Melt Away

Деймон проводит утро со своей женой, что стало обычно в его жизни. Служанки даже не спрашивают, когда приносят им обоим завтрак. Раньше они украдкой бросали любопытные взгляды на Деймона, когда он впервые начал проводить ночи с Алисент, но теперь они едва моргают глазом. Его жена послушна и тиха, как маленький уставший котенок. Обычно они мало разговаривают по утрам, но на ее щеках появляется этот очаровательный румянец, когда он предлагает посадить ее к себе на колени и попросить Алисенту покормить его завтраком с руки. Его дама выглядит явно шокированной. Так что, конечно, Деймон планирует сделать это в какой-то момент. На днях, думает он, они поужинают с остальными членами семьи. Он ненавязчиво предложит это Визерису, и тот, вероятно, клюнет на это в попытке наладить свои отношения с Рейнирой и самим Деймоном. Деймон почти видел, как всё разыгрывается: потрясенный вид, когда они с Алисент опаздывают, гнев своей племянницы из-за того, что ее заставили сидеть на этом спектакле, осознание Визерисом того, что он попался на одну из выходок Деймона, и, конечно, смущение Алисент из-за последствий их позднего прибытия. Разговоры в Красной крепости были бы еще лучше, если бы они не появились. Так много возможностей. Он неохотно покидает свою жену и проводит большую часть дня, заглядывая через плечо королевского ювелира, пристально наблюдая, как мужчина придумывает идеи для ожерелья, предназначенного в подарок Алисенте. Деймон отвергает все остальные идеи, предложенные человеком: о семиконечной звезде не может быть и речи. Он не любит Веру и с каждым днем ненавидит ее все больше и больше из-за всех глупых идей, которые они вбили в хорошенькую головку его жены. Даже пятиконечная звезда - это не то, чего он хочет, слишком близко к эмблеме Семерых. Дракон, конечно, был бы хорошим выбором. Золотой, украшенный рубинами, он прекрасно смотрелся бы на белой шейке Алисенты, но он сомневается, что у мужчины хватило бы времени изготовить подвеску с драконом, соответствующую его стандартам. Для его жены только самое лучшее, особенно если она будет носить его символ. Таким образом, ожерелье с драконом должно было стать подарком на другой день и по другому случаю. Ювелир делает предложение за предложением, и Деймону приходится похвалить мужчину за то, что он не увял под недовольным взглядом принца. Деймон отвергает их все. Бабочки и птицы глупы; его жена замужем за драконом, она не станет носить на шее какое-то другое крылатое существо, особенно такое идиотское. В конце концов, они останавливаются на простом цветочном оформлении. Это не самый изобретательный вариант, но это классический выбор по определенной причине. Чистое золото и рубины привлекут внимание, а простой дизайн позволит мужчине сделать это к празднику. Он надеется, что Алисенте это понравится. Он не заметил, чтобы его жена когда-либо носила какие-либо экстравагантные украшения, лишь изредка скромные колье и серьги. Это ожерелье достаточно скромно на ее вкус, но достаточно изысканно для жены принца. К тому времени, как наступает вечер, Деймон едва сдерживает себя. Он идет в покои Алисенты раньше, чем обычно, полностью ожидая, что ее там даже не будет. Деймон надеется удивить ее, когда она прибудет, но вместо этого поражен только он. Алисента стоит на коленях у кровати спиной к двери. На ней одна из ее ночных рубашек, из белого мягкого шелка с кружевами, одна из самых красивых. Ее волосы распущены, недавно расчесаны и струятся по спине. Солнце только садится, заливая комнату мягким желтым оттенком, а по всей комнате горят свечи. Его жена поворачивается к нему лицом, когда слышит его шаги. Деймон видит, что она сцепила руки перед собой, уперев локти в матрас. “Что ж, это, безусловно, приятный способ быть встреченным”, - говорит Деймон легким, но насмешливым тоном. Алисента больше не вздрагивает от его шуток, но легкий румянец заливает ее лицо. “Я молилась” - говорит она в объяснение, ее голос открытый и честный, но она действительно выглядит слегка испуганной. У Деймона на кончике языка вертится насмешливая шутка, но он сдерживается. Как бы сильно его не заботила Септа и все такое, он знает, что Алисента глубоко в них верит. И как бы ему это не нравилось, он не может найти в себе сил прокомментировать это. Вместо этого он небрежно машет рукой. “Тогда продолжай. Притворись, что меня здесь нет”. Алисента наблюдает за ним в состоянии, которое он считает шоком, как будто ожидала, что он разозлится на нее. Хотя Деймону не нравится ее религиозность, он должен признать, что ее преданность ему отчасти объясняется теми сильными убеждениями, которые были ей привиты. Он готов пойти на компромисс и дать ей время помолиться, если это то, чего она хочет. Его жена отворачивается, прижимая лоб к сложенным рукам. Деймону еще никогда не приходилось, чтобы кто-то игнорировал его из-за молитв раньше , тем более женщину, которую он намеревался доставить. Деймон снимает куртку и наливает себе вина. Деймон думает, что это первый раз, когда он видит, как она молится подобным образом. Она иногда рассказывает ему, когда бывает в Септе, но на этом все заканчивается. Он садится на кровать, медленно пьет и наблюдает, как Алисента продолжает свой ритуал. Наблюдать за ней в таком состоянии кажется немного навязчивым. Ее глаза закрыты, а губы не шевелятся, как это делают другие, когда молятся. Конечно, большинство людей, которых Деймон видел молящимися, делали это перед тем, как отправиться в бой или перед тем, как понести наказание за свои преступления. “Всё, я закончила”, - наконец говорит Алисента. Ее лицо удивительно безмятежно. Все ее тело выглядит расслабленным, несмотря на то, что она все еще стоит на коленях. Образ такой красивой женщины, стоящей на коленях рядом с матрасом, на котором он сидит, был бы ужасно соблазнительным, если бы это был кто угодно, но не его чистая, милая жена Алисента. “О чем ты молишься?” Деймон слышит свой вопрос. Он почти шокирован собственным неподдельным любопытством. Алисента, похоже, сама удивлена его вопросу. Деймон задается вопросом, возможно, неуместно спрашивать кого-то, о чем они молятся. Его жена, безусловно, выглядит озадаченной. “Хм, ну, обычно я молюсь Матери о наставлении и здоровье, а Старой Карге - о мудрости. Раньше я молилась Деве, прежде чем мы поженились”, - говорит она, ни разу не встретившись с ним взглядом. Деймон начинает думать, что ее опасения вызваны не столько тем, что это табу, сколько самим Деймоном. Он даже не может винить ее, его презрение к Вере хорошо известно, особенно ей. “Я молюсь Воину, чтобы он дал тебе и Караксесу силы. Если что-то случится, я молюсь и за других. Я молился за Рейниру и Его Светлость, когда королева Эмма и принц скончались. ” Деймон наблюдает за ней. Алисента нервничает, когда наконец встречается с ним взглядом, как будто готовится к его взрывному ответу. Деймон слишком удивлен для чего-то подобного. “Ты молишься за меня?” Алисента смотрит на него в замешательстве. Она явно ожидала другого ответа. “Конечно я делаю это”, - говорит она тоном окончательности и недоверия, как будто Деймон глуп, что спрашивает. “Ты молишься за меня и Караксеса?” и Деймон не может скрыть удивления и веселья в своем голосе. Алисента вздрагивает от его тона и краснеет от смущения, но ее это не останавливает. “Ну, он сам по себе воин, не так ли? И если бы с ним что-то случилось, пока ты была у него на спине, это было бы... ” она быстро качает головой. “ В любом случае, ему тоже нужна сила, и тебе тоже. И это то, о чем молятся Воину. Присматривать за теми, кто идет в бой. ” Деймон продолжает смотреть на нее, его собственные мысли в беспорядке. Алисента продолжает выглядеть обеспокоенной его реакцией или отсутствием таковой. “Как долго ты молился за меня?” “С тех пор, как мы поженились”, - отвечает она так, как будто это самое обычное занятие. Деймон считает, что это, вероятно, для тех, кто следует Вере, но эта мысль будоражит что-то неизвестное внутри него. “Хотя я начала молиться за Караксеса только после того, как ты впервые взял меня в полет”, на ее щеках все еще играет тот очаровательный румянец, как будто она раскрывает ему какую-то невероятную тайну. Деймон находит всю ситуацию странной и не может сказать, почему она не расстраивает его еще больше. Он уверен, что закатил бы истерику, если