Лёгкая степень безумия

Как приблизиться к буйнопомешанной? Драко казалось, что след от её ладони всё ещё фонарём горит на щеке. Светловолосый мальчик — её сын — не выходил из головы. Малфой не может жить в неясности — для него это слишком. Драко долго бродил по коридорам министерства, размышляя, какие лучше подобрать слова, чтобы добиться истины. Он должен знать правду. Однако её агрессия сильно остужала рвение. Драко помнил об основной своей задаче — лекарстве для жены, — но этот ребёнок… Подойдя наконец к её кабинету, Малфой вдохнул поглубже и вошёл в приёмную. Приветливая секретарша улыбнулась. — Добрый день, сэр. Чем могу помочь? — Добрый. Я к миссис Грейнджер… Уизли. — Вам назначено? — Было назначено. Прошу прощения. С этими словами он в три шага преодолел расстояние и рванул на себя дверь кабинета замминистра. — Подождите, к ней нельзя! — взвизгнула перепуганная секретарша, но Драко уже закрыл за собой дверь. Гермиона вскочила из-за стола. Ужас отразился на её лице, и Драко с волнением отметил её безумный, бегающий по его лицу взгляд. — Зачем ты здесь? — в страхе выдохнула она. Сердце рвалось из груди, словно бешеное. — Миссис Уизли, простите я не смогла… — простонала секретарша, заглядывая внутрь. — Всё хорошо, Диана. Идите, — ровным тоном ответила Гермиона, каким-то непонятным чудом взявшая себя в руки. — Я приму мистера Малфоя. Дверь закрылась. Малфой смотрел в её огромные карие глаза, а она не сводила взгляда с него. — Не стоило забирать документы, — неожиданно спокойно начала она. — Я всё равно передала бы их куда нужно. Оставь и уходи. Положи на стол. — Она ткнула указательным пальцем в столешницу, и Драко решил, что слишком глупо не выполнить её волю. Медленно достав папку из кейса, он опустил её на стол. — Уходи, — скомандовала она. — Я не могу, — тут же ответил он. — Что… — еле слышно выдохнула она. — Ты должна понять, — мягко заговорил он. — Мне необходимо узнать… — Он снова молчал, и Гермиона чувствовала, будто сердце стучит прямо у неё в голове: медленно, громко, больно. — Я должен узнать… — шепнул он. — Что именно? — поторопила она. — У меня нет времени, Малфой. — Твой сын. — Он произнёс это одними губами — беззвучно. — Что, мой сын? — холодно бросила она. — Кто его отец? — так же леденяще и безжалостно произнёс Драко. — Его отец — Рональд Уизли, — бесстрастно ответила она. — Ты доволен? Можешь идти. Я немедленно передам твоё прошение. Всего хорошего. — Только слепец в это поверит, Грейнджер, — скривился Драко, ощущая, как переполняется возмущением. — Как он может безропотно воспитывать чужого ребёнка? — Заткнись, Малфой, — процедила она, — иначе… твоей жене никогда не видать лекарства. — Ты жестокая, Грейнджер. — Он выдавил холодную улыбку. — На что ты готова пойти, чтобы скрыть… правду? — Отчего это так заботит тебя, Малфой? — В её голосе яда было ещё больше, чем в его взгляде. — Какое тебе дело до нашего сына? Не вмешивайся в чужую жизнь. — Что-то мне подсказывает, — вкрадчиво, с лёгкой хрипотцой, произнёс он, — что ко мне это имеет прямое отношение. Гермиона кусала губы. Неужели это и правда он? Малфой практически признался. Мерзавец. Подонок. — Значит… — еле дыша начала она, — это ты. Это… ты. Его глаза расширились от изумления, губы приоткрылись в попытке сказать что-то, но в то же мгновение Гермиона выхватила волшебную палочку из кармана пиджака и выкрикнула: — Круцио! Его лицо исказила мученическая гримаса. Драко упал на колени, хватаясь за голову. Ярость, охватившая Гермиону, казалась слаще мёда. Сколько раз ей пришлось бороться с гадкими, позорными, болезненными мыслями о том, как он мог сотворить это с ней. Где? Когда? Как? Но тут она опустила руку, освобождая свою жертву. Личико сына возникло перед ней. Страх