в плохом настроении, он обычно бывает после выполнения своих обязанностей командира. О, как глупо с ее стороны. Ее смена внезапно кажется одновременно слишком откровенной и слишком удушающей. Деймон продолжает говорить. “И, конечно, твой отец не может не раздражать меня, это, должно быть, главное событие его дня”, - Алисента сглатывает. Вот она, жгучая ненависть, которую он испытывал к ее отцу. Конечно, последнее, чего он хочет, это потакать Алисенте и ее развратной просьбе. Она чувствует, что ее улыбка исчезает. Какая же она глупая, как она могла этого не предвидеть- “Ты в порядке, Алисента? Ты выглядишь довольно обеспокоенной”, - голос Деймона прорезает туман ее мыслей, как острое лезвие его клинка. Когда Алисента приходит в себя, Деймон сидит рядом с ней на кровати с кубком вина в руке. Прежде чем Алисента успевает собраться с мыслями и заверить его, что все в порядке, лицо ее мужа становится грозным. “Тебя кто-то расстроил? Кто-нибудь осмелился сказать тебе что-нибудь грубое? ” спрашивает он, нахмурившись и рыча в голосе. Алисента ошеломлена. Иногда она забывает, насколько вспыльчивым, как известно, бывает характер принца. Он может быть добрым и терпеливым с ней, но не со всеми остальными. Видеть едва сдерживаемый гнев в его глазах - холодное напоминание. Алисента спешит успокоить его, чтобы не испортить им вечер еще больше. “Нет, нет, ничего подобного”, - говорит она и протягивает к нему руку. Деймон хватает ее и заключает ее руку в свою ладонь. Его кожа всегда теплая. “Я даже никого больше сегодня не видел. Никто ни в коем случае не был груб со мной”. Ее муж не выглядит убежденным. Он сжимает ее руку. “Ты уверена?” Алисента заставляет себя улыбнуться. Видеть его беспокойство довольно трогательно. “Да, пожалуйста, не волнуйся”. “Тогда почему ты выглядишь такой обеспокоенной, моя дорогая? Ты скучала по мне, пока меня не было?” Спрашивает Деймон, легкая ухмылка, наконец, появляется на его губах. Алисента чувствует, что расслабляется от его подавленного гнева. “Конечно, я так и сделал”, - и она на мгновение теряется в глубоких глазах мужа, смотрящих на нее поверх края кубка с вином, когда он делает глоток. Она всегда считала, что их валирийские глаза прекрасны, она всегда ценила, как глаза Рейниры сияют на солнце. Глаза Деймона другие. Они темнее, фиолетовые, почти темно-фиолетовые. Смотреть в них - все равно что тонуть и летать одновременно, настолько они напряженные. “Ты тоже скучал по мне?” Спрашивает Алисента, желая казаться игривой и дерзкой, но ее улыбка застенчива, и она уже чувствует, как загораются ее щеки. Деймон улыбается шире. “Как я мог не? Моя милая жена постоянно занимает мои мысли, тем более когда ее нет рядом со мной ”, - почти заявляет ее муж, и Алисента не может удержаться от смеха. Возможно, она спросила только для того, чтобы услышать, как Деймон признается, что тоже скучает по ней. Что из этого? “Ты определенно умеешь обращаться со словами, принц Деймон”. “С такой красивой леди нетрудно петь ей дифирамбы, моя дорогая”, - говорит он и делает еще один глоток вина. Деймон, кажется, теперь немного расслабился после своего вина и их небольшой беседы. Алисента делает глубокий вдох и собирает все свое мужество. “Есть кое-что, о чем я хотел тебя попросить ...” и слова застревают у нее в горле в тот момент, когда ее муж снова обращает на нее свой фиалковый взгляд. “Тогда спрашивай”, - говорит он, как будто это так просто. Он выглядит довольно удивленным, но ни в коем случае не обескураженным. Алисенте приходится отвести взгляд от его лица, вместо этого переводя взгляд на их все еще сцепленные руки. “ Эм ... ” начинает она, но слова не доходят до нее. Она весь день репетировала то, что собиралась сказать, снова и снова прокручивая слова в голове, но сейчас не может их найти. Как она должна это сформулировать? Должна ли она вообще повторять это дальше? Алисента снова чувствует себя глупо. Как она вообще сможет совершить акт, если она даже не может попросить своего мужа позволить ей это сделать? Деймон сжимает ее руку. Когда Алисента поднимает на него взгляд, он слегка улыбается, едва заметно приподнимая губу. Редко можно увидеть что-то кроме хмурого взгляда или ухмылки на лице принца. Алисента всегда дорожит, когда он просто улыбается. “О чем бы ты ни хотел попросить, это уже твое. Если ты не хочешь луну и звезды, в этом случае мне нужно будет полететь с Караксесом в небеса и сорвать их для тебя, ” голос Деймона нежен, под стать его улыбке, и Алисента чувствует, как у нее перехватывает дыхание. Как он может так легко говорить такие вещи, как будто они не лишают ее дара речи? Она улыбается, а затем смеется, когда он начинает ухмыляться. Довольно скоро к ее смеху присоединяется смех ее мужа. “Что бы сказали ваши Золотые Плащи, если бы услышали, как их лорд-командующий с такой легкостью произносит такие стихи?” Ее муж фыркает, как его дракон после полета. “Они бы, конечно, позавидовали, что не могут сказать тебе таких слов”. Алисента качает головой и снова смотрит на их сцепленные руки. Она никогда не видела, чтобы ее родители держались за руки, особенно за пределами их комнат. У Деймон не было таких зависаний; иногда они держались за руки, даже когда делили трапезу, ее муж ел левой рукой. О, но как она его любит. “Я-я хотела спросить тебя ...” - начинает она, с трудом выговаривая слова, как будто они застряли у нее в горле. “Хм?” “Это ... в тот раз, когда ты… та вещь, которую ты иногда делаешь с ...” она чувствует, как ее лицо снова заливается краской, но Алисенте холодно, несмотря на то, что в их комнатах тепло. Деймон снова сжимает ее руку. Алисента сглатывает. Когда она открывает рот, слова выходят дрожащими. “То, что ты делаешь… своим ртом ...” И ее слова снова замирают у нее на языке, когда Деймон хихикает, звук низкий и мрачный. “Ах, ты имеешь в виду, когда я насытюсь, пробуя тебя на вкус?” И Алисента не может видеть его лица, но точно знает, что он ухмыляется, проницательный, с глазами скорее черными, чем фиолетовыми. “Это то, о чем ты хотела попросить меня, дорогая? Ты хочешь, чтобы твой муж... “Нет! Нет, это не ...” - спешит сказать она, прежде чем он успевает закончить предложение, игнорируя небольшой огонь, который, как она чувствует, медленно разгорается внутри нее от одного этого образа. Она снова качает головой. “Дай мне просто ... собраться с мыслями”, Ее муж снова хихикает. Алисента видит, как он подносит кубок с вином к губам. “Не торопитесь, миледи. Если, конечно, вы не хотите, чтобы я продолжал гадать, чего вы желаете?” Он дразнит ее, и вопреки себе Алисента чувствует, что ее щеки краснеют еще сильнее. По крайней мере, он больше не злится, считает она. “В первый раз, когда ты сделал… это, - и она демонстративно игнорирует издаваемое им хмыканье, каким-то образом умудряясь, чтобы даже это звучало высокомерно, - ты сказал, что есть ... много других вещей, которые люди делают, когда они… когда они лежали вместе,” К концу ее и без того оборванного предложения слова звучат почти шепотом. Алисенте приходится прочистить горло. Деймон снова хмыкает. “Да, я это сказал”. “И я хотела спросить, не ...” она пытается быстро произнести эти слова, но запинается на них. “Если что-то есть...” у нее пересыхает во рту, и она чувствует, как ужасная тень стыда быстро овладевает ею. Она хочет посмотреть на Деймона снизу вверх, надеясь найти мужество в его глазах, но она уверена, что вместо этого лишится дара речи. Она делает глубокий вдох. Если она не может даже сказать это, она не сможет этого сделать. “Если для жены возможно доставить удовольствие своему мужу, как ты сделал это для меня ...” слова звучат не так, как она хотела. Алисента качает головой, скорее от разочарования. “Я имею в виду, ее ртом...” Тишина, воцаряющаяся в комнате, почти удушающая. Алисента чувствует, что ее сердце бьется быстрее, чем после того, как она слезла с седла Караксеса после перелета. Деймон ничего не говорит. Она слишком смущена, слишком встревожена, чтобы посмотреть на него и увидеть его реакцию. Алисента слегка сжимает руку мужа. Деймон прочищает горло и сжимает ее в ответ. “Да, это то, что люди делают. Действительно”, - отвечает он, его голос не похож на тот, который Алисента когда-либо слышала. Когда он больше ничего не говорит, Алисента тоже прочищает горло. Если она не спросит сейчас, она сомневается, что спросит в ближайшее время. “И ты бы ... п-ты бы хотел, чтобы я… сделала это… для тебя?” ей удается задать вопрос, слова больше похожи на шепот между ними. Ее руки болят