бы кто-то другой сказал ему, что они молились за него. Вся ситуация просто... “Я могу остановиться, если ты…если это тебя расстраивает", - говорит Алисента тихим и осторожным голосом. Деймон разглаживает свои черты. “Нет, нет, у меня с этим нет проблем. Я нахожу это довольно ...” Лестно. Очаровательно. Мило. Ошеломляюще. “Приятно знать, что моя жена так сильно заботится о моем благополучии, что молится за меня, и за моего дракона”, - он улыбается ей, надеясь, что Алисента не раскусит его браваду. Легкая улыбка расцветает на ее прелестных губах, когда ее охватывает облегчение. “Я рада это слышать. Я думал, ты разозлишься, если узнаешь”. Деймон немного ошарашен ее словами. Алисента почти никогда не признается, когда боится его или того, что он может сделать или сказать. Он, конечно, знает, что она все еще иногда опасается его, и он бы солгал, если бы сказал, что это не было частью очарования быть женатым на ней. Однако слышать это из ее уст совсем другое дело. “Подойди сюда, милая”, - говорит он и тянет ее за руку. Алисента медленно встает со своего все еще коленопреклоненного положения на полу. Деймон не дает ей времени среагировать, снова притягивая ее к себе на колени, на этот раз закидывая ее ноги себе на бедра. Белая шелковая ночная рубашка, которую она носит, красиво облегает ее фигуру. Это могло бы сойти за обычное придворное платье, особенно с природной грацией Алисенты. Он целует ее, глубоко и жадно. Его дама кладет руки ему на плечи, устроившись у него на коленях, как маленькая птичка на ветке. Деймон одной рукой обнимает ее за талию, а другую кладет ей на колено. Ночная сорочка Алисенты под его руками такая же мягкая, какой кажется. Он хочет сорвать его, чтобы шелковая ткань текла между его пальцами, как вода, когда она спадет, обнажив молочно-белую кожу его жены. Она была бы так шокирована, так восхитительно шокирована, как всегда, когда он делает что-то неподобающее, но он знает, что она никогда не стала бы спорить. Никогда не отчитывай его и не отказывай ему. А если бы она это сделала, что ж, это сделало бы ее только интереснее, забавнее, соблазнительнее. Он подавляет в себе это странное желание сорвать с нее одежду, и вместо этого позволяет себе целовать ее сладкие губы. Его леди-жена позволяет Деймону делать все, что ему заблагорассудится, послушно приоткрывая губы для его языка, мило поскуливая, когда он проводит ими по ее языку, тихо вздыхая, когда он прикусывает ее губу. Когда Деймон прерывает поцелуй, она выглядит как видение, просто мечта, лежащая на нем сверху. На ее лице тот прекрасный красный оттенок, который ему так нравится, ее глаза полуприкрыты и наблюдают за ним с пылом. Он хочет целовать ее до самого горла, лизать и покусывать то место, где его ожерелье будет располагаться у основания ее шеи, посасывать кожу ее ключицы, а затем спускаться все ниже, туда, где прикрывает белое кружево ее ночной рубашки. И он так и делает; он никогда ни в чем себе не отказывал и не начал бы сейчас. Алисента приветствует его внимание так скромно, как делает это всегда. Она деликатно проводит рукой по серебристым прядям его волос, и Деймон почти мурлычет от этого прикосновения. В данный момент он чувствует себя очень настроенным на своего дракона; неудивительно, что Караксес так наслаждается ее прикосновениями. “Кажется, я обещал тебе награду сегодня вечером, не так ли?” - говорит он, касаясь нежной кожи ее шеи, прежде чем нежно прикусить кусочек кожи. Это едва заметное прикосновение зубов, без давления, но этого достаточно, чтобы у Алисенты перехватило дыхание. “Ах, ты не должен ...” - она почти хнычет, дрожа, когда рука Деймона, лежащая у нее на талии, двигается вверх и вниз по спине, ощупывая прикрытое тело. Принц не может сдержать улыбки. “Моя дорогая, если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты пытаешься заставить меня нарушить мое обещание”. “Конечно, нет ...” “Или ты боишься того, что я планирую сделать?” и, конечно же, она боится, Деймон знал это, так как он предложил эту награду в первую очередь. Он почти никогда не рассказывает Алисенте о своих планах, особенно когда речь заходит о делах в спальне. Уведомление, должно быть, не давало ей покоя со вчерашнего вечера. Его насмешливый тон встречает легкое напряжение ее тела, которое Деймону удается прогнать еще несколькими прикосновениями. “Я не боюсь, просто ... нервничаю, я полагаю”, - ее голос звучит как угодно, только не убедительно. Деймон напевает, продолжая покрывать поцелуями ее ключицу. “Не нужно нервничать, моя леди. Я совершенно уверен, тебе понравится то, что я запланировал для тебя”. Он снова целует ее в губы, прежде чем она успевает ответить, надеясь, что это хоть немного успокоит ее нервы. Деймон останавливается, только когда дыхание Алисенты становится слишком тяжелым, а он сам становится слишком нетерпеливым. “Почему бы тебе не снять это, - говорит он, дергая за край ее ночной рубашки, которая все еще прикрывает колени, - пока я не потерял себя и не разорвал это в клочья”. Алисента действительно выглядит шокированной его словами. “Пожалуйста, не надо. Это одно из моих любимых”, - и она прижимает руку к груди, закрывая кружево, украшающее вырез. Деймон хочет разорвать его еще больше. Он спускает ее с колен и беззастенчиво наблюдает, как она хватает низ ткани и поднимает его над головой. Ее тело за гранью великолепия, это почти оскорбление - прикрывать его такой простой тканью. “Оно действительно красивое, но не было бы большой потерей, если бы ты просто позволил мне удовлетворить эту прихоть”. Алисента держит одежду перед своим обнаженным телом, и у Деймона чуть не текут слюнки при виде этого, ее скромность так соблазнительна. “Я думал, тебе понравится это. Почему ты хочешь это разорвать? ” - спрашивает она, более чем сбитая с толку. Деймон смеется и выхватывает материал из ее рук. Его ухмылка становится еще шире от визга Алисенты. “Мне это нравится, но это всего лишь кусок ткани. Я всегда могу купить тебе десять других. Кроме того, ты такая прелестная, что должна быть одета только в тирошские ткани и миришские кружева. ” Его жена краснеет еще сильнее и прикрывает свое тело руками. “На самом деле меня не интересуют такие вещи. Меня устраивает обычная одежда”. Наконец, она ложится поверх простыней, ее ноги все еще плотно сомкнуты, чтобы он не мог их разглядеть. Он никогда не думал, что его соблазнит такая ханжеская скромность, но, конечно, как и большинство вещей с его женой, он приятно удивлен, обнаружив обратное. Всякий раз, когда шлюхи пытаются разыгрывать застенчивость, это всего лишь шарада, и притом плохая. Его жена искренна в своей застенчивости, что только делает ее разоблачение еще более привлекательным. Деймон немедленно движется к ней, ползая по ее телу, как голодное животное. Алисента только прижимает руки ближе к груди в попытке сделать свое тело еще меньше, как редко делает добыча, когда хищник загоняет ее в угол. У Деймона текут слюнки. “Ну, меня волнуют такие вещи. Ты замужем за Таргариеном, твой статус должен показывать”, - и он крепко целует ее, вкладывая в это всю едва сдерживаемую похоть. Его леди-жена может только стонать и хныкать под его языком. Деймон почти мурлычет, когда ее пальцы снова запускаются в его волосы. “Кажется, я пренебрег одной из своих самых важных обязанностей мужа, - говорит он ей в губы, - баловать свою прекрасную жену прекрасными платьями. Я могу купить тебе сотни самых дорогих ночных смен, просто чтобы сорвать их с тебя, когда меня охватит желание. ” Идея замечательная. Деймон не из тех, кто тратит все слишком легкомысленно, но он может сделать исключение для своей жены. Визерис был бы слишком занят, погружаясь в печаль и ревность, чтобы даже сделать ему выговор. Рейнира была бы зла. Отто был бы вне себя. Весь совет попытался бы отчитать его за безрассудные траты. Только ради этого стоит попробовать. Алисента, очевидно, не против этой идеи, если судить по хныканью, слетающему с ее губ. Кажется, даже ее застенчивости недостаточно, чтобы преодолеть ее желание услышать, как Деймон выражает ей признательность. “Не волнуйся, моя дорогая, ” говорит принц, касаясь тонкой линии ее шеи, - я побалую тебя сегодня вечером, чтобы компенсировать это”. Его жена не отвечает, но ее вздохов и стонов удовольствия достаточно для Деймона. Он продолжает покрывать