в светлых серых глазах. Его глазах. Их глазах. Малфой с трудом поднялся с пола. Её палочка снова была направлена прямо ему в лоб, но Драко не пытался защищаться, лишь выставил вперёд дрожащую ладонь. — Благодари Мерлина, — прошипела она, — благодари Хьюго за то, что ты ещё жив. — Это не я, Грейнджер… — с трудом шепнул он. — Не лги мне, тварь! — выкрикнула она. — Ты сделал это со мной! — Нет, это не я… — Круцио! Драко застонал и упал на пол, сворачиваясь в комок от адской боли. Гермиона, плотно стиснув зубы, обнажила звериный оскал. Она желала его смерти, его мучений за то, что он сделал с ней. И снова… Светлые кудри, улыбка. Она опустила руку. Он… Он виновник. Он… отец её сына. Любимого, родного — её ангела. — Убирайся, — рыкнула она. — Твоя жена получит помощь, но ты… Забудь сюда дорогу. Забудь. Ты его не получишь. Драко, пошатываясь, поднялся с пола. Он смотрел на неё затравлено. Вся его надменность растворилась напрочь. — Я ничего не сделал, Грейнджер, — прошептал он. — Я… я не понимаю… — Не лги, — холодно бросила она. — Ты не помнишь. Я не помню. Кому тогда это было нужно? Где это произошло? — А потом она крикнула: — Отвечай, мразь! — Я не знаю… — испуганно выдохнул он. — Я женат, Грейнджер. Давно. Я верен жене — всегда был верен. Но этот мальчик… Твой сын… — Ложь! — выдавила она. — Я докопаюсь до истины, поверь. Ты ответишь за то, что сделал со мной. Я это так не оставлю. А сейчас, убирайся. Сочувствую твоей жене. Дверь за ним закрылась, и силы оставили её. Гермиона рухнула на маленький диван в углу, уронив пылающую голову на спинку. Она применила Непростительное. Как она до этого дошла? Совсем обезумела?! Гермиона сомкнула веки, снова видя перед собой мученическую гримасу Драко Малфоя. Испугался, мерзавец. Что он сделал с ней? Во что превратил её истекающее кровью сердце? Лжец. Она не верит ни единому его слову. Пустота. Внутри неё разверзлась пустота, которую мог заполнить лишь один человек. Единственный на свете. Она пыталась вызвать Патронус, но он не отозвался на её мольбы. Ни одно счастливое воспоминание больше не имело значения. Гермиона раздавлена. И тогда она отправила совой маленькую записку мужу. Рональд влетел в её кабинет, словно ураган. Его рыжие волосы были взлохмачны, а голубые глаза горели решимостью. Бросившись к ней, он крепко обнял жену, бессильно упавшую ему на грудь. — Что стряслось? — запыхавшись, выдохнул он. — Он был здесь, Рон. Здесь был Драко Малфой. Он спросил о нашем сыне и… не признал свою вину. Я в отчаянии, Рон! — с болью простонала она. — Мне так плохо, как никогда в жизни. Я… Я схожу с ума! Я не помню — ничего не помню. Ни его, ни того, что случилось. Я пытала его… Круциатусом… — Милая, что ты… — Рональд с сочувствием поглаживал её по голове, нежно целуя в висок. — Никто ведь не мог услышать, верно? Он не пойдёт в Штаб?.. — Мне всё равно! — воскликнула она и заплакала. — Он говорит, что ничего не понимает. Говорит, что это не он. Но кто? Кто тогда?! Эти глаза… Боже, Рон, прости меня! Я… — Ты ни в чём не виновата, слышишь? — решительно заговорил он. — Нет ни в чём твоей вины. Я разберусь. Я всё выясню и решу. Мы добьёмся, чтобы мерзавец получил по заслугам… — А Хьюго? — ужаснулась она. — Он ведь… его… — Он ему никто! — прорычал Рон. — Хьюго наш сын. Никто не посмеет ему навредить. Я не позволю. Я всё решу. Идём домой, тебе необходим выходной и отдых. Ты слишком много пережила за последнее время. Хватит. Я схожу к Кингсли. — Спасибо, — с облегчением вздохнула Гермиона, отпуская мужа. — Я люблю тебя. Я… Ты мне веришь? — Безусловно. — Он прижался губами к её виску, замер на несколько секунд, оставляя долгий поцелуй. — Я люблю тебя, Гермиона. Больше не позволю тебя обидеть, — прошептал он и покинул кабинет.