из-за царапин, которыми она так давно не баловалась, чтобы хоть немного облегчить это ужасное беспокойство. Рука, которая не держит кудри Деймона, проникает под ткань ее сорочки. Тишина снова становится оглушительной. Деймон не издает ни звука, никак не реагирует. Сглотнув, Алисента поднимает голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Ей так сильно нужно его увидеть. Лицо ее мужа, к сожалению, нечитаемо. С гневом Деймона и его дразнящими настроениями стало легче справляться, но Алисента не знает, что делать, когда он становится таким тихим. Его глаза глубокие и темные, как ночное море. “Почему ты спрашиваешь, моя дорогая?” наконец он заговаривает, его голос так же неразборчив. Алисента не ожидала подобного вопроса. “ Ах, ну, я... я просто подумала ... ” начинает она, снова избегая его взгляда. “Я просто подумала, что тебе может понравиться что-то подобное, и ...” она прочищает горло, во рту у нее пересохло, “и мы женаты, так что, если ты хотел этого, то я хотела ... сделать это… для вас ...” Она облизывает пересохшие губы и краснеет еще сильнее. Это движение кажется неуместным в контексте текущего разговора. Деймон молчит еще несколько мгновений. По крайней мере, он не расстроен, думает она. Проходят секунды. Алисента хочет, чтобы пол поглотил ее. “Посмотри на меня”, - наконец произносит он таким тоном, который не оставляет места для интерпретации. Глаза Алисенты немедленно поворачиваются к нему, ее голова все еще наклонена вниз. Лицо Деймона выглядит таким же непроницаемым, но он снова сжимает ее замерзшую руку. “Ты спрашиваешь, хотел бы я этого, потому что ты считаешь, что должна сделать это как моя жена, или потому, что тебе так хочется?” Вопрос приводит Алисенту в еще большее замешательство. “Я ... не понимаю, о чем ты спрашиваешь”. Деймон, наконец, хихикает, немного снимая напряжение в зале. “Я спрашиваю, предлагаешь ли ты, потому что считаешь это своим долгом, или потому, что хочешь это сделать”. Разъяснение никак не успокаивает нервы Алисенты, но она чувствует, что сердце в груди бьется еще быстрее, особенно когда глаза Деймона снова устремляются на нее. Она хочет снова избежать их, но также хочет утонуть в них. “Вам не нужно делать этого только потому, что вы думаете, что мне это может понравиться, миледи”, - добавляет ее муж спокойным и приятным голосом, что редко бывает. Деймон всегда говорит приятные вещи, но обычно он дразнит ее. Довольно странно слышать от него такой тон. Алисента клянется, что ее сердце наполняется еще большей привязанностью к нему. “Но бы тебе это понравилось?” - спрашивает она, и Деймон смеется, как будто этот вопрос в какой-то мере забавен. “Сомневаюсь, что найдется мужчина, которому это не понравилось бы, моя дорогая. Но не важно, нравится мне это или нет”, - говорит он и посмеивается, когда Алисента хмурится. “Конечно, это важно”, Деймон качает головой, его серебристые волосы в свете свечей кажутся почти светлыми. “Поверь мне, Алисента, я мог бы прожить и без этого. Тебе не обязательно делать что-то подобное, если ты не хочешь этого делать. Я... ” и он сам хмурится, словно не находя слов. Алисента смотрит, как зачарованная. Ее муж всегда знает, что сказать. Она почти никогда не видит его безмолвным. Алисента сжимает его руку. Деймон отвечает. “Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен это делать только потому, что мы женаты. Я не буду расстраиваться, если ты не захочешь”. “Я спросил...” “Но ты хочешь это сделать?” И вот в чем вопрос. Она знает, что хочет, но признаться в этом Деймону ужасно. Потребовалось так много времени, чтобы просто признаться в этом самой себе. Но она так сильно хочет доставить удовольствие Деймону, и теперь, зная, что такое удовольствие может понравиться ему, она хочет сделать это еще больше. Поэтому она делает глубокий вдох и смотрит прямо в глаза своему мужу. “Я действительно хочу, у меня есть ...” она изо всех сил старается сохранить зрительный контакт. Румянец сошел с лица Алисенты, пока они разговаривали, но она чувствует, что он возвращается в полную силу. Ее лицо, должно быть, сильно покраснело. “Я думал об этом некоторое время. Я действительно хочу попробовать и ... доставить тебе удовольствие вот так, ” Алисента клянется, что глаза Деймона темнеют при ее словах. Наконец он ухмыляется, резко и дико, более знакомое выражение на лице ее мужа. “Боже мой, кто знал, что такие грязные мысли посещали хорошенькую головку моей милой жены”, - его голос такой же темный и глубокий, как и его глаза. Алисента борется с желанием отстраниться от него. “Как долго ты думала об этом, моя дорогая?” “Ах, несколько дней”, - бормочет она, и ухмылка Деймона становится еще шире. “И ты рассказала мне об этом только сейчас? Как нехорошо с твоей стороны держать это в секрете”, Алисента краснеет еще сильнее, если это возможно. Ее рука теребит ткань сорочки. “Ну, я не знала, как это выразить. И я подумал, что тебе это может не понравиться, поскольку ты никогда не просил меня ... ” Деймон фыркает. “Как я уже сказал, я еще не слышал о человеке, которому это не нравится. Но я бы не просил тебя об этом, мне бы не хотелось, чтобы моя хорошенькая жена упала в обморок у меня на руках от такой просьбы ”, - говорит он со смешком. Алисента прикусывает губу. “ Так как же мне ... - она замолкает, и глаза Деймона расширяются. “О, хочешь попробовать прямо сейчас?” - спрашивает он с неизменной улыбкой на лице. Алисента наконец отводит взгляд. “Если ты, конечно, не слишком устал или не хочешь. Я просто подумал ...” “Подождите”, - говорит ее муж, и Алисента поворачивается, чтобы посмотреть на него. “Вы это планировали, миледи? Поэтому на вас эта ночная рубашка?” Алисента сглатывает. “Я подумала, тебе это может понравиться”. “О, но мне это действительно нравится”, - отвечает Деймон и подносит ее руку, ту, которую он все еще держит, к своим губам и оставляет поцелуй на костяшках ее пальцев. “Моя маленькая соблазнительница, планирующая заманить своего мужа такой просьбой” Если бы ее лицо уже не пылало красным, Алисента уверена, что оно было бы уже красным. Возможно, это хуже, чем то, что он злится. Несмотря на это, остальные части ее тела тоже начинают нагреваться, это греховное тепло уже распространяется от ее сердцевины к промежности между ног. Как постыдно и как восхитительно. Она пытается откашляться. “Я-я не знаю, как это делается, поэтому тебе придется ... научить меня ...” - говорит она, глядя на мужа сквозь ресницы. Алисента почти не может поверить словам, слетающим с ее губ. Деймон, похоже, не возражает, поскольку закрывает глаза и еще раз целует ее руку. Она клянется, что слышит его стон. “Моя леди жена действительно пытается свести меня с ума”. “Я не хочу”, - возражает Алисента, но не может сдержать трепет в животе от его слов. Принц так щедр на похвалы, что она уже должна была привыкнуть к его милым пустякам. И все же он всегда находит способ заставить ее покраснеть. Когда его слова из насмешливых превратились в искренние? Хуже всего то, что он делает это, потому что знает, что ей это нравится. Она не может представить Принца-разбойника таким с кем-то еще. Она надеется, что это не так. Она так сильно хочет быть единственной в его глазах. “Как скажешь, дорогая”, - отвечает он со смехом и, наконец, отпускает ее руку. “Я сделаю все возможное, чтобы направить тебя, но сомневаюсь, что ты сможешь что-то испортить в этом деле. Если ты, конечно, не откусишь от него, но это было бы потерей для нас обоих, я думаю, ” “Деймон!” Говорит Алисента, по-настоящему пораженная его вульгарностью, и закрывает покрасневшее лицо обеими руками. Ее муж только смеется еще громче. Она качает головой. И подумать только, Алисента даже на секунду задумалась, рассердится ли он или откажет ей. Так глупо. Беседа смогла как успокоить ее нервы, так и усугубить их, но, по крайней мере, ее муж, кажется, в гораздо лучшем настроении. Не желая привлечь его больше, чем необходимо, Alicent думает, что это должно быть время, когда она действительно… выполнение. Алисента считает, что Деймону не нужно двигаться. Она уже чувствует, что у нее подгибаются колени от нервов, поэтому она просто пытается соскользнуть с матраса на пол. Прежде чем ее колени коснулись земли, Принц в мгновение ока делает движение и хватает ее за плечи, укладывая обратно на матрас. “Я думала...” она пытается объясниться. Возможно, принц хотел бы, чтобы она была в другом положении? Она сглатывает. Она не придумала никакого другого способа сделать это- “Секундочку, дорогая”, - говорит Деймон