поцелуями ее шею и грудь, как теперь делает почти каждую ночь. Деймон чувствует, как им овладевает трепет, просто от возможности прикоснуться к своей невесте и поцеловать ее. Приятно чувствовать ее такой, особенно после ее признания в том, что она включила его в свои ночные молитвы. Чем больше он думает по этому поводу, тем больше это бесит Деймона. Не могло быть более достоверного признака преданности Алисенты ему, чем это. Он не торопится покрывать поцелуями тело своей жены, наслаждаясь ее мягкими прикосновениями к своим волосам и плечам. Алисента податлива и расслаблена под ним, медленно раздвигая ноги, чтобы впустить Деймона между ними. Он проводит руками по ее телу, намеренно избегая скользить одной из них между ее ног, несмотря на то, как сильно ему хочется это сделать. “Ты не снимешь рубашку?” Спрашивает Алисента между вздохами и тяжелым вздохом, скуля, когда Деймон обводит языком ее сосок. Его рубашка действительно с каждой секундой становится все более и более неудобной, но он знает, что потеряет концентрацию внимания на ночь, если снимет ее сейчас. “Уже хочешь снять с меня одежду, хм? Какая у меня смелая женушка”, - говорит он, и, к сожалению, вынужден оторвать губы от ее нежной кожи, чтобы увидеть ее лицо. Алисента только скулит от его слов и отводит голову в сторону, как будто хочет спрятать от него свое покрасневшее лицо. “Я просто подумала...” она начинает защищаться, но Деймон быстро перебивает ее. “Тише. Сегодняшняя ночь - твоя награда, дорогая. Просто откинься на спину и позволь мне обслужить тебя ”, и о...стон, который она издает при одних его словах, дрожь, которую Деймон клянется, что чувствует, пробегающую по ее телу. Она даже не подозревает, как тяжело ей приходится, чтобы он не спешил. Алисента мягкая везде, он заметил это с их первой ночи вместе более двух недель назад. Кожа у нее на ребрах шелковистая и тонкая, он чувствует каждое биение ее сердца, когда целует ее грудь и бок. Ее сладкие звуки омывают его, как теплая вода с ароматом розы, когда его поцелуи достигают ее талии и живота. Его жена маленькая и миниатюрная, ее фигура напоминает изящную леди. Деймон всегда знал это, но это становится до боли очевидным, когда он скользит руками по ее талии; он может обхватить руками весь ее живот. Ее тазовые кости слегка выступают под мягкой кожей, и Деймеон не может удержаться, чтобы не прикусить кожу. Алисента напрягается и ахает от этого ощущения, и он чувствует, как мышцы ее живота напрягаются под его руками. Он надеется, что это оставит след, небольшой синяк, о котором будет знать, видеть и трогать только он. С тяжелым сердцем Деймон уходит от места, к которому он действительно хотел прикоснуться и попробовать на вкус. Он встает на колени, чтобы увидеть Алисенту во всей ее красе, распростертую на спине с закрытыми глазами. Ее грудь вздымается от того, как часто она дышит, и румянец заливает всю ее грудь. Это такое милое зрелище. Ее рука, которая держалась за его плечо, медленно опускается вниз по руке Деймона, в подобии ласки, пока не достигает его руки, все еще держащейся за ее бедро. Алисента открывает глаза, чтобы посмотреть на него, когда замечает, что он уходит. Деймон ухмыляется ей. “Раздвинь ноги шире”, - приказывает он ей, повторяя слова из той первой ночи, которую они провели вместе. Алисента всегда так прекрасно реагирует, когда слышит их, и сейчас это не исключение. Ее лицо становится еще краснее, а другая рука крепче сжимает простыни. Деймон делает пометку купить для их комнат постельное белье получше. Черный или красный шелк с кружевной отделкой, возможно, белоснежный, чтобы соответствовать чистоте Алисенты. Деймон был бы готов даже согласиться на зеленый; он может признать, что этот цвет потрясающе смотрится на ее коже. Его жена делает, как ей сказали, еще шире раздвигая бедра. Деймон сжимает одну из ее ног под коленом и еще больше раскрывает ее перед своими глазами. Алисента наклоняет голову в сторону, как будто хочет спрятать от него свое лицо, ее глаза снова закрываются. Деймон, конечно, наслаждается ее смущением больше, чем следовало бы. Забавно видеть ее все еще такой застенчивой, как будто Деймон не заглядывал ей между ног почти каждую вторую ночь. Как бы сильно ему ни хотелось просто нырнуть прямо между ее бедер, он пока воздерживается. Он хватает ее за лодыжку и подносит к своим губам. Алисента ахает от внезапного движения и ощущения его губ на своей коже в месте, которого он никогда раньше не пробовал, но по-прежнему не открывает глаза. Кожа на ее лодыжке мягкая, как и на всем остальном теле. Деймон чувствует себя почти загипнотизированным, поскольку не может отвести глаз от ее расслабленной фигуры. Ему снова напоминают о том, какая она маленькая, его рука полностью обхватывает лодыжку Алисенты. Деймону еще не доводилось встречать женщину выше себя, поэтому он никогда особо не задумывался о маленьком росте своей жены. Даже когда она была верхом на Караксесе, она все равно казалась миниатюрной. Даже сейчас его тень почти полностью закрывает ее, когда он опускается перед ней на колени. Но с этого ракурса, когда она раздвигает для него ноги, а губы Деймона покрывают поцелуями ее лодыжку до колена, кажется, что ее ноги тянутся все дальше и дальше; бесконечное пространство кожи цвета слоновой кости, которое он может целовать и пробовать на вкус. Добравшись до ее коленей, он сильнее наклоняется к кровати. Обе руки Деймона перемещаются под ее колени, чтобы раздвинуть их еще больше, в то время как он продолжает водить губами по одному из бедер Алисенты. Ее смущенный стон при его движении заставляет его ухмыляться, как кота, прижавшегося к ее ноге, он уверен, что она это чувствует. Она слабо пытается сомкнуть бедра, но его хватка надежна, и Алисента не пытается достаточно сильно, чтобы сбросить ни одну из его рук. Деймон никогда не был из тех, кто оставляет синяки или отметины на своих любовницах. Редко он кусал или посасывал шею какой-нибудь женщины достаточно сильно, чтобы оставить клеймо своей похоти. Если бы женщина, с которой он был, попросила, он бы сделал это, но он мог обойтись и без этого. Он был доволен поиском насилия вне постели. Однако, когда дело дошло до его молодой жены и ее молочной кожи, Деймон едва сдержался, чтобы не вонзить зубы и не оставить свой след. Для него было примитивно и иногда неприятно терять самообладание, когда его бедная жена даже не пыталась пробудить в нем такую грубую похоть. Возможно, именно поэтому, как он считает, это желание так сильно присутствует. Леди Алисенте, с ее ханжескими манерами, невинностью и чистотой, трудно сопротивляться. Она принадлежит ему по законам страны, он взял ее, как мужчина должен свою жену, и каждый в здравом уме знает, что нужно держаться подальше от того, что принадлежало ему. Его леди носит цвета его дома, взяла его имя, повинуется его словам; она принадлежит ему во всех отношениях. Деймон с трудом удержался от желания оставить свой след и в более физическом смысле. И все же, как бы сильно ни хотелось его зубам зарыться в мягкую кожу ее бедра, он этого не делает. Он целует и посасывает кожу, дразнит несколькими укусами и скользит по ней зубами, но не более того. Алисента милая и хрупкая, и она, конечно, не получила бы такого удовольствия от боли. Даже если бы она могла, то сначала испугалась бы, а Деймон обещал вознаградить ее за то, что она была хорошей и исполнительной сегодня вечером. Он намерен сдержать это обещание. Когда он чувствует, что ее тело становится все более и более податливым, за исключением случайных подергиваний бедер, Деймон чувствует себя достаточно уверенно, чтобы идти дальше. Он быстро проверяет, видит ли ее, ее глаза все еще закрыты, лицо повернуто в сторону, ее красные губы приоткрыты, чтобы издавать милые стоны и вздохи. Не давая ей слишком много времени, чтобы заметить, что он прекратил свое внимание к нежной коже ее бедра, Деймон двигается дальше, ближе к ее влагалищу, и едва успевает провести языком по ее щели, как Алисента вскрикивает от шока. Ее ноги тут же пытаются сомкнуться, но Дамеон крепко держит ее. Одна из ее рук двигается с такой быстротой, словно обжигается, чтобы прикрыться. Ее маленькая ручка зависает между ее мокрой пиздой и ухмыляющимся лицом Деймона, и ему приходится поднять голову, чтобы посмотреть на нее должным образом. Алисента