***

Его плотно сомкнутые губы то и дело передёргивало нервным тиком. Он держал в руке небрежно исписанный лист. Драко уже третий раз перечитывал письмо, понимая, что дела обстоят куда серьёзнее, чем ему казалось. Я не попал в твой дом, но рано или поздно ты выползешь из своей норы, мерзкий гад. Если ты думаешь, что низкий и жестокий поступок, совершённый тобой, сошёл с рук, — глубоко заблуждаешься. Все эти годы я знал, что рано или поздно ты объявишься и тогда за всё ответишь. Если готов принять плату, встретимся там, где ты хочешь остаться навсегда. Рональд Уизли Наверное, если бы ему было пятнадцать лет, Драко откровенно посмеялся бы над сокурсником-неудачником. Но сейчас ему было не до смеха. Он, нахмурившись, продолжал буравить взглядом записку. Много — очень много конфликтов было между ними прежде. Но сейчас Драко не имеет права это допустить. Жене нужна помощь, но никто, кроме него и его лекарства, не сможет помочь. — Прости, Уизли, но я должен жить, — шепнул он сам себе. — Твоя жена меня не помнит, и я… её не помню. Значит, есть кто-то ещё. Кто-то сведущий, кому это выгодно. Но Хьюго и правда не твой сын. — Он прерывисто вздохнул и процедил: — Вот дьявол…

***

Рональд упрямо всматривался в тёмную даль, ощущая настойчивое, как всегда грубоватое, поглаживание ладони матери. — Я вызвал его на дуэль, — угрюмо признался он. — Малфой за всё ответит. — Сынок... — Послышался вздох пожилого отца. — Подумай хорошенько, так ли это верно? В наше время дуэль — преступление. И если этот... пострадает, отвечать будешь ты. Ни за что! — Это неважно, пап, — вздохнул Рон. — На кону честь моей жены. — Рональд, — тихо заговорила мать. — Отец прав. Мы понимаем твой гнев, твою боль и обиду. Гермиону безумно жаль. Но разве будет лучше, если отец семейства, муж замминистра окажется в Азкабане? И потом... Ты ведь ещё не знаешь всех обстоятельств... — Всё ясно! — повысил голос Рон. — Что тут ещё непонятного? — Он резко обернулся, и мать отошла на шаг назад, давая ему волю отчаянно взмахнуть руками. — Признайтесь: вы ведь всегда видели, верно? — Рон перевёл печальный взгляд на Артура. — Вы видели, что он не такой, как все. Что Хьюго другой — не наш. Артур вздохнул, потупился, проведя ладонью по своей светло-рыжей седеющей шевелюре. Молли с сочувствием улыбнулась и снова погладила ладонью плечо сына. — Не горячись, — ласково проговорила она. — Прежде чем совершить что бы то ни было, пожалуйста, тщательно всё выясни. Если Драко Малфой виновен — он признается. Дуэль может не понадобиться, он просто-напросто пойдёт в Азкабан за своё преступление. — Она прикрыла глаза, тяжело глубоко вздохнула: — Бедный мальчик. Рано или поздно он поймёт, или узнает, что ты не его папа — это неизбежно. Как же невыносимо жаль... — Мама. — Она со скорбью взглянула на Рона. — Хьюго — мой сын. — И в её глазах заблестели слёзы. — Я и не подумаю хоть как-то изменить своё отношение к нему. Мне кажется, я... стал любить его только больше, ведь он ни при чём. Он пострадавшая сторона, как и все мы. Но Малфой... — Рональд стиснул зубы. — Я это так не оставлю. — Хотя бы выслушай его, — добавил Артур. — Что, если... это какая-то ошибка? Может быть, Драко Малфой ни при чём. — Ты в это веришь? — скептически приподняла бровь Молли. — Знаешь, я никогда прежде не связывала Хьюго с ним. Но теперь вижу явное сходство. Артур одновременно приподнял брови и плечи, всплеснул руками. — Всё равно необходимо всё выяснить. Нельзя поступать опрометчиво и ставить себя в трудное положение. Я не люблю Малфоев. Но эта ситуация слишком щекотливая, не так ли? — Да, ты прав, пап, — тихо отозвался Рон и решительно заявил: — Так и быть. Я дам ему возможность сказать последнее слово.