и немедленно начинает развязывать шнурки на ботинках, прежде чем швырнуть их через комнату, как он обычно делает. Похоже, ему захотелось бы чувствовать себя поудобнее, думает Алисента. к ее большому удивлению, ее муж встает и проходит через комнату. Деймон хватает шкуру с одного из стульев, одну из своих вещей, которые он принес из своих покоев, когда переезжал сюда. Он приятный и мягкий, с серым и серебристо-белым мехом, хотя она еще не видела, чтобы Деймон использовал его для чего-то, кроме украшения. В конце концов, драконы были горячими. После этого он наливает в чашку воды и, наконец, поворачивается, чтобы подойти к кровати. Он без предисловий бросает шкуру к ногам Алисенты. “Ну вот, дорогая. Так будет нежнее на коленях”, - говорит он легко, небрежно, и стыд пробегает по спине Алисенты. Она снова соскальзывает с кровати и опускается коленями на меховую шкуру. Алисента наблюдает, закутавшись в сорочку, как Деймон ставит чашку с водой на маленький столик рядом с кроватью, прежде чем, наконец, сесть на матрас перед ней. “Намного лучше, не так ли?” Спрашивает Деймон, и язык Алисенты становится тяжелым у нее во рту. Она все еще кивает. Ее муж начинает снимать тунику, и Алисента чувствует, как у нее сжимается горло. Она предпочла бы, чтобы он не снимал ее. Вид Деймона без рубашки обычно ужасно отвлекает ее. Она отводит глаза. Хотя Алисента рада видеть его успокоившимся, она быстро начинает чрезмерно нервничать. Деймону так легко, так комфортно в этой позе. Конечно, он такой, думает Алисента, у него, вероятно, были сотни, если не тысячи женщин, которые стояли перед ним на коленях раньше. Конечно, он бы ничего об этом не подумал. Внезапно задача кажется монументальной. Она уверена, что не преуспеет в этом, она понятия не имеет, как это сделать, у нее мало что есть, кроме нескольких извращенных образов, которые вызвал ее разум. Мысли о том, чтобы угодить ему, быстро отметаются; она только надеется, что он не рассердится на то, что, несомненно, будет ужасно плохим выступлением. Одна из рук Деймона обхватывает ее щеку и поднимает ее лицо вверх. “Посмотри на меня”, - говорит он, и от этих простых слов в сочетании с его прикосновением по ее спине пробегает еще одна дрожь. Его рука такая теплая, немного шершавая и мозолистая от работы с мечом. Алисента иногда забывает, насколько опасными могут быть руки ее мужа, который режет городских преступников каждую вторую ночь, прежде чем вернуться и наложить те же руки на нее. От этой мысли ее тело не должно становиться таким горячим. Смотреть на Деймона с такой позиции действительно странно. Обычно он высокий, но сейчас он выглядит еще выше. Его грудь - это пространство бледной, почти серебристой кожи, волосы ниспадают на плечи, мягкий свет свечей в комнате окутывает его мягкими оттенками желтого и золотого. Его ноги раздвинуты по обе стороны от нее, заключая ее в клетку, и Алисента никогда не чувствовала себя меньше. Она обнаруживает, что не возражает, если это ради Деймона. Не говоря ни слова, он наклоняется к ней и нежно целует в губы. Алисента прерывисто вздыхает. Она почти тает от этого нежного чувства. Ее нервы немного успокаиваются. Она задается вопросом, может быть, она внушает своему мужу такое же спокойствие, как он ей одним поцелуем. Когда он отстраняется, его взгляд тяжелый. “ Мы можем остановиться, если ты хочешь ... “Нет”, - убежденно говорит она, борясь с желанием одновременно покачать головой и отвести взгляд. Вместо этого Алисента смотрит ему в глаза, в омутах темно-фиолетового цвета, ожидающих, когда она утонет в них. “Я хочу хотя бы попробовать, я...” Я люблю тебя и хочу доставить тебе удовольствие . “ Я хочу попробовать, ” наконец говорит Алисента, надеясь, что ее голос не прозвучит слишком жалобно. Деймон улыбается, его это забавляет. “Ну, если в какой-то момент ты захочешь остановиться, это прекрасно. Я не хочу, чтобы ты делал что-то, если тебе это не нравится”. “Конечно”, - говорит Алисента, прекрасно зная, что она не остановится, даже если ей это не понравится. Если, конечно, Деймону это не понравится и он ее остановит. Она опускает глаза на его промежность и завязки бриджей. Алисента, конечно, видела его обнаженным раньше. Она даже несколько раз прикасалась к нему ниже пояса, но обычно это было редко и по его просьбе. Совокупление было проще, когда Деймон просто прикасался к ней, когда ему нравилось, и просил ее делать то, что он хотел. Как всегда, ее муж берет инициативу на себя. Он опускает руку к бриджам и спрашивает с ухмылкой в голосе: “Хочешь мне помочь?” Сдерживая судорожный вздох, Алисента мягко кивает и тянется одной рукой к его штанам, другой все еще крепко держась за свою сорочку. Они работают вместе, по одной руке каждая, чтобы развязать бриджи Деймона. Это лишь немного неловко, но, к счастью, принц не упоминает о ее дрожащих пальцах. Как только его штаны расстегнуты, Алисента несколько мгновений раздумывает, не стоит ли ей просто сунуть руку внутрь и дотронуться до него, вытащить его. В порыве храбрости она так и делает. Деймон не останавливает ее, когда ее рука скользит под пояс его бриджей. Ее мысли в бешенстве, но она старается не слишком сосредотачиваться на беспорядке в своей голове. Все, на чем ей нужно сосредоточиться, - это доставить удовольствие своему мужу. Буря ее мыслей быстро прекращается, когда она обнаруживает, что у него в штанах встал член. “О. Это уже ...” Деймон хихикает, в нем нет ни стыда, ни смущения. “Ты не можешь просить о том, чтобы положить свой прелестный ротик на мой член, и ожидать, что он не станет твердым, моя дорогая”, - говорит он с грубоватыми нотками в голосе, и Алисента чувствует, как ее лицо снова вспыхивает. Дрожь пробегает по ее спине. “Ты всегда должен быть таким вульгарным?” - кротко спрашивает она, и Алисента уверена, что она закрыла бы лицо, если бы одна рука не цеплялась за ее сорочку, в то время как другая свободно обхватывала его мужское достоинство. “Я думаю, тебе нравится, когда я вульгарен. И до сих пор я изо всех сил старался быть галантным”, - отвечает он, и Алисенте не нужно смотреть на его лицо, чтобы знать, что он все еще ухмыляется. Она не отвечает. Он прав, но Алисента не доставит ему удовольствия признать это. Ее мысли возвращаются к текущей задаче. Как ей подойти к ней? Алисента медленно подходит ближе. Сможет ли она вообще взять это в рот? Она открывает губы и тут же закрывает их. Он кажется слишком большим, чтобы просто взять его в рот. Она снова открывает рот и снова закрывает, неуверенная. Алисента наконец поднимает глаза на своего мужа. Деймон действительно ухмыляется, но он не выглядит таким высокомерным, как обычно. Она сглатывает, прежде чем спросить: “С чего мне начать?” Она почти ожидает, что он рассмеется и скажет ей, что она слишком много думает о таком простом действии, но ухмылка Деймона становится только мягче. “Попробуй сначала облизать ее. Посмотрим, что из этого выйдет, ” небрежно говорит он, и Алисента снова успокаивается от его слов. Она нежно проводит языком по кончику его мужского естества. Раз, два, три, а потом перестает считать. Алисента не знала, чего ожидала, но все, что она чувствует, - это вкус кожи. Есть небольшая резкость, которая напоминает ей о том, как Деймон целует ее после того, как он использовал свой рот, чтобы доставить ей удовольствие. Алисента задается вопросом, поцелует ли он ее и после этого. Она краснеет еще сильнее при этой мысли. Она надеется, что он это сделает. Она продолжает водить языком по нему, опускаясь все ниже с каждым движением. Кажется нереальным наконец сделать это после стольких раздумий. Его член ощущается совсем не так близко, как когда он внутри нее; Алисента действительно осознает его размер так близко. Когда она сжимает его в объятиях, она слышит одобрительное урчание Деймона. Он всегда поощряет ее обнимать его крепче, гладить быстрее. Она не слышит, чтобы Деймон издавал какие-либо другие звуки; даже его дыхание спокойное и контролируемое. Она задается вопросом, что нужно сделать, чтобы заставить его так же раствориться в удовольствии, как он всегда заставляет ее. Алисента совершенно теряется в ритме всего этого. Она облизывает ствол, возвращается к кончику, вокруг него и снова вниз. Ее движения кажутся неуклюжими, но она обнаруживает, что не возражает против этого. По мере продолжения у нее все больше и больше слюнки текут. Дыхание Алисенты тоже учащается, как от усилий, так и от возбуждения, медленно нарастающего внутри нее. Она действительно делает это, наконец , после