выглядит явно шокированной, больше, чем он когда-либо видел. Ее волосы растрепаны, а лицо горит красным, как драконий огонь. Ее карие глаза широко раскрыты, в них то, что можно описать только как недоверие. Это более чем подтверждает его предположения о том, что Вера не учит подобным действиям. “Ч-что ты ...” ее голос такой же дрожащий, как и рука, все еще пытающаяся прикрыть ее. Деймон чувствует, что улыбается ей еще шире. “Я пытаюсь сдержать свое слово и вознаградить мою леди-жену. Могу я вернуться к этому? ” и он облизывает ее дрожащие пальцы вместо того места, куда предпочел бы засунуть язык. Алисента выглядит еще более шокированной его словами. “Эт-это не... Ты не должен...” Деймон чувствует себя достаточно великодушным, чтобы не дразнить ее за ее попытки сказать мужу, что он должен и чего не должен делать. Вместо этого он еще раз облизывает ее руку, чтобы прояснить свои намерения. Отстраненно он думает, что ведет себя как собака, у которой отняли обед. Он слишком восхищен ее поведением, чтобы обращать на это внимание. “Почему я не должен?” он прерывает ее заикание. Несмотря на явный дискомфорт, румянец на хорошеньком личике Алисенты ничуть не поблек; если уж на то пошло, он только усилился. “Это не...” “Хм, дай угадаю. Это не прилично? ” Его жена едва реагирует на его поддразнивающий тон. Вместо этого на ее лице появляется легкая хмурость. “Ты не должен ...” Алисента замолкает, подыскивая слово, достаточно подходящее, чтобы описать явно ужасающее поведение Деймона: “унижать себя подобным образом. Это не ...” Принц-разбойник не может удержаться от смеха. Рука Алисенты, все еще прикрывающая ее скромность, напрягается. “Поверьте мне, миледи, я ни в коем случае не делаю ничего унизительного ни для себя, ни для вас. Ты бы стал думать обо мне хуже из-за чего-то подобного? ” “Конечно, нет”, - немедленно отвечает Алисента, обвинение в потенциальном оскорблении ее мужа слишком серьезное, чтобы на него можно было не реагировать. Тем не менее, она совсем не выглядит убежденной и все еще выглядит очень не в ладах с собой. “Это ... люди делают это?” “Люди часто так поступают”, - подтверждает Деймон и заставляет себя не тратить время на попытки понять, почему его жену волнует, что то, что они делают, является обычным делом среди других людей. Он уверен, что это, должно быть, проистекает из какого-то дурацкого представления о приличиях, которому ее научили какие-то септы, и предпочел бы избежать этого разговора. “И мне сказали, что это очень приятно. Вот почему я хотел сделать это для тебя, - пытается еще больше убедить ее Деймон. Алисента не теряет озабоченного вида, но ее тело немного расслабляется. Деймон поглаживает ее напряженные бедра большими пальцами, надеясь еще больше расслабить ее. Он воображает, что ей достаточно просто быть такой открытой перед ним, чтобы вспыхнуть от смущения, не говоря уже об очень интимном действии, которому Деймон хочет ее подвергнуть. Он хочет вернуться к ее лицу и поцеловать ее, попытаться успокоить ее ласковыми словами, прошептанными ей на ухо. Но он уверен, что Алисента сомкнет ноги в ту же секунду, как он отойдет, и он не хочет отдавать приказы, когда должен доставить ей удовольствие. Поэтому вместо этого он нежно целует ее дрожащее бедро. “Просто позволь мне попробовать, моя леди. Посмотрим, понравится ли тебе. Если тебе это совсем не нравится, я остановлюсь, - этих слов достаточно, чтобы вывести Алисенту из состояния беспокойства. Она выглядит сбитой с толку, и Деймон не может винить ее; он никогда не говорил, что остановится, если ей что-то не понравится, даже если он знает, что так и было бы. Его жена явно не ожидала от него такого. Кажется, этого достаточно, чтобы убедить ее, поскольку Алисента кивает. “Хорошо”, - тихо шепчет она и медленно убирает руку с того места, где она прикрывала ее. У Деймона текут слюнки при виде своей жены, обнажающейся перед его глазами. “Просто ляг на спину и расслабься, дорогая”, - говорит он ей и кладет руки на ее бедра, когда уверен, что она снова не попытается поджать ноги. Несмотря на его слова, Алисента вздрагивает от удивления при первом прикосновении его языка к ней, ощущение, безусловно, непривычное, даже учитывая, сколько времени Деймон провел со своей рукой у нее между ног. Ее бедра подергиваются, как будто она пытается убежать от него, но его хватка на ее бедрах удерживает ее на месте. Довольно скоро дыхание его леди-жены становится затрудненным и тяжелым, ее кожа становится все горячее с каждым касанием его языка. Вскоре стоны и хныканье Алисенты разносятся по всей комнате, и Деймон не может удержаться от смешка. Он двигается медленно, стараясь, чтобы его движения были как можно более нежными. Алисента мягкая под его языком, теплая и сочащаяся, и Деймон чувствует, как у него все больше и больше слюнки текут. Ему никогда не нравился этот акт, он очень редко касался ртом другой женщины таким образом, но звуков, издаваемых Алисент, достаточно, чтобы ему захотелось сделать это снова. Он ловит ее скользким языком, и когда он двигается, чтобы нежно лизнуть ее клитор, Алисента чуть не свалилась с кровати в судорогах, если бы Деймон не удерживал ее. Ее крик удовольствия прекрасен, прерывистый всхлип эхом отдается в его ушах. Бедра его жены прижимаются к нему, мышцы живота напрягаются, и Деймон не может сдержать стона. Все, что он может слышать, это сладкие крики Алисент, и он так сожалеет, что не может видеть ее лица во время всего этого. Деймон чувствует себя опьяненным ее вкусом и ее стонами. Он поднимает одно из ее колен над своим плечом, позволяя ему приблизиться к ее мокрой пизде. Его дама скулит от всего этого и повторяет его имя, как будто это все, что она знает- “Демон, Демон, принц Демон...” Он никогда не слышал ничего более прекрасного, чем хриплый голос Алисент, зовущий его. Он не беспокоится о том, что она скажет ему остановиться в ближайшее время, то, как ее колено сжимается на плече Деймона, словно притягивая его ближе, является единственным признаком того, что ему нужно продолжать. Он погружает язык в свою жену, пробуя ее на вкус до самой сердцевины. Стон, который издает Деймон, только заставляет его женщину взывать к нему еще сильнее- “ Лорд-муж!” И если бы он не планировал довести ее до оргазма подобным образом, он бы уже сорвал с себя бриджи, чтобы войти в нее. Деймеон открывает глаза, даже не зная, когда он их закрыл. Хотя он не может видеть ее собственность с этой позиции, одна дрожащая линия его тела более возвышенна, чем любое произведение искусства, которое он когда-либо видел. Он сомневается, что когда-либо найдется женщина, которая затуманила бы его разум хотя бы наполовину так, как леди Алисента. Прошли те времена, когда Деймон думал о том, чтобы спать с золотоволосыми красавицами; его жена с длинными каштановыми локонами и карими глазами - единственная, кого он больше хочет. Когда он обхватывает губами клитор своей дамы, ее крик удовольствия наверняка будет слышен до самой Драконьей ямы. Рука Алисенты тянется к нему, вцепляясь в руку, которая все еще крепко держится за ее бедро. Деймон только хмыкает, вызывая у него еще один громкий крик из ее прекрасного горла. Он продолжает лизать внутри нее осторожными движениями, пока его леди извивается от удовольствия на простынях. Он останавливается только тогда, когда ее стоны переходят в тихие всхлипы. Деймон целует ее в бедро, пока Алисента переводит дыхание. Его рубашка прилипла к спине, нога жены обжигающе прижата к его плечу, а бриджи невероятно неудобны, но Деймона вполне устроило бы просто лежать у нее между ног вот так несколько часов подряд. Он переплетает пальцы своей руки, которая все еще покоится на ее бедре, с тонкими пальцами Алисенты. Она держится за него дрожащей хваткой. Все ее тело все еще дрожит, сотрясаясь после кульминации. Деймон посасывает участок кожи на ее бедре, слегка покусывая, только для того, чтобы услышать еще больше ее хриплых вздохов. “Теперь было не так уж плохо, правда, моя дорогая?” Спрашивает Деймон тихим и тяжелым голосом, желая только одного - снова нырнуть прямо между ее бедер. Его леди едва переводит дыхание. “ Хах...” “Я бы сказал, неплохая награда", и Деймон на этот раз становится жертвой собственного желания и снова прикасается ртом к хорошенькой пизде своей жены. Алисента кричит от этого