***

Обычный тихий аристократический ужин. Но однако же не совсем обычный. Они всё ещё не привыкли к полной тишине. Молчание Астории кажется таким мучительно неестественным, что у Драко на душе низлы скребут. Ему так не хватает их с сыном улыбчивых перешёптываний. Этих тёплых любящих взглядов. Он вспомнил мальчика, стоящего на платформе. На душе неспокойно, немного тоскливо. Грейнджер говорила какие-то дикие вещи, угрожала. Она… применила Круцио… Неужели… — Как твои успехи, милый? — неожиданно спросила Нарцисса, и Драко взглянул на неё. — Я подал прошение. — Очень хорошо. — Его приняла Гермиона Грейнджер. Все застыли. Драко не мог сразу определить реакцию родных. — Замминистра, — с надеждой улыбнулась Астория, — тогда, возможно, дело решится быстро? — Я надеюсь. Драко не сводил глаз с Люциуса, взгляд которого замер в одной точке где-то посреди стола. — Эта девочка… много достигла, — заметила Нарцисса. — Но… ты уверен, что она поможет? Ведь в прошлом… — Ещё вчера я на это надеялся. Не знаю… Он продолжал буравить взглядом напряжённого отца. Мать тем временем спокойно продолжала трапезу, а Астория немного волновалась. — Что любопытно, — с усмешкой продолжил Драко, — мы встретили этих Уизли и Поттера на вокзале. Рональд, как был неудачником, так и остался. Их младший сын, не знаю, ему, наверное, лет восемь, будто подкидыш. Вообще на них не похож. — Он заметил, как Люциус медленно-медленно опустил столовые приборы на тарелку. — Хотя, нет, на Грейнджер похож, но так — очень отдалённо. Очевидно, замминистра — потаскуха. Астория поперхнулась и закашлялась. — Драко! Всемогущий Салазар! Как можно?! — не сдержала возмущения Нарцисса. Лицо Люциуса побледнело ещё больше. Он поднял осторожный взгляд на сына, и Драко уловил это. — Это очень жестоко, — почти прошептала Астория. — Я видела их на вокзале, но ничего подобного не заметила. — И я надеюсь, что мне просто показалось. — Драко смягчил тон: — Извини, Стори, я не должен был так грубо высказываться в адрес человека, который нам помогает... — Не в этом дело. — Астория покачала головой. — Такие жестокие заявления в принципе недопустимы. Я так считаю. — Поддерживаю, — присоединилась Нарцисса. — Ещё раз прошу прощения, леди, — усмехнулся Драко. — Очевидно, отсутствие младшего наследника Малфоев пагубно на мне сказывается. Драко сменил тему, снова углубившись в состав эликсира и свои планы. Однако всё оставшееся время он осторожно наблюдал за отцом, ведь его реакция на новость о сыне Грейнджер была явно говорящей. Напряжение Люциуса и его молчаливость настораживали, но Драко умеет ждать нужного момента. Он собирался поговорить с отцом, решив, что будет лучше сделать это наедине. Драко представить себе не мог, как всё это могло случиться. С чего начать, чтобы отец не увильнул от ответа? Ведь кому ещё может быть выгодно уничтожить все следы связи между Грейнджер и им — самим Драко. Если была какая-то связь, приведшая к беременности, то отец первый, кто был бы категорически против. Какой бред… Он и Грейнджер. Драко бродил по дорожкам сада, любуясь золотистой листвой последних отцветающих роз. Отчего-то он испытывал страх, но больше... жалость. Память рисовала ему образ испуганной матери, пытающейся защитить своё дитя. Гермиона Грейнджер - сильная, решительная и уверенная — казалась такой уязвимой и беспомощной там, на вокзале. Но она была готова уничтожить его, лишь подозревая, что он... Драко зажмурился. Он не мог поверить, что между ней и им могло быть... хоть что-то, но этот мальчик... — Не похож ты на уверенного в успехе человека. — Голос отца заставил вздрогнуть. Драко открыл глаза, встречая лукавый взгляд светло-серых глаз. — Не думаю, что эта Грейнджер тебе поможет. Не стоило обращаться к ней. — Наверное, ты прав. Она не благосклонна ко мне. Интересно, почему? — Может, всему виной ваша школьная вражда? — повёл плечом Люциус. Драко нетерпеливо фыркнул: — Конечно. Причина в этом. Мы ведь всё ещё неадекватные дети. Люциус медленно направился вглубь сада, Драко последовал за ним, задерживаясь лишь на шаг. Они молчали, и Драко