нескольких дней размышлений об этом, она наконец-то доставляет удовольствие своему мужу. Она ослабляет хватку на своей сорочке и кладет эту руку на колено Деймона. Мысли Алисенты достаточно быстро затихают. Ей хочется еще больше раскрыть рот, впустить его, узнать, каково это. Она задается вопросом , издавал ли бы Деймон какие - нибудь звуки тогда- “Как насчет того, чтобы пойти дальше, а?” - спрашивает ее муж, как будто читая ее мысли, и глаза Алисенты распахиваются. Она не помнит, как их закрывала. Ее зрение проясняется, когда она видит его, улыбающегося так, что любая придворная дама покраснела бы. Лицо Алисенты и так невероятно раскраснелось, но даже так она все еще чувствует, как тепло разливается по ее телу. Она прекращает то, что делает, чувствуя себя довольно глупо из-за того, что так потерялась в чувствах, делая так мало. Алисента кивает и сглатывает всю слюну, скопившуюся у нее во рту. “Открой рот пошире”, - инструктирует он, и Алисента следует за ним. “Просто не забывай о своих зубах, дорогая. И не пытайся принимать слишком много слишком быстро, нам не нужно, чтобы ты причинял себе боль, - продолжает Деймон, и Алисента воспринимает это как намек, чтобы наконец взять его в рот. Поначалу это странно. Его мужское достоинство кажется таким большим, даже больше, чем когда она просто лизала его. Алисента смутно помнит самый первый раз, когда он вторгся в нее, насколько большим он тогда себя чувствовал, как будто выбил воздух из ее легких. Сейчас она так же задыхается. Вкус такой же, как когда она лизала его, но так все кажется более интимным. Алисента обхватывает губами кончик. Она хочет лизать и сосать его, что она и делает, и ее сердце колотится от радости, когда она снова слышит гудение Деймона. “И здесь ты волновалась, что не будешь знать, что делать”, - говорит он низким голосом, его слова эхом отдаются в голове Алисенты. Он доволен мной, думает она. Если бы ее рот не был занят чем-то другим, Алисента уверена, что улыбнулась бы так же широко. Она продолжает исследовать его своим ртом и языком, помня о своих зубах, как и учил Деймон. Всякий раз, когда ей удается заставить его замурлыкать, или даже когда его дыхание слегка меняется, Алисента чувствует, как по ее спине пробегают мурашки. О, но как много она упускает. Она опускается ниже, медленно, как он и сказал. Это немного сложнее, чем раньше. Ее рот кажется более полным, а язык неудобным. Алисента пытается расслабить челюсть, чтобы случайно не стиснуть зубы, и делает то, против чего советовал Деймон. Когда она чувствует, как одна из его рук касается ее макушки, все напряжение покидает тело Алисенты. Большая ладонь ее мужа нежна. Он не прижимает ее к себе, вообще не двигает ее головой. Когда Алисенте наконец удается провести языком по стволу у себя во рту, она получает дополнительную награду: его пальцы зарываются в ее каштановые кудри. Она надеется, что он сможет почувствовать шелковистость ее локонов под своей рукой. Она постыдно надеется, что он потянет за них позже. Он почти никогда этого не делает, всегда такой нежный, несмотря на свою репутацию, но те несколько раз, когда Деймон запускал руку ей в волосы и теребил каштановые локоны, вызывали у нее одышку и учащенное сердцебиение. Возможно, Алисента тоже могла бы попросить об этом в какой-то момент. Довольно скоро она привыкает к тяжести его мужского достоинства на своем языке, к его вкусу во рту. Ее глаза открыты, но расфокусированы, и она борется с тем, чтобы веки снова не закрылись. Чувства Алисенты одновременно обостряются и приглушаются; тяжесть пальцев Деймона в ее волосах, его вкус у нее во рту, тюль ее сорочки трется о ее теплую кожу, влага, которая начинает собираться у нее между ног- Теперь она понимает Деймона, когда он сказал, что ему нравилось доставлять ей удовольствие одним своим ртом. Делать что-то подобное для того, кого любишь, оказывается таким же волнующим, как и любой другой интимный акт. Алисента так сильно хочет доставить ему больше удовольствия, услышать, как он стонет и мурлычет от восторга, как он обычно делает, когда находится внутри нее. О, как же она хочет услышать его ласковые слова, Деймона, называющего ее хорошей и прекрасной, когда его пальцы перебирают ее волосы, услышать его глубокий голос сверху.- Она пытается поглубже вобрать его в себя. Она скользит ртом вниз, пытаясь расслабить челюсть и горло. Возможно, Алисента двигается слишком быстро, или, возможно, она слишком неопытна, потому что в тот самый момент, когда кончик его мужского члена приближается к ее горлу, она чувствует, что у нее перехватывает дыхание и пробивается кашель- В мгновение ока, прежде чем Алисента успевает запаниковать, пальцы Деймона сжимаются в ее волосах, и он стаскивает ее с себя. Алисента хочет протестовать, хочет извиниться, но она начинает кашлять, как только ее рот освобождается. “Что я говорил о том, чтобы ты был осторожен и не принимал слишком много слишком быстро, хм?” Звучит голос Деймона, глубокий, серьезный и веселый. Алисента поднимает на него заплаканные глаза, но встречается с его теплым фиолетовым взглядом и нежной ухмылкой. Он тянется за чашкой с водой, которую ранее поставил на столик рядом с кроватью, и подносит к ее губам, чтобы напиться. Вода успокаивает ее горло и отчасти утоляет жажду, которую она испытывает. “Мне очень жаль”, - извиняется Алисента, как только он забирает чашку. “Я просто хотела доставить тебе удовольствие”, - продолжает она, прежде чем Деймон успевает ответить. Бесстыдно, но она боится мысли, что он не позволит ей попробовать снова. Возможно, ему было не так хорошо, как ей. Прежде чем ее мысли приходят в замешательство, ее муж хихикает и окидывает ее еще одним пылким взглядом. “О, моя дорогая, я более чем доволен. Но последнее, чего я хочу, это чтобы ты каким-либо образом причинил себе боль,” Алисента избегает его взгляда, внезапно вспоминая о позорном положении, в котором она находится. Она отчаянно надеется, что Деймон не будет думать о ней хуже из-за ее поведения. Опустив взгляд, Алисента вздыхает с облегчением, видя, что он все еще тверд. “Могу я продолжить?” Деймон хихикает, и когда она снова смотрит на него, он, к счастью, все еще улыбается. “Если хочешь, но будь осторожна”, - говорит он и проводит кончиками пальцев по ее голове. Нервы Алисенты тают, как снег на солнце. Она снова берет в рот его мужское достоинство, на этот раз гораздо легче. Ее язык обводит кончик, а затем спускается ниже по стволу, когда ее губы раскрываются еще шире, приветствуя его. На этот раз Алисента лучше следит за собой, стараясь не воспринимать больше, чем может. Ее рука сжимается вокруг того, до чего она не может дотянуться ртом. Деймон восхищенно мурлычет, и дрожь пробегает по спине Алисенты от его одобрения. Когда она пытается пососать тяжесть во рту вместо того, чтобы просто облизать ее, Алисента клянется, что слышит, как ее муж стонет, в то время как его пальцы ненадолго сжимаются в ее волосах. Время теряет смысл, пока она стоит на коленях. В ушах Алисенты звенит, а голова словно набита ватой. Это приятное ощущение, несмотря на то, какой уязвимой она себя чувствует. Пальцы Деймона, перебирающие ее волосы, почти как у якоря. Движения становятся легче, я посасываю и облизываю его по всей длине, и когда Деймон еще раз тянет ее за волосы, Алисента не может удержаться от стона рядом с ним.