чувства, ошеломленная и перевозбужденная, и все, о чем может думать Деймон, это о том, что никакое вино не может быть таким опьяняющим, как это. Она теплая, мягкая и влажная под его языком, такое ощущение, что он сосет теплое молоко с медом. Чем больше он пробует ее на вкус, тем сильнее становится жажда. Бедра Алисенты дрожат, а ее нога, закинутая ему на плечо, только усиливает хватку, ее маленькая ступня впивается ему в спину с приятной болью. Ее рука крепко сжимает его руку. “ Деймон, принц Деймон ... я ... я не могу ...!” и она замолкает с очередным громким стоном, когда два его пальца наконец проникают в нее. Деймон снова сосет ее клитор. Он пытается вслушаться в ее слова, которые затихают среди стонов и звуков его собственных ласк в ее влагалище, но они так и не приходят. Алисента чувствует себя еще горячее под его пальцами, и ему едва удается сделать несколько глубоких и резких толчков в нее, прежде чем ее голос повышается и переходит в хор рыданий и хныканья. Она едва продержалась еще секунду, отдаваясь его языку с одним криком удовольствия за другим. Деймон продолжает облизывать ее на протяжении всего ее оргазма и убирает рот и пальцы только тогда, когда ее крики из криков сильного удовольствия превращаются в крики приглушенной боли от чрезмерной стимуляции. По его подбородку стекает слюна его дамы, и он никогда не чувствовал себя более диким, чем когда облизывал губы и все еще чувствовал пересохшие. Он оставляет еще несколько поцелуев на ее бедре, где, к своему большому удовольствию, видит, как на ее бледной коже начинают расцветать несколько симпатичных отметин. Он медленно убирает ее ногу со своего плеча, и Деймон удивился бы сам себе, насколько сильно он не хочет разлучаться с ней, если бы не сходил с ума от похоти. Он все еще хочет быть ближе к Алисенте, сплетаясь с ее телом и утопая в сладком лавандовом запахе ее волос. Он вытирает рот рукавом рубашки, и когда он подходит, чтобы, наконец, получше разглядеть Алисенту, Деймон чувствует, что у него самого перехватывает дыхание. Ее глаза закрыты, а грудь поднимается и опускается с каждым затрудненным вдохом, который она пытается сделать. Все ее тело блестит от пота, и у Деймона слюнки текут еще сильнее при виде ее красных губ и прелестных розовых сосков, и если бы не слезы, стекающие по ее розовым щекам, он бы тут же прижался к ним ртом. Она такая красивая, и Деймон чувствует себя дураком, проведя эти несколько месяцев после свадьбы вдали от нее. Внезапно он возмущается, что не помнит их первую брачную ночь; он даже не помнит ее свадебное платье, и он уверен, что она выглядела бы в нем более чем очаровательно. Скоро он спросит ее, хранит ли она его все еще где-нибудь взаперти и не наденет ли она его однажды для Деймона. Он лежит рядом с ней, и глаза Алисенты медленно открываются, чтобы посмотреть на него. Они стеклянные и затуманенные, скорее черные, чем карие, и Деймон не возражал бы, если бы мог просто утонуть в них навсегда. “Деймон”, - шепчет она так тихо по сравнению с ее предыдущими громкими криками, и Деймон не может удержаться, чтобы снова не поцеловать ее, от поцелуя у нее перехватывает дыхание. Поцелуй едва ли можно так назвать; это скорее переплетение языков, позволяющее Алисенте попробовать себя на его языке. Она вздыхает от этого ощущения и позволяет Деймону насытиться ее податливым ртом. Он никогда не целовал ее так неряшливо, между ними больше слюны, чем губ, но им обоим, кажется, все равно. Он прерывает поцелуй только тогда, когда его собственное дыхание становится тяжелым. Глаза Алисенты медленно открываются, но она все еще выглядит наполовину погруженной в наслаждение. Только когда Деймон поднимает руку, чтобы потянуть за завязки своих бриджей, к ней возвращается некоторое самообладание. “Принц Деймон", и если бы его член уже не был болезненно твердым, он уверен, что добрался бы туда одним только ее голосом: “Я н- не знаю, смогу ли я еще ...” “Тише, дорогая”, - говорит он со вздохом, когда наконец может почувствовать некоторое облегчение от неподатливой кожи. Как бы сильно он ни хотел проникнуть в нее, Алисента, безусловно, слишком устала, и Деймон сомневается, что его хватит больше, чем на несколько толчков. Он снова берет маленькую ручку Алисенты в свою и опускает ее к своему члену. Несмотря на то, насколько сильно он чувствует себя глупым молодым дураком из-за того, что довольствуется простым прикосновением жены, он не мог придумать ничего более привлекательного, чем рука его дамы на себе. “Помоги своему мужу, дорогая, не могла бы ты?” Алисента, всегда такая хорошая и послушная, делает то, что ей говорят. Ее рука свободно обхватывает его член, осторожно, как будто она может причинить ему боль, и Деймону приходится поцеловать ее, чтобы заглушить свои стоны. Он оборачивает свою руку вокруг руки Алисент и крепче сжимает ее по всей длине. Он направляет их руки, целуя ее с жаром и голодом. Вполне возможно, что это худшее растирание, которое когда-либо делала ему женщина, но Деймон слишком увлечен собственной похотью, чтобы обращать на это внимание. Рука Алисенты маленькая и мягкая, на пальцах больше нет царапин или синяков. Он очень рад этому; он взял за правило останавливать ее всякий раз, когда замечал, что она причиняет себе вред, беря обидчицу за руку в свою и отвлекая разговорами. Несколько раз Алисента сама тянулась к нему, когда ее охватывало желание почесаться. И те несколько раз, когда его не было рядом, чтобы остановить ее, он проводил языком по ее окровавленным пальцам, чтобы отмыть их, к большому ужасу своей дамы. Теперь он, наконец, понимает, что избавился от такой привычки, поскольку мягкие пальцы Алисент обвиваются вокруг него. Предметное стекло слишком сухое, и Алисент не знает, как пошевелить рукой без его руководства. На самом деле всю работу выполняет в основном Деймон, и все же ему наплевать. Он теряется в тепле ее поцелуя, пока его дыхание не становится тяжелым, а Алисента не начинает хныкать. Даже когда их губы разъединяются, Деймон не может удержаться от поцелуя в ее щеку и изгиб шеи. Он двигает рукой быстрее, сжимая их обоих, и он почти у цели- “Принц Деймон...” она мягко шепчет ему на ухо, и требуется всего несколько нажатий на его член, прежде чем он, наконец, изливается на их переплетенные руки. Деймон чувствует себя возбужденным, как будто он только что вернулся с рейса на Караксесе, и все еще изголодался по своей жене, все еще жаждет ее поцелуев и звуков, все еще жаждет сладости ее кожи- Но, прежде всего, он устал, и эта мысль вызывает у него смешок. Возможно, он становится старше; это объясняет такую усталость после того, как практически ничего не делал. Но его жена - не что иное, как сладкий яд, и она дурманит голову Деймона и его чувства сильнее, чем любое вино. “Моя дорогая леди жена”, - говорит он слишком хриплым голосом, чтобы должным образом дразнить жену, но, надеюсь, сама Алисента слишком опьянена Деймоном, чтобы заметить, - “ты самая милая”. С ее лица еще не сошел тот румянец, который ему так нравится, и когда она улыбается, Деймону снова становится трудно дышать. Дистанцироваться от нее даже на секунду кажется ужасным, но никогда еще его рубашка не доставляла такого дискомфорта, как сейчас, и перспектива прижимать тело Алисенты к себе, прижиматься его кожей к ее слишком привлекательна. Он практически срывает с себя тунику и еще более жестоко обращается со своими бриджами. Его одежда оказывается где-то на полу, и Деймон практически падает рядом с ней. Алисента привязывается к нему, как только его спина касается простыней. “Что ж, миледи, поскольку вы не сказали мне остановиться, я предполагаю, что в конце концов вам это понравилось”, - умудряется сказать он в тишину комнаты своим хриплым голосом. Деймон все еще чувствует ее вкус на своем языке и надеется, что утром он все еще будет его ощущать. Алисента, несмотря на все это, все еще стесняется его вопроса и прячет лицо у него на груди. Деймон не собирается дразнить ее, вместо этого он запускает пальцы в ее кудрявые локоны. Для него это не что иное, как сюрприз, когда он слышит ее ответ. “Да. Мне действительно… это очень понравилось”, Чего бы Деймон только не отдал, чтобы увидеть ее лицо, когда она произносит это. Впрочем, он не спрашивает; одно это признание вызывает улыбку на его губах. “Я рад это слышать”. “Мне