собирался с мыслями, чтобы подойти к нужному разговору. — И какой он? — Внезапный вопрос ввёл Драко в ступор, а сердце его болезненно сжалось. — Он? — немного растерянно уточнил Малфой-младший. — Мальчишка замминистра, — иронично ухмыльнулся Люциус, и Драко стало мерзко — отец напрямую интересовался, даже не скрыл любопытства. — Такая высокомерная и самоуверенная особа, а рыльце в пуху. Драко собрал всё своё терпение в кулак. — Такое не скроешь, — так же иронично отвечал он. — Видимо не ожидала от любовничка подобной резвости. Сын даже на неё слабо похож. Вылитый... — Драко многозначительно замолчал, и Люциус нетерпеливо обернулся, но сын молчал, глядя отцу в леденящие серые глаза. Они оба молчали. Пауза была тяжёлой, давящей, и оба не решались продолжить. Отец знал — Драко уверен в этом — знал истину. — Я получил письмо от Рональда Уизли, — наконец выдавил Драко. Он вынул из кармана брюк сложенный листок. — Меня обвиняют в том... чего я не помню. — Он протянул записку отцу. Тот с опаской взглянул на строки и нерешительно взял письмо в руки. — Этот мальчик, — тихо продолжил Драко, — он... так похож... на меня. Уизли обвинил меня в страшном преступлении. Грейнджер обвинила. Но... все эти годы она, похоже, не знала, что с ней случилась беда. — Тем временем взгляд Люциуса, медленно, напряжённо, изучал исписанный листок. — Отец... — Люциус поднял на сына тяжёлый взгляд. — Что тебе известно? Я вижу — ты что-то знаешь. — Раз она не помнит, значит, против тебя ничего нет... — начал Люциус. — Этот нищеброд, — махнул он листком, — не может тебя обвинять. И эта... потаскуха... — Ты просто не видел мальчика, отец, — в отчаянии выдохнул Драко, и Люциус переменился в лице, Драко был готов поклясться, что отец испугался. — Он — Малфой! — Люциус вздрогнул. — В этом нет сомнений! Это настолько невероятно, что безумно страшно! — Отец с трудом сглотнул, облизал пересохшие губы, а Драко чувствовал, как отчаяние заполняет его душу. — Этот малыш заставил меня потерять голову, проявить безрассудство. Я вижу — он не Уизли. Ни капли! А она... Она обожает сына, убить за него готова. Но... Это... — Драко не мог это произнести, и с трудом вымолвил: — Это необъяснимо, но я чувствую с ним связь. Глубокую. Близкую. Будто... он мне родной. Люциус болезненно закрыл глаза. Его брови сошлись над переносицей. — Что ты знаешь, отец? — прошептал Драко. — Я... Ты знаешь, я терпеть её не мог. Но тогда, в нашем доме, мне было так жаль... Я сожалел обо всём и просил у неё прощения в суде. Открыто. Но я не... У меня ведь есть Астория. Я люблю её. Как это могло случиться? Ты знал? Знал, что произошло это ужасное событие? Это ты стёр мне память? И ей? Гермионе. Но... как я мог? — Отчаянный стон вырвался из его груди, и Драко схватился за голову, не в силах вернуть потерянные воспоминания. — Неужели это мой сын? — От этого осознания стало так тепло на душе. Невероятно. — Хьюго — мой сын, хоть я и не помню, — с улыбкой шепнул Драко. — Успокойся... — с лёгкой дрожью в голосе наконец отозвался Люциус. — Этот Уизли не имеет права. Он не причинит тебе вреда... — Но, если они правы? — воскликнул Драко. — Если я совершил преступление, Гермиона пострадала, родила моего ребёнка, то я... отправлюсь в Азкабан! Или... Уизли убьёт меня и будет прав! — повысил он голос. — Моя жена... — Ужас отразился на лице Драко. — Я не смогу ей помочь. А Скорпиус... Мерлин... — Слёзы медленно заполняли его глаза. — Скажи мне правду, отец. Я должен знать. Губы Люциуса дрожали, он не мог смотреть на сына. Драко казалось, что отец моментально постарел, и вся его самоуверенность, весь лоск слетели в одно мгновение. — Всё будет хорошо, — хрипло произнёс Люциус, дрожащей рукой касаясь плеча сына. — Ты и твоя семья не пострадают, я уверен. — То есть... Ты знаешь, — с надеждой произнёс Драко. — Прошу! Расскажи мне всё! Зачем ты вмешался? У меня... были к ней чувства? — с замиранием сердца спросил он. Люциус смотрел на него долго, словно решаясь шагнуть во тьму. Наконец он медленно глубоко вдохнул и тихо произнёс: — Драко… Это не твой ребёнок.