- “Ах, моя дорогая, ты действительно сводишь меня с ума”, - звучит его голос в ушах Алисенты, и она не может не заскулить снова. Деймон хихикает, звук обдает Алисенту холодной водой, посылая дрожь по ее спине. Ее тело становится все горячее и горячее, а колени слабеют настолько, что Алисента почти тает на меховой шкуре под ней. Даже сквозь туман в голове чувства переполняют ее. Скользкость между ног Алисенты заставляет ее хныкать, а бедра дрожать, когда капля ее влаги стекает по коже ноги. Соски Алисент затвердели, когда они трутся о перед ее сорочки. Довольно скоро от ее движений сорочка соскальзывает с ее плеча, внезапный холод в комнате заставляет дрожь пробежать по ее телу. Ей становится и холодно, и жарко одновременно, и она снова скулит, когда прядь ее волос щекочет кожу плеча. Отдаленная часть разума Алисенты шепчет, что она поступает довольно эгоистично, получая такое удовольствие от ублажения Деймона. О, но что она могла поделать, когда боль внутри нее, голод по нему так легко заглушают похоть? Другая рука Деймона, та, что не зарыта в ее каштановых кудрях, тянется и убирает упавшую прядь с ее плеча. Он не поднимает упавшую комбинацию. Будь Алисента в здравом уме, она бы беспокоилась, что если платье упадет еще ниже, обнажится ее грудь. “Ты так хорошо справляешься, моя дорогая”, - говорит он таким низким и гладким, как бархат, голосом, что Алисента почти пропускает это сквозь туман в голове. Но она все еще слышит слова, и стон вырывается из ее горла прежде, чем она успевает даже попытаться сдержать его. Она сильнее сосет его мужское достоинство, пытается усилить хватку своей руки на нем, и когда рука Деймона снова тянет ее за волосы, нежно, как всегда, на ресницах Алисенты собираются слезы. “Посмотри на меня”, - приказывает Деймон, и Алисента повинуется, не задумываясь. Она едва может разглядеть его из-за слез в своих глазах, но его глаза все еще сияют темно-фиолетовым, от которого у нее всегда перехватывает дыхание. Он чистый грешник, человек, выползший прямо из Семи Преисподних, как говаривал ее отец. Деймон действительно не принес в ее жизнь ничего, кроме извращенных удовольствий, и Алисента никогда не была так счастлива от того, что ее развратили. Рука, лежавшая на ее плече, перемещается, чтобы обхватить ее лицо. Ладонь Деймона теплая даже на фоне румянца на ее щеках. Когда он проводит большим пальцем по тому месту, где ее губы прикасаются к нему, Алисента снова стонет, приглушенно прижимаясь к его мужскому достоинству. По ее щеке наконец скатывается слеза. “Моя прекрасная, дорогая”, - говорит он, и, хотя он не улыбается, Алисента может сказать, что он доволен. Еще одна капля ее влаги стекает по бедру. “Ты вполне довольна собой, не так ли?” И разве этот вопрос не унизителен, не стыден и не вызывает болезненного смущения, но Алисента не может отрицать этого, не может лгать своему мужу. Она снова скулит и сосет тяжесть во рту так сильно, как только может. Деймон хихикает. “Надеюсь, наслаждаюсь этим так же сильно, как и я”, - добавляет он, и грудь Алисенты сжимается от его слов. Слышать, как он выражает свое удовлетворение ее выступлением, более опьяняюще, чем само исполнение номера. Рука, держащая ее за щеку, снова перемещается к плечу и сбрасывает ткань, которая все еще прилипала к ней. Сорочка наконец падает, оставляя ее грудь обнаженной холодному воздуху их покоев. Алисента едва успевает отреагировать на это, когда Деймон снова заставляет ее скулить и скулить вокруг него, снова потянув ее за волосы. Ее глаза закрываются, она дрожит, ее коже одновременно жарко и холодно. О, но это такая восхитительная агония. Пульсация между ее ног, боль там, где она жаждет почувствовать его внутри себя, более очевидна, чем когда-либо. Алисенте требуется вся ее воля, чтобы не потереть бедра друг о друга в попытке хоть немного облегчить боль. Когда Деймон слегка выдвигает бедра вперед, движение настолько незначительное, что она почти пропустила его, Алисента снова стонет рядом с ним. Она сжимает бедра, жар разливается по всей ее коже. Она хочет взять его глубже, в свое горло, как она почти сделала, прежде чем задохнулась. Она хочет оторваться от своего рта и умолять его о большем, взять ее так, как он хочет. Алисента задается вопросом, могла бы она заставить его кончить только своим ртом, как он это сделал для нее. Каким бы он был на вкус тогда? О, но эта мысль более чем греховна, и Алисента дрожит, как лист на ветру, когда его мужское достоинство скользит по ее языку. Чем больше времени проходило между ними, тем больше Деймон укладывал ее в постель и восхвалял ее и ее тело, Алисента начала получать удовольствие от ощущения, как он кончает в нее, наполняя ее своим семенем. Помимо простого плотского удовольствия, это было самым верным доказательством его удовольствия от их совокупления. В порыве страсти и после их занятий любовью, пока она купалась в удовольствии, Алисента несколько раз задавалась вопросом, каково это будет на вкус. Вопрос возникал, когда она чувствовала, как его семя горячо внутри нее, иногда даже стекая по бедрам. Это была еще одна греховная мысль, которую Деймон вложил в ее разум, как и все другие извращения, которые он показывал ей, рассказывал или просто совершал над ее телом. Она так живо помнит, как он сделал это в первый раз, когда он положил руку ей между ног после того, как уложил в постель и оплодотворил ее, и засунул внутрь два своих пальца. Его семя стекало по пальцам Деймона, и после этого он положил их себе в рот, его фиолетовый взгляд был полностью прикован к Алисенте. Он сделал это небрежно, как будто в этом не было ничего плохого. Еще более отвратительным было то, что Алисента не могла найти в себе отвращения к его действиям. Если уж на то пошло, это сделало ее еще более любопытной. Пока она сосет его мужское достоинство, Алисента отстраненно думает, что, возможно, именно этого боялись ее Септы, когда было объявлено о ее помолвке с принцем. Она была полностью запятнана и развращена своим мужем; за немного больше луны ей показали больше извращений, чем она видела за всю свою жизнь, и она уверена, что Деймон мог показать ей больше, показал бы, если бы его обещания были чем-то значимым. Сейчас, когда ее рот обхватывает его мужское достоинство, она ничего так не хочет, как чтобы он кончил ей на язык, наполнил ее рот своим семенем и оно потекло ей в горло. Ах, но как же Алисента жаждет почувствовать его и внутри себя, чтобы унять пульсацию между ног. Возможно, он мог бы поставить ее на колени, и после того, как он изольется в нее, Деймон позволит ей ощутить вкус своего освобождения на своих пальцах. Таким образом, она могла бы получить его семя там, где она этого хочет, где ему самое место глубоко внутри нее, и могла бы утолить свою жажду попробовать его на вкус. В конце концов, хорошие жены позволяют своим мужьям кончать в себя, а Алисента ничего так не любит, как быть послушной и доставлять удовольствие своему мужу. Время не имеет большого значения, когда она в таком состоянии, поэтому, когда Деймон тянет ее за волосы и вынимает свое мужское достоинство изо рта, Алисента не знает, прошли секунды или часы. Она тяжело дышит, пытаясь отдышаться, и когда она открывает глаза, она едва может видеть Деймона сквозь слезы. Ее лицо, должно быть, выглядит ужасно, думает она в глубине души. Но Деймон только гладит ее по щеке и проводит большим пальцем по распухшим губам, и все остальные мысли исчезают. Алисента скулит, чувствуя, что он теряет вес на ее языке, от его нежных, но твердых прикосновений. Когда Деймон хихикает, она дрожит еще сильнее. Когда в комнате стало так холодно? “Моя дорогая, моя сладкая жена”, - говорит он грубым и обжигающим, как огонь, голосом. “Демон”, - это все, что ей удается прошептать, ее мысли все еще в смятении. Она так много хочет сказать, умолять его позволить ей снова пользоваться своим ртом, спросить, почему он ушел от нее, попросить его взять ее, извиниться, если она плохо себя вела, сказать ему- Я люблю тебя. Я люблю тебя, пожалуйста, дай мне больше- Деймон наклоняется и целует ее, как измученный мужчина, с голодом, который соответствует ее чувству, если даже не превосходит его. Его язык скользит по ее языку, когда он пробует себя во рту Алисенты, и она готова расплакаться от того, какие приятные ощущения вызывает у нее простой поцелуй. Это грязно, извращение такого акта привязанности, но Алисенте это не могло понравиться больше. Деймон так же изголодался по ней, как и она по нему, и она более чем счастлива позволить ему поглотить ее целиком. Она не может представить более сладкой кончины, чем уступить желанию своего мужа. Когда он отрывается от нее, у нее перехватывает дыхание, но она ловит его губы своими. Она хочет большего, хочет быть полностью переполненной ощущениями, хочет показать ему, как сильно она любит его прикосновения, его поцелуи, как сильно она любит его - Ее муж хихикает, и сквозь слезы она видит, как его глаза сияют, как свечи в темноте. “Я хочу поставить тебя на колени, моя дорогая. Прямо здесь, на полу, - говорит Деймон мрачным голосом, обнимая Алисенту и заставляя ее дрожать еще сильнее. Из ее горла вырывается стон от его простых слов, прежде чем она успевает подумать, как остановить его. Образ такой порочный, и Алисента слишком ушла в себя, чтобы даже стыдиться этого. “Пожалуйста”, - шепчет она, умоляет , как будто он может передумать, и ухмылка Деймона становится только острее. Он шептал ей об этом раньше, о своем желании овладеть ею всеми способами. “На коленях на полу, спиной на столе, у стены и двери, в ванне, на спине у Караксеса...” Каждое предложение было более постыдным, чем предыдущее, но Алисента всегда сгорала от злой похоти при