жаль, что ты не смог ...” - она замолкает, но Деймон все равно понимает, что она имеет в виду. Она извиняется за то, что он не смог ее трахнуть. Он не может удержаться от смешка над постоянной готовностью своей жены всегда стараться угодить ему. “Извиняться не за что, Алисента. Мне тоже очень понравилось. Я просто подтвердил то, о чем думал некоторое время, но теперь я знаю наверняка ”. При его словах Алисента поднимает голову, чтобы посмотреть на него, сбитая с толку. Деймону наконец удается взглянуть на ее красивое лицо, все еще раскрасневшееся, ее растрепанные волосы падают ей на лицо. Она выглядит вполне очарованной. “Что ты имеешь в виду?” Деймон ухмыляется ей. “Я всегда думала, что ты везде будешь сладкой, но теперь я точно знаю”, - лицо Алисенты становится еще бледнее от унижения и так же быстро снова прячет свои прелестные черты от его глаз. Деймон смеется, легко и непринужденно, и если бы его дама не была такой уставшей, он был бы не прочь овладеть ею прямо сейчас. Он считает, что утром всегда есть время. “Ты слишком мила, моя дорогая. И я имею в виду не только твой вкус, ” она прижимается к нему еще теснее. “ Такой красивый, хороший и сладенький. Как мне повезло. И хотя его тон легок и насмешлив, Деймон может признать, по крайней мере, про себя, что есть судьбы гораздо худшие, чем быть женатым на Алисенте. “Я все еще не могу поверить, что люди на самом деле… делают это ...” он слышит, как она бормочет, ее дыхание щекочет ему грудь. Его леди действительно понятия не имела, насколько она соблазнительна; немного подразнить, даже не пытаясь. Деймон фыркает на ее слова, скорее удивленный, чем раздраженный ее постоянной ханжой. “О, они очень похожи. Я не думаю, что здесь это так распространено, все вы, андалы, предпочитаете свои пуританские привычки, - говорит он, слегка потянув за маленькую прядь длинных вьющихся локонов Алисенты. Он улыбается, когда она хихикает, либо над жестом, либо над его словами. “Но люди наверняка так поступают. Я слышал, это довольно распространенное явление в Дорне. Вероятно, и в других местах люди просто не говорят об этом. ” Алисента хмыкает, как будто глубоко задумавшись над его словами. “Я знаю, ты говорил, что люди так делают… все это бывает, когда они лежат вместе, ” говорит она через некоторое время тихим и размеренным голосом, несмотря на то, насколько она, должно быть, устала, - но я никогда не думала ... об этом”. Деймону приходится сдерживать смех, он такой милый. Он никогда не видел, чтобы женщина, даже девица, была так поражена тем, что он прикасается ртом к их ногам. Алисента не должна быть такой милой, когда ее тело слишком устало, чтобы он мог ей потакать. “Моя дорогая, это даже не самая порочная вещь, которую люди совершают за закрытыми дверями”. Маленькая ручка Алисенты, лежащая у него на груди, сжимается в кулак, когда она прижимается к нему еще ближе. “А ты уверен, что это не ... греховно?” - спрашивает она нерешительно, уже зная, что вопрос, скорее всего, вызовет у него неудовольствие. И это происходит, но он игнорирует это. Ночь была слишком хороша, чтобы ее можно было так легко нарушить. “Это не так, моя леди. Я готов поспорить, что даже самые набожные совершают подобные поступки. Как мы только что сделали, ” говорит он с усмешкой, только для того, чтобы его жена еще глубже уткнулась своим прекрасным лицом в пространство между шеей и плечом Деймона, как будто их можно было прижать друг к другу еще теснее. Солнце не может взойти достаточно скоро, поэтому Деймон сможет снова завладеть своей женой, когда она немного отдохнет. “Я не думаю, что когда-нибудь устану от того, насколько забавным продолжает оставаться твое ханжество”. Его леди некоторое время не отвечает, и он почти думает, что она заснула, пока не слышит ее мягкий, тихий голос. “Что еще ... люди делают? Вместе, когда они… нравится это? ” спрашивает она с любопытством и застенчивостью, и Деймон сомневается, что его ухмылка может стать еще шире. Подумать только, что его чопорная, скромная, порядочная леди спросит о подобном. Оказывается, этот брак полон одних сюрпризов. “Всякое бывает, дорогая. Я должен как-нибудь сводить тебя в ”дом подушек" в Лисе ", - и тело Алисент замирает рядом с ним, окаменев от страха перед тем, на что, по ее мнению, он, должно быть, намекает. Деймон фыркает и продолжает нежно гладить ее по волосам. “Просто посмотреть , Алисента. Я бы никому не позволил даже смотреть на тебя. Но мы могли бы посмотреть, какие действия там совершаются, раз уж вам так любопытно ”. Предложение довольно абсурдное, но не невозможное. Он мог бы взять ее на Караксес на следующий день, долететь на них до Лиса, где он сможет прекрасно слиться с тамошним седовласым народом. Если уж на то пошло, Алисента могла бы выделиться своими огненными локонами; она наверняка привлекла бы внимание. Деймон накинул бы на нее плащ с капюшоном, сделав ее таинственность еще более соблазнительной. Он даже представить себе не может, как покраснело бы ее лицо, если бы она увидела, как другие люди получают удовольствие- “Люди ходят в дома с подушками, чтобы ... посмотреть?” - недоверчиво спрашивает она, ее голос вырывает его из задумчивости. Ему удается слегка рассмеяться над ее неизменной невинностью. “Ну, большинство ходит туда потрахаться, но некоторым нравится просто смотреть, да”. Беседа кажется Алисенте очень увлекательной, поскольку оказывается, что этого достаточно, чтобы отвлечь ее от пространства, которое она считала своим между его шеей и плечом. Она смотрит на него в замешательстве. “Люди любят просто наблюдать, как другие… лежали вместе?” “Действительно”, - отвечает Деймон, меньше заинтересованный разговором, а больше тем, что волосы Алисенты похожи на волны пылающего огня. “Некоторым нравится смотреть, а другим нравится, когда за ними наблюдают”, “Почему это должно нравиться людям?” Деймон пожимает плечами, насколько это возможно в его растянутом положении. “Людям нравится то, что им нравится, миледи”. Она прикусывает губу, избегая смотреть ему в глаза. Деймон хочет поцеловать ее, но его леди, похоже, полна решимости продолжить свои вопросы. Ему действительно нравится, что она чувствует, что может доверять ему настолько, чтобы задавать темы для разговоров вне брака, которые, безусловно, являются невероятно неподходящими. “И тебе это… нравится? Смотреть или ... быть под наблюдением?” - спрашивает она со страхом в голосе. Деймон снова пожимает плечами. “Мне в любом случае все равно. Но будь уверен, если каким-то чудом какому-нибудь дураку удастся увидеть тебя, пока мы вместе, я заберу его глаза и язык ”. Его заявление звучит уверенно, произнесено с резкой ухмылкой при одной мысли об этом. Алисента, настоящая леди, какой бы она ни была, выглядит слегка встревоженной его словами. Она не должна быть шокирована, думает Деймеон, он уже лишил языка мужчину только за то, что тот осмелился говорить о ней в его присутствии, и это было еще до того, как он проявил к ней интерес. Теперь, когда он попробовал то, что она может дать, Деймон будет неумолим к любым оскорблениям или заигрываниям по отношению к своей жене. Алисента разглаживает черты лица, скрывая панику от его небрежного заявления о насилии. “Ты так говоришь, но ты всегда просишь меня говорить громко, а потом хвастаешься тем, что охранники могут слышать”, - ее лицо слишком красное, чтобы ее хмурый взгляд мог быть чем-то иным, кроме как милым. “Ах, но они могут только слышать тебя, но не видеть. Они должны знать, что ты моя, и соблюдать соответствующую дистанцию ”, - и он не может удержаться, но крепче сжимает ее талию, когда она снова прижимается к нему из-за его беспечного собственничества. “Я могу забрать их глаза, уши и языки, если пожелаете, миледи”. Его жена качает головой, прежде чем он успевает закончить. “В этом нет необходимости, пожалуйста”. “Как скажешь, дорогая”. И поскольку он больше не может сдерживаться, он ведет Алисенту вниз, положив руку ей за голову, и вздыхает, когда их губы наконец встречаются. Поцелуй нежный и короткий, и когда они расстаются, Алисента улыбается ему сверху вниз, застенчивая и раскрасневшаяся, и ее волосы падают вокруг лица, как будто она купается в пламени. Он целует ее снова. “Людям нравится то, что им нравится, и в этом нет ничего постыдного”, - говорит он еще раз, когда они прерывают поцелуй, слова