этих словах. До сих пор принц всегда выполнял свои обещания. Алисенте оставалось только надеяться, что он сохранит их все. “Повернись, моя дорогая”, - говорит он, приказывает , и Алисента двигается, не задумываясь. Ее лицо горит, кожа пылает. Пол твердый и холодный под ее ладонями, и Алисента более чем благодарна за мягкость шкуры под коленями. Ее тело сотрясается от едва сдерживаемого вожделения, и влага между ног стекает по бедрам еще сильнее, когда она принимает позу, которую попросил ее принять Деймон. Волосы Алисенты ниспадают на плечи, словно красная завеса вокруг нее. В какой-то момент, с тех пор как Деймон начал с ней спать, он сразу понял, что Алисенте нравится, когда ее ставят на колени. Он понял это раньше, чем она; если уж на то пошло, Алисента поняла это только тогда, когда он упомянул об этом. Должно быть постыдно и оскорбительно, когда тебя воспринимают как обычную женщину, так тщательно наслаждаться этим . Она не могла сказать, почему это было так опьяняюще для нее, эта конкретная позиция. Возможно, потому, что она могла спрятать свое лицо от его тяжелого взгляда либо между своих предплечий, либо в простынях. Или, возможно, потому, что Деймон мог касаться всего ее тела, когда брал ее сзади, одна из его рук всегда скользила по ее телу и дразнила либо грудь, либо ниже, где они соединялись, тот маленький бугорок, который всегда доставлял ей такое ослепляющее удовольствие- Какой бы ни была причина, ей всегда нравится, когда он ставит ее на колени. Алисенте нравится большинство поз, в которые ставит ее Лорд-муж, несмотря на ее стыд и смущение, но у нее есть любимая, как и у него. Он увеличивает ее смену, и если бы Алисента могла смыться еще больше, она бы это сделала. Холод комнаты на фоне ее горячей кожи и ее гладкости заставляет ее хныкать, а смешок Деймона над ее реакцией заставляет ее хныкать. Раньше она боялась его поддразниваний, и теперь она не может любить их больше. Возможно, они всегда нравились ей, даже до того, как он воспламенил ее тело в ту первую ночь, когда овладел ею, разжег внутри нее огонь, который еще не успел угаснуть. Тогда она просто не знала этого, у нее не было Деймона, который показал бы ей, сколько удовольствия она может получить. Деймон, не теряя времени, подготавливает ее рукой, сразу же проскальзывая в нее одним глубоким толчком. Она такая влажная и скользкая, что ее тело легко принимает его. Стон Алисенты эхом разносится по комнате. Будь она в здравом уме, ей было бы неловко за свою реакцию, но Алисента сейчас слишком далеко зашла, чтобы соблюдать приличия. Он сразу же начинает двигаться, входя в ее тело и выходя из него, глубоко входя, прежде чем отступить, а затем делает это снова. В его движениях мало мягкости, сам Деймон так же движим похотью, как и Алисента. Эта мысль заставляет ее вскрикнуть от удовольствия, довольный стон ее мужа эхом отдается в ее ухе. “Моя дорогая”, - говорит он, скорее рыча, чем произнося слова. Одна его рука так крепко держит ее за бедро, что Алисента отстраненно задается вопросом, не оставит ли он отметину, синяк на ее коже. Она одновременно напугана и очарована этой мыслью. Его другая рука скользит вверх и вниз по ее спине, по сорочке, которая начинает казаться особенно грубой на ее коже. Он поднимает материал еще выше, пока он не стягивается вокруг ее талии. “Как я так долго жил без тебя?” - говорит он, и одним плавным движением его рука зарывается в ее рыжие локоны, и он тянет, один раз, достаточно сильно, чтобы все тело Алисенты содрогнулось от приглушенной боли. Ее голова откинута назад, шея обнажена, так что Деймон может осыпать поцелуями ее кожу, а Алисента так далеко зашла в своей похоти, что даже не заметила, когда он склонился над ее спиной, чтобы поцеловать в шею и за ухом. Он говорит, но она едва слышит, что он говорит, его голос дымный и обжигающий, как драконий огонь. Алисента клянется, что некоторые из его слов произнесены на Высоком валирийском, жарко прошептаны ей на ухо. Когда она улавливает слово, она жалобно скулит где-то в глубине горла, когда он говорит: “ моя жена, красавица, такая хорошая ...” Алисента тоже хочет признаться ему в своем удовольствии, хочет дотронуться до его руки, которая сейчас сжимает ее грудь, но она уверена, что сломается, если не упрется ладонями в пол. Она хочет поцеловать его, хочет сказать ему, как все это здорово, умолять его о большем, умолять никогда не останавливаться - “Моя милая женушка”, - слышит Алисента его слова сквозь туман удовольствия в ее голове, сквозь ее собственные стоны и хныканье, - “Моя маленькая шалунья, всегда такая хорошая и послушная”, - и он сильнее сжимает бедра, проникая глубже в нее. “Так сладко умоляешь меня позволить тебе пососать мой член ...” “АХ!” Алисента может только стонать от его движений, от его извращенных слов. “И ты проделала такую прекрасную работу”, - его голос - чистый грех, огонь и дым Семи Преисподних слетают с его языка, и Алисента чувствует, что становится еще влажнее, если это возможно. При каждом толчке она сжимает свои стенки против его мужского достоинства внутри себя. Она плывет, летит и падает одновременно, и не может быть ощущения более божественного. Алисента хочет, чтобы он знал, хочет прокричать это во всю глотку, как сильно она его хочет, как сильно любит его - “Д-Деймон, Деймон, я ...” она запинается на словах, дыхание вырывается из нее с каждым его толчком. Когда он снова тянет ее за волосы, нежнее, чем раньше, но все еще твердо, глаза Алисенты наполняются слезами, грозящими потечь по ее щекам. “ Деймон ...” Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю это- “Клянусь богами, ты сводишь меня с ума”, - говорит ее лорд-муж ей в ухо и входит в нее все глубже, медленнее и медленнее, позволяя ей почувствовать его всего внутри себя, прежде чем вернуться к более быстрому ритму. Колени Алисенты скользят по меховой шкуре, и если бы не его хватка на ее бедре, она бы рухнула. Ее ладони царапают пол, не слишком больно, но достаточно, чтобы от этого ощущения по спине пробежали мурашки. Это напоминает ей о том облегчении, которое она получала, почесывая пальцы, до того, как Деймон избавился от этой своей отвратительной привычки. Возможно, таким образом она могла бы продолжать получать то странное утешение, которое получала раньше, но теперь от руки Деймона. Когда он тянет ее за волосы, когда он кусает ее за горло, когда его рука крепче сжимает ее бедро- О, но каково это будет ощущаться на ее шее- Алисента вскрикивает от очередного глубокого толчка, от своих мыслей, наполненных извращениями, от того, как хорошо он заполняет ее тело. Она сыта и благополучно ушла, даже не осознавая, насколько громким должен быть ее голос, насколько он раздражает охранников снаружи. Нет ничего, кроме Деймона и его мрачного голоса, его обжигающе горячих прикосновений, его твердого тела, прижатого к ней. Алисента уверена, что если бы она уже не плакала от удовольствия, то заплакала бы от счастья. “Тебе это нравится, не так ли, моя дорогая?” Спрашивает Деймон, прежде чем снова поцеловать ее в плечо. Как он может быть таким связным, когда она так далеко, Алисента не знает. Даже сейчас, сквозь дымку своего желания и похоти, она заставляет себя ответить ему, потому что ее муж задал ей вопрос, а Алисента - ничто, если не послушание. “ Да, да, люблю, Деймон, мне действительно это нравится, я...” Я люблю тебя. “Тебе нравится, когда твой муж сажает тебя на колени, не так ли? Моя дорогая, моя сладкая душечка”, - и он толкается сильнее, глубже, и Алисента так близка к своему пику, так близка к этой вершине наслаждения. Она пытается кивнуть головой, но ее тело не слушается ее. Сквозь слезы она видит, как ее руки вцепляются в темный холодный пол. Как сильно она хочет увидеть Деймона вместо этого. Он тянет ее за волосы, когда она не отвечает, заставляя шквал хныканья вырываться из ее горла, и Деймон хихикает, забавляясь, постанывая от восторга при виде ее реакции. “Я задал тебе вопрос, моя дорогая Алисента” - о, но когда он произносит ее имя - “Будь умницей и ответь мне”. Ее рот открывается прежде, чем она успевает подумать об этом. “Я люблю, ах!- Мне действительно нравится, когда ... когда ...” Мне нравится все, что ты делаешь со мной. Я люблю тебя, я люблю тебя- “Когда?” “Я-я люблю, когда ты берешь меня вот так, п-когда мы такие, я люблю п-все, что мы делаем - ах! Пожалуйста!” она стонет от особенно резкого толчка. Он так глубоко внутри нее, так горяч рядом с ее уже горящим телом. Вскоре после этого наступает ее кульминация, удовольствие нарастает в животе и между ног. Если это возможно, Алисента кричит громче от наплыва чувств, возбуждение охватывает ее тело. Кажется, что это длится вечно, волна за волной накрывая ее наслаждением. Деймон проникает в нее на всем протяжении, ни разу не замедляясь и не сбиваясь с ритма. Алисента чувствует себя переполненной ощущениями, ее ладони и колени горят, глаза слезятся, губы приоткрыты, позволяя каждому стону и всхлипыванию разноситься по залу. Деймон не останавливается, даже после того, как ее пик пройден, и Алисента не может быть более благодарна. Она хочет, чтобы он получил то же удовольствие, что и она, больше, чем чего-либо еще. Она с радостью позволила бы ему входить в нее часами, чтобы кончать только для того, чтобы он кончил. “Так красиво, так мило”, - наконец доносится до нее его голос, далекий звук, который она едва слышит из-за звона в ушах. Тело Алисенты одновременно истощено и настороже, ее кожа пылает там, где Деймон хватает ее за бедро, за грудь. Она чувствует каждую вещь, как меховая шкурка трется о ее колени, как ее сорочка натирает талию, как горят ее ладони о холодный пол, пальцы Деймона дразнят ее сосок- “Ты мог бы потерпеть еще немного ради меня, не так ли?” и Алисента кивает, прежде чем он заканчивает то, что хочет сказать, к большому удивлению ее мужа. Деймон мог попросить ее о чем угодно в этот момент, и она с радостью подчинилась бы. “Моя хорошая женушка”, - и она еще сильнее прижимается к нему, тяжесть его мужского достоинства внутри нее почти непосильна после ее пика, но это такое восхитительное ощущение, быть переполненной удовольствием. Рука Деймона, наконец, оставляет ее грудь и опускается ниже, через скомканную ткань ее ночной рубашки, между ее ног. Его пальцы уверены, когда касаются ее, потираются о нее там, где они соединяются.- “Деймон!” Алисента почти кричит, удовольствие такое сильное, что почти причиняет боль. Деймон ни разу не прекращает своих движений, ни толчков, ни нежных потираний. “Ты можешь дать мне еще, пока мы этим занимаемся, не так ли?” и его голос стал мрачнее, если это было возможно, хриплее и грубее, выдавая собственную похоть Деймона. “Да, да, Демон!” “Ты всегда такой хороший, не правда ли? Всегда такой послушный” Она скулит, когда он стонет от одного особенно грубого толчка. “Пожалуйста, да, Деймон - Деймон!” Это слишком много. Слишком мало. Дай мне больше, я люблю тебя- “Приятное ощущение, не правда ли, моя прелесть?” “Да!” “Тебе нравится, когда твой муж берет тебя вот так ...” ДА. “Когда я дергаю тебя за красивые волосы ...” “Да, Демон- ” Он хихикает, низкий рокот, похожий на мурлыканье дракона, такой же обжигающе горячий и дымный. “Как непослушно с твоей стороны, моя маленькая соблазнительница”, - и он вонзается глубже, жестче, быстрее, отчего у Алисент перехватывает дыхание, слезы заливают ресницы, руки почти теряют форму, так долго удерживая эту позицию. Она так сильно хочет, чтобы Деймон снова потянул ее за волосы, укусил за горло, чтобы продолжать говорить. Кажется, что ее пик еще даже не пройден, она чувствует себя такой разбитой, у нее перехватывает дыхание. “Тебе понравилось, когда ты отсосал у меня, не так ли?” Алисента кивает, одними губами произнося да, да, но она так далеко зашла, что даже не знает, слетают ли слова с ее языка. Деймону, похоже, все равно, потому что он продолжает, почти рыча ей на ухо. “Тебе нравится, когда я трахаю тебя, вот так или в любой другой позе ...” “Да, м-мой лорд Муж, да...” Я люблю тебя, мне нравится все, что ты делаешь для меня. “Ты бы позволила мне делать то, что я хочу, и ты бы с радостью выслушала, не так ли? Моя милая женушка” Алисента кричит от удовольствия, от перевозбуждения, от агонии из-за того, что не может видеть его лицо, его глубокие фиалковые глаза, она уверена, что прямо сейчас они должны быть темнее самой ночи. Влага у нее между ног стекает по бедрам, по всему телу струится пот, кожа горит, и Алисенте становится холодно и жарко одновременно. “Тебе это нравится ...” ДА. “Тебе нравится быть моей ...” “Да”, - шепчет она. Я люблю тебя. Деймон хихикает, и Алисента начинает чувствовать, что снова достигает этого пика, нарастания удовольствия между ног, в самой сердцевине, внизу живота, во всем теле- “Тебе понравилось, когда я трахал тебя утром, когда я позволил всему Красному Замку услышать твой милый голос, зовущий меня, умоляющий меня ...” Алисента дрожит, удовольствие нарастает все больше и больше. Воспоминания о том дне все еще запечатлены в ее памяти. Даже сквозь туман восторга, охватившего ее, она помнит. Унижение, сладкое смущение, восхитительное, греховное и постыдное одновременно. Но Деймону это понравилось, он весь день ухмылялся как кот, свирепо смотрел и глумился над каждым, кто осмеливался хотя бы взглянуть в их сторону. Она уверена, что ему это нравится, давая понять, насколько они близки, что она принадлежит только ему и никому другому, и Алисента так, так сильно хочет, чтобы он был счастлив. “Мне это не п-понравилось ...” Но я люблю тебя. Я сделаю для тебя все. “Н- но я бы сделал это снова для тебя ... Я люблю...” она стонет, когда он проникает глубже, когда его пальцы трутся о нее сильнее, когда он так нежно целует ее шею и плечо, “Мне нравится д-делать это для тебя, я ...” Я люблю тебя. Деймон стонет ей в горло, его рука на ее бедре сжимает и без того крепкую хватку, и Алисента может ощутить это волнующее ощущение, это обжигающее наслаждение.- “Моя дорогая, моя сладкая Алисента”, - шепчет Деймон ей на ухо, его голос ведет ее к освобождению. Алисента зашла так далеко, что едва замечает, как Деймон кончает в нее секундой позже, его горячее семя заполняет ее внутренности, ее лоно, где ему самое место. У нее кружится голова, как будто она только что слезла со спины Крэксса после полета сквозь облака. Ее сердце бешено колотится в груди, и воздух кажется разреженным. Алисента запыхалась, тяжело дыша, как будто каждый глоток воздуха, который она делает, ускользнет от нее. Ее руки, поясница, ноги - все болит самым восхитительным образом, боль настолько сладкая, что она сомневается, что когда-нибудь сможет от нее избавиться. Она не слышит ничего, кроме дыхания Деймона, почти такого же затрудненного, как у нее. Все остальные мысли тихие. Если бы не руки Деймона, держащие ее, она уверена, что рухнула бы на меховую шкуру и холодный пол. Когда он, наконец, отходит, Алисента падает ей на предплечья. Ночная сорочка все еще на ней, сбилась вокруг талии, прилипая к потной коже. Половина ее спала с нее, и ее груди стало особенно холодно без руки Деймона, обнимающей ее. Когда он выходит из ее тела, Алисента хнычет, ощущения настолько острые, что у нее дрожат колени. Капля его семени скатывается по ее бедру, и Алисента снова скулит от этого ощущения. Она хочет дотянуться рукой до промежности, затолкать его семя, вытекающее из нее, обратно внутрь, где оно должно быть- Вместо этого Деймон проводит по нему пальцем, собирая его, и, хотя его прикосновение нежное, Алисента дрожит от этого еще сильнее. Она измучена, все ее тело выжато, но она все еще чувствует огненный след после его прикосновения. “Хочешь попробовать, милая девочка?” спрашивает он, и его голос, как лезвие, прорезает ее спутанные мысли. Алисента поворачивает голову и смотрит на него через плечо. Такое ощущение, что она видит его впервые за целую вечность, скучает по нему, хотя он прямо здесь, хочет прикоснуться к нему, хотя они все еще так близки. Она кивает на его вопрос, даже не задумываясь над ним. Больше нет ни стыда, ни смущения. В ее разуме царит только умиротворение и только любовь к Деймону в ее сердце. Алисента пытается подняться со своего места на предплечьях, но она все еще так устала, все ее тело такое слабое. Рука Деймона снова обнимает ее за талию, прижимая к своей груди и, наконец, наконец , позволяя ей ощутить вкус освобождения от его пальцев. Ее чувства приглушены, притуплены, ее собственные слезы текли по ее щекам столько времени, сколько длилось их занятие любовью, что она едва замечает вкус. Это похоже на то, что она чувствовала, когда его мужское достоинство было у нее во рту, на самом деле, не более чем слабый солоноватый привкус. Она понимает, что жаждала не вкуса, а близости, интимности всего этого. Быть так близко к мужу, пробовать на вкус его семя, чтобы он позволил ей это сделать, подносить свои пальцы, смоченные им, к ее рту после того, как он собрал его внутри нее- Это так извращенно, так греховно, так развратно, что она уверена, что любой человек, хоть немного соображающий