произносятся у ее губ. “Тебе нравится, когда твой муж хвалит тебя за то, какая ты всегда красивая, исполнительная и хорошая ”. Этот близкий Деймон чувствует, как теплеет ее лицо. Рука, которую он все еще держит у нее на затылке, не позволяет ей спрятаться. “И что тебе нравится, лорд-муж?” Алисента спрашивает без тени уверенности. И что не нравится Деймону? Когда дело касается его леди-жены, нет ничего, против чего он был бы против. “Ну, мне определенно нравится, когда ты меня так называешь. Теперь, когда я думаю об этом, ты никогда не хвалишь меня в ответ. Ты недовольна мной, миледи?” Вопрос, несмотря на то, что он явно задан в шутку, кажется, сбивает с толку его жену. “Я прошу прощения, принц Деймон, я ...” Алисента начинает искренне, и Деймону почти стыдно за то, что он так ее дразнит. Почти. “Я не думал, что тебе будет интересно услышать это от меня”. Она звучит искренне обеспокоенной, как будто он обвинил ее в невыполнении одного из своих обязанностей. “Ничего страшного, моя дорогая. Но любой мужчина был бы глупцом, если бы не обратил внимания на комплимент от такой леди, как ты. Мужчины потеряли бы голову только от того, чтобы услышать, как ты говоришь с ними, не говоря уже о том, чтобы восхвалять их. ” Странное чувство при мысли о мужчинах, соперничающих за внимание его жены, снедает его, и ему это более чем не нравится. Ублюдок Тирелл, тот глупец из Городской Стражи, который осмелился сказать, что мечтал переспать с ней, кто знает, сколько еще идиотов при дворе и по всему королевству, которые осмеливаются пятнать ее образ мыслями о ней. Все их головы должны покатиться. Деймон заставляет себя успокоиться. У него нет причин злиться. Они все узнают, насколько крепок их брак и насколько предана ему жена Алисента, на этом проклятом празднике, который состоится всего через несколько дней. “Ты уже знаешь, что ты красив, лорд-супруг”, - звучит мягкий голос Алисенты, сразу привлекающий его внимание. На ее хорошеньком личике появляется легкий румянец, и она широко и игриво улыбается. “Но я скажу это подробнее, если хочешь”. “Я действительно желаю этого, моя леди. Не стесняйся, расскажи мне больше”, и Алисента смеется, звук такой приятный, который он так редко слышит. Она снова кладет голову ему на плечо и снова прижимается к нему. “Ну, ты красивый. И ты добрый ...” “Ha! Теперь нет необходимости во лжи”, - говорит Деймон со смехом, под стать смеху его жены. Сон, наконец, начинает одолевать их обоих, но он был бы не прочь провести с ней всю ночь просто так. “Я не лгу”, - возражает его леди, ее дыхание щекочет его кожу. Если раньше это было соблазнительно, то теперь расслабляет. “Ты добр ко мне, даже если иногда и поддразниваешь меня. Большую часть времени.” Ее голос легок, и она в основном шутит, но Деймон слышит искренность ее слов, несмотря на усталость, которая медленно овладевает им. Ему кажется, что он чувствует, как сжимается его грудь от признания. Возможно, он устал больше, чем думал. “Но ты становишься такой хорошенькой, когда я дразню тебя, дорогая. Ты можешь простить меня за это, не так ли?” Алисента хихикает, мягко и приторно, как щебет маленькой птички. “Я могу, конечно. Я верю, что мало чего я не смогла бы тебе простить”. И вот оно снова, это странное чувство в груди. Должно быть, это был долгий день. “Я рад это слышать. Еще какие-нибудь похвалы, которыми ты хочешь осыпать меня, прежде чем мы заснем?” Его жена напевает и трется своими стройными ногами о его под простынями. Движение было бы наводящим на размышления, будь это кто-нибудь другой, а не Алисента. Он не сомневается, что оно должно быть невинным. “Ну, Караксес довольно милый, несмотря на то, как страшно он выглядит”, Деймон смеется над ее словами, в его груди раздается низкий, усталый рокот. “Я уверен, он был бы взволнован, услышав это от тебя, дорогая. Я прошепчу ему это, когда мы отправимся в полет в следующий раз ”. “Ах, поймет ли он, если я это скажу?” Он напевает и проводит пальцами по ее каштановым локонам, движение успокаивающее и странно завораживающее. Мысль о том, что его жена рассказывает его дракону о том, что она находит его милым , довольно очаровательна. “Он умное создание, так что он мог бы. Мы можем пойти завтра, если хочешь.” “Я бы не возражал”, “Тогда так и сделаем”, - говорит Деймон, и его глаза закрываются, когда дыхание Алисенты начинает выравниваться, поскольку она медленно засыпает. “Если позволит погода, я могу взять тебя полетать над заливом. Думаю, тебе это понравится”. Его леди не отвечает, усталость ее тела, наконец, берет верх и погружает ее в глубокий сон. Деймон не возражает. Он засыпает с изображением ее на Караксесе, его рука крепко обнимает ее за талию, запах соленой воды и ее лавандовых духов наполняет его голову. Ему снятся длинные каштановые волосы Алисент, развевающиеся на ветру, солнечные лучи каскадом падают на нее и окрашивают ее локоны в огненно-рыжий цвет, так близко к чешуе самого Караксеса. Когда он просыпается, то видит свою жену в своих объятиях, ее маленькая спина прижата к его груди. Прекрасные волосы Алисент пахнут цветами, розами и лавандой, а также ее собственным сладким ароматом. Деймон не может дождаться, когда они вернутся после катания на Караксах, когда от нее будет пахнуть пламенем, дымом и серой. Настоящая жена Таргариена. Алисенте тепло в его объятиях, ее мягкая кожа соблазнительно прижимается к его собственной. Деймон редко просыпается раньше нее. Обычно Алисента встает первой, а затем ждет, пока он проснется, либо в постели с ним, либо в спальне. Он целует шелковистую кожу ее плеча и шеи, прислушиваясь к изменению ее дыхания. Алисента довольно чутко спит, поэтому Деймон уверен, что она достаточно скоро проснется. Тем временем он наслаждается гладкостью ее плеча под своими губами и теплом ее обнаженного тела под его руками. Когда Алисента начинает шевелиться, Деймон урчит у ее шеи и извивается от желания вонзить в нее зубы, как какая-нибудь непослушная собака. “Принц Деймон”, - зовет его жена, наполовину проснувшись. Даже утром ее голос все еще мелодичен и сладок. “Я здесь, дорогая”, - и он притягивает ее еще ближе к своему телу, издавая низкий грудной стон, когда она дрожит в его объятиях. Они оба все еще обнажены с прошлой ночи, и Деймон очень хочет воспользоваться этим фактом. Он тянется одной рукой к ее хорошенькому личику, нежно хватает ее за подбородок и наклоняет ее голову к себе. “ Поцелуй меня на доброе утро, ” говорит Деймон, больше шепотом, и прижимается губами к ее губам, прежде чем она успевает ответить. Ракурс неловкий, ему приходится наклоняться над ней, а Алисенте поворачивать голову, но, тем не менее, это поцелуй его жены, так что это не может быть ничем иным, как прекрасным. Он проводит другой рукой по ее телу и прижимается к ней еще ближе, его и без того твердый член слишком соблазнительно трется о ее зад. Несмотря на его непрекращающуюся похоть к ней, они никогда не трахались по утрам, и не из-за отсутствия попыток. Однажды, когда он был более чем готов к инициации, к ним зашел слуга, и после этого его жена всегда просыпалась раньше него. Теперь, когда она была в его объятиях, уже обнаженная, томная и податливая, он был более чем полон решимости утолить свой голод. Рука, путешествующая по ее телу, находит путь между ее ног, и он мычит от удовольствия, когда его язык раздвигает ее губы, когда он находит их уже влажными и скользкими. Алисента скулит от его прикосновения и прерывает поцелуй, когда два его пальца проникают в ее влагалище. “Лорд-муж ...” - хнычет она с ноткой неуверенности в голосе. Деймон только стонет от ее слов. Алисента - не что иное, как невинная соблазнительница, морочащая ему голову и разжигающая его желание, даже не собираясь этого делать. “Прошлой ночью я не смог трахнуть тебя как следует, моя леди”, - говорит он ей в губы, сам дрожа, когда ее учащенное дыхание овевает его лицо. “Так позволь мне побаловать себя сейчас”. Она скулит сильнее, громче и прелестнее, и этот звук почти заглушает шум его пальцев, скользящих внутри и снаружи ее хорошенькой, увлажненной пизды. У Деймона хватает ума опрокинуть ее на спину и нырнуть между ее ног, чтобы снова попробовать ее на вкус. “Люди снаружи могут услышать. Деймеон”, - умоляет она его, но ее тело остается манящим, теплым и податливым в его объятиях. Тем не менее, она права. Служанки наверняка начнут совершать обход, готовые позаботиться о них, когда Деймон позовет, и хотя их покои изолированы от более населенных районов Красной Крепости, там все еще могут быть прохожие. Деймону все равно. Он хочет, чтобы они все услышали, от ее ублюдочного кузена Тирелла, до ее придурка отца, Визериса и обратно. Он хочет, чтобы все в городе знали, что они близки, что она принадлежит ему и хочет его, и никто другой не сможет заполучить ее. Он убирает пальцы изнутри нее, и вместо этого его рука движется вниз по ее ноге, чтобы схватить за колено. Простыня, которая едва облегала ее тело, спадает с нее. Алисента ахает от удивления при этом движении, и Деймон восхищается видом ее раскрасневшегося лица, румянца, расцветающего на щеках. “Пусть они все услышат, миледи Алисента”, - и он наклоняет бедра вперед, потираясь членом о ее влажность. Это дразнит их обоих. “Они все должны знать, как я внимателен к своей леди-жене”, - говорит он ей в губы, прежде чем снова завладеть ее ртом в голодном поцелуе. Он поднимает ее ногу за колено, наслаждаясь ее приглушенным стоном. Из-за такого угла ему трудно скользить в ней, но у него это прекрасно получается. Это прекрасно - теплые бархатные стенки ее влагалища плотно сжимаются вокруг него. Алисента стонет в поцелуе, если это вообще можно так назвать, учитывая, как мало их губы соприкасаются. “ Принц Деймон”, она вздыхает от охватившего ее чувства, и Деймон отвечает своим собственным вздохом удовольствия, когда она сжимается и разжимается вокруг его члена. Он пока не двигается, довольный настолько, что пока просто остается неподвижным внутри нее. “ Пожалуйста, я...” он кусает ее губы, чтобы остановить хныканье, но все бесполезно. Он целует ее в шею, наконец отпускает ее челюсть и прижимает ее тело ближе к своему. Алисента пытается спрятать лицо в простынях, но положение, когда она лежит на боку, а твердое тело Деймона у нее за спиной, прижимая ее к себе и держа ногу поднятой, затрудняет это. При первом же движении его бедер ее покрасневшие губы раскрываются в громком рыдании. “Дай мне послушать тебя, моя прелестная женушка”, - мурлычет он ей на ухо, прежде чем прикоснуться губами к нежной коже ее шеи, где он может почувствовать учащенное сердцебиение. Деймон двигается медленно и вяло, неторопливо. Он чувствует, как туманность дремоты медленно покидает его. Алисента, добрая, исполнительная и послушная, как всегда, выполняет то, что ей приказывают, и позволяет множеству стонов, поскуливаний и вздохов слетать с ее прелестного ротика, и Деймон не может не ответить своими собственными довольными стонами. Несмотря на ее очевидное удовольствие, она пытается, насколько может, урезонить его. “ Пожалуйста, принц Деймон, я не могу... Ах...! ” ее слова обрываются особенно грубым толчком бедер Деймона. “Не могу что, дорогая?” он крепче сжимает ее колено и поднимает его еще выше, проскальзывая в нее еще глубже. Алисента почти всхлипывает. “Не можешь продолжать? Но тебе, кажется, это так нравится, ” Его леди качает головой, рыжеватые локоны рассыпаются вокруг нее. Одной рукой она хватается за руку, которую он обнимает ее, в то время как другая отчаянно вцепляется в простыни. “Пожалуйста, помедленнее” - ах! - она вздрагивает от удовольствия при очередном глубоком толчке. “Люди услышат нас, пожалуйста ...” Деймон хихикает. “Мне все равно. Я надеюсь, что им все равно. Я надеюсь, что весь Красный Замок слышит нас”. Алисента скулит от его слов, но он клянется, что чувствует, как она становится все более влажной вокруг его члена. Его лицо прижато к ее шее и плечу, он целует, посасывает и покусывает ее кожу, и единственное, что могло бы сделать все это лучше, это видеть во время всего этого ее милое личико. “Они все должны знать, моя дорогая...” “Нет, принц Деймон”, - хнычет она, но ее стены трепещут перед ним. “Они все должны знать, что ты мой. Весь город, все королевство ...” “Ах! Т-они действительно знают - ха!” Он улыбается, широко, дико и резко на фоне ее кожи, в то время как Алисента продолжает всхлипывать и стонать в его объятиях. “Хорошо. Тогда почему ты хочешь сразиться со мной из-за этого?” Деймон спрашивает насмешливо, как будто требует, чтобы Алисента просто держала его за руку. Тем не менее, какая бы похоть ни обуяла его, похоже, она добралась и до его жены, потому что каждое второе слово, слетающее с его губ, заставляет ее дрожать и звать его. Она качает головой, и Деймон уверен, что она отчаянно пытается уцепиться за любое чувство приличия, какое только может. “Пожалуйста”, и ее просьба такая милая, независимо от того, о чем она на самом деле просит его. Он резко толкается, прерывая ее слова еще одним громким стоном. “Пожалуйста, им не нужно нас слышать”, - все еще умоляет она, и Деймон может сказать, что она приближается к своему пику, просто по ее дрожащему голосу и телу. “Перестань думать о других в нашей постели, моя дорогая”. “О, нет, я бы никогда ...” “Тогда слушайся своего мужа”, - говорит он ему на ухо, его собственный голос хриплый и грубый, настолько, что даже он сам с трудом узнает его. Алисента дрожит от его слов, скуля, как котенок: “и позволь мне доставить тебе удовольствие, позволь мне услышать тебя. Пусть они все услышат тебя”, И его леди-жена едва продержалась еще несколько мгновений, прежде чем рассыпаться в его объятиях под прекрасную симфонию своих приятных звуков. Деймон не может слышать ничего, кроме ее прерывистого дыхания, ее громких всхлипываний, пока он продолжает засовывать свой член в ее истощенное тело. Он замедляет свои движения, позволяя Алисенте наслаждаться своим пиком как можно дольше. После этого она почти тает рядом с ним, задыхаясь с каждым медленным движением члена Деймона внутри нее. Ее тело теплое после сна и их занятий любовью, податливое и манящее, ее влагалище прижимается к нему с той восхитительной напряженностью, которая, кажется, никогда не исчезнет, сколько бы он ее ни трахал. Кажется, прошли часы к тому времени, как Деймон изливается в нее, его толчки становятся все более и более ленивыми, чем дольше он продолжается. “Моя дорогая, как ты сводишь меня с ума”, - говорит он, наполовину зарывшись лицом в спутанные волосы Алисенты. Его жена только хнычет, когда он наконец опускает ее ногу обратно на простыни. “Деймон ...” - зовет она его, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. Принц немедленно накрывает ее губы своими. Поцелуй неряшливый, больше похожий на сплетение языков без изящества. Выход из тела Алисенты заставляет ее вздыхать и скулить от этого чувства. Если бы Деймон был более безразличен к своей жене, он был бы готов снова овладеть ею. Алисента расслаблена, когда Деймон разворачивает ее и крепко прижимает к себе. Послевкусие утреннего траха медленно убаюкивает его и он снова засыпает. “Неплохое начало дня, а?” - спрашивает он жену, скорее для того, чтобы еще не заснуть. Его дама устало хихикает в ответ. “Действительно”, - бормочет она, ее мягкие губы касаются кожи его груди. “Как насчет того, чтобы провести остаток дня в постели? Что скажешь?” Алисента смеется над его словами, мягко, воздушно и измученно, и Деймон не может представить, что может быть какое-то другое место, где он предпочел бы быть, чем здесь. Она высвобождается из его объятий, только сильнее смеясь над раздраженным стоном, который издает Деймон. Когда его леди смотрит на него, ему кажется, что он никогда не видел более красивой женщины. Ее волосы представляют собой беспорядочную копну каштановых локонов, растрепанных и спутанных. Ее глаза сияют, а широкая улыбка освещает комнату сильнее, чем мог бы солнечный свет или тысяча свечей. “У тебя сегодня нет никаких обязательств, мой лорд-супруг? Золотые плащи не нуждаются в своем лорде-командующем?” - Спрашивает Алисента дерзким тоном с румянцем на хорошеньком личике, и Деймон клянется, что у него слюнки текут от этого простого зрелища. Прядь волос падает ей на грудь, касается ключицы, и ему хочется прикоснуться к ней губами. “Поосторожнее с этими словами, моя дорогая, иначе я действительно не выпущу тебя из постели до конца дня”. Алисента снова смеется, и когда Деймон снова притягивает ее в свои объятия, когда он снова целует ее в губы, когда она тает на простынях в его объятиях, он уверен, что нет другого места, где он предпочел бы быть в этот момент.