в этом, почувствовал бы отвращение. И все же, когда она открывает глаза, Деймон смотрит на нее с тем же голодом, что и раньше, как будто он готов сожрать ее снова. И, клянусь Богами, она позволила бы ему сделать это тысячу раз. Ее лорд-муж убирает пальцы с ее губ и целует ее, прежде чем ее затуманенный похотью разум сможет воззвать к большему. Поцелуй непристойный, как всегда целует ее Деймон, когда изголодался и движим удовольствием, и Алисента чувствует, что еще больше растворяется в нем, податливо прижимаясь к его груди. Его собственное дыхание затруднено, и она чувствует, как его сердце бьется так же быстро и громко, как ее собственное. Она скулит ему в рот. Время перестало иметь какое-либо значение много веков назад, поэтому Алисента понятия не имеет, как долго они целовались. Он тянется за ее сорочкой, с грустью отрываясь от ее губ, чтобы снять ткань, и подходит, чтобы поцеловать ее снова. Она задается вопросом, не хочет ли он сделать это снова. Если бы Алисента не была такой уставшей, уверена, она стала бы скользкой только от того, что Деймон попробовал себя на ее языке. Когда они наконец снова отрываются друг от друга, ее губы немеют, и кажется, что они оба так же затаили дыхание. Алисента хочет утонуть в его глазах, хочет растаять у него на груди, хочет поцеловать его, обнять и сказать ему- Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты тоже любила меня. Ни один из них не произносит ни слова. Деймон поднимает ее на руки и несет к кровати. Мягкий матрас под ней подобен облаку, и она вздыхает. Теперь, когда она ложится, она осознает, насколько сильна боль в коленях и ладонях. Алисента закрывает глаза и удовлетворенно вздыхает. Она никогда не чувствовала себя более расслабленной и умиротворенной. Единственный способ, которым она могла бы почувствовать себя лучше, - это если бы Деймон лежал рядом с ней. Алисента слышит, как он ходит по комнатам, снимая бриджи. Она снова вздыхает и пытается открыть глаза, чувствуя, как влажная ткань медленно и мягко скользит по ее телу, очищая беспорядок между бедер, ушибленные колени и ладони. Нежные движения в сочетании с прохладой ткани почти убаюкивают ее. Когда Алисенте наконец удается преодолеть тяжесть век и открыть глаза, Деймон оказывается рядом с ней, такой же обнаженный, как и она. Алисенте кажется, что он никогда не выглядел более красивым. На его обычно бледной коже появился легкий румянец, или, возможно, свет играет злую шутку с усталыми глазами Алисенты. Его волосы слегка растрепаны, а глаза по-прежнему темные, почти черные, а не фиолетовые. Деймон наблюдает за ней с тем же голодом, с той же жаждой и вожделением, которые, как она надеется, он может прочитать и в ее глазах. Ее усталое тело все еще содрогается от одного его взгляда. Он помогает ей выпить немного воды, и ее прохлада ощущается просто божественной, когда она проходит по горлу. До сих пор она не осознавала, насколько сильно хочет пить. По мере того, как к ней возвращается ясность, Алисента замечает, насколько усталой она на самом деле себя чувствует. Наконец, Деймон ложится рядом с ней, вздыхая, когда его спина касается матраса. Алисента кладет голову ему на плечо, даже не думая об этом, и Деймон притягивает ее ближе, обнимая за талию. В комнате жарко, как и их тела на прохладных простынях. Она хочет принять ванну, желательно с Деймоном, но это означало бы переезд, и последнее, чего она желает, - это быть вдали от мужа даже на секунду. “Как ты себя чувствуешь, Алисента?” Спрашивает Деймон мягким голосом, и Алисента смотрит на него снизу вверх. Ее сердце поет, когда она видит его улыбку. “Устала”, - говорит она, улыбаясь ему в ответ, когда он хихикает. “Действительно устала. Не думаю, что смогу ходить завтра. Или на следующий день после этого ”, - добавляет она полушутя, полусерьезно. “Ах, а я-то надеялся, что утром мы отправимся в полет”. “К сожалению, мне придется отказаться”. Деймон мурлычет, и это звучит почти как мурлыканье. “Возможно, это к лучшему. Мы можем провести здесь весь день”, - говорит он с резкой усмешкой, его глаза снова обретают ту темноту. “Мне нужно вернуть такую милую услугу”. Даже после того, как они занимались любовью, казалось, несколько часов, после того, как Алисента доставляла ему удовольствие своим ртом, после того, как она почувствовала вкус его оргазма на его собственных пальцах, она все еще находит в себе силы покраснеть от его слов. “Я сделала это не для того, чтобы отплатить тебе тем же. Я сделала это, потому что хотела”, - говорит она мягко, больше похоже на шепот. Ухмылка Деймона по-прежнему острая, почти дикая, даже после всего случившегося. Алисента не может отвести от него взгляд, несмотря на смущение, которое постепенно начало возвращаться, по мере того как к ней все больше возвращались чувства. “Мм, я плохо расслышал. Не хочешь повторить, моя дорогая?” Она не хочет, но как она могла отказать ему, когда приятная боль от их совокупления все еще ощущается во всем ее теле? “Я сделал это, потому что хотел. Потому что хотел доставить тебе удовольствие”. Потому что я люблю тебя. “И я очень доволен”, - говорит он и перемещает руку, которая обнимает ее за талию, к ее затылку и волосам, и притягивает ее для поцелуя. На этот раз все нежно, сладко и томно, усталость начинает наваливаться на них обоих. “Мне жаль”, - шепчет Алисента ему в губы, когда они отрываются, не задумываясь, и она видит, как Деймон хмурится. “За что ты могла бы сейчас извиняться?” - спрашивает он, нежно дергая ее за волосы, и Алисенте приходится бороться с пробегающей по ней дрожью. “За то, что не смог ...” она отвела бы от него глаза, если бы они не были прижаты так близко друг к другу, “чтобы заставить тебя кончить только моим ртом”. Деймон снова хихикает, его грудь вибрирует под Алисент. Ей нравится видеть его таким, таким расслабленным и непринужденным. “Только ты могла бы извиниться за что-то подобное. Будь уверена, дорогая, я получил более чем полное удовольствие ”, - и груз беспокойства, о котором она даже не подозревала, лежавший на ее плечах, внезапно спадает. “А, что ж, я рад это слышать ...” “Но, ” продолжает он с той же ухмылкой, проводя пальцами по ее волосам, - если ты хочешь продолжать практиковаться и становиться в этом лучше, я далек от того, чтобы жаловаться. Мы можем сделать из этого игру, посмотрим, кто из нас талантливее владеет языком ”. Она еще больше краснеет от его слов и скулит, когда легкая дрожь проходит по ее телу, между ног, где, как ей кажется, она все еще чувствует, как из нее вытекает его семя. Как он может так небрежно говорить о таких извращениях и как ему удается заставить это звучать так заманчиво? Мужчина - это не что иное, как грех. “Это просто несправедливо, у тебя в этом гораздо больше опыта”, - отвечает она, заставляя себя слегка нахмуриться, чтобы снова не начать ныть и умолять. “Кто сказал, что это должно быть несправедливо?” “Ну, и что получает тот, кто выиграет эту так называемую игру?” спрашивает она, и ухмылка Деймона никогда не выглядела более развратной. “Полагаю, мне придется подумать о соответствующей награде”. Она качает головой и кладет голову ему на плечо. Она уверена, что заснет через несколько мгновений. Еще одно нежное потягивание за волосы привлекает ее внимание. “Твое молчание означает согласие сыграть со мной в игру, милая?” Алисента улыбается, прижимаясь к его коже. “Это возможно”, - и она улыбается шире, когда Деймон смеется. “Тогда мне придется быть более убедительным”. После этого они замолкают. Отстраненно, в глубине души, прежде чем сон полностью завладеет ею, Алисента задается вопросом, когда наступит подходящее время признаться в любви. Возможно, сейчас. Возможно, завтра или послезавтра. Возможно, когда она поделится с ним другими новостями. Возможно, Деймон скажет это первым. А возможно, и никогда. Она так много хочет ему сказать, от цветистых признаний в любви и похоти до простых слов. Алисента никогда не испытывала затруднений со словами, но даже мысль о том, чтобы признаться в любви Деймону, кажется невыполнимой задачей. Пока она думает, что просто сохранит это в секрете еще немного. Возможно, он уже знает это, и когда она, наконец, наберется смелости сказать ему, он рассмеется, обнимет ее, поцелует и скажет “ Ты собиралась заставить меня ждать еще долго?” И, возможно, он повторил бы эти слова, если не чувства. Прежде чем она окончательно засыпает, она произносит эти слова, прижимаясь губами к его коже. Я люблю тебя. Я хочу тебя всегда. Я хочу, чтобы ты тоже любила меня. Я-